Американские каникулы

Происходившее со мной я помнила обрывками. Окончательно я пришла в себя в больнице. Я открыла глаза и подскочила на кровати, но врач мягко удержала меня. Я осмотрелась по сторонам, потом дотронулась до живота. Слава Богу, он был на месте… — Что с ним? — тревожно спросила я, даже не поинтересовавшись, что со мной. — Не переживайте, с вашим малышом всё в порядке. — Что… Какого чёрта вы называете моего мужа малышом?! На секунду врач и медсестра улыбнулись, но улыбки тут же ушли с их лиц. — Она говорила про малыша, который у вас в животике, — сказала медсестра, погладив меня по спине. Я немного выдохнула, но один вопрос продолжал меня мучать. — А что с моим мужем?! Медики переглянулись. — Мы сделаем всё, что в наших силах, — выдохнула врач. — Что? Что с ним случилось?! — раскричалась я. — Вам нельзя нервничать, послушайте, вы чудом отделались сотрясением мозга, рассечением брови, растяжением связок, ушибами и раненым плечом. Разве вы не понимаете, как вам повезло? Пожалуйста, не нужно портить эту ситуацию переживаниями. Мы делаем всё, что можем и будем делать, обещаю! Я замолчала. Боль от растяжения в ноге была жутко неприятной, голова раскалывалась. Я дотронулась до брови. На ней уже красовался аккуратный шов. На плечо была наложена эластичная повязка. Но всё это было абсолютно ничем по сравнению с тем, что могло произойти. Я не понимала, как так я вышла из аварии даже без переломов. Но Джонни… Меня пугала ситуация с ним. Эта неизвестность, недосказанность… — Он ведь всё ещё в реанимации? — тихо спросила медсестра у врача. — Да, бокс 236, — ещё тише сказала врач, думая, что я ничего не слышу. А потом они вышли из моей палаты, перед тем поставив капельницу и пожелав выздоровления. Я не знала, что мне делать. Не нервничать? КАК? Я вся была на нервах. И всё же решила позвонить родителям, чтоб не переживали. Кстати, мой телефон тоже как-то уцелел и отделался трещиной на защитном стекле. — Доченька, здравствуй. О господи, как я переживала за тебя! Как ты? Что с вами?! — заговорила мама, как только взяла трубку. — Да, мамуль, ты, наверное, уже всё видела в новостях и… Я просто хочу сказать тебе, что со мной всё относительно хорошо. Чтоб ты не верила всему, что пишут, я расскажу тебе всё. У меня рассечена бровь, растянуты связки на ноге, рана на плече, много синяков и сотрясение мозга. Всё. Больше ничего. Так что, не переживай, пожалуйста, ребёнок тоже в порядке. — Солнышко моё, я так рада тебя слышать… — по голосу я слышала, что она готова расплакаться. — А Джонни? У него тоже всё хорошо? Я тяжело вздохнула. — Врачи сделают всё возможное, чтоб спасти его, мамуль… После недолгого молчания мама наконец ответила: — Ты только держись, Катюш. Ты у меня сильная. Держись ради вашего ребёнка. — Спасибо, мам… — Ну давай, поспи, если хочешь и не выдумай реветь ночью, пожалуйста. Всё будет хорошо, только верь. Всё в порядке будет с твоими мальчиками. С обоими. — Ты у меня самая лучшая, мам! Я тебя так люблю, — улыбнулась я. Я была очень благодарна ей за поддержку, мне очень не хватало этого. Конечно, она безумно переживала за нас, но не показывала этого мне. И всё же я заснула и спала, пока ко мне зашла медсестра. Она убрала капельницу и сделала укол. Я тупо смотрела на все манипуляции, которые она проводила с веной на моей руке, и мне было всё равно. Раньше бы я с ужасом отвернулась, думая «скорей бы это кончилось», а сейчас я почти ничего не чувствовала. - Завтра у вас будет обследование, по его результатам врачи точно решат, делать кесарево сечение или разрешить самостоятельные роды, - сказала она, убирая лекарства. Я кивнула. - Ну не грустите, вам правда нельзя нервничать... - попыталась успокоить она. - Я все понимаю, но... не могу... Расскажите, как он там, пожалуйста. - Я не должна говорить, но... Состояние нестабильное. Но это лучшая больница в Калифорнии, на врачей можно надеяться. - Давай на ты? - неожиданно спросила я. Эта девушка внушала доверие, она понравилась мне. - Хорошо... - согласилась она. Мы болтали, пока ей не пришло время проверять других пациентов. Мне даже стало немного лучше после этого разговора. - Слушай, запиши мой номер, - сказала она, уходя. - И если что, звони. Так мы подружились с медсестрой Барбарой Стэнли. Вечером я вышла из палаты в коридор, чтоб немного размять ноги, которые уже затекли от лежания на кровати. Растянутые связки болели, но с повязкой я могла ходить. Внезапно я услышала резкие звуки. Это могли быть рингтоны чьего-то телефона, но не такие же громкие. Они доносились из-за двери с надписью "реанимация". Я подошла ближе. Дверь была приоткрыта. Так определённо не должно было быть. Во-первых, дежурного врача не было, во-вторых, двери в реанимацию должны быть закрыты! Я реально не знала, что делать. В коридоре не было никого, кроме меня. Я решила позвонить Барбаре. - Алло, Барбара! Здесь в реанимации какие-то странные звуки и... дверь приоткрыта... - Какого черта? Я уже бегу! Через минуту она прибежала, громко ругаясь на ходу. - Сколько раз говорила, что они доиграются, если будут ставить молодых медсестер на дежурство в реанимации! Боже, как хорошо, что ты заметила! Она нырнула в открытую дверь и я почему-то машинально последовала за ней. Я оказалась там, куда посторонним вход запрещен, сама того не желая. - Срочно в 239-ую!!! - кричала Барбара в телефонную трубку. И тут мое внимание привлек знакомый номер - 236. Прозрачный бокс, закрытый белыми жалюзями. Я неуверенно подошла и заглянула в отверстие между белыми перекладинами. Это был он. Мой Джонни. Невероятное множество трубок, аппаратов, датчиков... Было страшно представить, что будет, если что-то задеть... Он был совсем бледным, длинные тёмные ресницы были плотно сомкнуты... Казалось, если дотронешься до его кожи, она проломится, как тонкий фарфор. На лице был свежий шов, еще больше, чем мой. У меня защемило сердце. Он всегда был моей защитой, моей стеной, а сейчас... он сам был беспомощен. Малыш недовольно задергался в животе и я поспешила к выходу. - Боже мой, Катя, как ты здесь оказалась?! - испугалась Барбара, встретив меня. - Я... я случайно! - Быстрее беги в палату, я вызвала врача. Если она увидит тебя - нам обеим влетит! Я лежала на кровати, глядя в потолок. То, что я видела на нашем "свидании", потрясло меня до глубины души. - Господи, ты не можешь его вот так просто забрать! Он нужен нашему ребёнку, мне и своим поклонникам! Я понимаю, что ты забираешь лучших, но ты не может так поступить! Нет! Нет! - шептала я сквозь слезы. Телефон тихо завибрировал. Пришло сообщение от Барбары. "Не спишь?" "Нет" "Тогда я зайду" Через пять минут она вошла ко мне в палату. - Ну как человек из 239-ой? - Его спасли. Благодаря тебе. А эта идиотка дежурная получит хорошую трёпку. Я слабо улыбнулась. Хоть что-то хорошее. - Я поняла, что ты все видела... - робко начала она. - Но я должна сказать тебе, что ты никак не поможешь ему, если будешь так плакать и переживать. Пойми, как бы ты не убивалась, его жизнь в только в руках врачей, ну и судьбы, конечно. Но есть человечек, которому ты можешь помочь, если не будешь нервничать. Ты буквально можешь спасти его жизнь, ведь он - часть тебя. Твое спокойствие - это здоровье малыша. Я знаю, как трудно... Поверь, знаю. Хочешь я расскажу тебе, что с твоим мужем? Я не должна, но, думаю, тебе будет легче, если ты будешь знать... Я еле заметно кивнула, сосредоточившись на её словах. - У него сильная кровопотеря из-за глубоких ран на животе и плече, также было ранено лицо, ты видела шов, да и голова сильно пострадала от обломков... Поэтому он и в коме... Тут подушки безопасности сыграли скорее против вас. Сейчас он на множестве аппаратов и врачи борются за его жизнь. Прогнозы... Да невозможно сделать их точными... Я все тебе рассказала. Знаешь, теперь ты знаешь столько же, сколько я... По себе знаю, что легче, когда нет такой неизвестности. - Спасибо! Я обняла её. - Ну, не плачь, - успокаивала она. - Всё наладится, ты только верь.