Уж замуж невтерпеж

- Гидроусилитель полетел. Шланг рвануло так, что пол улицы маслом залило, - Маша крутанулась в кресле, в поисках зарядки для телефона. Она умудрялась запихнуть ее в самые «неожиданные» места, прекрасно зная, что она должна лежать в первом ящике стола, как и положено столь необходимой вещи. В последнее время к Машиной обычной рассеянности прибавились проблемы с памятью. Ранняя деменция на почве злоупотребления – была бичом нашего времени. Маша знала об этом, будучи подписанной на всех тиктоковских алкашей «в завязке». Бухать вечером винище и слушать полезные и не очень советы людей бросающих. В этом что-то было. Верх цинизма – о, нет. Верх идиотизма – о, да. - Маслом не говном, - их главный механик не особенно любил подбирать слова, но от него этого никто и не требовал. Ценность таких людей заключалась не в изысканном политесе. Золотая голова, а к ней и руки из того же драгметалла. А уж в каких выражениях он изволит общаться – дело десятое. Базунов чинил третий за полгода бульдозер, чтобы Марье Анатольевне и ей подобным не пришлось белыми ручками убирать очередную городскую свалку, в которую постепенно превращался и сам славный город Санкт-Петербург. С этим старались бороться, но выделенные на благоустройство города и уборку деньги пилились и пиздились слишком быстро. Разве угонишься. Добросовестности одной Маши против недобросовестности какого-нибудь Сергея Валентиновича, что и этажом и креслом повыше, было явно не достаточно. - И то правда, - Маша усмехнулась, глядя на портрет «вождя», что грозным фоном высился за ее спиной. Она бы с удовольствием сменила его на Курта Кобейна или, хуй с ним, на Валерия Кипелова, но кабинетец-то был казенный. Печально. Но она сама предпочла перейти на государственные хлеба, похерив свой до рези в паху любимый ЗАО «Старт». Старость лет подкралась незаметно, а вместе с ней захотелось стабильности, кипенно-белой зарплаты и прочих бюджетных плюшек, на которые клала добрая половина не государственных фирм и предприятий. «Перезвони» Маша быстро набрала сообщение и воткнула только что обнаруженную зарядку в умирающий телефон. Игорь не брал трубку и она нервничала. Тревожное расстройство она тоже заимела из-за обильных и довольно частых возлияний. Галя-Галя, что же ты наделала? Что ты со мной сделала, старая ты сука? Маша сухо сглотнула и сомкнула в замок трясущиеся ледяные пальцы. Снова гнев, снова отрицание, торг и… принятие. Одно всегда следовало за другим в своем привычном неизменном порядке. Как в пособии по психологии для первого курса. Сперва она злилась и ненавидела, виня бывшую свекровь во всех смертных грехах, затем отрицала собственные чувства и тот факт, что тоже несла ответственность за сложившуюся ситуацию, далее шел торг за право иметь эти отношения и эту женщину. Принять происходящее всегда было самым трудным и болезненным. В этом самом процессе принятия Маша как-то написала трезвое и дико усталое сообщение: «Как ты хочешь, чтобы я жила? С тобой или без тебя? Что мне делать? Помоги мне» «Приезжай» - ответила Галина. И Маша приехала. Они пили чай, курили и разговаривали до самой ночи. Долго, много. Ни о чем. Это был самый странный в мире разговор двух до боли знакомых и совершенно не знакомых людей. Они снова вернулись в когда-то установленные рамки «недопустимости». Не садиться рядом, не касаться, не смотреть дольше приличного. Однажды сдвинувшись с мертвой точки, они взлетели вверх по синусоиде, но теперь, кажется, снова возвратились в исходную. - Чини, Андрей Владимирович, чини, дорогой мой человек, - Маша готова была картинно раскинуть руки. Он годился ей в отцы. Поэтому нравился. Она очень хорошо умела находить общий язык с возрастными мужчинами. И они не чурались и не смеялись ее годам, чувствуя неприкрытую детскую симпатию, тягу и уважение. - Пишите техническое обоснование, Мария Анатольевна, - Базунов снисходительно улыбнулся. – Запчастей нет. Последние два штуцера на па прошлой неделе ушли. Входной клапан тоже не помешало бы заказать. Нужны Парижу деньги – се ля ви. Маша снова заглянула в вотсап. Бывший муж молчал. Сука. Неприятное ощущение уже не имело ничего общего с тревожным расстройством. Игорь никогда не игнорил ее теперь, когда дело касалось их общего сына. - Все будет, - чистосердечно пообещала она, прекрасно понимая, что «ничего не будет вовремя». – Я постараюсь, чтобы на неделе пришло, - не вранье, она и правда постарается… - А что батя говорит? – Маша подала Толику тарелку с пюре и куриной котлетой. - Ну, я в другую секцию хочу переводиться, он тока «за», - Толик с аппетитом наворачивал любимую картошку. – В тхэквондо. Бой только в сторону ответной силы. Там приемы прямо классные. Маша кивала, чувствуя себя очень плохой матерью. - Супер, мне нравится описание, - она снова проверила входящие. Игоря по-прежнему не было онлайн. – Ты ему сказал, чтобы он мне позвонил? - Ага, - сын жевал котлету и активно смсился со своими друзьями. - Он обещал мне перез… - Игорь, - она схватила вибрирующий телефон и маниакально прижала к уху. – Что такое? Ты почему не берешь трубку? – ор и истерика на ровном месте. Она не знала, почему орет. Совсем не знала. - Занят был, - холодный полу удивленный голос бывшего мужа привел в себя. Действительно, чего это она? - Отвечай хоть на сообщения, - Маша вышла из кухни, прикуривая сигарету. - Не видел, с работы только выезжаю. Че вечно истеришь, ебанашка? – беззлобно. Маша глубоко вздохнула и выдохнула. Она знала этот его тон. Усталая усталость, какой-то напряг. Либо… что-то почерьезнее. В голове натянулась мигренозная нитка. - У тебя все нормально? – она удержала в себе привычное многолетнее «зай». Оно ничего не значило, но удивительным образом прорывалось и по сю пору. - Нормально, - Игорь слегка закашлялся. – Про секцию Толян рассказал? - Ага, - Маша тряхнула слишком большим для нее одной одеялом. Все еще стелить двуспальную постель – как же это убого. – Ему нравится – самое главное. Трубку бери, слышишь. Я волнуюсь. - За меня что ли? – иронично, но без иронии в голосе. Они немного помолчали. - И за тебя, - Маша красиво поправила подушки. Она не лукавила. Обиды если и были, то прошли. Да и обижаться в пору было ему, а не ей. Бутылка вина в холодильнике вдруг показалась лишней. Днем она безумно ждала встречи с ней. Сейчас пить расхотелось. Его усталость передалась ей, как метадон по вене. Она просто ляжет спать. А с утра голова и печень поаплодируют ей стоя. - Игорь, - Маша предложила видеосвязь, ее жалил зловредный шершень какого-то стремного предчувствия, он что-то недоговаривал. Игорь нажал на «принять» почти что мгновенно. - Что с тобой? – камера как-то болезненно искажала его бледное красивое лицо. - Заебался, - он тоже прикурил сигарету и выпустил дым в лобовое стекло. Как же ты постарел, мой мальчик. Как же мы с тобой постарели. Маша все всматривалась в такое непохожее на Галину лицо. Он был копией своего отца. Как и она своего. - На работе такая херня началась, все, что планировал – все по пизде, с Анькой тоже там не все гладко у нас, - он слегка поморщился, как от внезапной зубной боли и сделал короткую затяжку. Маша знала, что он «не добросит» вредную привычку. – Я могу чем-то помочь? – она задала совершенно искренний вопрос не к месту. Чем тут поможешь с неновой работой и новой женщиной. Он коротко усмехнулся. - Забей. Маша кивнула подвисающему по видеосвязи лицу. Походу, они тоже не научились говорить друг с другом на «животрепещущие» темы. – Толика берешь на выходные? - Да. Я потом на три недели в Минск. Ты во Владик опять? - Ага, - Маша кивнула трубке. - Тогда тетя Таня посидит, - Игорь выруливал с парковки. - Мама? – Маша будто бы впервые услышала имя собственной матери. – Вроде Галина Алексевна хотела… - Болеет она, - глухо проговорили в трубке. – Так себе дела. Удар ножом куда-то под лопатку. В спешной попытке отключить видеосвязь, она сбросила и сам звонок. У нее тряслись руки, губы и все тело. Так себе дела. Фраза прилипла к отвечающему за эмоции правому полушарью мозга, как жевательная резинка к волосам. «Какого хуя ты мне не сказал? Какого хуя она мне ничего…» Маша снова набрала бывшего мужа. - Что с ней? – чтобы задать этот короткий вопрос, она напрягла связки до предела, чувствуя, что вот-вот потеряет голос. - Ишемия, как обычно, но сильно усугубилась за последние пару месяцев. Мы же еще курить начали по полторы пачки в день, как двадцать лет назад, работы набрали, как будто хуй без хлеба доедаем, - он говорил с показным раздражением взрослого мужика, но Маша слышала другие, хорошо знакомые ей нотки ребенка, совершенно беспомощного перед родительским упрямством. – Что с ней делать, я не знаю, - беспокойство, страх. – Доводит себя. В больницу не уложишь… - Скорую вызывал? – Маша щелкала костяшками пальцев. - Конечно. Такого о себе наслушался. Она едва сдержала истеричный смешок, вспоминая, какие концерты «не по заявкам» умела закатывать Галина, стоило им только заикнуться о скорой помощи. Игорь обычно сразу хватал телефон и уходил звонить в другую комнату или вообще на балкон, а Маша капала свекрови волокардин, попутно выслушивая, куда им с Игорем стоит пойти и как они ждут, не дождутся, чтобы поскорей уморить мать на больничной койке. -Что сказали? Предынфарктного нет? – она спросила на всякий случай, но на душе немножко полегчало. Если бы было, Галину бы госпитализировали безо всякого ее на то согласия. - Пока нет, но аритмия и кардиограмма не из самых здоровых, - Игорь отрывисто просигналил и порекомендовал «обоссаной козе» съехать на скорости с моста и уйти под воду, где ей самое место, - если не будет беречься, хреново может закончиться. Ну и стационар предложили. Ни в какую, разумеется. - Не ори на нее и не дави. - Ты явно переоцениваешь мое бесстрашие. - Ладно, - Маша улыбнулась краем рта. – Почему мне сразу не сказал? – она знала ответ. - Догадайся. - Запретила? – без вопросительной интонации. Сука. Маша слизнула это слово с собственных губ, и оно обожгло язык, словно изопропиловый спирт. - Ага. Бережет тебя пуще родного сына, - в его сарказме не было злости или какого-либо намека «не в ту степь», но Маша с силой зажмурила глаза. Как же это все… Господи… - Можно, я с ней поговорю на тему больницы? – Маше как-то удалось уломать свекровь на двухнедельный кардиологический таймаут, после особенно тяжелой сессии. Ей это долго припоминали, окрашивая в совершенно другие тона, но оно того стоило. Галина вышла заметно посвежевшей, без тахикардии и без желания курить каждые десять минут. - Поговори, че спрашиваешь. Получать пизды, так вместе.