***
Я спускаюсь в подземелья, в беспамятстве открывая дверь в личные покои. Руки сами непроизвольно тянутся к пустеющему запасу бутылок огневиски. Я пью с горла, от чего его беспощадно жгëт. Но сейчас это совсем меня не заботит. Когда в бутылке остаётся лишь треть, я начинаю осознавать, что произошло. Теперь она будет меня избегать, будет бояться и ненавидеть. Я стараюсь отвлечься от этих мыслей, мельком смотря на календарь. 9 декабря. Скоро Рождество. А значит, есть отличный повод помириться с Минервой и, наконец, начать хорошо общаться. Однако перспектива стать отличными друзьями кажется мне, мягко говоря, призрачной.***
Какого черта, МакГонагалл, тебе не кажется, что уже самому Мерлину надоело создавать тебе нужные моменты. Почему ты не можешь признаться ему? Почему не можешь рассказать всë, что происходит? Честно, без утайки? Почему не можешь сказать, что меняешься из-за его слов, ранивших твоë наивное сердце острыми осколками реальности? Единственное, что сейчас успокаивает, — он все ещë любит меня. Мерлин, прошло больше десятилетия, а он все ещё влюблен до беспамятства. Ещё этот ниоткуда взявшийся чертополох. От него столько лет я ощущала этот аромат. Сводящий с ума до дрожи в коленях. У него определенно были любовные свойства. Помнится, когда я на первом курсе читала легенду и интересные факты, там было написано, что чертополох носят с собой мужчины, которые становятся отменными любовниками. Где-то у меня была ещё страничка, которую я выдрала из той книги. Мои глаза невольно натыкаются на календарь, упавший со стола после погрома, устроенного Северусом. 9 декабря. Наверное, это тонкий намек на то, что нужно заводить дружбу со Снейпом. Ещё и Рождество скоро. Ставлю 10 галеонов на то, что он не покинет Хогвартс этой зимой. Впрочем, никогда не покидал. Что ж, это будет отличным поводом приподнести ему сюрприз, но что ему дарить?***
Остаток месяца каждый из них провëл в поисках подходящего подарка и внимательных взглядов друг на друга. Было очевидно, что Северусу оказалось куда проще. Она — анимаг. Кошка. Куда уж проще. Но он не собирался дарить ей ошейник или валериану, аромат которой полюбился Северусу много лет назад. Нет. Впрочем, завеса тайны приоткроется совсем скоро. А пока МакГонагалл была занята подарком для Северуса. Что можно подарить слизеринцу, живущему в люто холодных подземельях? Не плед же, верно? Хотя, такая мысль была у Минервы. И она понятия не имела, что ему дарить. Любителю черного цвета нельзя же подарить что-то не черного цвета? — эти несуразные и бредовые мысли стали приходить в голову Минервы слишком часто. Но проблема решилась сама собой, глядя на символ его факультета.***
Рождество подкралось незаметно, словно воришка. Укравший у Минервы последние минуты, чтобы придумать «речь», с которой она всунет эту коробочку в руки зельевару и со скоростью света покинет несчастное помещение. По правде говоря, мысли Северуса ни на одно слова не отличались от мыслей Минервы. Но зачем строить планы, если твои действия все равно не следуют им? Хотя, речь была бы очень кстати. Она появилась слегка позже, чем все остальные, ошарашив своим внешним видом, казалось, даже привидений Хогвартса, славившихся своим спокойствием и безразличием к происходящему. Она медленно прошлась вдоль единственного стола, за которым уже уплетали еду оставшиеся на каникулы ученики и учителя. Пары глаз с набитым ртом устремили на неë удивлëнные до нельзя взгляды. Северус, ещë не приступивший к еде, казалось, поедал Минерву вместо Хогвартских харчей. Тëмно—зелёное, почти болотное платье, с расшитыми на бедрах и плечах узорами из серебряных нитей, рукавами в три четверти, тянущееся полуметровым шлейфом за его обладательницей, идеально сидело на еë фигуре. Которая нисколько не изменилась с их последней встречи. Возможно, бедра стали чуть шире, что придавало ей немыслимой женственности. Пока все, кто сидел за столом в полнейшей тишине подбирали челюсти, она села по левую руку от директора, встречаясь с взглядом черных глаз напротив. Только в тот момент она вспомнила, что забыла заветную коробочку. В тот вечер каждый хотел пригласить еë на танец. Даже Чарли Уизли, учившийся на 5 курсе, рискнул попытать удачу, на что получил положительный ответ. А Северус так и остался сидеть на стуле с резной спинкой, потягивая виски из стакана. Про коробочку в кармане брюк он окончательно забыл в тот момент, когда Минерва, сделав лёгкий реверанс, пригласила его на танец. Он не смог отказаться.***
Когда на часах показывало 3:16, а ученики давно ушли в кровати, учителям тоже пришло в голову расходиться. И Северус с Минервой, подумав об одном и том же, начали разговор, понимая, что откладывать его дальше уже невозможно: — Северус, я… — она не успела договорить, так как низкий голос зельевара прервал еë слишком бесцеремонно. — Минерва, — он остановился, дав ей возможность договорить, но, по всей видимости, она неожиданно потеряла ту мысль, которую хотела сказать только что. — Говори, — она мило улыбнулась, в надежде на то, что его слова будут такими, какими она ожидает их услышать. Так и произошло. — Хорошо. Я… Вообщем, Минерва… Я… Мне надо с тобой поговорить. — Он говорит это на выходе, боясь еë реакции, но улыбка Минервы становится лишь шире, и она произносит: — Ты не поверишь, но мне тоже. — Казалось, вся напряжённость в их общение сошла на нет, и теперь по длинным коридорам шли два профессора, мило беседуя с тремя бутылками огневиски в руках. Они, едва стоя на ногах, ввалились в еë личные покои, умирая от смеха. Если бы кто-то встретил их сейчас, то подумал, что перебрал с алкоголем. Но сколько нужно было бы выпить, чтобы привиделось такое? Пока Минерва ушла переодеваться, Северус занялся осмотром покоев. Справа от двери стояли кресла с красной обивкой, а рядом находился стеклянный столик, на котором лежали журналы по высшей трансфигурации. Северус тихонько усмехнулся, а его взгляд скользил дальше. За креслами в камине тихо потрескивали дрова, даря своë тепло. И Северуса разморило. Он избавился от мантии и сюртука, оставаясь только в белой рубашке и черных брюках. По этой же стороне находилась огромная кровать, на которой запросто могли спать трое, да чего греха таить, четверо людей. Балдахин цвета золота нежно свисал на постель, давая ощущение защищённости и скрытности от чужих глаз. По диагонали от кресел стоял рабочий стол, прямо напротив окна с видом на поле для Квиддича. Цвет еë стола невольно напомнил Северусу тот, который он разломил одним ударом меньше месяца тому назад. Он отвлекается и замечает справа от двери широкий шкаф на половину стены, на котором находится зеркало в пол, обрамленное узорами цветов. Из помещения, которое, насколько понял Северус, находилось между шкафом и столом и служило ванной, вышла Минерва. На ней было простое платье синего цвета в пол, с длинными рукавами. Образ дополнял такой же халат, наверное, шедший в комплекте, и пушистые тапочки, чем-то напоминавшие магловские. Но сейчас это волновало его меньше всего. Никаких очков, бесформенных платьев, остроконечных шляп, а главное волос, затянутых в пучок, у нее не было. Она была живой, настоящей, решившейся предстать перед Северусом в таком виде. Его это радовало. Хотя, нет, он был без ума от счастья, и выпитый алкоголь начинал действовать: — Ты мило выглядишь. — Он не сразу обратил внимание на еë руки, сжимающие какую-то коробочку. Неожиданно он вспомнил и про свой подарок. — Северус, я хотела… — Ох, уж эта не подготовленная речь. — Вообщем, я не знаю, как это лучше сказать, поэтому вот. — Она отдает ему заветную коробочку цвета его факультета и продолжает. — Я дарю тебе еë, потому что хочу отпустить всё обиды, твои оскорбления в мою сторону и начать дружить, как бы глупо и по-детски это не звучало. — Она садится в кресло, ожидая его реакции, пока щеки заливает пунцовый румянец. Он аккуратно развязывает бантик и приподнимает крышку коробочки. Никто и никогда не дарил ему подарков прежде. В коробке одиноко покоится печатка. Золотое кольцо, которое обвивает змея, держа в пасти изумруд. Он незамедлительно надевает еë подарок, удивляясь тому, что кольцо село идеально. Магия, да и только. Он мешкается и произносит: — У меня тоже есть подарок для тебя. Я думаю, он немного банален, но на большее моя фантазия не способна. И… Ты не поверишь, но я хотел предложить тебе тоже самое, поэтому сейчас не знаю, что и сказать. Наверное, прости меня, будет маловато? — Он тянется в карман брюк и достает оттуда красную коробочку, мысленно не понимая, почему везде мелькают цвета их факультетов. Протягивает ей еë и завороженно ждёт реакции. Она медленно и аккуратно приподнимает крышечку и достает серьги. Серебряные полумесяцы, обвитые виноградными лозами с рубиновыми вкраплениями. На каждом из полумесяцев сидит кошка. Минерва усмехается и на ощупь надевает серьги. — Знаешь, Минерва, ты кажешься мне Солнцем в моем сером мире. Проводником к счастью. Я хотел подарить тебе серьги-Солнца, но представить не мог, где бы там могла сидеть кошка, поэтому вот. — Из большого кармана мантии он достает большую коробку. Бархатную и бордовую. В такой же неспособности оторвать взгляд. Она медленно, будто чего-то настораживаясь, открывает коробочку. Пока она осторожно поддев колье с 11 Солнцами поднимает его на уровень груди, на глазах блестят слёзы, и она всхлипывает, находя следом брошку—Солнце. Одному Мерлину известно, сколько галеонов он отдал за эти шедевры. — Минерва, я понимаю, что колье слишком громоздкое и неудобное, но я смею надеяться, что ты всё же сбережешь его. — Она аккуратно кладет колье обратно в коробку и медленно подходит к Северусу. Садится к нему на колени и целует в щëчку. — Знаешь, я долго не могла понять, что ещё тебе подарить. Пусть мой следующий подарок не такой дорогой как твой, но я надеюсь, что он тебе поможет. Она уходит в ту самую комнату, дверь которой находится между шкафом и столом, и приносит оттуда что-то огромное и бесформенное, упакованное в подарочную бумагу. Он разрывает еë и не верит своим глазам. Огромный бордовый плед, схожий по размеру с кроватью Минервы, которых пахнет также, как и Минерва. — Ни для кого не секрет, что у вас в подземельях мрачно, холодно, сыро, неуютно, некомфортно и… — Минерва, я уже понял, что подземелья — худшее место для жительства, давай дальше. — Я думаю, что у тебя есть одеяло, но всё-таки этот огромный пледик очень красочного бордового цвета тебе не помешает. Нравится? — Она так и сидит у него на коленях, радуясь как ребёнок. — Очень. Дальше идут длинные и бессмысленные разговоры, среди которых Северус узнает о Минерве все больше, даже о еë замужестве. С неким Эльфинстоун Урхартом, умершим 3 года назад. Северуса спустя 2 часа мучал лишь один вопрос, который он поспешил задать: — Минерва, я хочу знать. Почему ты так поменялась за те полгода, что прошли после нашей ссоры? — она вопросительно приподняла брови, уточняя: — Какой именно из тысячи, профессор? — они оба рассмеялись, но МакГонагалл всё-таки не оставила вопрос без ответа. — Помнишь, ты назвал меня старой? Думаю, что помнишь, вот поэтому я и решила стать такой, какой ты меня назвал. А тебе что что-то не нравится? — она невинно похлопала ресничками, делая серьёзное лицо. — Оооо, Мерлин, я же сказал это в порыве гнева. Не подумав. Как можно было принять это за чистую монету, Минерва? Не заставляй меня прибавлять к тому описанию ещё и прилагательное «тупая». — Он впился в неë серьезным взглядом, ожидая ответа. — Ишак тебя нюхал, Северус. Ты — козлина. Сначала научись шутить, а потом… А потом шути. — Мысли едва могли встать в одно предложение от количества выпитого, но она тянулась за очередным стаканом огневиски, последняя бутылка которого уже грозилась закончиться. Чтобы хоть как-то выветрить литры алкоголя из крови, они открыли окно. Это помогло не слишком, но утренний ветер впустил в комнату свежесть, от которой мысли хоть чуточку отрезвели. Она стояла прямо у окна, обнимая себя руками. А он сидел в кресле, осознавая, что это единственный его шанс. Шанс, действительно выяснить взаимна ли его любовь. Он бесшумно поднялся с кресла и также подошёл к ней, обвивая руками еë талию со спины. Она аккуратно положила голову ему на плечо, и прерывать это мгновение не хотелось никому. — Минерва, ты меня любишь? — Да, вот так просто. Взял и спросил. Только откуда взялась эта смелость? Она медленно поворачивается к нему лицом, не прерывая их своеобразных объятий. Северус не может удержаться и впивается в еë губы. Она не отталкивает его, утопая в нем, как он в еë глазах больше десятилетия назад. Разум быстро возвращается, и она, тихо произнося смертельное «нет», выбегает из собственных покоев.