Несколькими часами ранее
Знаете, обычно Стайлза было практически невозможно отвлечь от чего бы то ни было. Он всегда умудрялся совмещать сразу несколько дел: мог сидеть в компании своих немногочисленных друзей — просто потому, что не каждый вытерпит такое стихийное бедствие, как Стайлз Стилински, — разговаривать с каждым из них одновременно, слушать их, рассказывать что-то своё, при том ещё чем-то занимаясь… Стайлз всегда был в курсе всего, что происходит вокруг него. И крайне редко находилось что-то — или кто-то, — способное вызвать у него прострацию, заставить отключиться от внешнего мира. Конечно, если бы это не был чёртов греческий Бог в человеческой личине, со своим этим хмурым взглядом, мрачной аурой и просто неиссякаемым запасом сарказма — и, как вишенка на торте, если бы этот Бог не был самым настоящим оборотнем. И уже только ввиду вышеупомянутых обстоятельств состояние Стайлза не вписывалось в понятие привычного. Он сам по себе был рассеянным и неловким, но сейчас это было практически невыносимым… До него не могли дозваться посетители, ожидавшие, когда у них примут и выполнят заказ, потому что все торопились по своим личным делам. На вопросы Джин он отвечал отвлечённо и односложно. Мог ходить просто так по залу или застыть посреди него с пустым подносом в руках… — Эй, бро, ты в норме? — голос Скотта, кажется, был первым, что смог действительно услышать Стайлз за весь день. Проморгавшись, — потому что слишком долго залипал на пустующий знакомый столик у окна, — Стилински обратил внимание на источник голоса — своего друга, сидевшего за столиком около него. И только потом понял, что уже битые десять минут стоял посреди зала с готовыми заказами, которые нужно было разнести посетителям, и уставился на определённый столик… — Нет, чувак, я не в норме, — прямолинейно ответил Стайлз, недовольно нахмурившись и сморщив свой вздёрнутый нос, когда увидел взгляд друга. Который, в свою очередь, выражал сочувствие, да такое, какое обычно проявляют к психически больным. Нетерпеливое, привлекающее к себе максимум внимания покашливание одного из завсегдатаев кафе — мужчины немного за сорок, который всегда приходил сюда в свой перерыв на работе в офисе (предположительно), — образумило официанта, и он вихрем пронёсся по залу, раздавая заказы и наконец развязывая язык на темы последних новостей, погоды или, например, нового платья одной из посетительниц — Стайлз всегда был завидным подлизой для людей в возрасте. По крайней мере, — подумал Стилински, с довольством вздыхая, когда у него начался перерыв и он всё-таки смог отпустить большинство клиентов дальше по своим делам, — меня не уволят за ничегонеделание. Спасибо мистеру Харрису. Стайлз решил воспользоваться своим законным перерывом и быстро смотался за столик к Скотти. Впрочем, практически сразу он об этом немного пожалел. — Тебя будто подменили последние пару дней, — подметил супер наблюдательный Скотт, отпивая свой невероятно сладкий латте и прищуривая глаза. — Я тебе говорил, что со мной происходят невероятные события, чувак, — немногословно, что тоже было странно для Стайлза, ответил официант, складывая руки на груди — на манер кое-кого смутно знакомого. — Стайлз, у тебя практически всю жизнь происходит что-то невероятное, — со вздохом ответил друг. — Если посчитать невероятной твою феноменальную наблюдательность и проницательность, то да, так и есть, Скотти! — вот это уже была приблизительная норма воспроизведения слов (и сарказма) для Стилински. МакКолл чуть успокоился. — А если серьёзно, Скотт, меня ужасно ранит тот факт, что ты мне не веришь, — по-детски надувшись, заворчал Стайлз. — Стайлз, ты же помнишь, как сам мне рассказывал о том, что только один человек из пяти поверит в то, чего он не видел? — спросил Скотт с тонким намёком на недостоверность фактов. — Но я же видел! — воскликнул Стайлз. И да, в этот раз на это практически никто не отреагировал, потому что за пару дней все уже привыкли к крикливому и слишком громкому Стайлзу. — Отвечаю, тот хмурый и горячий, как лава, мужик, и правда, оборотень, Скотти, — предусмотрительно понизил громкость Стилински, даже наклонившись ближе к другу. — И очень необычный оборотень, к слову… — Стайлз, — МакКолл сделал такую интонацию, будто сейчас будет крайне важный вопрос, — кто-то, кроме тебя, видел этого твоего мужика? Возмутительно. Стилински аж обомлел на десяток секунд, вытаращившись на друга глазами по пять копеек. — Во-первых, — Стайлз сделал глубокий и медленный вдох, изо всех сил подавляя желание заорать на всё кафе от возмущения, — он не мой мужик. К величайшему сожалению. Хотя, зная его характер, его тяжело было бы вытерпеть даже мне, и всё же… Кхм! — и где такое слыхано, чтобы Стайлз Стилински сам прервал свою же болтовню, при том предательски краснея и мотая головой. — Во-вторых, Скотт… Конечно, не только я его видел! Кого хочешь из здешних спроси — подтвердят, что тут околачивается подозрительный мужик около двадцати пяти с криминальной внешностью. Кроме того, Джин точно не даст соврать — он приходит практически каждый день, пьёт кофе, оставляет бешеные чаевые и уходит! — Допустим, — деловито кивнул МакКолл, принимая во внимание факт, что это вряд ли могут быть массовые галлюцинации, причём одинаковые. — И где тогда сегодня этот парень? — Отличный вопрос, Скотти, — начал огрызаться Стайлз, кажется, утомлённый разговором, в котором его пытались выставить психически нестабильным. — Вот всю жизнь у меня была суперспособность узнавать всё, что хочу, только лишь захотев, не правда ли? — от знакомого выражения лица своего бро «избавь меня от своего сарказма» Стайлз только сильнее завёлся. — Да я в душе не ебу, Скотт! — Стилински чуток стушевался после того, как пожилая леди с соседнего столика шикнула на него с крайне возмущённым взглядом. — Почему, по-твоему, я так завис, м? — задал риторический вопрос парень, устало потирая глаза. — Тебе не кажется это странным, Стайлз? — не менее устало выдохнул Скотт, уже совершенно не представляя, как дальше развивать тему. На вопросительный и возмущённый взгляд друга парень пояснил: — Значит, приходит он такой, пересекается с тобой, потом ты видишь его в том бассейне у Арджентов, ну… Кхм, потом он говорит, что он оборотень, и пропадает. Попахивает плохой шуткой, не находишь? — в конце своего анализа ситуации Скотт стушевался. — Да нет же, балда, — Стайлз, слава богу, не начал снова орать. — Он сказал, что он оборотень и чтобы я не лез в его дела, — Стилински задумчиво почесал подбородок. — А потом перестал приходить, — добавил он уже с ноткой небольшой грусти, явно умалчивая о чём-то ещё. — Вот и отлично, — Скотт, наоборот, обрадовался такой детали. На его скромный взгляд, это облегчало жизнь им всем. — Раз уж он сам не хочет, чтобы ты лез, значит, этого действительно не нужно делать. Ты так не думаешь? — удивлённо спросил парень, смотря на недовольного друга. — С каких пор ты так хочешь нарваться на проблемы, бро? — взгляд Стайлза стал чуток насмешливым, а Скотт понимающе закивал. — Да, я понимаю, что ни одна проблема не обойдёт стороной Стайлза Стилински, но ты же… Всегда предпочитал оставлять всё, как есть, чтобы проблемы решались сами собой? — смог наконец сформулировать свою мысль Скотт. — Почему сейчас ты не можешь поступить так же? Стайлз задумался над ответом, но озвучить его он бы не успел — Джин подошла к их столику, немного застенчиво улыбаясь и оповещая, что перерыв окончен и пора бы продолжать работать. Стайлз сразу подорвался, как в жопу ужаленный, и уже было собирался бежать работать, как задержался на минуту. — Ты подождёшь окончания моей смены или пойдёшь? — поинтересовался Стилински. — Пойду, наверное, — Скотт посмотрел на загоревшийся экран телефона, проверяя время. — У меня свидание с Эллисон, — заявил он, просияв и разом растеряв всю свою серьёзность. — Ой, я даже не сомневался, — широкий жест руками и нелепо широкая улыбка на прощание, и вот бро, помахав рукой, выходит из здания. Стоило другу скрыться из поля зрения, официант снова задумался. Не так, как до этого, конечно: он отзывался, когда его звали, собирал и разносил заказы… Просто не так активно, как обычно, заводил беседы с посетителями. Стайлз смущённо пожимал губы, когда какая-то леди в возрасте — в голубой блузке в цветочек, Стайлз не знает, зачем обратил внимание на это! — смотрела на него с понимающей улыбкой и каким-то умилением во взгляде. Стилински действительно выглядел так, будто его бросил человек, который ему нравился? Стайлз яростно затряс головой, остановившись посреди кафе с пустым — слава богу — подносом в руках и покраснев до ушей: — Да ни в жизнь! — он не заметил, как воскликнул это вслух, а потом закрыл себе рот ладонью, ловя взгляд всё той же леди, которая уже кивала головой от мнимого понимания. Да чтоб вас всех! Остаток смены прошёл яростно и импульсивно: Стайлз старался больше не впадать в прострацию, не выглядеть задумчивым (в детстве ему часто говорили, что когда он задумывается, то выглядит грустным) и даже разговаривал с клиентами довольно эмоционально на абсолютно отстранённые темы. Уже после закрытия кафе Стилински выдохнул — теперь уж он сможет спокойно подумать. Почему, вот почему все они воспринимают меня, как влюблённого мальчишку, которого жестоко бросили?! — мысленно взорвался парень, яростно шагая по перекрёстку и размахивая руками, — Сначала Скотт хотел выставить каким-то шизиком, потом бабуля Ким смотрела на меня с сочувствием к отвергнутому… Стайлз хмыкнул, всё же позволяя себе слегка углубиться в мысли. Идти всё равно ещё минут десять — надо себя чем-то занять, чтобы не прыгать на головы прохожим со скуки. Аддерал штука с эффектом. Нет, ну, не то чтобы этот Дерек не нравился Стайлзу… Это вам, конечно, не Лидия Мартин — о богиня! — но он, определённо, был более чем привлекателен. От всех этих мышц — от которых, казалось, лопнет и куртка, и всё, что под ней, — от этой угрюмости, красноречивого взгляда и от этих, о боже, бровей (как индивидуальный способ общения, ей-богу)… От всего вот этого ебаного совершенства гетеросексуальность Стайлза нервно курит в сторонке, подаёт в отставку и, махая белым платочком, уматывает куда-то очень далеко и надолго — если не навсегда. Но, но, но! Причиной «подвешенного» состояния парня было вовсе не всё вот это. Скотт был прав — Стайлз именно тот тип людей, которые предпочитают ничего не делать и ждать, пока все их проблемы не рассосутся сами собой. Несмотря на то, что у Стайлза просто божий дар влипать во всевозможные неприятности, он никогда не принимал активное участие в том, чтобы эти неприятности расхлёбывать. Хотя помогать отцу — шерифу, да — в расследованиях по разным уголовным делишкам Стайлз любил с самого детства. Его поразительные умственные способности всегда помогали отцу и делали ему, парню, какой-никакой авторитет в Бэйкон Хиллз — там нет ни одного человека, кто не знал бы Стайлза Стилински, сына местного шерифа Стилински. Возможно, именно любовь ко всем этим незаконным делишкам сейчас тянула Стайлза к этому мужику, Дереку. Не только потому, что тот выглядел как человек, тесно знакомый с криминалом, а потому, что по нему было видно, что в его ситуации ему не помешала бы помощь Закона. Ну, а ещё Стайлз очень любит всякие мистические штучки, чем бы они ни были. Оборотни, вампиры, да даже феи, гномы, гоблины… Марвел и ДиСи были Стайлзу вместо детских книжек и мультфильмов, а сериалы типа «Сверхъестественного» всегда перевешивали абсолютно всё, что входило или выходило из моды среди сверстников. Он часто замечал всё более и более необъяснимые вещи в Бэйкон Хиллз, но, как бы ни пытался доказать свои теории, никто ему, разумеется, не верил. Правда, Дерек — совершенно нетипичный оборотень, — вдруг задумался Стайлз. И, вероятно, произнёс это вслух, чтоб вас всех. — На удивление точно подмечено, Стайлз, — незнакомый женский голос с до ужаса знакомым тоном был последним, что запомнил Стайлз перед тем, как перед глазами потемнело, а в голове образовался вакуум.Возвращаемся к нашим баранам
Все говорили Стайлзу с самого детства, что у него имеется дурная привычка — слишком много думать, когда не надо, и не думать вообще, когда это действительно нужно. Наконец, он смог понять всех тех, кто ему об этом говорил. «Ты слишком громко думаешь,» — вдруг вспомнил Стилински голос Дерека. И сразу же возмутился — а с хуя ли?! Взгляд всё-таки предательски соскочил вниз на долю секунды. В океанариуме океан кажется невероятно красивым, завораживающим, притягательным. Вода переливалась всеми цветами радуги, обитающие там организмы совершенно не казались опасными или недружелюбными… До тех пор, пока защита в виде стеклянных арок и стен не исчезнет. И пока не наберётся высота около пятидесяти метров над поверхностью воды. Сейчас, при взгляде вниз, океан совершенно не привлекает, а бескрайняя водная гладь пугает, уходя куда-то за линию горизонта без намёка на береговую линию. Закатное небо над головой заливается оранжевыми и сиреневыми цветами, а солнечный диск медленно опускается за горизонт, унося дневной и утренний свет на другие участки планеты… Земля за спиной холодная и влажная, и идея держаться за неё с каждой секундой попахивает всё большей бессмысленностью; выступ, на котором едва ли умещаются стопы, опасно скользкий. За последний десяток минут эта вот вся обстановка никак не изменилась. Разве что у Стайлза медленно, но верно иссякает запас сил. Идея ёбнуться о воду с такой высоты совершенно не прельщает, знаете ли. Особенно, когда ты не умеешь плавать. Да, Стайлз не умел плавать! И это нагнетает обстановку всё больше и больше. Мозг парня безостановочно работает, пытаясь найти выход из ситуации. Причём такой, чтобы все конечности — и голова — остались на своих местах и, желательно, чтобы одежда оставалась сухой. Даже летние ночи тут не такие тёплые, как в Бэйкон Хиллз, — а жаль. Со временем волнение всё больше овладевает подростком. Тело одолевает нервная дрожь — он пару раз едва не соскользнул со своего выступа, удерживающего его от падения в воду. Одежда пропитывается ночной влагой из земли; руки, казалось бы, целиком погружались в грязь — и не один раз, — а некоторые пальцы уже кровоточили — настолько усердно он хотел удержаться. — Да что за чертовщина такая! — взвопил парень, и вопль пронёсся эхом в радиусе полторы сотни метров — точно. В ответ — тишина… — Алло, ребята, я плавать не умею! Снимите меня отсюда! У Стилински уже просто не осталось сил думать о том, где, когда и насколько сильно он накосячил, чтобы оказаться сейчас здесь. Нервы у парня не железные, а отсутствие хоть каких-либо признаков жизни поблизости никак не успокаивало. Он тут один. Где-то на задворках разума противный голосок нашёптывал ему, что это всё Ардженты. Испуганный, задушенный крик вырвался из горла вместе с тем, как нога соскользнула с края выступа, уже без возможности восстановить равновесие и удержать тело от падения. Руки практически беспрепятственно оторвались от склона: только под ногтями и в зажатых кулаках остались комки земли. Лёгкие сдавило от перепада давления во время падения: казалось бы, каждый вдох будет смертельным, будто захлебнёшься скорее воздухом, чем водой, которая окутает тебя ближайшие доли секунды. Вода обдала ледяной волной по всему телу. Голова нещадно взорвалась «холодными болями», а руки и ноги онемели от парализующего холода. Океан на то и океан, чтобы воды в нём были всегда холодными — за счёт огромного объёма и территории. Стайлз слышал собственное сердце где-то в висках, ощущал — в горле. Через несколько секунд лёгкие вспыхнули будто огнём — недостаток кислорода. Еще несколько секунд и ему придется сделать вдох, даже если он захлебнётся. В ледяной толще воды неожиданные касания остались незамечены. Гладкая, скользкая кожа при соприкосновении заставила вздрогнуть, тратя последние силы организма на реакции. Кто-то подхватил тело парня под спину и колени, а потом Стайлз — уже слабо — ощутил мощное сопротивление воды себе в плечи и в голову, будто… Будто кто-то на невероятной скорости вытаскивает его с океанских глубин. Кислород обжигал лёгкие, которые уже скручивало спазмами. Всё тело пронзили десятки судорог от переохлаждения, следом же — сильная дрожь. Когда Стилински всё же смог открыть глаза, первое, что он увидел, казалось невероятным. Это были зелёные, словно море, глаза и что-то ещё… Он идентифицировал это… Как те самые ужасно красноречивые брови Дерека. Которые, на данный момент, выражали нечто похожее на «Какого черта?!». И Стайлз был полностью солидарен — даже нашёл в себе силы улыбнуться. А потом сознание не выдержало и кануло в небытие. Это всё было чересчур для парня — высота, невозможность удержаться, ледяная вода, практически удачное удушение или утопление… И тотальное непонимание происходящего просто выбило парня из сил.***
Скотт был парнем простым. Ему немного нужно для счастья — хватило бы даже просто периодического сна, более менее правильного питания, регулярного посещения спортзала (не особо результативно) и свиданий с Эллисон (как можно чаще). Вот сейчас, к примеру, он проводил Эллисон домой — до куда это было возможно с её отцом, который не очень одобряет его кандидатуру, — вернулся в их со Стайлзом квартиру, приготовил на двоих ужин, принял освежающий душ и засел за горами книг, оставшись в одних только трусах… МакКолл совершенно ниоткуда не ждал беды. Пока она сама не позвонила в домофон. Скотт, гадая, кто это может быть, тихо матерясь и натягивая футболку и домашние застиранные штаны с дыркой на колене, подошёл ко входной двери и, нажав кнопку, ответил: — Стайлз, ты что, опять ключи потерял? Когда ты уже научишься держать их в кармане и хранить так же, как хранишь ключи от своего джипа, — ворчал парень, пока домофон пискляво запиликал, оповещая, что можно войти. И да, Скотт тоже был временами болтлив и немного себе на уме. Кажется, все, кто так или иначе знаком со Стилински, выделялись болтливостью. По крайней мере, со школы. МакКолл услышал тихую грубоватую ругань — явно не голосом Стайлза! — перед тем, как открыть подъезд, но списал это на усталость после напряжённого — нет — дня. — У хозяйки сам будешь просить дублика… — снова начал парень, открывая уже входную дверь, и обомлел, увидев первым делом лужу воды на пороге (при этом вода продолжала капать), незнакомые тёмные кроссовки и, подняв глаза выше, подозрительно знакомое хмурое лицо. — Просто покажи мне, куда положить это недоразумение, и можешь делать вид, будто меня здесь никогда не было, МакКолл, — голос мужчины был в точности таким, каким жутко детально его описывал Стайлз… Кстати говоря о недоразумениях. Обомлевший Скотт опустил взгляд немного ниже. На руках этот поистине хмурый мужик держал бессознательного, бледного Стилински. И, к слову, они оба были мокрыми до нитки. — Что за… — хотел было начать Скотт, но был довольно грубо прерван. — Я сейчас брошу его на пол, — по тону голоса было слышно, что терпение говорившего вот-вот сойдёт на нет. — Твою мать, — выругался парень, наконец проходя в квартиру и впуская незваного гостя со вторым хозяином квартиры в отключке на руках. — На диван, туда, — бросил Скотт, метнувшись в ванную за полотенцами. Подойдя к упомянутому дивану — старому, потрёпанному, бежево-зелёного странного оттенка — и торопливо скинув оттуда всё лишнее (в частности свои учебники и тетради — некогда было их нормально складывать!), МакКолл застелил его полотенцами в несколько слоёв (просто потому, что диван хоть и старый, но не их, а за порчу имущества платить придётся долго). И всё это происходило под странно знакомым (по рассказам) убийственно-уставшим взглядом а-ля «За что это мне, господи», подчёркнутым поистине красноречивыми бровями. Стайлза просто бросили на подготовленный диван, как мешок картошки, что заставило его прийти в себя и странно закряхтеть. Следом за этим странным звуком последовал бешеный стук зубов — парень продрог до костей. Кинув незаметный и быстрый взгляд на МакКолла с его щенячьими испуганными глазёнками и ужасно суматошным мельтешением вокруг Стилински наперевес с горой полотенец и сухой одежды, Дерек покинул квартиру, надёжно захлопнув за собой дверь. Дерек никогда не признается, но он рад, что у Стайлза есть кто-то, кто может о нём позаботиться в такие моменты. — Чёрт, чувак, если ты мне не объяснишь, что за херня творится, я пойду и заявлю на этого мужика в нужное место, — сгоряча цедил Скотт, утаскивая трясущегося от переохлаждения друга в ванную комнату, где набрал ему тёплую ванну, чтобы отогреть. — Скотт-ти, вообще-т-то он шкур-ру мою с-спас… — хрипло и едва разборчиво отвечал Стилински, зуб на зуб не попадая и позволяя другу стащить с себя ужасно тяжёлую, пропитанную ледяной водой одежду. — Т-ты не можеш-шь заявить на н-него… — добавил он перед тем, как всё же опуститься в тёплую, приятную воду по самый нос, продолжая трястись. — Заткнись, чувак, — раздражённо процедил Скотт, медленно повышая температуру воды, доводя её до необходимой температуры тела. На недовольное бурчание вперемешку с забавным бульканьем он ответил: — Поговорим, когда перестанешь дрожать. Лежи тут и не рыпайся. Скорая не нужна? — чуток не к месту озаботился МакКолл, опустив в воду ладонь и проверяя температуру воды. Отрицательное мычание-бульканье стало успокаивающим ответом. — Во что ты опять вляпался, господи, — выдохнул Скотт, выходя из ванной, чтобы убрать все лужи и мокрые полотенца. Этим вечером Скотт пришёл к выводу, что только Стайлз может огрести проблемы, просто столкнувшись с кем-то на улице. Потому что объяснить, что произошло конкретно, Стилински не мог; он просто сказал, что его пытались утопить. А потом — просто потому, что он пришел более менее в норму, — пустился в долгие и полные возмущения россказни про неумение плавать, ледяные тихоокеанские воды и хмурых недоспасателей.***
Знаете, что самое ужасное в том, чтобы подрабатывать в кафе официантом? Там практически никого из начальства ничего не волнует. Если завтра твоя смена — ты придёшь на работу, хочешь или нет. Стайлз не думал, что в определённые моменты это будет так тяжело. Вообще ему очень повезло, что он не получил воспаление лёгких после неудачного заплыва в Тихом океане… На работу он явился вовремя, как самый пунктуальный человек на свете (а пунктуальность вообще не его конёк!), так или иначе. Конечно — попробуй не явиться, когда на тебя с самого утра наорала начальница по телефону, не желая ничего слышать о больничном, что бы там «с этим чудом природы» не случилось. Скотт, конечно же, пошёл с другом, отменив все свои планы на сегодня (ну, про вечер он ещё подумает — свидание с Эллисон, как-никак). Они оба надеялись, что хотя бы после всего произошедшего в кафе всё-таки покажется тот, кто так или иначе был связан со всей этой неразберихой, — Дерек. — Доброе утро, Стайлз, — поприветствовала, как всегда, милая и приветливая Джин, стоя за стойкой и поправляя только что зафиксированный фартушек (часть рабочей униформы для официанток) тепло-бежевого цвета. — Ты в порядке? Начальница говорила мне, что если ты не придёшь, мне придётся снова трудиться одной, пока они не найдут нового человека на освободившееся место. — Это не начальница, а дьяволица какая-то! — эмоционально отозвался Стайлз. Его голос казался немного севшим, но был всё таким же звонким. — Мне было страшно выходить из дома после того, как она угрожала мне по телефону, что пустит меня на корм своим собакам! — не затыкался парень, надевая свою рабочую униформу. — А я просто пытался урвать больничный, — по-детски обиженно пробурчал он, выходя в зал со своим небольшим блокнотом для заказов и подготовленным подносом. — Тут очень затруднительно взять лишний выходной или больничный, — подтвердила слова коллеги девушка, сочувственно похлопав Стилински по плечу и скрывшись в служебном помещении. Скотт стоял возле стойки и со вселенским недовольством глядел на всё-таки пустующий столик у окна, где, по рассказам Стайлза, обычно сидел Дерек. Болтая что-то о сегодняшних скидках и акциях, записывая их на специальное табло и после выставляя перед входом в кафе, Стайлз буквально увидел, как над головой бро зажглась причудливая лампочка, а карие глаза загорелись неприкрытым, присущим только Стилински, коварством. Одобрительно усмехнувшись, Стайлз последовал за другом к тому же столику, занимая его, — посетителей минут десять ещё точно не будет. — Смекалисто, Скотти. Растёшь, — рассмеялся Стайлз, оценивая манёвр друга. — Не понимаю, о чём ты, Стайлз, — пожал плечами Скотт. Загвоздка была в том, что Дерек крайне не любил, когда занимали его место. Стайлз припоминал в своих бесконечных разговорах пару случаев, которые рассказывала Джин — когда-то он выбросил из кафе смельчака, занявшего его столик. Ну и шумиха была тогда, но каким-то немыслимым образом всё улеглось довольно быстро, а Дерек продолжал приходить. Зато теперь все завсегдатаи знали, что за этот самый столик садиться чревато последствиями, а за «нездешних» (которые в кафе впервые или редко появляются) они не ручаются. Скотти решил воспользоваться данным фактом в целях выгоды для себя. Теперь всё, что происходило со Стайлзом, касалось и его, Скотта, тоже — потому что это же его бро! Что бы там невероятного с ним ни творилось, это угроза его безопасности, а Скотт всегда относился к семье и друзьям с особой бдительностью. Словно кто-то, наподобие сторожевого пса? Неудачно пошутил, Стайлз, да слава богу, что не вслух. Они просидели в молчании буквально две минуты, за которые Скотт даже усомнился — а здесь ли его вечно болтливый друг? Он наконец оторвал сосредоточенный взгляд от окна, в которое высматривал на улице кое-какую мрачную тучу по имени Дерек. Скотт наконец даже уже не сомневался в том, что да, этот мужик реален, но, кажется, Стайлз преувеличил, сравнивая его с «лавой», — просто похожих в Бэйкон Хиллз редко встретишь, а для больших популярных городов такие вот «аборигены» норма, если спросите скромного мнения МакКолла. Скотт заставил себя пока что приостановить свой режим «сторожевого пса» и посмотрел на Стилински, который… — Стайлз, ты же на работе! — вдруг воскликнул парень, во все глаза вытаращившись на бро. — Хрр-а? — посреди протяжного храпа Стайлз, в своём неподражаемом особенном стиле, умудрился с перепугу навернуться с пригретого места на диванчике, размахивая руками и безрезультатно пытаясь вернуть себе равновесие. — Скотт? Ты чего разорался, как собака на привязи? — потирая глаза, чтобы проснуться, прокряхтел Стилински, отрывая задницу (или чем бы оно ни было) от им же вчера вымытого (вылизанного) пола, и, усаживаясь обратно на своё место, поправил униформу. Не дай боже помялась. — Стайлз, ты забыл принять Аддерал утром? — почти устало вздохнул Скотт, распознавая в поведении друга и вялость, и свойственную ему гиперактивность одновременно. Но без Аддерала эти два состояния были крайне неконтролируемы. — Чёрт, да, — Стайлз запустил пальцы рук в короткие волосы на затылке, высоко задирая локти, прогибаясь в спине и продолжая издавать странные звуки, разминая затёкшие от неудобной позы мышцы. И, почему-то, беда выбрала именно этот момент, чтобы наконец явиться миру. Второе пришествие, не иначе! Стоило упомянутой беде попасть в поле зрения обоих студентов, один, который МакКолл, вытаращился во все свои щенячьи глаза и открыл рот в беззвучном возмущении, а второй, настолько приевшийся за последние дни, от неожиданности как-то не так дёрнулся, от чего по-настоящему завыл на всё кафе (видимо, защемил себе что-то где-то) и ещё полминуты не мог вернуться в нормальное положение (так и оставаясь в позе какого-то там вида узла). — Это место занято, — процедил сквозь зубы Дерек, знакомо сложив руки на груди и угрюмо насупившись, оглядывая подростков крайне недовольно. — Эй, — вдруг ожило изваяние по имени Скотт, — мы можем поговорить? — конечно, это же Скотт, сын Мелиссы МакКолл, просто само воплощение воспитанности и неконфликтности. — Насчёт твоего вчерашнего визита, — уже твёрже добавил Скотт, отрезая мужчине пути к отступлению. — Стайлз, пора начинать… — вдруг откуда-то из-за спины Дерека возникла Джин. — Ой, ты в порядке? — на неопределённое (неразборчивое) кряхтение в ответ девушка недоумённо наклонила голову набок. — Ты сидишь в очень странной позе, — заметила она, уже когда Стайлз наконец смог двигать шеей и нормально дышать (а не умирать будто от приступа астмы). — Иду я, — пробухтел Стилински, выбираясь с дивана, и, проходя мимо Дерека, вдруг заговорил: — Хэй, Дерек! Как жизнь молодая? — убийственный взгляд сделал своё дело. — Та всё-всё , спокойно. Знаешь, если будешь таким необщительным, так и будешь жить, как волк-одиночка, — ворчал Стайлз уже себе под нос, уплывая по залу собирать заказы под смешки позабавленных посетителей. Стайлз сделал вид, что не услышал дереково «Заткнись, Стайлз», так как посчитал, что ему показалось, потому как Дерек, определённо, не мог услышать его бормотания (потому что он сам был не уверен, просто подумал он об этом или всё же сказал вслух). Впрочем, атмосфера в только что открытом «Vera Espresso» заметно разрядилась, когда немногочисленные посетители услышали привычные (уже) визги Стайлза и его шуточки. Дерек, усевшись на освободившееся место, позволил себе пару секунд подумать о том, почему (по Стайлзовым россказням) он был в числе лузеров в своей школе, — ведь вокруг него будто бы бурлила жизнь, а люди рядом словно получали заряд энергии на весь день (получше всякого кофе). — Ты так и будешь молчать, Дерек? — отвлёк мужчину голос МакКолла. Надо же, Дерек даже немного подзабыл о том, что, к сожалению, он за столиком не один. Дерек перевёл взгляд на серьёзное лицо подростка, хмурясь ещё сильнее (куда ж ещё!). Собственное имя, слетевшее с чужих уст, провоцирует огрызнуться «Что ты знаешь?», но Дерек смог только шумно выдохнуть через нос, прикусив кончик языка клыком. Несмотря на то, что Скотт, кажется, ждёт ответов, Дерек всё так же молчит. Потому что считает, что не должен отчитываться перед этим пацаном. А узнавать причины вчерашнего покушения Стайлз, пострадавший, должен сам. Взрослые же люди! А Скотт словно нянька или мамочка. — Эй, парень, послушай, — по стилю общения сразу ясно, что он был очень близок Стилински, — Стайлз вчера едва не утонул, — красноречивое «Знаю, видел, спас» в исполнении бровей Дерека заставило парня немного стушеваться. — И если б ты не принёс его домой, я бы об этом узнал не сразу… — Дерек окрестил выражение лица Скотта на данный момент как «побитый щенок». — Поэтому спасибо тебе, конечно, — несмотря на тон парня, его благодарность была более чем искренней, — но мы обязаны знать о том, почему это произошло и кто именно пытался… От него избавиться, — с небольшими заминками, но с уверенностью проговорил МакКолл, не отводя глаз от лица Дерека (видимо, силясь прочесть что-то «по языку тела», но, увы и ах). Подошедший к столику Стайлз поставил перед Скоттом ванильный латте, а перед Дереком — несладкий чёрный макиато, от аромата которого вздёрнутый нос парня забавно поморщился. И, пока другие не требовали к себе внимания официанта, собирался опустить своё филейное место рядом со Скоттом. Но не судьба. — Ардженты, — одно-единственное слово отправило пятую точку Стилински в короткий полёт в сторону пола, потому что парень от неожиданности (нет, по собственной неуклюжести, конечно же) запутался в собственных ногах (ка-ак?!) и промахнулся с приземлением. Образовавшуюся ситуацию могло бы подчеркнуть только жирное многоточие над головами всей троицы, а также звук, который обычно издают сверчки по ночам.