***
Было жаркое начало мая, но прохлада так и норовила прокрасться под мантию. Известие о том, что троицу затащил черный пëс под Гремучую Иву, донеслось до меня совершенно случайно. Теперь же я был на пути к ней. Я трезво понимал, что действовать надо крайне аккуратно, однако этот дурацкий вход в нору едва мог это позволить. Лишь только пробравшись по узкому проходу, я услышал голоса троицы, Блэка и Люпина, которого с давнего времени считал помощником крестного Поттера. По мере приближения к комнате до меня доносится чуть хрипловатый голос Сириуса Блэка: — Появись, появись, Питер. — Кричит Сириус, прежде чем я поднимаюсь на последнюю ступень лестницы. — Выходи скореее, — надрывно кричит бывший мародëр, но я прерываю его. — Экспеллиармус, — отточенные слоги срываются с моих губ, и палочка вылетает из рук Сириуса. Ошарашенные пары глаз смотрят на меня, едва моргая. — Ааахх, какая сладкая месть. Я мечтал поймать тебя… — меня перебивает Римус, на которого сию же секунду переключается моя палочка. — Северус, — едва успевает произнести он, как я перебиваю его. — Я говорил Дамблдору, что ты помогаешь старому другу. — По мере моих слов Люпин все ближе подходит к Блэку. — И вот доказательства. — Браво, Снейп, ты снова пытался решить задачу, и, как всегда, пришел к неверному выводу. — Я мельком замечаю, как Римус пытается вразумить друга закрыть рот, но тот продолжает, с каждым словом подходя все ближе ко мне. — Прости, но мы должны завершить одно незаконченное дело. — Моя палочка резко встаёт ему поперек горла, и я произношу: — Дай мне повод… Умоляю. — В ответ на это только лишь хрипение со стороны дружка Поттера старшего. — Северус, не будь дураком. — Пытается вразумить меня Люпин, но его перебивает Блэк. — У него это вошло в привычку. — Сириус, замолчи. — Сам замолчи, Римус. — Последний теряет попытки заткнуть неугомонного друга, нарывающегося на неприятности. — Орёте друг на друга, как старые супруги. — Отчётливо произношу я, после чего следует реплика Блэка. — Занимался бы ты лучше своими пробирками. — Тягостно произносит Блэк, и моя палочка все сильнее тычет ему в горло под напором моей руки. — Я сделал бы это, но лучше дементоры. Они так долго ждали… Неужели я вижу тень страха? О, дааа. Поцелуй дементора. Не представляю, как это можно вынести. Даже смотреть на это невыносимо, но я попробую. — Под конец моих слов Сириус оказывается прижатым к пыльному роялю, и я не замечаю, как рука Поттера тянется к рукояти палочки Грейнджер. — Северус, не надо… — После вас, — я махаю головой запуганному трио. И вижу, как на меня направляет палочку Поттер, но до последнего почему-то нахожусь в уверенности, что он этого не сделает. — Экспеллиармус, — произносит он, и меня отбрасывает на до жути пыльную кровать. Разговора дальше я не слышу, а когда прихожу в сознание, то в комнате уже никого нет. Что ж, я не забуду припомнить Поттеру этот поступок. Пожалуй, сниму сотню другую очков с его факультета, и даже всемогущий Дамблдор не в силах будет помочь. На выходе из Визжайшей Хижины я слышу голоса. И насколько это возможно спешу к выходу, чтобы спасти задницы третьекурсников, попавших в очередную передрягу. — Хороший пëсик, хороший… — обрывки фразы Уизли я уже не слышу, не замечая и оборотня за своей спиной, концентрируясь на Поттере. — А, вот вы где, Поттер, — рык зверя отвлекает меня от того, чтобы схватить мальчика за кофту. Я оборачиваюсь, машинально стараясь прекрыть собой нерадивую троицу. До последнего во мне кроется надежда на то, что оборотень не тронет меня, но и она меркнет после удара лапой аккурат в грудь. Только крик Грейнджер, возле которой я упал, отрезвляет. Я молча наблюдаю за тем, как зверь заносит лапу в ударе на Гарри, но в последнюю секунду с ног его сбивает черный пëс, слишком похожий на волка. Борьба набирает свои обороты, а я вижу только клочки шерсти, смиренно падающие на траву. Оборотень вырывается из лап пса и снова заносит лапу в желании нанести удар, но все-таки отвлекается на Блэка в форме анимага и устремляется за ним в погоню. — Сириус, — тихо произносит мальчишка, ловко освобождаясь из хватки Рона. — Вернись, Поттер. — В паре метров от меня он застывает, завороженно наблюдая за борьбой, в которой шансы Сириуса равны почти нулю. Пара секунд, и он снова срывается с места, хотя, что происходит я уже не могу видеть из-за деревьев, закрывающих обзор не только мне. Я спешу покинуть место битвы, помогая добраться раненому Уизли, и, на всякий случай, отправляю своего патронуса за Поттером. Ведь быть в двух местах одновременно невозможно. Хотя, все может быть.***
После того, как раненый Уизли был доставлен в Больничное крыло, единственное, чего я хотел — оказаться в объятиях Минервы. Но и мое состояние не укрылось от меткого глаза мадам Помфри. — Северус, я уже подлечила мисс Грейнджер и мистера Уизли, тебе, я думаю, помощь тоже не помешает? — произносит она, а в паре метров от нас две пары ушей развешиваются, словно простыни на веревки. — Нет, ты же знаешь меня, а если что-то пойдет не так, то ты тоже знаешь, кто обо мне позаботится. — Говорю я тихо, но отчётливо, чтобы до Грейнджер и Уизли доходили только несвязные обрывки фраз. — Думаю, вы справитесь без меня, Поппи, доброй ночи. — Произношу я и после еë радушного: «Доброй ночи, профессор» спешу покинуть Больничное крыло. — Спокойной ночи, мистер Уизли, мисс Грейнджер, — их глаза стремительно расширяются от удивления, и я готов поклясться, что они сейчас думают о том, не укусил ли меня оборотень, но все-таки сдерживают меры приличия. — Доброй ночи, профессор Снейп, — произносят они почти в раз.***
В наши комнаты я прихожу не в лучшем виде. Дети давно спят, а Минерва так и не может лечь в кровать, мирно посапывая на кресле. Моя мантия отправляется на пол, изрядно замаравшись в грязи, за ней сюртук. Я замечаю в зеркале напротив мелкие порезы на груди и гематому на правом боку под ребрами. Её чуткий сон прерывается, и она, мило потягиваясь на кресле, обращает на меня внимание. — Господи, Северус, где ты был? — она ошарашенно смотрит на меня, стягивая мою рубашку. — В мясорубке приключений задницы Поттера. — Я устало сажусь на кресло, пока Минерва аккуратно складывает мою одежду скорее в корзину для мусора, нежели стирки. — Хорошо, сегодня я не буду тебя допрашивать, но завтра тебе не увертеться от распросов. А пока просто отдыхай. — Она достает из шкафа нечто, похожее на аптечку, а после ей в руки попадают какие-то мази, но меня это уже не интересует. Спросите вы, что же тогда меня интересует? Ооо, эти руки, медленно водящие по моей груди, обладательницу которых я прямо сейчас хочу взять. — И почему ты не применишь простое заклинание заживления? — Она убирает аптечку в шкаф и садится мне на колени. — Нравится, когда на мне есть не только твои царапины? — она покрывается пунцовым румянцем и невольно начинает двигаться на моих коленях. — Даже не знаю. Нет, определенно нет. Поэтому я оставлю на тебе свои, но только завтра. Сейчас дети спят. — Она собирается встать, но я резким движением возвращаю ее обратно, вдыхая аромат еë тела через тонкую ткань бордовой ночнушки. — Ты собираешься настолько сильно кричать, что разбудишь детей? — тонкая лямка ночнушки медленно сползает с тонкого плеча, оголяя все больше места для отсутствия фантазии. — А ты когда-то был против моих криков? — она резко встаёт и поворачивается ко мне лицом, но не спешит снимать вторую лямку пижамы, чтобы оголить тело. Даёт возможность насладиться этим моментом мне. — Никогда, — я резко дотягиваюсь рукой до пьянящего тела и одним движением сажу еë себе на бедра. Она коварно улыбается и втягивает мои губы в поцелуй. Сладкий, влажный. Еë язык аккуратно вторгается к моему, минуя зубы, и встречается в диком экстазе от эмоций. Я чувствую, как возбуждение вяжется в тугой узел, а плоть твердеет и упирается в преграду в виде штанов, которую срочно нужно снять. Но я занят не этим. Минерва прерывисто дышит, пока я, в черт знает какой раз, наслаждаюсь еë телом. Никогда не надоест. Медленно оставляю дорожку поцелуев от мочки уха и до острых ключиц. Прикусываю нежную кожу, оставляя следы зубов, а позже засосы. От стонов Минервы сносит крышу, но я должен насладиться моментом. Спускаюсь ниже, попутно срывая вторую лямку с плеча. Места для фантазий не остаётся. Совсем. От контакта с моим языком Минерва становится слишком мокрой, и ткань моих брюк сдается в попытках хоть как-то остановить все это. Я обжигаю молочную грудь жарким дыханием и цепляюсь зубами за сосок. Она поддается вперёд в страстном желании быть ближе ко мне. — Северус… Пожалуйста, — обожаю, когда она так делает. Говорить не может, а просить — обожает. — Что сделать? — голос звучит спокойно, но терпеть я больше не в силах. — Взять меня… — не высказанные слова так и остаются в сознании Минервы, которая сейчас отчаянно пытается вдохнуть воздух, раскалившийся до предела. Она слегка приподнимается, и я стягиваю с себя брюки вместе с трусами. Минерва аккуратно садится, и я буквально чувствую, как пульсирует еë клитор. Рваный стон вырывается из еë губ, и она начинает медленно вставать, а затем садится, с каждым движением все сильнее перекрывая стоны закусанными губами. — Дааа, — блаженно протягивает она, откидывая голову назад. Я сжимаю руки на еë талии все сильнее, а царапины на моей спине становятся все продолжительнее. Мой язык в купе с зубами снова находят еë грудь, аккуратно кусая и желая всё большего. Шар возбуждения и оргазма заполняется все сильнее с каждым еë движением. Она это чувствует и чуть быстрее начинает двигаться. Поднимает голову и смотрит в мои глаза, зрачков которых уже не видно от возбуждения. Мышцы сжимаются плотным кольцом вокруг моего члена, мы в раз кончаем. Удовольствие растекается по венам, а тело цепенеет в экстазе.