***
Антон знал, что Арс презрительно относится к идее поездки, но не думал, что это может быть связано ещё и с самочувствием Попова. Они продолжают путь большей частью молча. Между большими валунами, спускаясь то ниже, то вновь взбираясь куда-то по некрутым тропинкам. Облака темнеют, затем полностью заслоняют солнце. Зловещие порывы ветра играют с ветвями деревьев, чтобы за поворотом пройтись по волосам Арсения. — Встречает, — шепчет он. Антон останавливается. — Что ты сказал? — Ничего, просто ветер дует. — Дождь собирается, — говорит Антон, поднимая голову. — Надо возвращаться обратно, пока не поздно. Арс ощущает изнеможение и разочарование, всё-таки не дошли совсем немного, но отгоняет чувства огромным усилием и поворачивает в обратную сторону. Несколько минут спустя на них падают первые капли воды. Торопиться уже некуда, поэтому он продолжает брести в своём темпе, отставая от Шастуна. Если идти вперед было трудно, то назад ещё хуже. Внутренний магнит советует наплевать и продолжить двигаться к дольмену, а ноги разъезжаются в грязи. Арсению хочется взять за руку Антона, но дорога недостаточно широка для двоих, к тому же он замечает небольшую группу, приближающуюся к ним со стороны достопримечательности. Они просят его уступить дорогу, и он с радостью это делает, останавливаясь. Тянущее ощущение подозрительности в животе набирает обороты. Арсений трёт ладони друг об друга и касается ближайшего дерева. Оно трескается. Наверху сверкают молнии. Арс играется уменьшенной копией в своей руке. Бесспорно красиво. Одновременно служит предупреждением, если это то, что он думает. Он научился этому трюку относительно недавно. Вообще с Антоном появилось больше возможностей. Не нужно касаться людей, чтобы считывать их психологическую энергию, можно было накапливать её и использовать. Электричество, молнии и гипноз — тёмная энергия, после встречи с Ирой он до сих пор не всю растратил. Но Попов не знает, как включить светлую. Должно же что-то внутри его уравновешивать. Она переполняет его — любовь Антона приятная и сильная. Ему даже кажется, что внутри есть свой комок, которым он делится в ответ. Но такого просто не могло быть. Он всегда питался чужим, не давая ничего взамен. К тому времени, как они добираются до отеля, они промокают до нитки. Волосы прилипают к лицу, свитер внутри неприятно касается кожи, а плохие мысли смывает водой. — Как ни странно, было весело, — замечает Арсений, повеселевший от разгула природы. Он даже отпускает себя, подняв руки вверх и ловя капли руками из открытой форточки. — В каком-то смысле, да, — соглашается Антон, пытаясь вытереть полотенцем голову. — У меня джинсы промокли насквозь, отвратительное ощущение. — Мои тоже. Подожди, у меня есть идея, — Арс подходит к нему и встаёт на колени. — Эм… что ты… Попов закрывает глаза на мгновение и проводит рукой по воздуху рядом с правой ногой. Антон чувствует небольшой жар на колене, и делает шаг назад. Арс шипит сквозь зубы. На его ладони неожиданно появляются капли, а джинсы стремительно высыхают. Мужчина переводит руку к другой ноге и через минуту быстро отряхивает её. Шаст молчит всё это время. Ноги сухие. — Как ты… это сделал? — Не знаю. Почувствовал, что могу. — Твою мать. А что ты ещё чувствуешь? — охреневает Антон ещё больше, не проходя дальше по коридору, в отличие от Арсения, который снимает куртку и улыбается. — Сейчас ничего. Но мне понравилось. — Арс, ты вообще в курсе, что ты типа делаешь невозможное? Магию? Ты можешь ударить током, управляешь водой, что у тебя ещё получается? Ты знал вообще, что так можешь? — Ну, кое-что знал. Про гипноз я тебе упоминал. Иногда можно легко уговорить человека на что угодно или припугнуть. Поэтому я и думал, что неосознанно использую это против тебя. Что ты влюбился в меня из-за этого, природная харизма, чёрт побери. Но вроде не в этом дело. — Я думал, что ты шутишь о своей неотразимости. А ты тогда серьёзно… — Антон снимает ботинки, но не отводит взгляд от Арсения. — И током я бью неосознанно только если злюсь. А так, энергию можно использовать потом, когда понадобится. У меня никогда её так много и не было, чтобы пробовать. Но однажды в школе все пробки выбило. Ко мне тогда школьные хулиганы прикопались в туалете. Я же мало с кем общался, гиком выглядел. Ну, я и напрягся, всё вокруг укутал темнотой. Вообще ничего видно не было. Когда вышел оттуда, там как будто чёрный проём был, но как вернуть свет я не знал. Потом как-то получилось обратно. Я всегда стараюсь подчиняться интуиции, хуже обычно не становится. Арсений как-то неудачно делает шаг и спотыкается, хватаясь рукой за стенку. — Ты выглядишь устало. Поспи немного, а? — помогает ему Антон. — Но потом покажешь мне ещё что-нибудь из своего арсенала. — Так я не уверен, что у меня получится свет выключить, как тогда, — глаза Арсения и вправду закрываются, и он бормочет что-то ещё совсем не слышно. — Ничего, мне и поменьше масштабом фокуса хватит. Мне кажется, ты после этого волшебного высушивания совсем расклеился, — Шаст кладёт вторую руку ему на талию и укладывает его на кровать. Снимает ботинки, проверяет не промокла ли футболка и накрывает его одеялом, целуя в щёку. Арс с благодарностью кивает. Несмотря на пропитанную водой скинутую одежду, коктейль из кофеина и адреналина, он не может больше функционировать. Как только голова касается подушки, мозг отключается.***
Когда вам кажется, что вы тронулись головой, нужно сделать невозмутимый вид. Если отрицать проблему, то некоторое время можно продержаться за пределами психушки. Антон обычно прёт напролом, поэтому еле удерживается от того, чтобы ткнуть Арсения в бок — вдруг ненастоящий? Хотя это уже этап пройденный, он его в образе кота уже тискал, чтобы удостовериться. Просто… суперспособности? Как у настоящих героев, спасающих мир? Может, у него глаза-лазеры есть или невидимость? О том, что это опасно, в последнюю очередь в голову приходит. Он помнит, как остался в квартире один-одиношенёк с мыслью, что всё что осталось у Арсения после него — пара футболок да браслет. Он тогда себе сказал, что если Арсений вернётся… человеком, то пусть хоть исцарапает и искусает. Даже если током шибанёт, лишь бы вернулся. Или позволил бы Антону вернуться к этому кошаку ободранному. Любит так сильно, что не боится. Не причинит Арсений ему вред, во всяком случае намеренно. Шаст с ним будет несмотря ни на что.***
— Мёртвые с друг другом шепчутся. Антон отрывает нос от телефона, на который фотографирует Арсения на фоне дольмена. — Прости, что? — Тихо так, — мужчина закрывает глаза и вдыхает новую порцию воздуха полной грудью. — Можно услышать, как духи обсуждают злободневные темы. Антон прекрасно и с первого раза расслышал. Но это ведь пиздец. — А у них есть какие-то темы, которые актуальны именно в данный момент? — Ну да, типа злые дела, которые они собираются совершить в скором времени. Антон закидывает телефон обратно в рюкзак и вытирает руки об джинсы. Снова, как и в последние два раза, после нескольких часов, затраченных на эту груду камней, у него дёргается глаз. Величие пейзажей уже ничего не задевает внутри, а на удержание Арса, который с завидной регулярностью хочет пролезть внутрь дольмена головой, наплевав на элементарные правила безопасности и конспирацию, от более опасных и опрометчивых выходок не хватает сил. Вокруг полно семей с детьми, если какой-то мужчина начнёт раздеваться, аккуратно складывая одежду, а потом обернётся котом, чтобы испариться в этой круглой дырке посередине каменной глыбы, то всем понадобится психолог. — Если прислушаться, то он с тобой заговорит. Дольмен проседает немного, как фундамент нового дома. А вон там ветка скрипит, скоро свалится. Вообще энергия интересная, она тянется спиралями, но не к дольмену. Куда-то близко, но не к нему. Шастун пялится на него с прищуром. — Перестань разговаривать как на Битве Экстрасенсов, мне не нравится. — Эй… дяденька! — какой-то пацан лет двенацати тянет его за куртку. — Купите наудачу дольменчик! — он всовывает Антону в руки какую-то миникопию сувенира, который ему нафиг не сдался. — Нет, спасибо, — начинает отказываться он, пока в голове что-то не щёлкает, когда он вглядывается в мальчика. — Позови своего… — мальчик задумывается на секунду, но рассматривая кольца на его руках, с вопросительной интонацией продолжает: — мужа… и иди за мной. Антон повинуется и делает несколько шагов за ним, пока перед его лицом резко не хлопают в ладони. — Парень, ты чего творишь! — Арсений чувствует что-то неладное. Фишку просёк сразу, но отмахнулся от неё, мало ли, вдруг показалось, и это обычный цыганёнок, втюхивающий свой товар. Несовершеннолетний продавец оборачивается и внимательно вглядывается в голубые глаза. — Не ори. Бесполезно, да? — А что ты хотел? Мне эти сувениры до лампочки. — Дело же не в них, а в вере, — мальчик не говорит, а шелестит своим голосом. — Арсений, уходи отсюда, пока не поздно. Уже то, что я знаю твоё имя, тебя должно насторожить. Ты не ему советуй прислушаться, — он тычет указательным пальцем в Антона. — А себе. Чуешь? И Арсений знает о чём он говорит. Как будто в слова вплетены ленты, чтение между строк. — Чую. — Арс, он какой-то странный. Что он там бормочет, я не понимаю… — оживает Антон в неподходящий момент. — Тогда верь самому себе. След зря оставил, наш тоже так может. Если это всё, что ты умеешь, не выберешься. Время уже не на твоей стороне, — мальчик выхватывает сувенир из рук Шастуна и стремительно перебегает на другую сторону, игнорируя семью, которая пытается его остановить и купить путеводитель. Антон продолжает стоять в трансе. Он так и не понял, на каком языке только что говорили.