***
Всё утро он спит на животе, подложив руки под подушку. Антон наблюдает это явление чуда народу — обтянутую джинсами задницу, что называется смотри, но не трогай. И ничего ему там не жмёт? Когда Арсений просыпается к обеду, парень кормит его зефиром с фисташкой — зеленым и ненатуральным, но что поделать. Второе качество вообще кратко обрисовывает их купе. Арс морщится: слишком сладко. Антон улыбается и идёт за второй кружкой чая, а после заваливается спать. Просыпается к ужину, заваривает картофельное пюре, вновь смеётся над тупыми неожиданными шутками Арса и вырубается снова. Попов проделывает всю обычную при отходе ко сну рутину и лежит в постели, уставившись в потолок. Объективно говоря, это не потолок, а начало другой полки, но кого это волнует. Антон всё-таки послушался его и улёгся на боку на нижней полке напротив, по-другому просто не умещаясь. Арсений смотрит на него и утихомиривает желание, которое могло перевесить все остальные. Он делал то, что должно: ехал к дольмену, чтобы доказать, что ему ничем не помочь. Всё прочее было бы ужасно. Немыслимо представить… Очевидно, мыслимо, потому что тогда бы он не думал об этом двадцать четыре часа в сутки. Не боялся бы настолько сильно. Волосы Антона разметались на подушке: в течение дня он несколько раз зарывался в них пятернёй. Арс касается их, и парень приоткрывает глаза в полусонном состоянии. — Извини, — шепчет Попов. — Не хотел тебя будить. Он врёт. Его тело подводит его, отзываясь на эмоции Антона. Оно спешно готовится к тому, чего так желает. Его очень сильно тянет. Арсений не в состоянии думать ни о чём, как о нём, лежащем так близко, и о том, как отчаянно его хочет. Он просто одержим этой жаждой, и ему нравится это состояние, как бы он это ни отрицал. Лучшее, что он может: направить энергию в более безопасное русло. Арс берёт лицо Антона в свои руки и притягивает его к себе. Отрывается и начинает стаскивать с него толстовку. Шаст, который не старался намекать на близость, не может сориентироваться. Купе делалось без расчёта на секс, и он не готов к подобному. Серьезно, не готов. Как скорее всего и Арсений, который заставляет его сесть на край кровати, а сам держась за него и верхнюю полку, седлает его. — Арс, ты чего… — Хочешь, чтобы я совсем озверел? Рррр, блин… Шаст, это единственный способ безболезненно избавиться от навязчивых идей у меня в голове. Это не вредит тебе, так что… ммм… наслаждайся… Арсений расстёгивает его ширинку и снова целует его. — Я… э… не думаю, — вклинивается Антон между ласками, губы у него слегка подёргиваются, — что ты захватил презерватив и… Попов тихо смеётся. — Я не собираюсь этого делать здесь, глупый. Не предполагал такой возможности. Я не разгуливаю с презервативами в кармане. — И я тоже. Несмотря на то, что я потащил тебя в поездку, как полная скотина, после того, как ты элегантно удалился из моей квартиры, я не настолько хорошо подготовлен. — Мы справимся без средств защиты, — Арс неловко опускается на колени, ухватываясь за его колени. Он перешёл так много черт в своей жизни, но это что-то новенькое. Мужчина забывает обо всём, кроме движения поезда и присутствия Антона в его рту. Шаст отстраняет его со вздохом. — Как бы мне сильно не хотелось того, что делаешь ты, в этот раз всё будет по-моему, — он поправляет джинсы и нижнее бельё, и в одних носках приближается к двери, закрывая её. — Лучше ложись ты. Арсений возбуждён и по-прежнему поглощён моментом, поэтому не ощущает даже мимолётного чувства вины — он помешал человеку спать и потребовал своё без оглядки на внутренние желания Антона. Осязаемые эмоции накатывают волнами. Он должен извиниться. Антон пропихивается между его ног, больно стукаясь об верхнюю полку. Ебал он в рот эти проходы для карликов. Он ведёт носом по его шее, облизывает ключицы. Так отчаянно хочется попробовать большего в эти секунды, пока их не нагнала реальность во всем своём кошмаре. Антон перемещает руки с талии вверх. Его рука останавливается у Арса на груди, проникая под футболку и поглаживая сосок, несильно сжимая его пальцами. Арс отдёргивается, и Шаст убирает руку. — Блять, прости, пожалуйста, — лепечет он. — Это не то, что ты подумал. Я не считаю тебя женщиной и не хочу каких-то там округлостей в каких-то местах. Твоя задница охренительна. Я просто… Он слишком близко и не может отстраниться, чтобы не удариться башкой снова. Испортил момент, как всегда. Что с ним не так? Попов облизывается и обвивает его ногами. — Хей, ты чего? Я просто не ожидал от тебя таких поползновений. Никто как-то так рьяно не лез в эту область моего тела. Я даже польщен, — Арс пытается дотянуться до его плеч, но только по-змеиному проезжается по белью, вызывая стон у Антона. — Они у меня чувствительные, но мне это не сильно нравится. В принципе, можно и попробовать. Они улыбаются друг другу. Взлохмаченный Арсений даёт добро, и у Шаста теплеет в груди. Он снимает с него футболку, обводит языком рядом с сосками, снова переходит на ключицы, чтобы спуститься уже ниже. Мужчина тяжело дышит, и хватка ног ослабевает. Антон спускает его джинсы и проводит языком по животу. Дорожка волос как-то не напрягает, и парень прислушивается к себе. Он знает, что Арсений принимает то, что у него нет опыта и не будет против, если он остановится. Невероятное чувство, когда во время секса ты можешь по-настоящему доверять, даже если выставишь себя придурком — смеяться никто не будет. И главное: у партнёра такая фантазия, что он всегда придумает то, что придётся по душе обоим. Арсений прикусывает губу и прикрывает глаза. — Секс с главным критерием «не нарушать тишину» тебя так возбуждает? — задаёт он вопрос с издёвкой, хотя сам ничем не лучше. — Меня возбуждаешь ты. В основном Антон водит только рукой, внимательно следя за реакцией. Берёт головку в рот, отмечает, что солоноватая, ничего так, и посасывает только её. Арс то закрывает глаза, при этом не пытаясь проникнуть глубже, то смотрит неотрывно. Сначала Шасту кажется, что он всё делает слишком медленно, но мужчина как-то млеет и расслабляется, поэтому он просто продолжает. Старается взять глубже, получается довольно неплохо для первого раза. Он ведет рукой вверх и вниз, широко открывает рот, а второй водит по правому бедру Попова. Мужчина кончает, не издав практически не звука, но сжав простыню в кулак. Антон слизывает несколько капелек с живота и доводит себя до разрядки сам, глядя на вздымающуюся и опускающуюся грудь перед ним. — Прости, что не помог тебе. Я просто немного напитался твоей нежностью, и мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Когда они оба успевают побывать в уборной и умыться, Арсений решает попросить его кое-о-чём. Он не хотел делать этого вчера, но это реально не требует отлагательств. — Тох… ты. не мог бы… — Что? — выдыхает Антон, вытираясь полотенцем. — Неловко просить, но у меня сильно болит спина от этих коек. Я поэтому и был против поезда. Ты… можешь сделать мне массаж? — Я не умею, — моргает Шаст, вешая полотенце обратно и разводя руками, тут же складывая их в карманы. — Я могу попробовать, но ничего не обещаю. — Если это будут не банальные рейсы-шпалы, и ты не будешь разминать бока — я это не люблю, слишком щекотно, то ты мне подходишь, — улыбается мужчина, не поднимая глаз. — Тогда я к вашим услугам, графиня, — не упускает возможности подколоть Антон, пока тот переворачивается на живот. Он разминает плечи, сжимает кожу и щипками ведёт вниз. — Хочу сказать кое-что, пока ты не смотришь на меня и не убьешь сразу. Арсений поворачивает голову в другую сторону, но продолжает обнимать подушку. — Ты ведь видел, как я смотрю на тебя. Я почувствовал это в тот самый миг, как тебя увидел, вероятно, когда увидел тебя в клубе. Я просто… я хотел сказать, что очень ценю тебя на самом деле. Ты делаешь меня счастливым, и мне плевать, если ты сосешь из меня эмоции как комар кровь. Потому что ты не берешь больше того, что тебе нужно… Ты многое отдаешь взамен, просто как будто не чувствуешь этого в полной мере. И я не позволю тебе умереть ни в коем случае. Мы уедем оттуда сразу, если ничего не выйдет. Всё будет хорошо. Но… когда ты решил… расстаться со мной в тот момент у дверей, ты говорил странные вещи. Что я стою у тебя на пути, что ты живешь уже много столетий. Это… был не ты. Вот почему я хочу постараться изменить всё. Я не пытаюсь изменить тебя и твоё решение, я пытаюсь изменить то, что наоборот не является тобой. Мы справимся вместе, — он не останавливается, мнёт плечи. Не удержавшись, целует в шею. — А ещё у меня вопрос. Ты когда котом был, то есть ты и сейчас им являешься, но вот тогда, когда жил в моей квартире не вполне законно, ты ко мне приставал, да? Я же не сумасшедший такое придумывать? Когда лапами трогал… и хвостом? Арсений открывает глаза, едва не мурлыча от волн, которые испускает Антон руками и не только. — Волнуешься, что попахивает зоофильством? — Это что? — Когда хочешь заняться этим самым с животным, и вообще зверушки вызывают у тебя приятные ассоциации. — Блять, нет. Я не хотел заниматься этим самым с котом. Просто я что-то чувствовал… непонятное. А ты на вопрос не ответил, кстати. Арс щурится и поворачивает голову в другую сторону. Шея немного затекла, но спина балдеет от внимания, пусть и не самого лучшего на свете мануальщика. Зато родное, своё. С любовью. — Я к тебе не приставал. Я тебя удовлетворял, потому что знал, что девушки у тебя нет, а потребности есть. И да, опережая будущие вопросы: себя я тоже удовлетворял. Во всех смыслах. Ты же чувствовал, что постоянно спать хочешь? Организм так старался восстанавливаться, но я реально самую малость брал. Если что-то не понравилось, книга жалоб осталась в Москве. — А книга отзывов и предложений здесь есть? Я хочу оставить кучу лестных и счастливых. Попов тихо сопит. Антон продолжает мягко водить рукой по спине, пока дыхание Арсения не становится медленнее, и он не засыпает.***
При выходе из поезда, Арсений благодарит проводницу так, как будто это она ему одеяло подтыкала, когда стало прохладно, ещё и долбаный кондиционер включили. Антон совсем не ревнует, с чего вы решили. Всего лишь тоже хочет вот это милое «спасибо». Желтые очки Попова освещают всё вокруг, но за ними не видно его глаз. — Фух, приехали. Это просто невероятно. Чу-чух, чу-чух, — выдаёт Арс и бодрячком двигается со своим тяжелым чемоданом. Антону нравится думать, что он всё-таки поднял ему настроение ночью. Попов не спал практически всю ночь снова. Лежал на узкой постели, уставившись перед собой при тусклом свете, и думал об Антоне, который укрыл его вторым пледом, а сам пошёл разбираться насчёт холодной температуры в вагоне, чтобы тихо чертыхнувшись, укрыться курткой и согревать руки чаем. Лучше бы кольца свои снял. У Арса температура тела выше человеческой, поэтому он возвращает плед на законное место, целуя Шаста в щёку. В подобном шуме он всё равно нормально не поспит, а подумать ничего не мешает. Утром быстро срывая патчи для глаз со своего лица, он делает бутерброды и смотрит на мир через солнечные очки. — Арс, как ты себя чувствуешь? Нормально спал? Чем хочешь заняться? Он пытается не дрогнуть, давая ответ, которого Антон достоин. — Замечательно. Скинем чемоданы в отель, который ты присмотрел, переоденемся и двинемся на экскурсию, которую нам там сто процентов предложат. А потом можем заняться тем, чего хочешь ты, — Арс поворачивается и оценивает открывшийся вид. Небо серое, но бледное, солнце не особо старается пробиться через облака. Если глаза прищурить, можно подумать, что в Питер приехали. Выходя на платформу, он знает, что делать. Взять себя в руки и устроить для Антона выходные, которые он заслуживает. Он выпьет как можно больше кофе за этот день и не будет падать духом.***
Арсений заставляет себя шагать по горной тропинке. Пока они шли, он передумал. Если он признается, признается во всём и скажет, как сожалеет об этом, возможно станет легче. В конце концов, Антон ему близок. Если расскажет сейчас, то больше не совершит подобной ошибки. В будущем Арс сможет оставаться в своём отдельном купе и игнорировать Шастуна, и всё будет прекрасно. Его внутренне ломит. Приходится сосредоточиться, шагая по мостику, потому что при его усталости было легко споткнуться. В некоторых местах довольно одного неверного шага, чтобы кувыркнуться вниз. Вот почему Арсений не любит подобные места, всякие ущелья, пещеры и водопады. Теперь к ним добавляется путь к дольменам. Раньше он таких негативных ощущений не испытывал. Таких мест немного, но там, где они существуют, они в равной степени пугают и завораживают. Притягивают магнитом. Он уверен, что если окажется со Стоунхенджем рядом его вовсе сплющит в лепёшку. Отель оказался строением под дерево на столбах, потому что первый этаж занимала парковка. Экскурсию покупать было необязательно, сто рублей с человека, и вы можете пройти к нему самостоятельно. Дорогу могут преодолеть даже пятилетние дети, цитировал про себя Арсений и фыркал. Только никто не учёл, что идти будет получеловек. — Антон! — кричит он против ветра в спину парню. — Да? Спина у Шаста в этой куртке широкая и обнадёживающая. Попов ниже ростом, зато немного шире, но сейчас силы равны. — Послушай, — он переводит дыхание. — Мне тоже надо кое-что сказать, — даже произнося эти слова, он знает, что не может это сделать. Недостаёт храбрости. Он не хочет делать ему больно, но главное, ему страшно. — Я себя в подобных местах иногда странно чувствую. Сергей говорил, что у меня глаза меняются. Типа я вижу немного всё на другом уровне. Если я начну творить дичь, не останавливай меня. Потому что я всё контролирую, даже если так не кажется. Для тебя это может быть опасно. Антон поворачивается окончательно и кладёт обе руки ему на плечи, чтобы обнять. Когда он целует его в макушку, Арсений прижимается к нему, ненавидя себя. Вдалеке смех: какая-то семья уже преодолела большую часть пути и фотографируется с деревянной фигуркой. — Помнишь, я про водоворот рассказывал? Перелом у моего друга долго заживал. А полез он туда ради меня. Тут тоже сероводородный источник есть, но он совсем маленький, так что в этом случае ничего страшного нет. Но тогда меня просто потянуло, а он за мной сиганул. У меня через два дня всё зажило. Два дня! Хотя наглотался воды я больше, чем Матвиенко… — Почему ты не сказал мне? — Желания не было. Да и я вскользь упомянул тогда. Я просто собрал основную часть вещей и провёл ночь в отеле, чтобы поехать домой без него. Вот такой я человек. Он сам понял, что это наша последняя попытка была. — Может, тебе и сейчас стоит остаться в отеле… — Зачем? Если я уже сюда приехал? Со мной ничего не случится, волнуйся лучше за себя. Ты думаешь, мне лучше остаться в том домике, а ты просто пощупаешь камешки вокруг, оставишь ленточку на дереве желаний, и мы уедем обратно? Ну, уж нетушки. Я хочу посмотреть на эту достопримечательность. — Может, тебе стоит это сделать, — произнес Антон. — Это же не будет ничего стоить, просто посмотреть внутрь и повесить ленточку, как ты и сказал? Ошибаешься. Смотря что загадывать. У всего есть цена.