Уж замуж невтерпеж

Она спокойно и аккуратно выехала с парковки. Никакого нервного тремора конечностей, никакого плывущего перед глазами тумана, никакой аритмии и прочих признаков только что пережитого сильного стресса, лишь звенящая пустота. Повсюду. Ей казалось, что она и сама вот-вот превратится в пустоту, поймет ее, станет ей, истлеет по краям, а затем, полностью истончившись, развеется по ветру над рекой Невой. И, может быть, всем станет легче при таком раскладе. Галина обреченно усмехнулась этой мысли, будучи полностью уверенной в том, что одному человеку уж точно станет… «Прости меня», — она смотрела, как Маша ополаскивает руку под краном. Для картины маслом ее невестке не хватало только брезгливого выражения лица. Она могла бы состроить соответствующую гримасу натурально и от всей души, Галина знала это и была благодарна за то, что таким образом ее не унизили. «И за что же, позволь полюбопытствовать?» — с холодной насмешкой процедила Маша. Она выключила воду, но все еще стояла, замерев у раковины, не торопясь поворачиваться к свекрови. Что ж, на ее месте Галина бы тоже не торопилась. На ее месте… Она с трудом сглотнула. Шершавый ком раскаяния попал не в то горло и никак не желал освобождать дыхательные пути. Сколько же лет она искренне полагала, что быть на Машином месте куда как проще. Что быть на Машином месте — это свобода. Молодость и свобода выбора. Разве не здорово иметь возможность вильнуть хвостом и исчезнуть в любой момент. Только вот никто не уходил. От нее не уходил. Десять лет. Она была любима даже больше, чем могла рассчитывать. «Это вроде как мне стоит просить прощения», — Маша наконец повернулась к ней. В ее лице не было ни кровинки. На его фоне глаза казались неестественно большими и воспаленными. Она много курила и никогда толком не высыпалась. Галина знала за бывшей невесткой хреновую привычку колобродить по ночам. «Нет, Маша, ты ни в чем не виновата», — сорвалось с ее пересохших губ слишком быстро и безапелляционно. Невестка прожгла ее тяжелым ядовитым взглядом. «Благородной пизды дочь», — с презрительной усмешкой пробормотала она. «Видеть тебя не могу», — дверь за ней захлопнулась с глухим коротким стуком, словно деревянная крышка гроба. Галина очнулась от протяжного «бибиканья». Кажется, она подвисла на светофоре, а вместе с ней и весь Невский проспект. Она с трудом вдохнула и тронулась с места. В ушах все еще звучал надтреснутый, не по возрасту уставший голос. Маша со свойственной ей жесткой прямолинейностью прекрасно подвела итоги десятилетия: «Видеть тебя не могу». Галина беззвучно шевелила губами, даже толком не осознавая, что уже в сотый раз повторяет одну и ту же фразу, словно зажевавший пленку кассетник. Влажная ладонь дергано скользнула по рулю. Левое предплечье полоснуло болью. Сердце дало резкий аритмичный толчок. Обманчивое спокойствие, сменившее жуткое эмоциональное опустошение, растворялось в воздухе по мере ее приближения к дому. У нее начинался «отходняк». — Удельная энергия потока жидкости на выходе из насоса… да, все верно, — она привычным жестом спустила очки к кончику носа, слегка склонившись к тетрадному листу, исчерченному графиками и исписанному некрасивым убористым почерком, с явным неправильным наклоном. — Потери в нагревательном трубопроводе, — она с едва уловимым разочарованием покачала головой, а затем взяла ручку и быстро исправила последнюю часть уравнения. — Чуть повнимательнее, Виктор. Третьекурсник еле слышно пробормотал заграничное «фак», явно раздосадованный своей оплошностью. Позабыть за лето уравнение Бернулли. И ладно бы хоть лето было нормальное. Стоило бы испанского стыда. — Ничего, все вспомнится, — мягко проговорила Галина, из вежливости, а не от особого участия. С «платным контингентом» она была неизменно приветлива и добродушна, никого при этом не выделяя. Как говорится, знания и улыбка — все за ваши денежки. — Втянетесь. Начинать всегда тяжело, — она задумчиво глядела поверх его русой головы. Ее мысли были далеко от студента, от предмета, от начала учебного года. Она все еще не выбежала с той кухни и все еще не отняла у Маши своих рук. Ей вдруг стало душно. Парень слишком щедро благоухал Эгоистом. Стильный, самоуверенный запах молодого самца неприятно щекотал ноздри и вызывал какое-то необъяснимое чувство тревоги. Галина отошла к окну, подальше от своих неприятных ощущений, когда на столе вдруг завибрировал телефон. Она непроизвольно дернула плечами. Видимо, последняя нервная клетка приказала долго жить, а внутренний тремор безошибочно подсказывал имя, активно высвечивающееся на дисплее. — Алло, — она медленно, на ватных ногах, вышла из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь. — Работаешь? Галина кивнула в трубку, а вслух добавила «да». — Я тебе сделала больно? — Машин голос звучал так, словно ее кто-то с силой сжимал за горло. Явный признак с трудом сдерживаемых рыданий. — Нет, — Галина потянулась к лежащей на кухонном столе пачке сигарет, — ничего страшного. — Прости меня, Галя, я не знаю, что это было. Я не знаю, — Маша умолкла, вместо нее нервно щелкнула зажигалка. — Ты, то хочешь, то не хочешь, то в любви мне признаешься, то убегаешь, когда я… Теперь голос с трудом сдерживал не слезы, а гнев. Сильный и разрушительный, как тайфун. Галина знала, чем обычно заканчивались подобные переходы, досконально изучила условия задачи, но решить ее так и не смогла. Быть может, она сама усложняла эти условия, добавляя все новые вводные, делая из простой задачи «задачку со звездочкой». Этот вариант доктор физико-математических наук тоже не исключал. — Мне не пятнадцать, Галя, — внезапно спокойно подытожили в трубке. — Да и мне не двадцать пять, — Галина повертела в руках пачку Парламента и вернула ее на стол. Нужно было идти к ученику. — Смешно. Она без помощи третьего глаза видела, как на Машином лице появляется кривая ухмылка. — Еще бы, — на ее собственном лице появилась точно такая же. — Зачем ты это сделала? — после некоторой паузы. — Почему не даешь мне жить нормально? Нормально — это без меня? — Галина стучала маникюром по гладкой поверхности стола. Теперь злилась она. И злилась на то, что злилась. — Нормально — это без тебя, — утвердительно-зло процедили на другом конце. — Ну, в таком случае, что я могу? — Галина интонационно разводила руками, отлично зная, что будет дальше. — Пойти нахуй, я думаю, — Маша отключилась. Галина еще немного постояла на кухне, втягивая воздух порционно, сквозь едва приоткрытые губы. Ей стоило ответить иначе, конечно же. Она попила воды из-под крана и пошла к ученику, попутно набирая сообщение. «Не надо так, пожалуйста» Ей вдруг стало больно глотать. Из-за холодной воды, наверное. «Я позвоню вечером, как закончу. Можно?» Сообщение набралось с третьей попытки. Галина до стука зубов боялась этого разговора и нуждалась в нем одновременно. Над ухом противно жужжал шмель-истребитель: что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, она все равно свалит от тебя, дело времени, так может быть удовлетворить ее желание и не мешать ей строить жизнь без оглядки на тебя? Так дай мне право жить своей судьбою, хрипловатый голос Вячеслава Добрынина печально подпел шмелю. Галина прогнала обоих и уселась за проверку реферата. — Вы уж если скачиваете, Виктор… — она прочла первые до рези в глазах узнаваемые строки «введения». — Да Галина Алексевна, — от всей души возмутился парень. — Там дальше все мое, — уточнил он, понимая, что сейчас она знакомится с гениальным введением. — С какого места? — спросила Галина, быстро пробегаясь газами по основной части. Немного задержавшись на примерах и схемах, она закрыла реферат, не видя смысла переходить к выводам. — Со списка используемой литературы? Я вижу, вы даже прибегали к моей докторской, — она усмехнулась. Он тоже. Галина проверила лежащий рядом телефон. Она обещала себе держаться, но — увы. Онлайн — не прочитано. Ясно. «Тебе так сложно мне ответить?» Ей нельзя было отталкивать ее сегодня. Галина и сама не до конца понимала, чего испугалась. Что же тогда должна была подумать Маша? — Галина Алексеевна, давайте честно, — тем временем предложил студент. — Все эти рефераты выглядят примерно так, — он изобразил в обеих руках два стакана и аккуратно перелил несуществующую воду, ни капли не расплескав, — из пустого в порожнее. Вам оно надо? — Мне не надо, Витя, надо вам. — И мне не надо, Галина Алексеевна, — парировал он, его пальцы поигрывали паркером. — Я понимаю, курсовая или серьезный доклад, где действительно интересно напрячься, подумать, фантазию проявить. А рефераты — пустая трата времени. Она молчала, думая, стоит ли наставлять его на путь истинный и оставшиеся двадцать минут разъяснять толковому, но до одури ленивому мальчишке «что, зачем, почему и кому надо». — Если не примите, переделаю, — Виктор нарушил тишину и угрюмо кивнул на свой реферат, лежащий у нее на коленях. — Не надо, — Галина, смиряясь, махнула рукой. Ни разу не тупой, и экзамены сдаст, и защитится, когда время придет. В том, кого он выберет в научные руководители, она не сомневалась. У нее не было дурацкой привычки сомневаться в себе. А значит, все будет путем. И, само собой, она заставит его самостоятельно писать эти злосчастные рефераты, от проверки которых у нее у самой периодически болела башка. Сейчас ей тем более было не до них. — Не так все печально. Некоторые схемы сам чертил, вижу, — она снова пролистала от основной части к примерам. — И кое-что проанализировал сам. Ладно, Виктор, «хорошо» устраивает? — спросила Галина, глядя на него поверх очков. Тот вытянул руки вперед и нагнулся всем корпусом, изображая готовность упасть на колени. — Ну, вот и славно, — она взяла телефон. Прочитано. Следующие два ученика Маша вообще не появлялась в сети. Галина давно закончила работать, она пила кофе и подслеповато читала, кажется, уже десятый реферат один скучнее другого. От долгих очков она уставала, от неотвеченных вызовов еще больше. Примерно пару часов назад она велела себе прекратить унизительный дозвон и маниакальную проверку телефона. Рефераты отвлекали хреново, и она перешла к плану лекций на завтра. Там все было идеально и это тоже было хреново. Маша написала в начале двенадцатого. «Я не дома» Коротко и до колик в животе ясно. «А где?» — написала Галина и стерла. Теперь уже ей нечего было сказать.