***
Он до сих пор помнил эти светлые, тёплые деньки. Помнил заливистый детский смех, тихое хихиканье сестры, пустые и бессмысленные разговоры, звучащие одновременно со всех сторон. Помнил вкус домашней выпечки, ослепляющее солнце, дружелюбно заглядывающее в широкое окно большого, тёплого и наполненного родными запахами особняка… Веки медленно поддаются и поднимаются — на это уходят просто титанические усилия. В ушах все еще эхом отдается тихий, но наполненный счастьем смех сестры; перед глазами все еще стоит её спокойное, расслабленное лицо, самую малость украшенное небольшими морщинками… В следующий миг в глаза бьет жгучий холодный свет. Мужчина жмурится и сдавленно стонет — тело буквально пульсирует, словно оголенный нерв, от боли и слабости. Он не помнит, что произошло и где он вообще находится. Первые секунды он даже не помнит, кто он, собственно, такой. Но боль, пронзающая тело, и по крупицам собирающееся удовлетворение, которое сопровождает крайне медленную регенерацию, заставляют вспоминать. В голове события всплывают яркими картинками одно за другим: сначала бескрайние глубины и темная толща океана; потом кровь, окрашивающая воду вокруг в алый оттенок, и пронзительные рычащие крики; потом лица трех незнакомых людей, искаженные болью и ужасом и залитые кровью; потом до боли, до одури знакомые зеленые глаза, наполненные печалью и горечью… Он помнит, как он получил все эти раны и укусы, сейчас зудящие от заживления. Он помнит, как дрался, помнит, что в его голове было абсолютно пусто, и лишь одно имело значение — убить. Но ведь… Как убить того, у кого во взгляде всегда таилось нежное, снисходительное возмущение и раздражение? Как убить собственного племянника? Её сына?.. Питер стонет от боли, но уже не от ран, а в голове. Тело не слушается, отказывается двигаться вообще — даже дыхание даётся с трудом. Он часто моргает, прогоняя ужасные, неприятные картинки и пытаясь сориентироваться в настоящем. Спустя несколько минут Питер все-таки поднимается, садясь, — кряхтя, рыча, иногда даже поскуливая, — и оглядывается. Он видит, что сидит в просторной, освещенной холодным белым светом от флуоресцентных ламп… Огромной клетке. Нервная улыбка ползёт на лицо. Взгляд соскальзывает на ровную водную гладь — в клетке значительное пространство занимает бассейн. С прозрачной, хлорированной водой, которая будто подсвечивается дном. Питер не любил такую воду — она была отвратительна и на вкус, и на ощущения, слишком жесткая и неподвижная. Спустя еще десяток минут мужчина уже худо-бедно поднимается на ноги. Его шатает, он не может стоять ровно, а некоторые раны открываются и кровоточат от нагрузки и движений. Ему стоило бы лежать и восстанавливаться дальше… Но Хэйл-старший нутром чуял, что оставаться тут нельзя. Он все еще не понимал, где он, но, судя по этой странной клетке, он был чуть ли не в плену. Он медленно подошёл (подполз) к двери клетки. Она была заперта навесным замком. Питер усмехнулся человеческой глупости — надеяться, что такого, как он, может сдержать простой замок… Ну разве не очаровательно? В пару простых движений проблема была решена; довольно увесистый навесной замок тяжело падает на металлический пол и звонко ударяется. Из клетки выход нашёлся, осталось выбраться из здания и идти от него подальше, и желательно побыстрее, чтобы не успели выследить. Отчасти Питер был даже благодарен тем, кто его пленил, ведь они одели его в целую, новую одежду. Потому что то, в чём он был до этого, уже совсем никуда не годится — от воды вся ткань раскисла, стала склизкой, а после той драки — вообще на лоскуты пошла. Одежда, в которой он был сейчас — простые бесформенные штаны и глупый малой свитер, — совершенно не была в его стиле и вкусе, а это давало преимущество того, что его точно не узнают в толпе (полагать, что тебя могут вычислить по бренду одежды — разве не это верх самовлюбленности?). К счастью, усталость и слабость никогда не мешали Питеру на все сто пользоваться своим мозгом. (По своей хитрожопости он был сродни Стайлзу, которого пока ещё не знал.) Так что выбраться много труда не составило. Питер вышел из какого-то подвала, без труда взламывая замки и открывая двери (когти иногда крайне полезны). Мужчина прошёл по узкому коридорчику, почти во всех сторон окружённому водой и отгороженному от неё только стеклянной аркой. Он видел подводных обителей, видя в них испуг и разочарование. Он прекрасно понимал каждого из них, ведь хоть он и не был в плену, как они, — в плену были его мысли и чувства (после всего того водоворота событий, которых он не помнит, и поступков, которые совершал в абсолютном беспамятстве). В плену недопонимания, всё ещё зудящего на подкорке желания убить всё и вся, в плену той боли, которую он испытывал последние несколько лет. Уже оказавшись на улице, Питер ловко обошёл пару охранников и пошёл подальше от здания — океанариума, судя по всему, что он там увидел. Он шёл по многолюдной улице, отмечая с неким удовольствием, что тёплый и яркий солнечный свет куда приятнее того, белого и холодного. Мужчина шёл, рукой сквозь одежду прикрывая одну лишь рану в районе живота, которая ну никак не хотела затягиваться. Она слабо кровоточила и ужасно болела. Когда спустя минут десять ходьбы Хэйл так и не заметил абсолютно никого и ничего знакомого, он прерывисто выдохнул, потому как силы ещё не все вернулись, а ноги уже саднило от перегрузки для столь слабого состояния. Питер приземлился на стул, который стоял вместе со столиком у какого-то небольшого кафе. Он не рассматривал заведение, но тёмно-коричневый узор, имитирующий кирпичные стены, он обязательно запомнит себе на будущее — смотрелось довольно неплохо. Хэйл посмотрел на свою руку, на пару секунд оторвав её от раны, и, увидев кровь, вернул обратно, чтобы снова ждать, когда она затянется. Чуткий слух оборотня улавливал все разговоры, посторонние звуки (работающая кофемашина, проезжающие по близлежащей дороге ряды автомобилей, пришедшие на чей-то телефон сообщения). Но его голова взорвалась неприятной болью, когда в уши буквально врезался звук чьих-то звонких высоких каблуков. Недалеко от столика, за которым остановился Питер, притормозила невысокая девушка с определённо привлекательной внешностью. Красно-рыжие блестящие прядки были завиты в ухоженные, ровные локоны, опускающиеся ниже острых, светлых плеч. Бренды одежды на ней Питер подметил сразу, делая вывод, что девушка, очевидно, из довольно состоятельной семьи (он в этом шарит). У девушки был голос, сочетающий в себе то, что не должно сочетаться — мягкость, сталь и резкость. Она разговаривала с кем-то по телефону. — Джексон, ты серьезно? — голос рыжеволосой был пропитан язвительностью и злобой; моментами она даже шипела, как раздраконенная кошка. — Не смог придумать никакого, ещё более глупого оправдания? Ты должен быть здесь в течение пяти минут, Уиттмор, — тут сталь в её девичьем звенящем голосе проявилась во всей красе. — Нет, это не достаточная причина, чтобы всё отменять. Ты обязан явиться на выставку, Джексон. Разбирайся со своими проблемами сам — у тебя на всё про всё пять минут, — девушка убрала телефон в карман жакета, а после её последней реплики в воздухе повисли не озвученные угрозы и обещания расправы за неявку. — Нас окружают довольно безответственные люди, не так ли? — Питер подал голос, когда девушка в течение последней пары минут не сошла с места и агрессивно (что?) стояла на месте, топая одним каблучком по асфальтированному тротуару. Когда девушка повернулась к Хэйлу лицом, он прищурился, отмечая её милое лицо с мастерски нанесённый макияжем, который ей, безусловно, шёл. Но лицо рыжеволосой изобразило удивление; она оглядела своими зелёными глазами мужчину с ног до головы, будто оценивая перспективу завести с ним диалог. И, видимо, пришла к соглашению в своей красивой голове, когда, изящно закинув несколько локонов за плечо, уселась напротив Хэйла. Мужчина, хоть показался самую малость (нет) подозрительным, не был похож на того, кто бездумно полезет к такой девушке, как она. По нему было видно, что он хорошо читает людей, так что притворяться простой и глупой перед ним девушка уже не собиралась. — По-другому и не скажешь, — её лицо и голос выражали раздражение и искреннее согласие с высказанным мужчиной замечанием. — Подумать только, оправдаться тем, что надо помочь кому-то там с чем-то там, чтобы не явиться на выставку, организованную моей семьёй, — девушка без зазрения совести открыла больше подробностей незнакомому человеку, но все-таки лишний раз не называя имён и фамилий. — Поражает столь безответственное отношение к такой очаровательной особе, — Хэйл натянул на лицо свою дежурную лёгкую улыбку, граничащую с лёгкой усмешкой. Очевидно, девушка была привычна к комплиментам, потому как не отреагировала на него от слова совсем. — В наше время молодёжи не хватает чуть больше чувства долга и пунктуальности, — Хэйл озвучивал довольно нейтральные и абстрактные замечания, не пытаясь комментировать что-то определённое. — Лично я, будь я на месте того, кто так опрометчиво оставил такую девушку, отдал бы многое, чтобы просто понаблюдать за ней и оценить блестящий ум и скрываемый высокий потенциал. Щёки рыжеволосой всё-таки окрасились в едва заметный розовый оттенок. Она не ошиблась в собеседнике, когда делала вывод, что он хорошо читает людей. Лишь совсем немногие могут увидеть в ней то, что с первых минут общения увидел он. — Лидия Мартин, — девушка представилась без лишних речевых оборотов и с присущей ей гордостью. — Питер Хэйл, — почти так же отозвался Хэйл, продолжая улыбаться и не прерывая зрительный контакт с Лидией. Мартин не хочет думать о том, что она уже определённо слышала эту фамилию.***
Стайлз правда хотел заставить себя быть удивлённым и заинтересованным в том, почему его друг снова утыкается в телефон, выглядя при этом всё более и более взволнованным. Стайлз хотел, но не мог. Потому что, на самом деле, ему было откровенно плевать. Теперь по квартире Скотта и Стайлза нервно ходила взад-вперёд именно Эллисон, не находя себе места после визита её матери. Кстати, об этом. В итоге перепалка между Викторией и Стайлзом закончилась едва ли не открытыми угрозами в адрес самого Стайлза и обещанием вскоре вернуться с «продолжением банкета». Скотт, кажется, останется заикой после того, как наблюдал за перепалкой между матерью своей девушки и своим лучшим другом. А Эл сделала всем по чашке отличного кофе (когда она нервничает, она делает и пьёт слишком много кофе) и стала расхаживать по квартире из угла в угол, обдумывая все произошедшее. Сам Стилински сидел на диване, низко сползая по спинке и выставляя вперёд колени, и вжался головой в плечи, сложив руки на груди. Одна его нога нервно дергалась и будто пружинила. Скотт сидел рядом с ним в позе эмбриона и нервно строчил кому-то сообщения, шумно стуча короткими ногтями по экрану. Стайлз очень хотел бы знать, что за уникум терпит его друга в этой переписке, но всё, о чём он смог подумать относительно этого, — то, что МакКолл наверняка от нервов постоянно делает ошибки и опечатки. На месте таинственного собеседника (или товарища по переписке, если быть точнее) Стилински бы уже убил Скотта за свои кровоточащие от ошибок глаза. Ну не любил он ошибки. Иногда Стайлз думает, что всё его знакомство с Дереком тоже было ошибкой. Глупой случайностью. И что, вероятно, всё это не стоит таких нервов и проблем, с которыми они уже столкнулись и с которыми ещё столкнутся в будущем не раз. Стайлз вспомнил полный ненависти взгляд синих глаз и произнесённую холодным голосом фразу «И правильно сделали», и вскипел, подобно чайнику на газовой плите. Он подорвался с места, нервно жестикулируя и пытаясь сформулировать, что хотел сказать. — Я там это, — он сделал неопределённый и слишком резкий жест рукой в воздухе возле своей головы. — Пойду, э, воздухом подышу. В стрессовых ситуациях мозгу нужно больше свежего кислорода, — мало того, что в стрессовых ситуациях Стайлз несёт лютую дичь, так ещё и путает между собой некоторые понятия, такие как «воздух» и «кислород», к примеру. — Да и там… Ммм, это, ну, — он почесал затылок и выдохнул с отчётливой злостью на самого себя. — Короче, я на курсы одни записался. Как раз скоро начнутся. Так что я сваливаю. Звоните, если что узнаете или что-то случится, — всё-таки кое-как выкрутился Стилински, уходя в свою комнату, чтобы собрать вещи, переодеться и, собственно, поскорее уйти из столь напряжённой обстановки. Ему не хотелось бросать друзей. Но, по крайней мере, они есть друг у друга, а у Стайлза нет никого, кто сейчас его как следует успокоил бы. И нет, он не имеет в виду, что рядом нет Дерека. Он бы, вероятно, сделал только хуже. Но с ним было бы наверняка спокойнее. И безопаснее. И веселее. И блять. Заткнись, мозг-Стилински, чтоб тебя.***
Здание, которое он нашёл по указанному в сообщении адресу, представляло собой местный бассейн, расположенный прямо на берегу реки Уилламетт. Одетый в свои слегка потертые джинсы и недавно купленную футболку со странным принтом, Стилински прошёл в здание цвета свежего асфальта и стал искать нужный зал. К моменту, когда он добрался сюда, его голова уже преимущественно прочистилась. За рулём джипа он обдумал по десять раз всё, что его так или иначе беспокоило; в итоге он добился желаемого результата — он больше не думал о Дереке, о том, что с ним могут сделать и всё в таком духе. Конечно, сначала он пытался отвлечься от тревоги мыслями об определённых частях тела Хэйла, но потом застыдился перед самим собой и бросил эту затею, осознав, что так переживает только больше. Стайлз нашёл нужный просторный зал с большим бассейном. Вся стена вокруг входа в зал была увешана разнообразными бесчисленными приборами и снаряжением. В зале он увидел ещё несколько человек разных возрастов и разного пола. Они сидели на пластмассовых стульях и внимательно слушали стоявшего темнокожего молодого человека, который тем временем объяснял предназначение тех или иных частей снаряжения. Стайлз, конечно, как всегда, отличился своим появлением и споткнулся уже почти возле стула, снеся его и рухнув на покрытый кафелем пол. Несколько людей улыбнулись его неуклюжести, а кто-то кинул раздраженный взгляд и продолжил слушать. Стайлз, к большому удивлению, сейчас не имел особого желания с кем-то общаться, поэтому, если он и заводил с кем-то беседы, то даже уже не помнил, с кем и о чем он говорил. Единственное, что отложилось в голове, — их, так сказать, тренера зовут Вернон Бойд («Чудаковатое имя») и он помешан на плаванье и на воде в целом. Стайлз помнил, как парень с белозубой широкой улыбкой бесконечно трепался о нужных им вещах и снаряжении, о глубине и о том, что важно не бояться воды. — Если вы будете бояться воды, то не сможете расслабиться. А если вы не сможете расслабиться, вы будете автоматически тонуть, так как слишком напряжены. Вы просто не сможете держаться на воде, а следовательно — и плыть вам тоже будет очень сложно. Стайлз вспомнил тот раз, когда он чуть не утонул и не окоченел в ледяной океанской воде, и вздрогнул, совершенно не представляя, как ему не бояться воды. Но вместе с тем случаем он вспомнил о ледяных крепких прикосновениях, твёрдых мышцах и злом взгляде — и снова понеслась. Стайлз покраснел и мотнул головой, отчаянно пытаясь вытрясти из головы эти мысли. Чтобы избавиться от тревоги и волнения, Стайлз весь день пытался научиться плавать. Когда это ему не удавалось, и он раз за разом уходил под воду, не в силах удержаться на ней, он попросил (уже после первого проведённого курса) Бойда («Черт, ну это же больше похоже на имя, чувак, нелогично!») научить его сразу опускаться на глубину. Поэтому ближе к вечеру, когда небо постепенно затягивалось темнеющими облаками, а солнце переливалось всеми цветами радуги, они вдвоём выбрались на берег Уилламетт. Бойд помог Стайлзу закрепить все необходимое снаряжение, дал баллон с кислородом и лишние раз десять спросил, может не стоит так торопиться? Стайлз только улыбался и нервно качал головой, то и дело поправляя на себе неудобные ремешки и снаряжение. Первое погружение было не глубоким и быстрым. Стайлз не боялся утонуть, так как ему не приходилось задерживать дыхание и напрягаться, чтобы плыть, — но он все ещё немного боялся воды, поэтому плыл он медленно и тратил на это много энергии. Стайлз был очень рад, что был не один и что Бойд часто помогал ему передвигаться под водой. Они собирались и во второй раз опуститься вместе, но у тренера вдруг появились важные дела. Он пытался убедить Стилински не погружаться в одиночку и идти домой отдыхать, но тот благополучно поступил так, как хотел сам (когда это он кого-то слушался!). Стайлзу не нравилось плавать, но нравилось спускаться под воду. Ему нравилось всё видеть, хоть под водой свет распределяется не так, как в воздухе, и сориентироваться иногда было довольно тяжело. Плавно передвигаясь по дну и неожиданно обнаруженным странным пещерам под водой, Стайлз всё-таки слегка задумался о том, как же ему справляться со всем тем дерьмом, что происходит в его жизни. Стайлз, как всегда, просто редкий везунчик. Когда голова начала неприятно ныть от давления воды (хоть и глубина в реке и в пещерах была довольно небольшая), Стайлз поплыл вверх, к поверхности, нелепо перебирая руками и ногами на манер дурной лягушки. Запыхавшись, он все-таки всплыл (как говорится в некоторых идиотских видео в интернете — «говно не тонет») и снял очки для подводного плавания. В глаза ударил неприятный белый свет; голова заболела ещё сильнее от отвратительного освещения, а простой человеческий слух начинал улавливать звучавшие в странном помещении тихие голоса. «Где я вообще, черт возьми», — Стайлз слегка возмутился тому, что не видел вокруг ничего знакомого. И, более того, место, где он находился, напоминало просторный подвал, походивший на какую-то пещеру, заваленный оружием и большими пачками разнокалиберных патронов. Женский голос, который все-таки различил Стайлз, напоминал по стилю речи Викторию, только в этом голосе было больше эмоций и… флирта? Нет, как-то не очень похоже, определённо. — Знаешь, сладенький, — Стайлз все-таки прижался к ближайшему небольшому выступу у поверхности, чтобы не быть замеченным в случае чего, — а ведь нам так весело было вдвоём. Помнишь те сладкие времена? — в ответ на вопрос поступила тишина, а Стайлз всё больше чувствовал себя так, будто слышит то, о чём не должен знать. — А я вот помню. Твои большие наивные зелёные глазёнки, полные любви ко мне и готовности сделать всё, что я скажу, — голос женщины звучал мечтательно и с каким-то… Странным давлением? — Помню наши страстные совместные ночи и просто умопомрачительный секс, — Стайлз совершенно невольно покраснел, стараясь не акцентировать на этом своё внимание. Пауза после сказанной фразы слегка затянулась, и Стилински услышал до жути знакомое рычание. Он совершенно непроизвольно выглянул, не контролируя себя в желании убедиться в своей догадке, о ком идёт речь. Стайлз увидел нечто… Крайне ошеломляющее. Он, правда, не знал, с какой точки зрения смотреть на эту картину. Потому что к его почти девятнадцати у него всё ещё бушуют гормоны. Просто крутяк, Стилински, а ты даже не подозревал об этом! До встречи с ним. Стайлз увидел толстую металлическую решётку, которая покрывала одну из стен подвала-пещеры. К прутьям решётки был привязан Дерек. Полуголый. С зафиксированными около головы руками. На нём были только его чёртовы джинсы и больше ничего, блять, вот вообще ничего (люди, изобретите одежду наконец, это слишком горячо). Стайлз не смог контролировать себя и покраснел, словно его застали за просмотром порно. Горячего такого порно, кстати. С сексуальным щетинистым мужиком, у которого вырастают когти и заостряются все зубы в едва ли стрессовых ситуациях. По крайней мере, сейчас, — отмечает про себя Стайлз, — он не хочет оторвать мне голову. Кажется. Понятие времени в понимании Стайлза растянулось и замедлилось эдак раза в три. Он смотрел в абсолютно не удивлённые глаза оборотня, который всем своим видом так и выражал что-то вроде «Ну как всегда, блять, по-другому и быть не могло, это же Стайлз». Стилински бесконтрольно, безвольно мазнул взглядом по его подтянутому мускулистому телу, груди, торсу и шее. Покраснел ещё больше и стал, как придурок, мотать головой, сбрасывая наваждение. Здесь не место и не время предаваться фантазиям, Стилински! — с пылающим лицом отчитывал парень сам себя. Стайлз все силы своей (не)феноменальной внимательности пустил на то, чтобы попялиться на Хэйла. Но совершенно упустил из виду, как в его сторону тускло сверкнули хищные зелёные глаза женщины, что до этого стояла к Дереку лицом. Стояла лицом к Дереку и, кстати, нагнулась к нижней части его пресса. Стайлз запыхтел в бессильной злости то ли на него, то ли на себя, то ли на эту женщину. — О, неужели это Стайлз? — Стилински вздрогнул, когда услышал этот голос ближе. — А ты милашка! В нашу первую встречу я не рассмотрела тебя, как следует. Девушка с гадкой ухмылкой (дико напоминающей Криса) выпрямилась и неспешно подошла к Стайлзу. Она провела ладонью по его побледневшей щеке, пока он вместо её лица перед глазами слышал в голове её голос и ощущал, как конечности начинают фантомно неметь от воспоминаний ледяной воды и полного бессилия. Стайлз проморгался и отшатнулся от женщины, будто она обожгла его своим прикосновением, и на каком-то инстинктивном уровне обошёл её. Его ноги перебирали быстро и хаотично, даже поднимая на полу лёгкое облачко пыли, а лицо выражало неподдельный ужас и желание слиться куда подальше. Отойдя от неё на какое-то расстояние, он обернулся и увидел её крайне удовлетворенную улыбку. Впрочем, она не сильно отличалась от того, что он видел минутой ранее. — Вспомнил меня? — девушка перенесла вес на одну ногу, слегка выставив вбок бедро, и сложила руки на груди, с заинтересованным видом наблюдая то за человеком, то за оборотнем. — Ты чокнутая тётка, которая пыталась меня утопить? Забудешь такое, да уж, знаешь, прям как заново родился! — язвил Стайлз, просто потому, что это было его сильнейшее средство самозащиты. Он очень жалел, что не взял свою биту (хотя погружение под воду с алюминиевой битой в руках выглядело бы не самым адекватным решением со стороны). — Ты кто вообще такая, дамочка? Ааа, узнаю породу Арджентов! В вашей семейке только Эллисон не чокнутая, да? Я мог бы вам порекомендовать семейного психотерапевта, знаешь. Есть у меня знакомый, — Стайлз тараторил без умолку, рассчитывая этим сбить женщину с толку. — Стайлз, — она протянула его имя таким тоном, что по спине побежали мурашки, а в голову снова ударила идея исчезнуть раз и навсегда — подальше от неё. — Эх, я разочарована. Дер, ты даже не рассказывал ему? Вместе со злосчастным идиотским любопытством Стайлза в ответ раздалось утробное рычание из-за спины. Стайлз не хотел оборачиваться, потому что прекрасно знал, что там увидит. И будет снова очень тяжело контролировать свои глаза и мысли. А это сейчас не в тему от слова совсем. — О чём таком рассказывал? Того, что мы знаем, уже достаточно, чтобы засадить вас всех за решётку, дорогая, — прошипел Стайлз, прокручивая в голове всё, что они узнали о Дереке и от Дерека. — Хм, — женщина улыбалась хищно и прищурилась так же. Что-то подсказывало Стилински, что эта женщина и есть Кейт Арджент, одного упоминания имени которой не переносил Дерек. — Не сомневаюсь в том, что узнали вы много, детишки, — женский голос скрипнул сталью, отчего фраза была похожа на угрозу. — Но, — Арджент сделала паузу и внимательно оглядела Стайлза, будто припоминая что-то, — ты ведь знаешь про пожар? Пожар, в котором сгорел особняк в заповеднике Бэйкон Хиллз. Стайлз вздрогнул, услышав это. Он прекрасно знал детали того пожара — он читал отчёты, которые приносил домой его отец, чтобы и там ломать голову над этим делом, где нет ни подозреваемых, ни выживших. По официальным данным там находили тела многих людей — от взрослых до детей, от мужчин до женщин. Этот пожар стал для маленького городка в округе Бэйкон настоящим кошмаром. — А если и не знаю? — Стайлз оскалился, что выглядело бы довольно мило, если бы ситуация не была столь дерьмовой. — Какое это имеет отношение к тому, что ты похитила его и приковала тут, расспрашивая непонятно о чём? Лицо блондинки слегка вытянулось в удивлении, а зелёные глаза на мгновение показались чуть красивее и безобиднее — из них на мгновение пропал хищный и опасный блеск. Медленно губы женщины снова растянулись в усмешке. — Особняк, сгоревший в твоём городе, принадлежал семье Хэйлов, дорогой, — с изображением вселенского терпения проговорила зеленоглазая. — А сгорел он по вине того, кто сейчас прикован за твоей спиной. — Ложь, — моментально парировал Стайлз, и на его лице появилось спокойное, проницательное выражение. — За моей спиной прикован тот, чью стаю разделили и почти всю истребили, как цель каких-то браконьеров-психопатов. Стайлз почти мог ощутить удивлённый взгляд Хэйла на своей макушке. Он насильно заставил себя не краснеть, потому что сейчас это было неуместно. — Тебе никогда не было интересно, с чего всё это началось, Стайлз? — Стайлза раздражало то, как Кейт произносила его имя. Так его может произносить только Дерек. — А ведь начиналось всё довольно мило. Маленький, милый шестнадцатилетний Дерек попал под мои чары и позволил мне уничтожить большую часть своей семьи, — Стайлза в глубине души крайне поразил этот новый факт про данную ситуацию, но на его лице не дрогнула ни одна чёрточка. Он просто пристально смотрел на девушку, то ли призывая заткнуться навсегда, то ли поощряя продолжать. — К моему большому сожалению, в особняке той ночью не было основной силы стаи. Талии, — Стайлз сначала хлопнул глазами, как идиот, не находя в своих чертогах памяти этого имени и не имея понятия, кому оно принадлежит, но угрожающий рык Дерека за спиной дал понять, что речь шла о его матери, — Питера, — Стайлз вспомнил покрытую шрамами косатку, которая в беспамятстве пыталась убить всех и вся, — Лоры, Коры, — женщина перечисляла имена с медленной, тягучей и противной интонацией, а Стайлз пытался представить себе сестёр Дерека, совершенно не зная, как они выглядели, — и Дерека Хэйлов. В тот вечер, когда я сожгла особняк, — Стайлз в голове, как мантру, повторял, как сильно ненавидит эту женщину, — эти пятеро сильнейших из стаи уехали из Бэйкон Хиллз, уплыли в открытый океан с какой-то радости, — в голосе женщины слышится досада, будто она хотела сделать всё и сразу, но её обломали. — Поэтому мне и Кристоферу пришлось искать их и вылавливать, — Стайлз недоуменно нахмурился, почему-то не ожидая услышать имя Кристофера. — Но Крис — слишком честный и правильный малый, поэтому он выловил сестёр и Дерека и запер у чёрта на рогах. А я не подчиняюсь Кодексу, мои хорошие, — Кейт произнесла это с безосновательной гордостью. — Я убивала тех, кого находила, — взгляд женщины стрельнул мимо Стайлза за его спину, где всё громче рычал Дерек. — Питера и Талию Хэйл, например, — она сладко улыбнулась, а Стайлз уже второй раз за день ощутил желание вспороть кому-то горло своими человеческими ногтями. Если Вы думаете, что Стайлз стоял истуканом и покорно поглощал информацию, то ошибаетесь. Каждый раз, стоило Арджент прикрыть глаза или отвернуться на пару секунд, он делал небольшие, незаметные шаги назад, выглядя при этом так, будто даже боится пошевелиться. Актёр из него всегда был неплохой (в особо нужных ситуациях). Поэтому финальный, последний громкий рык Хэйла Стилински ощутил уже своей спиной, игнорируя так некстати пробежавшие мурашки от этого звука. Стайлз мимолетно посмотрел чуть вбок и вверх, на лицо Дерека, которое сейчас искажалось медленной трансформацией, и вздрогнул — его глаза снова светились голубым неоном. — Кстати, если тебе интересно, почему у нашего Дерека, — такая формулировка Стилински не устраивала, — голубые глаза… Девушка смотрела на них все реже и реже, наслаждаясь собственным спектаклем, который тут развернула. Поэтому Стайлзу не понадобилось много времени развязать руки оборотня и освободить его. Стайлзу было неинтересно, о чём пиздела Кейт, потому что он не знал, что в принципе означают голубые глаза у оборотней. Может, потом он сам спросит об этом у Дерека. Но от психопатки-убийцы он этого слышать не хочет. Стилински улыбнулся, когда мужчина перед ним уже твёрдо стоял на своих двоих, а не был подвешен, как настенное украшение. — Ну, вот, теперь ты не похож на чучело животного, которое вешают охотники у себя в домиках, — глупо пошутил Стайлз, видя, как от этой шутки глаза Дерека на мгновение перестали светиться, и он увидел их серо-зелёный красивый, человеческий оттенок. Он сделал пару шагов назад, слыша, как рык Дерека растёт в геометрической прогрессии, и подумал о том, что, вероятно, близится какой-то лютый пиздец. Перед тем, как провалиться в темноту, Стилински видел искаженное яростью красивое лицо с темнеющей, уплотняющейся кожей, и ощутил просто мучительно острую боль в боку. Опуская взгляд на последних секундах перед тем, как потерять сознание, Стайлз увидел всаженный на всю длину в собственную плоть… Ножик? Как же это банально! Даже обидно, что меня подрезали каким-то дрянным ножиком с узорчатой рукояткой. — Я убью тебя, — рык Дерека стал действительно последним, что услышал и запомнил Стайлз перед тем, как его сознание помахало белым флажком и улетело глупым облачком куда-то явно очень далеко. Торжествующую, победную улыбку Кейт Стайлз уже не увидел. И был уверен, что потом будет благодарить Бога за то, что не удостоился её наблюдать.