Завтра не вечно

«Нам суждено терять близких людей. Как иначе узнать, насколько они значимы для нас?» © Фрэнсис Скотт Фицджеральд

      — Ты уверена? — спросил Гарри.       Они встретились в библиотеке. Оба хмурые, как две грозовые тучи. Долго молчали, всё-таки Поттер недолюбливал Малфоя, но и Гермиону обидеть не хотел. В итоге они всё же вышли на разговор. Оказалось, что именно разговор с Гарри Гермионе оказался нужнее всего.       Она давно не говорила с Поттером по душам. Возможно, они отдалились после войны, а может, у них просто не было времени поговорить друг с другом. Гарри всегда готов был выслушать и дать совет. Никогда не вмешивался и старался по мере возможности ни во что не вляпываться. Всё-таки эти годы отложили на нём отпечаток. Он устал жить так. Так, что его вечно всё касается.       Грейнджер тоже хотела спокойствия. Хотелось, чтобы всё было хорошо. Без проблем, без трудностей. Очень хотелось, но всякий раз, когда она думала, что было бы прекрасно жить такой жизнью, всегда расстраивалась. Потому что такой жизни не существует. Потому что, какой бы жизнью ты не жил, всегда будет что-то плохое. Пусть это будет разбитая чашка или смерть близкого. Неважно. Главное, что от плохого в любой жизни никогда не избавиться. И это заставляло плакать, злиться. На себя, за то, что не пытаешься изменить что-то. На других, потому что не подталкивают тебя к этому. А потом злишься ещё больше, ведь понимаешь, что винишь себя и других, потому что так легче. Легче жить, чем встать и что-то сделать. Сделать действительно стоящее, то, что изменит твою жизнь раз и навсегда. И неважно, в хорошую или в плохую сторону.       — Уверена, — прошептала она в ответ. Ей пришлось собраться с мыслями и взвесить всё, чтобы понять, стоит ли вообще говорить эти слова. — Я люблю его. Не хочу потерять его.       — Я не понимаю тебя, — сочувственно опустил Гарри голову. — Я скажу правду вместо того, чтобы говорить, что чувствую то же, что и ты. Скажу, что тебе стоит обдумать всё это. Возможно, даже выплакать всю боль, что у тебя внутри. Думаю, так будет лучше.       Поттер немного помолчал. Обдумывая, быть может, что сказать или как лучше преподнести.       — А потом иди к нему, — Гарри тяжело было это говорить. Ему не нравилась эта ситуация. — Поговори. Спокойно, без эмоций. Оставь все свои чувства со мной, я с ними справлюсь. Или сберегу их для тебя, если хочешь. А к нему иди пустышкой. Он испугается этого и попробует что-нибудь предпринять, если ты ему действительно дорога.       Гермиона закивала. Сейчас любой совет или наставление поможет ей. Не в том смысле, что она сможет узнать у Драко что-то. А в том, что ей будет легче справиться с этим.       Она порывисто обняла Гарри. Так крепко, как, наверное, не обнимала со времён войны. Как он и сказал, она постаралась оставить все свои мысли, боль и грусть, которая так сильно душит, ему. Пусть это эгоистично. Но сейчас ей это нужно.       Она выбежала из пустой библиотеки, в которой они с Гарри говорили, и побежала в подземелья. Она хотела поскорее покончить с этим, пока не передумала. Либо сейчас, либо никогда. Она как раз пробегала мимо того места, где только-только всё началось.       На секунду она остановилась, осматривая даже сейчас не освещённую лестницу воспалёнными от слёз глазами. Воспоминания вихрем крутились в голове.       — Гермиона? — тихо прошептал кто-то из тьмы.       Сердце пропустило удар, от которого стало раз в сто труднее дышать. Ладошки вспотели, и даже как будто помутилось в глазах.       — Драко? — она быстро вытерла остатки слёз рукавом и медленно направилась во тьму. — Что ты тут делаешь?       — Хотел задать тот же вопрос.       Сегодня он не пытался задеть её, спрятаться от неё или ещё что-то в этом роде. Он просто сидел на холодной ступеньке, бледный, словно лист бумаги. Но этот цвет не казался здоровым. Он всё ещё выглядел очень болезненно.       Она села на ту же ступеньку, на какой сидел он. Окинула его взглядом.       Малфой тяжело вздохнул, отчаянно пытаясь поймать воздух, словно бы ему его не хватало. Как будто он задыхался и вот-вот упадёт в обморок от недостатка кислорода. Показалось ей или нет, будто и сам воздух вокруг уплотнился?       — Драко, — тихим, лишённым эмоций голосом сказала Гермиона. Всё-таки слова Гарри помогли ей справиться с чувствами. — Ты лгал мне?       — Что? — таким же пустым голосом спросил он. Без какой-либо интонации. Было даже сложно различить, вопрос это вообще или нет. Неужели он настолько устал? Настолько опустошён? — Когда?       — Тогда, у Визжащей Хижины. Ты сказал, что я нравлюсь тебе, — Гермиона постоянно перебирала пальцами подол мантии. — И в твоей комнате, когда сказал, что любишь меня. Это была ложь?       Малфой молчал. Очень долго. Так долго, что Грейнджер хотела переспросить его. Может, не услышал?       Только вот вдруг она услышала всхлип. Такой тихий, что едва можно было понять, что это. Она придвинулась ближе к нему. Первым порывом было обнять, но она лишь дотронулась до его плеча и крепко сжала.       Драко посмотрел на неё покрасневшими глазами. Слёзы стояли в них, но он изо всех сил старался не проронить ни одной. Подавить эмоции и чувства, чтобы она не видела этого. Он резко прижал её к себе, так крепко, как никогда не прижимал. Она чувствовала холод его тела и мокрое лицо на своей шее. Он шарил руками по её спине в отчаянной попытке вжать в себя, чтобы они стали единым целым, чтобы их души соединились, чтобы у них было одно сердце на двоих. В его объятиях было больше чувств, чем в каких-либо словах. Его руки дрожали, будто он очень боялся, что она вдруг испарится и исчезнет навсегда.       — Да, — прошептал он дрожащим голосом, готовый вот-вот сорваться и пролить так долго сдерживаемые слёзы.       — Что «да»? — не поняла Гермиона, у которой тоже начинали наворачиваться слёзы, потому что она знала, что значит его «да». Но хотела услышать полностью, чтобы удостовериться и не терзаться мыслями о том, что он имел в виду другое.       Малфой ещё сильнее стиснул её в объятиях, отчаянно впиваясь дрожащими пальцами в кожу. Это было больно, но эта боль не могла сравниться с той, что сейчас была в её душе. К тому же она сама хотела оставаться в его объятиях, даже если ей будет очень-очень больно.       — Да, я лгал тебе, — еле выдавил из себя Драко, всё ещё прижимая её к себе.       Гермиона отчаянно замотала головой.       — Я не верю, — шептала она, словно безумная. — Не верю тебе. Нет.       Драко снова тяжело вдохнул плотный воздух и, взяв её за плечи, отодвинул от себя. Заглянул прямо в глаза. Она могла увидеть его серебристый взгляд, подёрнутый дымкой и мутной пеленой слёз, покрасневшие белки глаз. Его обветренные и сухие губы дрожали, он с трудом произносил слова.       — Гермиона, я лгал тебе всё это время, — прошептал он.       Его глаза расширились от удивления. Будто он сам не ожидал от себя такого.       — Всё это время, — повторил он уже более твёрдо. — Всё, что я сказал и сделал, всё это было игрой. Лишь маленькой никчёмной ложью.       Грейнджер так резко поднялась на ноги, что даже в глазах потемнело. Она еле удержалась на ступеньке и начала быстро спускаться вниз. Убежать. Убежать отсюда как можно скорее. Не видеть эту лестницу, с которой всё началось. Не видеть Малфоя, которому отчего-то очень больно.       Уже у библиотеки, ближе к лестнице, ведущей в гриффиндорскую гостиную, она услышала. В первый и, наверное, в последний раз в своей жизни услышала, как рыдает Драко Малфой, отчаянно мечась из стороны в сторону и сбивая шаг.