Луна только ночью, Солнце только днём, но мы всю жизнь вдвоём

Я хватаю листок со стола вместе с еë мантией и вылетаю из комнаты. В подземелье безумно холодно, но меня, шедшего в рубашке и брюках, сейчас беспокоит не это. Когда я поднимаюсь на второй этаж, то Солнце во всю уже слепит в глаза, хотя зашло совсем недавно. И долгожданная тень мелькает только в колоннах между окнами. Я иду с надеждой, что меня никто не заметит, хотя, кто будет бродить по Хогвартсу в пол четвертого утра? Думаю, никто. Мой мозг перестает соображать, как только я заворачиваю за угол. Из окна падает свет на Минерву, лежащую на полу без сознания. Еë тело будто светится изнутри, и это пугает меня до чертиков. Она не успела. Из-за меня. Не успела принять зелье. Та злополучная строчка о возможной смерти въедается мне в голову. — Минерва, — я стараюсь не кричать, но от шока я не понимаю, что происходит. — Минерва, я прошу тебя, пожалуйста, очнись. — Я падаю на колени и приподнимаю еë голову. Мантия валяется на полу вместе с листком. Она не отвечает мне. Я, не контролируя свои движения, начинаю трясти еë. И это не помогает. Она просто лежит и едва заметно дышит. Черт подери! Она дышит. Последние остатки сознания и здравого смысла заставляют мой мозг работать. Я поднимаю еë с ледяного пола и заношу на ту огромную кровать, которая слишком давно привлекла моë внимание. Быстро возвращаюсь за мантией и той страничкой, являющейся единственным способом ей помочь. Но проблема в том, что там не написано, что делать, если человек не успел принять восстанавливающее зелье. Мозг закипает, а я понятия не имею, что делать. Тело Минервы также бездыханно лежит на огромной кровати, освещаемое Солнцем. Почему сегодня оно так слепит? Я не хочу думать о плохом. Хотя, нет, я не имею ни малейшего права так думать. Она спасла меня, а я спасу еë. Чего бы мне это не стоило. В голову не приходят никакие мысли, кроме одной. Воспользоваться этим обрядом также, как это сделала она. И будет весьма глупо, если я тоже развалюсь на полу от потери сознания. Я срываюсь с места и бегу в подземелья, хватая котëл с этой отравой. На вопрос о том, можно ли пользоваться ею дважды, у меня нет времени. Я захожу в еë покои, запыхавшись и едва не разлив эту жижу. Становится страшно, безумно. Страх будто поглощает меня, а сердце колотится так, как будто мне предстоит поцелуй с дементором. Хотя, что тут думать? Хуже того поцелуя может быть только еë смерть. Я осторожно вливаю ей в рот это зелье, уже окончательно потеряв надежду на то, что она очнëтся только от его действия. На бледных губах Минервы остаются капли воды. И я, молясь всем, кому только можно, начинаю обряд: — Я — Северус Снейп, в ходе спасения дорогого мне человека забираю у себя часть жизненных сил, дабы дать тому человеку исцеление. Да свершится этот обряд, и покинут меня силы, переходя к Минерве МакГонагалл. — Только договорив, я понимаю, что целовать человека в бессознательном состоянии, возможно, не предназначено для этого обряда, но это не важно. Ровно, как и то, что у Минервы нет никаких ран. Я приставляю палочку к губам и жду. Ненавижу ожидание. Но все заканчивается слишком быстро, и я наклоняюсь над хрупким телом Минервы в трепетном поцелуе. Ничего не происходит. Как я и ожидал, хотя, надеялся на другое. Совсем на другое. Я не понимаю, что делать дальше. Я палочкой притягиваю к себе кресло и сажусь возле неë. Наверное, в ожидании чуда. Но оно не происходит ни через минуту, ни через час. От погружения в состояние уныния меня отвлекает только шум за дверью. Я мельком смотрю на часы, которые показывают 7:10. Ещё куча времени, чтобы побыть с ней и предупредить директора. — Минерва, девочка моя, я оставляю тебе лишь на пару минут в надежде, что когда я приду, ты уже будешь медленно вставать с кровати. — Я тихонько закрываю за собой дверь и несусь к директору, едва не сбив добрую половину обитателей Хогвартса.

***

— Ооо, Северус, прошу, проходи. Ты что-то хотел? — он как всегда поедает лимонные дольки и смотрит добродушным взглядом старичка. — Директор, должен вам сообщить, что профессор МакГонагалл не сможет в ближайшую неделю исполнять свои обязанности. Она немного… Эм… Приболела. — Только сейчас я понимаю, что стою перед ним в расстегнутой рубашке и брюках с встревоженным до одури взглядом, но его это совсем не волнует, похоже. — Хммм, так и быть я проведу уроки трансфигурации на этой неделе. Должен признать, что за время еë будущего отсутствия накопится немало работы. — Он явно что-то подозревает, но не спешит задать вопрос, и я спешу покинуть место, где и без того задержался чуть дольше.

***

Я открываю дверь еë комнат с неутолимой надеждой, но она остаётся за дверью. Минерва также неподвижно лежит на кровати, и только еë грудь слегка вздымается в знак того, что в теле ещё теплится жизнь. Мельком возникает мысль позвать мадам Помфри, но и она тухнет на задворках сознания по многим причинам. Я оставляю еë одну. Ради кого? Ради сборища детей, которым не дано ничего понять? Похоже на то. Время тянется словно маггловская жвачка, а я не оставляю никого на отработку. Даже странно. Захожу в свою комнату, чтобы забрать все необходимое и поселиться у Минервы без спроса. Последней вещицей в моем списке оказывается плед, который она подарила мне в тот вечер, вернее ночь. Я прикладывал кучу усилий, чтобы сохранить еë запах на нем. А сейчас этот аромат преследует меня везде. Не то, чтобы я против. Вечером 1 ноября я не выдерживаю и обращаюсь за помощью к Поппи. — Мадам Помфри, могу я войти? — Северус, блин, не тупи, это же не еë личные покои. — Конечно, профессор, что вы хотели? — я цепляюсь взглядом за еë значок на белом фартуке и произношу то, что не планировал. — Мне нужна ваша помощь. Из-за меня пострадала профессор МакГонагалл. Вы можете пройти со мной? — она лишь кивает и едва поспевает за мной по длинным коридорам Хогвартса. Я не представляю, как расскажу ей всё это.

***

Мы заходим в комнату Минервы, которая уже от части стала моей. На лице колдмедика не отражается удивление, чему я несказанно рад. — Я не могу пояснить вам вкратце, однако постараюсь как можно быстрее сделать это. Дело в том, что вчера вечером, когда был обнаружен тролль, я пошел проверить сохранность философского камня и получил рану от Пушка. Это заметила Минерва и, когда уже не помогали никакие заклинания и известные зелья, сварила мне отвар из чертополоха. Он не помог. И был один момент, который рассказать вам лично я не смогу, поэтому прошу прочитать здесь. — Я сую ей в руки этот потасканный листочек и указываю на абзац. Она быстро читает его и поднимает взгляд на меня. Я собираюсь с силами и стараюсь продолжить. — После всего этого я поднялся в еë комнаты, но она не дошла пару шагов, упав в обморок. Там написано, что… Что если… Если не успеть, то этот человек может умереть. Я боюсь за неë, Поппи. Мы столько времени потеряли, а сейчас она лежит так близко, но одновременно так далеко. Я не знаю, что мне делать. — Одинокая слеза начинает свой путь, но за пару миллиметров до падения оказывается в колбе. — Какого черта, Поппи? — Я конечно не специалист в этом, но могу кое-что предположить. Просто читать надо несколько внимательнее, Северус. К твоему сведению в книгах печатают на обеих страницах. Но боюсь, что прошло слишком много времени, и она нескоро очнëтся. — Она начинает мешать всë, что так неожиданно появилось на столике Минервы. Проходит несколько часов прежде, чем Поппи заканчивает со своим зельем. Я, уже успев подремать в кресле, подхожу к постели Минервы с готовностью сидеть там ночи напролёт, пока мадам Помфри вливает в приоткрытый рот Минервы зелье, а после убирает всë со стола. — Она должна очнуться в ближайшие сутки, если этого не произойдет, то боюсь, поможет только чудо. И да, этот листик я заберу с собой. Уж много очень там полезной информации. — Я отмахиваюсь от злополучного листа и сажусь на край еë кровати, просидев там всю ночь.

***

Солнце слишком резко врывается в мой сон, но я мгновенно открываю глаза, смотря на Минерву. Все также неподвижно она лежит на кровати, вдыхая, может, чуть чаще. Я укрываю еë пледом, натягивая его чуть выше, и выхожу, забрав надежду на еë выздоровление с собой. Весь день проходит в невозможной прострации и несосредоточенности. Я то и дело ловлю себя на мелочах, которые не позволял раньше. Сегодня мне даже плевать на взрыв котла у мистера Финнигана. Похоже, это лучшая неделя для студентов Гриффиндора, но не для меня. Я возвращаюсь в еë комнаты, когда Солнце задевает первыми лучами кромку горизонта. Стягиваю с себя мантию и сюртук, оставаясь в ставшей привычной белой рубашке и черных брюках. Хочется поговорить с ней. — Значит так, Минерва, не дай Мерлин, ты сегодня не очнешься… — я замолкаю, потому что не знаю, что говорить, но слова сами слетают с губ, обрываясь в привычной темноте, ставшей мне другом за последние сутки. — Минерва, я прошу тебя, нет, я умоляю тебя, очнись. Ты помнишь какой послезавтра день? У тебя День Рождения. Ты обязана проснуться. Ради Хогвартса, ради своих учеников. — Пауза затягивается. — Ради меня, Минни, пожалуйста…