Не то время, не те люди

Она

      Хлопнувшая за спиной дверь щелчком отрезала лишние эмоции. Истерика закончилась, благо никто не пострадал. Ну, если только остались уязвленными нервы ее нянек. Вроде вслед ей даже полетел стул, но, может ипоказалось. Не станет же никто в спину ей швыряться мебелью.       Или станет?       Люк вроде умен, да и Бен со своей непробиваемой маской не показался хоть как-то импульсивным, чтоб кидаться табуретками.       Первым что попалось на глаза, это куча неподключенных мониторов. Да плевать, потом займется, сейчас ей надо смыть в канализацию свои подпорченные нервы.       Точно, самое время привести себя в порядок.       После трехчасовой ванны тело было слабым и пластилиновым, отмокла она отлично, ей понравилось. Всякие банные принадлежности оказались в одном из многочисленных шкафчиков, там же нашлись и множество щипчиков, пилочек и прочего для полного удобства. Чистка была везде, начиная от пяток, заканчивая лицом, лишние волосы безжалостно удалены специальным кремом. Везде удалила, где надо. Ороговевшая кожа локтей тоже была беспощадно стерта до нормального состояния.       Занимаясь лицом перед зеркалом, почти проклинала все вокруг.       Второй личности, что почти не заморачивалась внешним видом, досталось больше всех. Вроде женщина, чего так запускать свое же тело.       Идиотка.       Немного хотелось спать, но сон ей был недоступен. Уже наотдыхалась, у нее и так слишком мало времени, чтобы терять еще и на бесполезный сон. Организм сам разберется, когда ему надо будет передохнуть. Ее тело само отключится для отдыха.       Как днем.       Вычесывая колтуны из волос, искоса бросала глаза на обстановку. Как обычно, все поделено на секции. Черные экраны мониторов темнели по углам одной из них, намекая, что нужно заняться камерами первым делом. Гардероб не выдал ничего хорошего, все, что сидело как влитое в прошлый раз, теперь висело.       Ну, как обычно.       Каждый раз ей приходилось заниматься обновлением своей одежды, и каждый раз это потом куда-то пропадало. Наверняка, эта дурочка все выкидывала, хотя, да и пофиг, денег у старика хватает. На такой дом хватило, значит и на ее мелкие капризы тоже найдется. При мысли о доме вылезла совесть — может, надо надо будет уточнить, как там дела у старика? Хотя… если не сообщили об обратном, значит, все у него там в порядке. Тем более, скоро ее время закончится, а там пусть эта дура беспокоится и о старике, и о доме, и всех этих тайлерах с прочими.       Сейчас ее время.       Пока занималась своим внешним видом, захотелось пить. Горло как обычно пересохло, как у странника в пустыне. Выползла из своей конуры крадучись, словно и не у себя дома была. Вытащенная из холодильника пузатая бутылка сока приятно холодила бок, а пока тащилась к себе, до нее донеслись звуки со второго этажа.       Ах, точно, спортзал все еще там.       Также крадучись кошкой, поднялась наверх.       Дверь была чуть приоткрыта, и этого хватило, чтобы углядеть, кто там посреди ночи колошматит инвентарь. Невозмутимый Бен спиной к ней со всей дури избивал свою грушу и был явно разъярен. Потеки крови на поверхности снаряда стали откровением для нее. Внезапно, не такой он уж и непрошибаемый оказался.       Люди со спокойствием на душе не разбивают в хлам руки.       Перекатывающиеся под мокрой от пота одеждой мышцы спины почти завораживали. Эх, задница у этого мрачного парнишки была гораздо лучше, чем у нее. В какой-то момент он остановился и полностью распрямил спину, вытягиваясь в полный рост, от чего у нее защекотало где-то между лопаток.       С ее ракурса этот Бен казался невероятно высоким… И можно даже сказать, могучим.       Он вроде даже обернулся на дверь, но она вовремя отошла — увиденного пока что хватало за глаза. В горле снова была настоящая пустыня, хотя по пути на второй этаж она успела сделать пару глотков. Мысль о том, что возможно, этого Бена можно будет использовать для своих целей, исчезла, едва до нее дошло, что на самом деле она из себя представляет.       Ребята вроде него обычно имеют обширный выбор.       Тощая вешалка его наверняка не заинтересует, да и старик его отпугнет.       Никому не нужны будут проблемы, с нее-то спроса никакого не будет, а вот жизнь Бену испортит.       А жаль, этот громила ей понравился.       Пока ползла с бутылкой наперевес к себе, успела заметить застывшего в темноте боковой комнаты Люка. Вторая нянька невозмутимо несла стражу, и при виде него легкое возбуждение сменилось смущением.       — Привет, Люк.       — Привет, Рей.       — Я тут… Это… ну в общем, я хотела бы извиниться. За вчерашнее.       — Не парься, я был готов к любым поворотам.       — Э-э. А… он?       — Привыкнет.       — Ну да… и не такое видал… Наверно.       — Ага.       — Ну… хорошей ночи.       — И тебе… хорошо провести время.       К себе попала не просто в смущении, щеки горели огнем, но уже было и смятение.       Люк что-то недоговаривал.       Тон был очень и очень странным.       Хотела списать на сонливость, но вторая нянька не выглядел разбуженным посреди ночи недовольным человеком. Решив, что нет смысла сейчас заморачиваться, принялась дальше выдирать себе волосы.       К утру ее тело обрело то желаемое состояние, которое было необходимо для душевного равновесия. Даже нашлась более-менее нормальная одежда, что висела не совсем тряпками, а желудок настойчиво урчал не первый час, но пока что сока хватало.       Часы календарем на тумбочке у кровати показывали уже девять утра, когда она, наконец, выползла наверх, жмурясь от яркого солнечного света из всех окон. На кухне с утра уже копошился Бен, роясь в раковине. Едва он зашла, он успел кинуть на нее один непонятный взгляд и тут же уткнулся в пол. Ни здрасте, ни как дела, тупо пялился в пол, как пристыженный ребенок. Только хотела язвительно выдать приветствие, как вспомнила.        Точно, сама же вчера ему и запретила с ней говорить и смотреть.       Он честно выполнял запреты. Не смотрел, не говорил.       Какой послушный мальчик.       Но при этом стало еще и стыдно. Нашлась тут госпожа, запрещать надумала, сама же не терпит никаких условий, но туда же прет. Отлично, нужно теперь извиняться не только за свое прошлое поведение и за будущее, но еще и за свою наглость и тупость. Сама не поняла, когда успела так близко к нему подойти, он все еще смотрел в пол, и пришлось слегка самой наклонить голову, чтоб хоть в лицо ему посмотреть. Глаз поймать не удалось, Бен старательно смотрел вниз.       — Привет, Бен. Я…Я хотела бы… ну… извиниться за свое поведение. Эм… Прости за вчерашнее, было очень грубо с моей стороны тебе такое говорить. Я просто… О-о, черт. Одним словом, забудь. Забудь все, что запрещала тебе. Можешь… Можешь смотреть, сколько влезет… И говорить, сколько захочешь…       Едва выпалила, что хотела, как Бен резко повернулся к ней всем корпусом и посмотрел на нее.       Прямо глаза в глаза. Еще и выпрямился во весь свой рост.       Смотрел на нее как настоящий хищник, которого посадили на цепь. Злобно смотрел, жадно, равнодушную маску свою почти потерял, голодом в своих зрачках давя на плечи.       Рот моментально пересох. прямо за доли секунды.       Смогла самой себе признаться, что она… просто испугалась. И не просто испугалась огромного зверя, нависшего над ней слишком близко.       Заинтересовалась окончательно.       Застряла на совсем не по-мужски пухлых губах, а от тяжелого взгляда уже поджилки тряслись не от страха.       Совсем не от страха. Слишком уж вкусно зверь напротив нее пах и она неосознанно даже подалась чуть вперед от желания принюхаться получше. Красивый монстр что-то выдохнул ей в лицо, но что именно уже было не понять. Легкое движение манящих губ заворожило настолько, что уже было пофиг абсолютно на все остальное. И возможно, даже бы успела коснуться этих самых губ, только зверюга шаг назад сделал.       И сразу так холодно стало без его тяжелой ауры, будто в ледяную воду окунулась.       От следующих слов вообще невероятная злость взяла. Этот мудак посмел ей что-то запрещать. Дистанцию в метр обозначил.       Тварь, а не зверь. Злопамятный гаденыш. В отместку тоже ей придумал этот метр, значит.       Значит, война.       Ну, ничего, она придумает способ ему насолить.       Люк явился вовремя. Бена спасло от моментальной мести только появление Люка.       Правда, чем она ему может моментально отомстить, в голову так и не пришло. Разве что выпалить словесную гадость, но на тот момент от шока не придумала ничего лучшего, как отойти к столу и усесться в ожидании обещанного завтрака. Пока второй ее надзиратель шнырял по кухне, у нее в голове созрел план мести, хотя это больше походило на план завоевания неприступной равнодушной крепости под названием Бен. Пока не появились тарелки на столе, она нагло разглядывала севшего напротив истукана, сем своим видом показывая, что придумала пакость. Истукан ответно неприкрыто тоже ее рассматривал, прямо скользя своим якобы безразличным взглядом по всем доступным частям тела.       Пока, наконец, не призналась себе, что ей все нравится в этом Бене.       А как взгляды эти шарящие нравились.       И если уж на то пошло, она его использует. Похрен, что потом у него будут неприятности. За запреты нужно отвечать, она даже будет примерно следовать этому запрету. И даже в ответ ничем не станет ограничивать его.       Пусть пялится.       Пусть разговаривает своим бесконечно вибрирующим голосом. Так даже лучше будет. Будет легче сломать его оборону.       Метр, мать его растак.       Посмотрим, какой у него будет невозмутимый вид, когда она оставит его прикованным наручниками к какой-нибудь трубе. И абсолютно голым. До кучи еще и посмеется над ним, если все-таки окажется мизерный член. Точно, наверняка у него там карандашик, потому и запретил ближе метра держаться. Говорят, это сильный удар для таких самоуверенных ублюдков. Если конечно, сумеет умудриться провернуть такое.       Сукин сын.       Злое пакостливое настроение чуть улеглось, когда на стол легли тарелки с божественно пахнущей едой. Простая яичница пахла как амброзия и ни разу уже не кривя душой, призналась Люку, что чувствует себя на всю тысячу процентов. Этому мужику точно надо идти поваром в какой-нибудь крутой ресторан. Уже вонзила вилку в первый кусок и хотела с набитым ртом начать отвечать о своих планах, как услышала пораженный голос Люка. Тот, офигевший, с распахнутыми от удивления глазами смотрел на Бена.       А Бен почему- то позволил своему равнодушию расколоться и съехать, как треснувшая глиняная маска. Какие же демоны в его черном болоте плещутся, что его так перекосило? И из-за чего его так? Вроде она просто сидела на него таращилась, но потом-то она и вовсе на него больше не смотрела.       Внезапно оказалось, что перед ней сейчас сидел вполне живой человек. Со своими тараканами и глюками. На вопрос Люка, что не так, он почти оскалил зубы, переводя внимание от Люка на стол.       Значит, этот истукан живой.       Не просто живой.       Настоящий, умеющий чувствовать.       И ей стало немного не по себе.       Только не смогла сдержаться, ляпнула, что ему силы нужны будут. И думала, сейчас в нее полетят тарелки и кружки, уже готова была прыгнуть под стол или вообще сбежать к себе, но истукан моментально надел свою маску, лишь на короткий миг, послав ей полный откровенной ненависти взгляд.       Стало обидно за такую неприкрытую неприязнь. Где же она так умудрилась ему перейти дорогу? Вроде ничего особенного-то и не сделала. Одежду ему не резала, ну если только что из-за ножа у горла. Если только…       О планах уже рассказывала больше нехотя, хотя еще пару минут назад чуть ли не подпрыгивала от собственной злости. Люк пообещал уточнить по поводу ее позабытого оружия, что хоть чуточку, но подняло планку мрачного настроения.       Даже сквозь силу призналась, какие у нее отношения со стариком.       Именно у нее были не то чтобы нелады с приемным отцом, просто именно она с ним не очень ладила.       Правда, просьба рассказать, как извлечь ее арсенал из потайного шкафа в старом доме помог отвлечься. Уронив до кучи кусочек яйца на себя, поморщилась, тут же вспомнив, что надо гардероб сменить, возможно, даже полностью. Бен давно доел, и сидел, не шелохнувшись, так и не отрывая глаз от своей тарелки. Не сразу, но поднял лицо на Люка, когда тот уже собрался перед ним пальцами пощелкать.       Интересно, у него тоже проблемы с зависанием? Будет совсем не смешно, если они синхронно уйдут в астрал посреди какого-нибудь магазина.       Но наотрез не отказался, пожал плечами, типа похер, надо будет, отвезу, не надо — дома посижу. Тоже доела, решила помочь Люку, искренне желая хоть как-то поучаствовать в жизни этого дома, только как обычно, вода в кране не слушалась. Облилась чуть ли не с ног до головы и майка намокла настолько, что облепила грудь как вторая кожа. Люк явно прятал улыбку, сваливая по делам.       А вот намокшая одежда привела за собой хитрую мысль.       Пусть она и тощая как швабра, так хоть сиськами подразнит. Хоть что-то в ней еще было нормальным.       Посуда была с грехом пополам вымыта и разложена на сушилке. Пока решалась еще раз повернуться, в горле опять пересохло. Села напротив и постаралась как можно мягче спросить.       Было многое интересно.       Хотелось хотя бы узнать, где именно они впервые встретились и какие впечатления оставила.       Только вот истукан тоже с характером оказался. Отвечал односложно, намекая, что еще помнит. Все что натворила когда-либо, помнит. А потом и вовсе рявкнул, что хватит тут перед ним извиняться, видать, надоел ему ее лепет. И из банальной вежливости вообще тут сидит.       Отлично. Если такой воспитанный, то пусть и сидит, мудила, дальше. Ей тоже надоело уже его заскоки терпеть.       На выходе правда не сдержалась, прошипела гадость прямо в ухо. Напомнила о метре между ними. Она честно хотела наладить с ним нормальное общение.       Иначе как она потом его сможет использовать.       От легкого разочарования в этом Бене не сиделось на месте, благо среди шкафов нашелся ее пояс с инструментами. Заляпанная мокрая футболка улетела в корзину для белья, туда улеглись и намоченные водой штаны. Первые же попавшиеся шорты и свежая футболка были навешены на тело, пояс с кучей нужных железяк был застегнут на самое последнее деление, но все равно норовил сползти с задницы. Ей повезло хоть с камерами. Насколько она помнила, старик уже давно к этому дому присматривался, но об этом знал только он и она. Судя по всему, по указу старика расположение камер было идентичным старым. Повезло даже в том, что ей осталось только пройтись по всему дому, и расковыряв все провода, просто подключить все устройства. О том, что Бен проскользнул мимо нее, дало знать лишь дуновение воздуха по голым ногам, успела заметить лишь кусок спины исчезнувшего за поворотом надзирателя. Снова пошел себя истязать, спортсмен хренов.       Как ни странно, истукан себе спуску не давал.       Она почти весь дом излазить успела, пока он в очередной раз грушу пинал. Правда в спортзал заходить не стала, хотя и там должны были быть как минимум шесть камер.       Но раза три подходила попялиться в приоткрытую дверь, и так же незамеченной уходила.       Занятые двумя няньками комнаты находились по разные стороны от ее двери и рассудив, что так лучше для контроля за территорией, полезла и туда. Сунув нос в одну из явно жилых комнат, прошлась по помещению — судя по чистоте и висящим аккуратным вещам по шкафам, это была комната, занимаемая Люком. Камеры оказались где надо, и оставалось лишь воткнуть по цветам провода и подключить питание, больше эта комната ее больше не интересовала.       А вот другая, жилая, пахла Беном.       И не просто пахла им, а натурально пропахла. Даже стало интересно, чем он тут там занимается, что им тут даже от стен несло его терпким едва заметным мускусным запахом. И вот сейчас, стоя посреди этого кокона до удивления вкусного запаха, пыталась не дать самой себе обещания не приглядеть за ним по этим же чертовым камерам. Однако само собой разумелось, что уж за ним-то она будет следить очень и очень внимательно, как-то вышло так. Копаться в корзине не стала, и так понятно было, что она забита доверху простынями, судя по разбросанным везде вещам он совсем не чистюля был. И уж она не совсем дура, понимала, почему он так часто менял постельное белье.       А истуканчик-то оказывается еще и большой темпераментный мальчик.       Бедняга.       Лишенный женского внимания по ее вине, оказывается, постоянно весьма часто помогал себе руками. Только непонятно, салфетки ему отменили что-ли. Ну ничего, скоро он будет свободен. Относительно свободен, если конечно его не закопают где-нибудь по указу старика Прайма.       Если узнают.       И очень удачно вышло, что камеры именно в этой комнате оказались самые скрытые. Дольше шастала по комнате и разглядывала чужой быт, чем занималась подключением.       Во двор выходила с оглядкой — няньки няньками, мало ли кто сидел в кустах, но было чисто. По периметру было даже проще, камеры прям флажками были отмечены, и подвешенные по деревьям едва заметные глазу коробочки были даже подвязаны белыми лоскутками какой-то ткани. Мол, вот тут я, подключи меня. Со всего дома остался лишь спортзал, но там громил инвентарь Бен, ну его нахрен. С бутылками сока наперевес ушла к себе, так-то основная работа была сделана, впереди была самая дебильная часть.       С названием найди нужный провод и воткни куда надо.       И насколько она поняла, столы были все те же, значит, у нее были все шансы застрять под одним из них. Был уже печальный опыт, но тогда они искала один укатившийся патрон. Благо через часа три она сумела выбраться.       Изображала из себя крота, втискиваясь в узкие даже для нее отсеки, и разбирая по отметкам маркированные провода, пока не почуяла нечто на своих ногах. Словно кто-то накрыл их колким, но легким одеялом. Когда рывком вылезла из-под очередного стола, и узрела стоящего над ней Бена, почему-то с пушкой наперевес — стало смешно от его обычного серьезного вида, не удержалась, съехидничала. Спросила, не убивать ее он пришел. От промелькнувшей растерянности в чернющих глазах тоже не сдержалась, рассмеялась. Ладно, пока он тут ее ноги разглядывает, она по-быстрому закончит этот раздел. Снова не сдержалась, съехидничала, попросила не стрелять, пусть даст ей закончить работу.       Но по закону подлости, именно этот узкий отсек оказался западней.       От возникшей ситуации снова рассмеялась и уже вслух самой себе заныла, что он ее сейчас убивать тут будет, а она жопой кверху застряла.       Приехали, блин.       — Эй! Твою же налево. Эй! Бен. Ты еще здесь? Может, забудем на время о долбаном метре между нами, а? Эй. Бен, помоги мне!       Правда, сильно сомневалась, что вообще ее услышал. А если и услышал, то наверняка не сделает хоть что-то, чтобы помочь.       Мстительный гад ведь.       Но услышав его приглушенный стенками мебели глубокий чарующий голос, обрадовалась. Не уйдет, отлично, она его уже заранее любит.       Только спустя секунды дошло, что ему придется делать.       Пусть он и огромный как гризли, но поднимать стол, дабы она вылезла, не вариант. Значит и точно ему придется за ноги ее тащить. Вопреки просьбе расслабиться, она наоборот напряглась, хотя чего такого стремного было бы в том, что он ее за ноги потащит? Признаться себе, что вообще не хочет, чтобы он касался ее хоть как-то, не смогла —слишком уж заинтересована, оказывается, она им была.       Первое же острожное касание раскаленных чужих пальцев к своей лодыжке было весьма неожиданным. Неосознанно, но дернула ногой, вырываясь, а от успокаивающих слов стало только хуже. Потому что его шепот с просьбой вести себя тише влез в самое нутро, перевернув все кишки и теплое колючее одеяло на ногах превратилось в целый костер. В кучу собрать мысли становилось все труднее, а от осознания предстоящего касания еще и тяжелое томление залезло, притянув за собой вопрос, что за бесполезную жизнь ведет ее вторая личность, если она от воздержания при одной только мысли, что ее сейчас мужская рука коснется, намокали трусики.       Хотя все ждала, когда же он там за нее уцепится, легкий, но уверенный хват сцапал обе лодыжки сразу. Повторного дергания не смогла сдержать, только вот Бен явно уже был начеку и ноги остались в его лапище.       От его новых просьб быть потише вообще стало невыносимо жарко. От избытка чувств не сразу поняла, что он уже потихоньку тянет ее на себя, слегка разворачивая. Правда, потом очухалась, хотела помочь самой себе, но как обычно только сделала хуже, взмахнула рукой и тканью на плече попросту зацепилась за какую-то торчащую щепку.       — Ой! Стой. Сейчас. Я тут уперлась слегка. Сейчас. Отцепляюсь.       Хотя и сама себя едва услышала — голос сорвался в нечто непонятное. Больше просипела, чем сказала. Уже успела засомневаться, услышал ли вообще он, но не тянул, пока она там извиваясь, пыталась отцепиться. Как отцепилась, крикнула, чтоб тянул. Только она совсем забыла насколько ему там тесно.       С его-то габаритами.       Небось, совсем как в гробу себя чувствует.       Но и ей тут не совсем удобно так-то, так что пусть лапает как угодно. Лишь бы вытащил ее отсюда.       От чужих рук ей совсем стало невмоготу. Списывая духоту и жар на тесное пространство, не сумела расслабиться хоть чуть-чуть, всерьез опасаясь — если он еще и заметит, как ее трясет…       То сразу поймет почему.       Только коленки посильнее стиснула.       Главное, чтоб не заметил ничего.       А то было ощущение, что это мокрое пятно между ног у нее намочило полностью шорты. И вообще-то эти самые шорты еще с полчаса назад не казались такими тесными.       Зато вовремя закинула за голову руки. Вытянул он уж как-то совсем легко, словно она там и не застревала собственными локтями.       Только лучше бы он ее там оставил, потому что от такого голодного взгляда, которым он ее сразу окинул, все тело пульсировать начало, стягиваясь в комок. Даже не сразу поняла, насколько жестко он ее бедра сжимает. А как поняла, так и растерялась.       И зазря окликнула по имени.       Еще один чудовищной тяжести взгляд чуть не пригвоздил к полу. От такого она уже была готова и сама разлечься перед ним, да чтоб с раздвинутыми ногами наготове. А как дошло, что обычно просто так не смотрят вот такими жадными глазами на женщин, так и неслабо офигела. Да и обычно все у людей происходит не так, как сейчас. Нормальный бы сразу бы ее выпустил и еще бы отошел подальше.       Этот, правда, так и сделал.       Но тут же подхватил на руки как невесту.       Еще и в шею сзади вцепился, проехавшись лавовой ладонью под задравшейся футболкой. К себе прижал, как самую желанную на всем этом белом свете.       Если бы еще кто знал, насколько скомковались все мысли у нее в голове, пока он ее поднимал и сажал на стол. Упершийся прямо бедро немаленький бугор сразу показал, что она не одна тут перевозбуждена.       Ей хватило и одной секунды этого понимания.       Хватило, чтоб позорно кончить от простейших касаний и упершегося в бедро стояка. Не успели стихнуть последние мелкие конвульсии, как он уже отодвинулся на шаг и резко дернул корпусом.       Надо же, а она и не заметила, что зацепилась руками за его футболку.       Очень сильно дернулся, почти вырывая свою скомканную одежду из ее хватки. Очень резко двинулся прочь, давая понять, что уж ее-то состояние он понял отлично. Она поняла его хорошо, с чего он так рыкнул, спрашивая, может ли еще чем помочь.       Она его работа.       Бесплатная притом.       Наверно, он старику должен был чем-то, вот и отрабатывает. Уж своими заскоками, небось, довела беднягу.       Но стыда и совести почти не было.       В чем уж и была уверена, так в том, что она должна сорвать эту ледяную шапку со спящего вулкана. Хотелось посмотреть, сколько внутренней лавы прячет это безразличное ко всему выражение лица.       Даже снова напомнил про метр, дорогушей назвал.       Она ему покажет дорогушу. Всю душу вытрясет и вывернет нахрен. Недоступный и непрошибаемый мальчик со стояком на нее.       От последней мысли все накопленное напряжение в своей душе отпустило. Не вытерпела, съехидничала, что видать нет смысла спрашивать, что вообще он тут потерял. Только совсем не едко получилось — тело отказывалось ерничать. Тело было расслаблено и спокойно, но и червячок легких сомнений не вылезал, пришлось экстренно сваливать подальше, иначе бы ей захотелось продолжения всего этого прямо сразу, на этом же месте.        Но для этого было еще слишком рано. У нее еще куча планов впереди.       Спортзал ее встретил тем же запахом, что был в комнате Бена.       Пот и кровь.       Вместо того, чтобы сразу заняться камерами, принялась бродить среди разложенных различных снарядов, пока не набрела на плохо вытертую подвешенную грушу. Судя по потекам, та самая — окропленная его кровью. Сама не поняла зачем, но ковырнув испачканную кожу, принюхалась.       Точно, это была та самая груша.       От двух ударов на пробу на костяшках остались крупинки чужой засохшей крови. Фиг с ним, надо закончить работу, потом разомнется, а то застылые мышцы плеч уже жгло от бездействия.       С этой частью дома пришлось конкретно повозиться. Подвесили все вкривь-вкось, питание коряво, но подвели, провода для подключения вообще висели на крючках, вместо того, чтобы скрыть их в стене. Приведя все в порядок, поняла, насколько проголодалась, да и пить снова хотелось неимоверно. Только вот Люка явно не было дома, а просить угрюмого великана приготовить ей что-нибудь не рискнула.       Все-таки он тут охранник, а не кухарка.       Предчувствуя спаленную к чертям кухню, пересилила себя и схватилась за сковородки. Все-таки кухня вообще не ее конек.       Никак.       Сломать, починить, все что угодно.       Но не готовка.       От количества продуктов по всем шкафам и холодильнику разбегались глаза и не зная, за что надо хвататься в первую очередь, мрачно переставляла туда-сюда посуду. Ну, в принципе она-то знала, что надо делать и как делать, только вот руки опускались при виде подсолнечного масла и пустой сковороды.       Потому что простой омлет грозил пожаром.       Появившемуся на грохот Бену обрадовалась, как мессии, правда, тут же подумала, что наверняка он то и сам не постоянный обитатель кухни.       Но… если… вдруг… он сам предложит накормить ее, она даже не станет ему вредить. ну вот честно, кладя руку на сердце.        Слава всем возможным богам, предложил.       Она ошибалась, не такой уж и мудак этот Бен. На автомате приняв предложенное полотенце, вытерла непонятно чем уже испачканные руки и уселась ждать. Над душой стоять не стала, и спину ему не сверлила. Невежливо все-таки. Так… иногда… нет-нет бросала на него искоса взгляды, больше с желанием поглазеть, чем посмотреть, что именно он там делает.       И ему явно не нравилось.       Все не нравилось.       Потому что всю приготовленную еду ей же и выложил. Прямо с горкой навалил в тарелку. Мол, ешь, не обляпайся. Но еда пахла слишком вкусно, чтоб еще и этим заморачиваться.       Но из вежливости предложила поделиться. За соком сама сходила, только вот проблема возникла сразу. Все стаканы-то были на сушилке, а сушилка прямо около рук Бена.       Плохо, придется еще и спрашивать, гребаный метр-то надо было соблюдать.       Выпрошенный стакан грохнулся об стол. Ну и ладно, сделает вид, что не замечает его раздражения, правда, весь аппетит пропал.       Умеют же люди одним своим видом все отбивать.       Едва запиликал телефон, жестом фокусника достал его, и не произнеся ни слова, прочитал сообщение, тут же начал звонить сам.       От услышанного чуть сердце от обиды не подпрыгнуло. Надо же, настолько его бесит это все, что он запомнил ее слова о пицце. Ну, хоть что-то сегодня будет нормально. Из банальной вежливости схватила тарелку с недоеденной едой, думала отнести и выкинуть. Ну, может, даже и помыть за собой, а тот опять зарычал на нее.       Ну, сам так сам.       Так проще.       Прихватила с собой сок и свалила. К себе спускалась немного разочарованной. Тяжело ей будет уломать этого придурка. Непрошибаемый какой. И нервный, несмотря на все его напускное равнодушие.       Камеры работали исправно, но просматривать записанное ранее не стала, и так было настроение нулевое. Правда, разбираться, что ей именно вокруг не нравилось, не стала. Так и сидела тупила в мониторы, пока не увидела заезжающую в подземный гараж машину. Чем-то недовольный Люк сам принялся таскать из машины свертки и сумки, Бену досталось самое тяжелое — пицца. Наверняка оставит на кухне, она потом заберет.       Как настроение хоть какое-нибудь появится.       Сразу отметила не очень удачное расположение камеры в коридорах, ракурс был не очень хороший именно при обзоре ее двери.       Непонятно было, кто именно выставлял груз.       Услышанный краем уха стук в ее дверь не стал неожиданность. Судя по всему, стучался именно Люк, деревянный Бен прошлый раз стуком ради приличия в приоткрытую дверь вообще не заморачивался. Но только увидела, что это совсем не Люк, от неожиданности чуть не сверзилась со своего кресла.       Каменное лицо и ничего нового.       Бен молча перетаскал все прямо к ней. Наверно теперь уже бесится, что в грузчики заделался.       Нет, так дело не пойдет.       От неловкого возникшего молчания стало грустно. Как же ей теперь быть? С таким успехом, к концу он будет ее попросту ненавидеть.       Тут ее ошпарили свои же мысли.        Все шло куда-то не туда. Весь ее гадкий характер вдруг испарился, появился какой-то мудак, и ей вдруг захотелось быть милой и хорошей.       И послушной. Обычной.       Вдруг подумала, что может быть даже этому мудаку стоит… доверять. Мудак так-то не строил смешные рожицы, не юлил. Не нравилось что-то — сразу показывал, пусть даже и полным показушным равнодушием. Он был естественным.       Но мелкие детали всегда многое выдавали.       Даже сейчас, Бен демонстративно молча стоял над ней, возвышаясь на целую голову и ждал. Явно ждал дальнейших указаний, всем своим видом показывая, как ему это не нравится.        А ей он сам вдруг настолько нравился, что даже его хамские рычащие ответы она списывала на естественность поведения. Если привык так, кто она ему, чтобы указывать как себя вести.       И вдруг захотелось подружиться.       По настоящему, как человек с человеком. Чтоб хоть кто-то видел в ней не капризную суку с несколькими личностями, а настоящего живого человека.       Бен снова рыкнул, мол, еще чего ей надо, и внезапно сам предложил сок. Рядом на столе так и лежала нетронутая пицца. Если предложил, то она уж и не откажется.       Услужливый Бен принес все, что она попросила.       Уже собирался уйти, как рискнула в спину ему бросить, не хочет ли он пиццы. И с сумками разобраться попросила. Вежливо попросила, с намеком, что вообще-то можно и отказаться.       А тот внезапно… не отказался.       Набрасываясь на первый кусок божественной пиццы, едва подавила в себе счастливый стон, Бен не так понял бы. Она уже слопала один и тянулась за вторым, как поняла, что от своего куска мужчина напротив так и не откусил.       Только следил с равнодушной миной.       — Бен, а ты чего не ешь? Попробуй, очень вкусно.       — У тебя любая еда очень вкусная?       Ох.       А истукан-то любопытный. Рискнул открыть рот, даже разговор поддержать пытается.        Все не так уж и плохо. Мизерный шанс, но есть. Чтобы подружиться. ну или хотя сделать вид, чтобы облегчить сосуществование в одном доме.       Хотя бы на оставшееся ей время.       — Ты не поверишь, но да. Старик Прайм говорил, что в сумеречном состоянии я почти ничего не ем. Так хоть вот в такие дни отъедаюсь. Я всё ем в такие дни, будь то какая-нибудь очередная бредовая трава из мишленовского ресторана или смачный кусище мяса на гриле. А что за пицца во второй коробке? Открывай! О! Грибы! Грибочки. Грибочечки! Обожаю грибочки. А ты? Я смотрю, ты не очень любишь пиццу? А что тебе из еды больше всего нравится?       Сама себе поставила заметку, что он совсем уж неразговорчив, о чем не преминула сказать вслух. Ну, или просто пока что остерегается.       Или даже стесняется. Ну мало ли…       — Слушай. А что у тебя за специализация? Ну…я вот заметила, у тебя офигенная подготовка. Ну… физическая имею в виду. Просто пехотинец? Связь?       — Дознаватель.       Вот это поворот.       Дознаватель. Тот, кто пытает людей.       С одной стороны, кому-то ведь надо выбивать из людей нужную информацию. А с другой стороны, если он садист…       — Я не люблю боль. Ни свою, ни чужую. Я не садист. Просто так вышло.       Прямо гора с плеч свалилась.       Но решила, что все-таки она не будет его использовать. Мало ли. Боли она не любила. Хотя кто вообще боль любит, разве всякие ненормальные.        — Понимаю. Кому-то ведь надо этим заниматься. Если выбирать не из чего, то чего уж… А я вот снайпер. И я не то чтобы прямо людей ненавижу, просто мало от кого хорошего было. В ближнем бою от меня толку мало. Я, конечно, за себя постою, и там не знаю, если прикажут, сделаю, что надо. Но на расстоянии это проще сделать. До сих пор удивляюсь, как у меня сил хватило. Ну… тогда… Когда меня переклинило от происходящего со стариком. Но я знаю, что в сумеречном состоянии я ого-го. Прайм не раз хвалился.       Не удержалась, похвасталась.       Как маленький ребенок, показывающий свои самые лучшие игрушки новому другу.       Переполненный желудок требовал передышки, но только откинулась на локти, чтобы не давило на живот, и обдумывала последующие вопросы, как поймала донельзя странный взгляд.       Словно тот обдумывал, но не вопросы, а дальнейшие действия.       На секунду даже показалось, что он вот-вот кинется на нее проверять, на самом деле ли она такая подготовленная, или просто кичится.       Подорвалась с места от греха подальше, не только у нее в голове тараканы хороводы водят.       Сейчас Бен казался предельно собранным, но ведь и он же еще совсем недавно пожирал глазами и тыкался в бедро стояком.       Мало ли.       Потащила волоком одну из принесенных сумок, и ее нянька тут же собрался ей помогать. Но того странного взгляда было достаточно, чтоб ей захотелось держаться от него чуть подальше, чем сейчас.       Хотя бы ненадолго. Мало ли.       — Доедай. А то не подпущу.       Надеюсь, он понял, что она имеет в виду сумки, а не себя.       Хотя ее фантазия уже решила за нее. Уж чего-чего, а фантазия у нее была отличная. В своих фантазиях они давно были раздеты и занимались совсем не поеданием пиццы. Жаль, что лишь фантазии ее и спасали от всяких негативных мыслей и последствий.       Бен послушно отчитался, что доел.       Сдержалась, вытаращенные от удивления глаза спрятала, но это было так смешно, каким тоном он это заявил. Я доел, говорит. Отлично.       Хороший мальчик.       Стараясь мысленно не ехидничать, раскопала в своей же сумке ткань. Повезло, что именно тут оказалась. Несколько столов были за считанные секунды накрыты этими кусками полотен.       Бен оказался не просто хорошим мальчиком, но еще и сообразительным. Сам раскрыл другую сумку и принялся раскладывать содержимое. В его лапищах ее оружие казалось ненастоящим, игрушечным. Говорить, что все это было сделано на заказ под ее руки, не стала — и так было понятно, чье это все. Пока он развлекался с ее арсеналом, подтащила длинный тяжеленный кейс.       Бен настолько погрузился в разглядывание оружия из сумки, что даже не обратил внимания, с каким усилием она тащила этот кейс. Поднимать на стол не стала, прямо на полу открыла. Еще один близнец первого кейса лег рядом… и сразу стало грустно. Куча обычных вопросов сразу зароилась в голове.       Почему она? Почему именно она? Почему все это происходит именно с ней? Ведь она могла быть обычной. Школа, колледж, обычная работа. Обычная семья, в конце концов. Нормальная жизнь, с нормальными бытовыми проблемами типа что приготовить, и где найти денег на обычные человеческие нужды.       Но ее удел просыпаться и постоянно думать, сколько осталось у нее времени.       И думать, проснется ли еще раз.       Ее удел, это просыпаться и принимать заново обыденные для всех остальных вещи. И снова раздумывать, проснется ли вообще еще раз. Думать, в каком состоянии она проснется. С ее образом жизни тело могло оказаться где-нибудь на другом конце планеты и подыхать в луже собственного дерьма. Ни школы, ни колледжа, ничего последующего нормального.       Ничего.       В ее жизни постоянным были только старик Прайм и ее винтовки. Сама даже не поняла, как вслух выразила все свои чувства:       — Они всегда возвращаются.       — Кто?       Голос сбоку напомнил, что она тут вообще-то не одна.       Бедняга Бен, судя по всему, аж подобрался, интересуясь, кто там возвращался. Он чуть не прав, не кто.       А что.       — Первая и вторая. Вот они. Это мои самые первые профессиональные снайперки. Я с ними уже восемь лет. И каждый раз, при какой-нибудь заварухе, если я их теряла, они всегда возвращаются. Так или иначе, снова возвращаются ко мне. Ни разу не подвели, ни в деле, ни после.       Тоскливость понемногу отпускала.       Не было смысла сожалеть о том, чего ей никогда не получить. Значит, пользы от таких сожалений полный ноль.       По ее просьбе громила притащил два стула, явно в одной из гостиных комнат стырил.       Нес как пещерный человек мамонта.       Ну, по крайней мере, ей так показалось.       Две самые родные винтовки были разложены на столе. Следовало в первую очередь заняться их состоянием. Хорошо, хоть Бен не стал задавать кучу вопросов о назначении того или иного оборудования, не хотелось отвлекаться еще и разъяснениями. Руки и голова занялись привычными обыденными вещами.       Калибровка всех прицелов по лазерному лучу.       Проверка толщины металла дульного канала микрометрами.       Чистота…       Возможные деформации…       После чистки до зеркального блеска каждой детали отработанными движениями собрала обе, на присутствие чужого за спиной было уже плевать, а руки сами, без участия головы, все сами делали.       Ей надо было хоть кому-то выговориться. Как всегда, ее винтовки безропотно слушали ее нытье, не переча. Не доказывая чего-то несущественного. Не обещая лучшей жизни и благ. Не убеждая ожидать чего-то иного. Просто принимали все ее слова без всяких прикрас и недомолвок. Хотя бы им она могла рассказать всю тяжесть своего состояния, и ни одна из них не стала бы ее хоть как-то осуждать или поучать. Жаль, что они были не живыми.       С настоящими живыми людьми всегда возникали непреодолимые с обеих сторон разногласия.       Очнулась с первой мыслью о Бене.       Судя по всему, он давно ушел, оставив наедине с мыслями, за что она преисполнилась прямо прониклась неподдельным уважением к нему. Настроения терпеть кого-то рядом не было вообще.       Но стоило проверить дверь.       Если он захлопнул ее, стоило оставить приоткрытой. Мера предосторожности для всех. Если ее переклинит, так хоть услышат и успокоят. Снотворное ни разу не подводило, благо оно у них всегда наготове.       Только уселась перебрать остальные винтовки, как услышала едва слышные шаги за спиной. Вернее, сколько не услышала, сколько нутром почуяла, кто пришел в гости. Знакомый запах донес информацию, но сделала вид, что занята. Спустившийся Бен снова не стал мешать, так же тихо удалившись. Дверью он снова щелкнул, захлопывая за собой.        Педантичный какой.       А по бардаку в его комнате не скажешь.       Быстро перебрала оставшиеся винтовки, переехала за соседний стол и оглядела ножи. Подумав, что ими займется чуть позже, схватилась на мелкокалиберку, но первый же разобранный пистолет оказался на совесть вычищен и смазан.       Пока он жаловалась своим винтовкам, добросовестный Бен все переделал.       И ни слова не сказал, не потребовал простого спасибо.       Еще один жирный плюс в копилку истукана.       Брошенный на мониторы взгляд показал, кто сейчас где. Бен банально спал, раскинувшись на кровати. Абсолютно голый. И жаль на животе спал. Разрешение изображения было не фонтан, но увиденного хватило, чтобы понять, насколько хорош он был сложен.       Как ни странно, не перекачен.       Природа ему очень хорошо подфартила.       Между лопаток опять зазвенело, и она предпочла перевести глаза на что-нибудь другое и в поле зрения попалась камера у Люка в комнате. Вот уж кто, но Люк не никак не вязался с книгой в его руках. Чинно сидящий у себя в кресле Люк был явно поглощен чтивом. Опять-таки не смогла разобрать, что он там читал, но вид у него был довольно серьёзный. Просматривать записи снова не хотелось, потому и вылезла из подвала и решилась пройтись.       Хоть немного развеяться.       Первая же гостиная явила кучу пыли. В доме никто не убирался, похоже, все ждали возвращения Финна, чтобы нанять приходящих домработниц. Неосознанно что-то переставляла, поправляла криво развешенные невнятные картины. Никогда не понимала эту непонятную мазню, которую старик называл картинами. Пожалела, что бассейн на заднем дворе был захламлен. Вычищать-то его никто не будет, пока старик не наймет кого-нибудь.       А поплавать бы сейчас она не отказалась.       Точно, вода. Аквапарк и так далее, точно, надо внести посещение в список нужных дел. И купальник, значит, нужен будет новый.       На заднем дворе не было больше ничего интересного, потопала в спортзал. Правда только зашла, в нос и в голову ударил тяжелый запах.       Пот и кровь.       Запахи того спящего мужчины. Голова почему-то слегка закружилась, и последней мыслью было, что нужно хоть окна тут открыть, проверить приличия ради.       Очнулась сидящей на полу. Первым делом осмотрелась, где она вообще и кто есть рядом. В зоне видимости были только смирно лежащие спортивные снаряды, мертвыми телами лежащие по углам. От обиды невольно навернулись слезы. Сколько можно, сколько времени она снова потеряла! Как же она боялась вот этих своих зависаний! Боялась до дрожи, до слез. Потому что каждый раз эти зависания показывали насколько зыбко ее присутствие в этом мире и боялась, что уже очнется в ее теле не она, а та. Другая. Очень сильно боялась, что ей больше не дадут возможности выйти.       Но сидеть и тратить слезы было бессмысленным занятием.       Чтобы хоть как-то успокоить себя, принялась нарезать круги по залу. Полное спокойствие пришло на третьем или четвертом круге.       Она не считала.       Инстинктивно начала разминать затекшие мышцы. Тело отзывалось почти подзабытой легкой болью и покалыванием в разогреваемых частях организма. Первая же замеченная на пути груша была той самой, с потеками и разводами… и мысли вылетели из головы сразу.       Тело помнило все уроки старика. Уроки, что вдалбливались в нее годами, пока она еще была почти полноценной хозяйкой себя.       Остановилась, лишь когда услышала покашливание сзади. Нарисовался почему-то Люк, хотя она втайне ожидала увидеть совсем другого человека.       Любителю книг не спалось.       — Привет, Рей.       — И тебе не хворать.       — Не тратишь зря время, а? Обычно по ночам люди предпочитают спать.       — Это нормальные люди. У меня нет времени на сон.       — Понимаю… Я говорил с Праймом. Он… говорил, что ты стараешься взять от жизни все, пока … ну… ну ты поняла.       Она-то поняла, что имел в виду Люк.       Тон его ей не очень нравился, глаза бегали в разные стороны, что очень сильно контрастировало с манерой Бена смотреть прямо в глаза.       И полотенце ей протянул, мол, закругляйся и иди отсюда.       Она не просила его об этом.       Протянутое чертово полотенце не взяла. Краем мозга понимала, что придумала на пустом месте обиду, но что-то еще внутри мешало ей. Очень сильно мешало нормально отнестись к ночному визиту второй няньки.       — И… ты, конечно, прости, Рей, но… Папаша Прайм мне много рассказал…       — И что же он тебе наговорил? — вопрос вырвался сам. Стало любопытно, что там ему мог наговорить старик. Пока ждала ответа, зачем-то выхватила другое полотенце и принялась утираться.       — О твоих будущих похождениях. Ну…. Я имею в виду…       — Тебя лично это не касается, Люк. И не коснется.       — Пойми, я… не собираюсь осуждать тебя. Никоим образом… Но есть одна проблемка.       — Какая же?       Воздух в зале нагрелся моментально. Она уже примерно предполагала, что сейчас Люк скажет. Когда-то в самом начале, старик тоже пытался.       Пытался ограничивать.       Но ведь она не собиралась никого убивать, даже в мыслях не было никому вредить вообще. Так, погуляет. Все-таки это единственное что она может себе позволить в такой маленький срок.       — Слушай, Люк…       — Нет, это ты послушай. Пойми, я не желаю тебе зла, никто не желает. Но… ты… ты можешь навредить не только себе, но и другим.       — И? И чего ты хочешь? Что у тебя на уме, Люк? Что ты предлагаешь?       — Не подумай плохо, но… ты ведь можешь спать все это время, а там….       — Заткнись! Ты! Ты даже не понимаешь, что несешь!       — Рей, это самое лучшее решение! Ты ведь спокойно переждешь….       — Замолчи, тварь!       — Только не кипятись, прошу. Выслушай…       От предложения Люка голова пошла кругом, краем разума понимала, что он просто не знает всей подоплеки, но это не мешало красной пелене опуститься на глаза. А вот замеченное почти незначительное движения Люка к краю рукава на рубашке сорвало тормоза. От понимания, что он попросту ее сейчас усыпит спрятанными в манжете капсулами со снотворным и будет держать в таком состоянии до последнего, ярость сорвала последние цепи.       У нее и так слишком мало времени, в котором хоть как-то управляет своей жизнью.       И она не позволит какому-то пришлому гондону отнять еще и это.       Брошенное в ноги полотенце Люк пытался поймать.       Как она и рассчитывала.       И не зря она только что отрабатывала удары.       Удар локтем его даже не подвинул, только голова мотнулась, а вот целая серия быстрых ударов по бокам и грудь заставила слегка отступить. Ему еще повезло, что он догадался только пытаться закрыться. Если бы начал отвечать, он был бы не жилец. Пинок в бедро мог бы стать решающим в их ситуации, тот упал на колено, но почти сразу поднялся на ноги. Еще несколько болезненных даже для ее кулаков удары с подсечкой и Люк снова грохнулся всем весом, неловко взмахнув одной рукой.       Он умудрился зацепить ее по плечу при падении.       Дальше она смотрела как со стороны.       Наносимые прямые удары по его лицу, казалось, были от чужого кулака. Упершееся в грудь Люка колено, словно и не принадлежало ей, как и вторая рука, вцепившаяся в воротник безвольно лежащего человека.       А потом был обжигающий жар совсем другого человека, что умело держал ее в цепком кольце рук, не давая зацепиться хоть за что-то. Перед резко наступившей тьмой успела увидеть, как быстро подскочил Люк и выхватив шприцы, по очереди вколол ей сразу две дозы.       Проснулась с гудящей головой и руками в своей комнате, а будь старик дома, он бы оставил ее на месте, потому что так проще было потом осознавать и вспоминать, что вообще было.       Но ее перенесли на кровать.       Кожа на костяшках была сбита почти до крови, а тело скрипело, сопротивляясь любым попыткам двигаться. Воспоминания о произошедшем камнями втиснулось в мозг. Радовало, что блядский Люк получила сполна, если бы не гребаный Бен, она бы точно убила того идиота.       С другой стороны, Люк оказался даже где-то прав.       В подтверждение его же словам она его чуть не убила. Но намерение не спать было твердым, значит, надо попытаться сдерживаться всеми силами.       Слишком мало времени.       Принимая душ, вспомнила о жесткой хватке истукана. Вопреки ожиданиям, тело откликнулось не раздражением. Совсем не недовольством. Тело даже как будто обрадовалось этим воспоминаниям, выплескивая в кровь адреналин. Надо же, как этот чертов Бен на нее влияет. Кожа потребовала мужских прикосновений.       Прямо сейчас, немедленно.       Стало интересно, как он целуется. Судя по его поведению, он очень горячий любовник.       Несмотря на все показушное бездушие.       Прикосновений теперь требовала не только кожа, но и губы. И там, и там. Собственные руки против воли заскользили по животу и бедрам. Мыльная пена, попав на ободранные руки, заколола по нервам. Грудь ныла, требуя внимания.       Но все возбуждение пошло на спад, едва в голову полезли слова Люка.       И зачем только это вспомнила.       Блядский Люк.       Нега слетела, как отброшенное одеяло.       До кучи еще и желудок заурчал с такой громкостью, что о ласках уже и мыслей не было. Наскоро вытершись, нацепила свежую одежду.       Да уж, с одеждой надо что-то делать, не ходить же в этих болтающихся тряпках. Значит, пришло время сгонять за новым гардеробом, надо звонить Финли, она решит проблему с деньгами. Старику с этим вопросом звонить не хотелось вообще.       С кухни уже доносились вкусные запахи и стук приборов по тарелкам. От вида распухшей морды Люка стало одновременно смешно и злобно. При ее появлении он как раз аккуратно растягивал рот, чтобы засунуть в него ложку.       Так ему и надо, ублюдку.       Будут тут еще всякие ее планы пытаться перекраивать.       Не стала дожидаться, сама накидала себе в тарелку нечто странное из кастрюли. По крайней мере пахло нормально, значит съедобно. Небось, теперь Люк будет демонстративно из вредности готовить такую ересь. Ну и ладно, пиццу и бургеры на заказ никто не отменял.       На удивление, месиво в тарелке оказалось вполне вкусным.       Но едой со стороны стоило озаботиться.       Кто знает, что у этого Люка на уме. Вдруг надумает еще в еду снотворное пихать. От этой мысли аппетит пропал в один момент. Хотя и Бен с мрачно-безразличным видом работал ложкой, ел то же самое, не стала рисковать. С Люка станется, усыпит обоих, а ее потом будут каждые несколько часов обкалывать. Тарелку прямо с остатками недоеденного завтрака захотелось надеть на голову смирно сидящему Люку. Не удержалась, напомнила ему его место:        — В следующий раз, попытайся хотя бы защищаться. И, надеюсь, ты усвоишь урок. Будь любезен запомнить, даже сам старик не мог мне запрещать хоть что-то. И не тебе ставить мне условия, Люк. О. Прости, забыла. Спасибо за ужин.       Но пересилила себя, отнесла в мойку. Сами помоют, ей хватает того, что она теперь в собственном доме параноит. На выходе как можно язвительнее бросила обоим:       — В следующий раз, надумаете меня усыпить, хотя бы воду потом оставляйте. И да, мне нужен телефон.       Люк молча вытащил из заднего кармана свой телефон и бросил его ей. Отлично, один звонок и на сегодня проблемы будут решаться по мере поступления. В надежде, что номера не изменились, набрала цифры. Один гудок и женский голос с той стороны резко выплюнул:       — Слушаю.       Она не ошиблась, номер не изменился.       — Виктория.       — Оу. Ри… Рей? Все нормально? Я думала… Этот придурок сам отдал тебе свой телефон?       Голос женщины заметно смягчился, едва она произнесла ее имя. Под конец фразы вроде даже хихикнул.       — Да. Сам отдал. Мне нужны деньги, Виктория.       — Да, конечно. Я чуть позже привезу всю доступную наличку. Э-э. У тебя все хорошо? Так странно снова услышать свое имя. Я как-то уже привыкла откликаться на Финли.       — Прости, но для МЕНЯ ты Виктория. Сколько старик мне выделил?       — Ты же знаешь, он… не будет ограничивать тебя. Если нужна большая сумма…       — Вези, сколько есть, там разберемся.       Пока Виктория, она же Финли, приехала, она успела просмотреть записи с камер. Как и ожидала, Люк получил по заслугам. Удивил вид Бена, державшего ее.       Как и ожидала, Бен был совсем непрост.       Целый лихорадящий вулкан он скрывал под своей прилипшей на лицо маской.       Спустившаяся к ней Виктория-Финли выглядела, мягко говоря, плохо. Как будто не просыхала неделями. В прошлый раз имела гораздо более цветущий вид, но она списала все это на беспокойство и нервы. Все-таки неравнодушна Виктория была к ее старику. Переживала нехило.       — Ну… привет.       — Здравствуй, Виктория.       — Выглядишь отлично.       — Ой, да брось. По мне анатомию скелета можно изучать. Как… старик?       — Выздоравливает. Бесится от гипса.       — От Тайлера есть новости?       — Они где-то в Аргентине. Развлекаются.       — А… Бозли?       — Он… раздавлен. Ему бы… не помешала встряска…       — Дождитесь. Ваша Риппи поможет. Надеюсь.       — Мы тоже надеемся… Э-э, какие на сегодня планы?       — Люка видела?       — Ага. За что ты его так?       — Болтал много лишнего. Я ему теперь не доверяю. В доме готовит он, но я беспокоюсь… что он решит держать меня под снотворным. А ты ведь… знаешь, почему я этого не хочу. Мне нужна будет машина, хочу съездить фастфуда набрать.       — Я приехала на твоем эскалейде. Подумала, что ты по нему наверняка уже соскучилась.       Голос Финли был почти радостным, если бы не напряженные плечи и настороженные глаза, она бы даже сказала, что гостья рада ее видеть. Впрочем, ничего нового. Виктория-Финли ее всегда остерегалась.       Потому и держалась как можно дальше.       — Я бы могла… съездить с тобой. Если хочешь, конечно.       — Ты уверена?       — Да. Уверена. Если не доверяешь Люку и Бену, то… я могла бы сменить их…       — Виктория. А, Виктория. Ты ведь сама прекрасно знаешь. Ты меня не сдержишь. Ты мне не соперник.       Финли незаметно выдохнула.       Почти незаметно.       С облегчением выдохнула.       Хотя, может, не стоило ей тыкать на все это.       Со стороны могло показаться, что из дома выскочили две лучшие подружки.       Но слегка улыбалась только одна она.       Севшая за руль Финли делала вид, что ей интересно, что будет.       Ее эскалейд ничуть не изменился с прошлого раза. Те же покатые бока, то же тихое рычание мощного двигателя. Далеко ехать не стали, первая же забегаловка выдала им кучу разнообразных бургеров и прочих вредностей. Чуть подальше кофейня отдала им разнообразные тортики и пироги, местный магазинчик поделился напитками. Пакеты таскала Виктория— платила тоже она.       В итоге дольше ездили, чем покупали.       В дороге все молчали. По сути, разговаривать им обеим было не о чем, точкой соприкосновения с Финли у нее был только старик. Не стала дальше нервировать ее, попросилась домой.       Уже заезжая в гараж, Виктория положила рядом с ней мужскую барсетку, туго набитую купюрами — ее часть на сегодня была выполнена. Дальнейшие развлечения обычно были без нее.       Только Финли не дала ей сразу вылезти из машины. Ее спутница, едва заглушив двигатель, глухо забормотала:       — Я долго думала, стоит ли тебе это говорить…. Но… понимаешь, держать в себе тоже тяжело. Это… и моя вина тоже, Рей. В тот вечер мы с Финном… очень сильно повздорили. Только потом я поняла, что ты… э-э-э, Риппи слышала все это. И решила, что самый лучший выход, это… отдохнуть.       — Темой ссоры была она? Риппи?       — Да… мы с Финном немного не поняли друг друга и….       — Плевать. Зачем ты это рассказываешь? Тебе нужно прощение? Утешение? Сама себя прости.       — Рей, ты…ты ведь…       — Я есть хочу. Я устала. До встречи. Старику передавай привет.       Сумочка с деньгами почему-то показалась очень тяжелой. Будто вместо денег там бетонные блоки были.       Прихваченная с заднего сиденья часть пакетов отправилась на кухонный стол. Вторую часть Виктория отнесла туда же.       Зацепив с собой наугад парочку свертков, свалила к себе. И только уселась заморить червячка, как почувствовала неимоверную усталость. Глаза слипались так, что она готова была себе веки отрезать, лишь бы не закрывать их, но тяжелая мерзкая усталость была сильнее. Проклиная себя же, дотащилась до кровати.       Спустя секунду она уже спала наикрепчайшим сном. Организму было виднее, что ему надо.       Очнулась глубокой ночью от жажды. Приводя себя в порядок, долго глядела отдохнувшими глазами на себя, в кои-то веки ей ничего не снилось. Такой отдохнувшей себя уже даже не помнила.       Выспавшееся тело требовало действий. Камеры показывали обоих мужчин спящими в своих комната, значит, спортзал был полностью в ее распоряжении.       Руки-ноги действовали без участия мыслей. Сами разминались, сами растягивали задеревеневшие мышцы. Выполнили все нужные для разогрева упражнения. Сами нарезали несколько кругов по дорожке. Даже грушу выбрали руки-ноги сами. С абсолютно пустой головой отрабатывала удары, пока до носа не донесся почти неощутимый запах.       В этот раз пришел уже Бен.       Люк видать больше не хотел рисковать.       Останавливаться даже не намеревалась. Остановится, он наверняка начнет спрашивать, может ли чем-нибудь помочь. Чего-чего, а вот говорить что-либо вообще не хотелось, но краем глаза потом стала замечать, что и Бен не терял зря времени. Не пялился на нее, не пытался заговорить. Сам начал разминаться и нарезать круги по залу.       Идеальный, мать его, мужчина.       Вскоре и недалеко еще одна груша начала подвергаться избиению.       В слившихся звуках ударов и пыхтения даже была некая гармоничность, но именно эта гармония заставила ее остановиться, и обернувшись на Бена, полюбоваться на скупые выверенные движения тренирующегося.       Поглазеть было на что, обзор сзади был что надо.       Обмотанные кисти порхали по снаряду, вторя движениям кожи под стремительно намокающей футболкой. Глядя на быстрые движения ног, задумалась, насколько был бы опасен Бен в прямом спарринге. Мега-бойцом она себя не считала, но была уверена, что лишь в случае некоей удачи, с Беном бы справилась.       Наверно.       Но с каждой минутой все больше убеждалась, что она погорячилась. С ним ей не справиться. Слишком быстрый, слишком хорошо поставлены удары. Настолько он был отлично подготовлен, что умел использовать все части тела. Если та же Финли не могла соперничать с ней, так и она была бы против него как ребенок против старшеклассника.        Однако Бен оказался предсказуемым.       Через пять минут она уже могла почти со стопроцентной уверенностью предугадать, куда и как он ударит. Ногой или рукой. Локтем или плечом.       И видимо, он спиной почуял, что она за ним наблюдает, остановился так резко и обернулся, что чуть не опешила от неожиданности, плавая в волнах своих мыслей. Надо же, и ведь даже дыхалку не сбил, хотя колошматил грушу с час точно.       От вопросительно наклонённой головы Бена стало немного странно внутри. Он словно спрашивал, чего же она ждет. Ах, точно, она же тут стоит и слишком нагло на него таращится. Сама собой вверх полезшая бровь совпала с окончательно сформировавшейся мыслью.       Посмотрим, кто кого.       Он сильнее, может даже быстрее.       Но он был предсказуем.       Возможность того, что он будет только защищаться, но не нападать, даже в голову не пришла. По крайней мере, весь его вид говорил, что спуску ей не будет. Жестом указала на устеленный матами центр зала, безмолвно приглашая на спарринг, но дожидаться его ответа не стала, первой отвернулась и прошла.       Он не откажется, это точно.       Едва остановилась в центре, успела заметить краем глаза плавно перетекающего с места на место Бена. Как хищный зверь двигался. Как зверь, что загнал жертву и…       Дальше додумать не успела, Бен напал первым.       Правда, как-то лениво подтек поближе и совсем уже лениво замахнулся. Напал, как старшеклассник на назойливого младенца. Мол, я тебя даже бить не буду, букашка.       Играючи увернулась от замаха, вывернулась. И не сдержалась, пяткой совсем слегка ткнула его в зад.       И поняла, что игра в догонялки закончилась, не успев начаться.       Бен со смешком позволил своей равнодушной маске слететь. Губы чуть изогнулись, обнажив белоснежные зубы в хищно-дерзком оскале.       Игры точно кончились.       Он снова напал первым.       Первые несколько ударов без труда удалось заблокировать и парировать, но от удара спиной о маты сбилось дыхание. Мелькнула мысль, что может и его тренировал старик, больно подножка получилась знакомой. И если уж не совсем погнала, не почудилось, что еще и толчок в спину получила.       Теперь для нее точно игры закончились.       До боли знакомый азарт и ярость вышибли все лишние мысли, тело задвигалось, управляемое голыми инстинктами и воле, но блядский противник слишком быстро двигался, очень умело прерывая ее удары. Вроде бы даже несколько раз смогла достать его в челюсть и по печени, правда, чувствовала, что начинает выдыхаться, когда он вместо ответных ударов лишь слегка подталкивал ладонью или плечом, намекая, что если захотел бы ударить, преспокойно это сделал не раз и не два. Во рту был привкус меди от крови из нечаянно закушенной губы и окончательно сбитое дыхание стоило ей концентрации. В какой-то момент он попросту захватил одну кисть в грубый захват, и извернувшись, очутился за ее спиной, прижимая заведенную назад руку к себе. Еще рывок, и она очутилась в цепких объятиях. Не заморачиваясь, Бен сцапал ее под ребра и прижал к себе, тут удачно перебрасывая через себя.       Но все- таки он был предсказуем.       Ну, или ее тело просто хорошо среагировало выставленными коленками. Правда, это не очень помогло. Заломленная рука оказалась зажатой между двух тел, а его освободившаяся рука перехватила за горло. Попытки оторвать чужую лапищу от горла успехов не принесли.        А потом пришло время страха. Еще бы чуть-чуть ему сжать пальцы, он бы без труда сломал ей шею. Еще одно быстрое движение всем телом, и он давил всем весом на нее, заставляя выгнуться от неудобного положения.       И…. в какой-то непонятный момент старый добрый страх и тетушка паника испарились.       Миг, и все.       Но пришло неимоверное возбуждение и страсть, от которой подрагивающие пальцы на горле казались чистым огнем.       — Поймал.       Рычащий шепот проник в самый низ живота, буравчиком ввинтился. За кажущейся мягкостью этого рыка чувствовалось обещание.       Обещание чего-то недозволенного.       Руки держали мертвой хваткой, а пространство зала вдруг уменьшилось до размеров клетки. Их лица оказались настолько близко, что его глаза казались самыми страшными бесконечными дырами. Этот невероятный взгляд ощущался по всему телу настоящими прикосновениями.       Это нужно было прекратить.       Пока для этого слишком рано.       Пора было хитрить, чтобы освободиться от уверенного, но мягкого захвата. Смогла расслабиться настолько, что он подумал о потере сознания и ослабил руки. Удар затылком по носу, и она смогла вывернуться, отскочила как от него, как от чумного, но желание отомстить навалилось моментально. Только вот последующие удары почему-то даже не пытался избегать. До омерзения нежными глазами сверкал на нее, пока он его пинала и отвешивала тумаки.       Просто встал на ноги и стоял неподвижно.       — Поймал, говоришь. Но уже упустил, сладенький. Устал, бедняга. Совсем загоняла я тебя.       Зря она его пыталась расшевелить оскорблениями.       Секунда и ее выставленные в блоке руки были сметены одним резким взмахом. Простая физика завершила дело — плечом он снес ее с места как таран. Обе лапищи уперлись в маты по обе стороны лица, еще и колено в живот уперлось.       Игры точно закончились.       Неосознанная лавина смешавшихся эмоций заставила выдавить его имя с просьбой остановиться. Они слишком далеко зашли. Только сама не поняла, то ли позвала, чтобы очнулся, то ли позвала к себе еще ближе.       Просьба была не похожа на требование остановиться.       — Бен. Бен. Остановись. Я поняла. Ты сильнее.       Сделала только хуже.       Или лучше.       Потому что тут же стало все равно на любые слова.       Ибо Бена сорвало с цепей.       Горячий язык сладко облизнул ей губу и прикусил, тут же сбегая на щеки. Невесомые поцелуи выжигали понятный только ему рисунок по шее. Лбом он упорно давил на подбородок снизу, заставляя все больше и больше открывать беззащитное горло для укусов. Давление на живот исчезло, но это же колено грубо втиснулось между ног, бесцеремонно раздвигая ноги.       Все его намерения были на виду.       Упершееся в бедро желание было более чем явным… и ее тоже унесло.       Одной частью сознание не переставало удивляться, упорно задавая вопрос, почему раньше с другими мужчинами было не так. Совсем не так. Другая часть просто стонала, стараясь вжаться промежностью в мужскую ногу посильнее, пожестче. Одна его рука все еще упиралась в пол, но вторая уже пошла гулять по бедру, ощутимо сжав задницу и нетерпеливо затянув одну ногу за спину зверя. Хищник дернул за резинку спортивных штанишек, спрашивая разрешения на продолжение.       Вторая часть разума уже давно согласилась и была готова на все, лишь бы Бен не останавливался.        Зато первая половина сознания в момент протрезвела.       — Бен. Остановись. Еще рано. Остановись.       Зверь отшатнулся сразу, не раздумывая.       В это раз он услышал просьбу остановиться.       Но в себе этот хищник тоже сомневался.       — Беги.       Звериного рыка в этом слове было больше чем смысла, но до нее дошло. Сорвалась сразу, не оглядываясь и не раздумывая.       Для нее было слишком рано.        Вбежала к себе и захлопнув дверь, еще и на щеколду закрыла. И сползла по дверь на пол, потому что ноги не держали. Кожа на теле пылала там, где ее касались руки и губы Бена, а дыхание было давно сорвано.       Камеры.       Точно, как же она могла забыть.       Поднялась с пола так быстро, что тут не улетела головой вниз с лестницы. Спортзал уже был пуст, когда она принялась переключать изображения.       Зверь нашелся в своей берлоге.       Зверь, ссутулившись и расставив ноги, сидел на краю кровати и неистово наглаживал себя, жестко двигая по всей длине внезапно совсем немалых размеров члена, второй рукой опираясь на колено. Увиденное ей казалось настолько ярким, невероятным, что она и сама не поняла, как собственные штаны слетели на пол. Складки между закинутых прямо на стол уже давно сочились влагой.       Обе ладошки легли на пах.       Сразу два пальца внутрь в несколько движений помогли разрядиться.       Но ненадолго.       Один брошенный взгляд на продолжающего онанировать Бена снова породило волну неги.       Те же два пальчика вернулись на место и уже двигались в одном с ним темпе.       Грубом, быстром, до безумия приятном темпе. Другая рука потирала пальцами клитор, не отставая.       В ее голове вместо ненужных пальцев давно двигался зверь.       Даже мелькнула мысль, что своими размерами Бен запросто разорвет все, но мысль быстро исчезла, едва она краем замутненного сознания заметила согнувшегося в оргазме мужчину. Думая, что шоу окончено, уже собралась полностью закрыть глаза и отдаться своим фантазиям, как тем же краем заметила продолжение. Огромный для нее, как дубинка, орган и не думал опадать и зверь продолжал двигать рукой, размазывая белесые капельки по всей длине, снова и снова заставляя ее почти наяву ощущать зубы на своей шее. В своих мыслях он снова держал ее за горло, прижимая спиной к груди, а она сама стояла на коленях и безвольно принимала глубокие грубые толчки, на грани удовольствия и боли терпя злые яростные укусы и нежные касания полных губ.       Второй раз ударил по телу гораздо сильнее.       Второй оргазм чуть не опрокинул кресло, в котором она выгнулась всем телом, проводя через себя мощную, коротящую мозги, волну удовольствия.       Сил смотреть за все еще дрочившего Бена больше не было. Спущенные на пол ноги совсем размякли, руки тоже тряслись, словно она тут кончила не два раза подряд, а вагоны разгружала. Да и во рту поселился устойчивый привкус крови. Снова губу закусила.       Душ смыл пот, но не смог убрать усталость и глаза снова слипались.       В этот раз она безропотно повалилась на кровать и уснула, отчаянно надеясь, что проснется.       Ей повезло.       Проснулась все еще сама собой, но долго валялась, раздумывая, как повести себя после произошедшего в спортзале. Вроде бы следовало поговорить и расставить все точки, но какая-то часть сознания ехидно подмечала, что нельзя упускать такой шанс. В кои-то веки ее все устраивало в интимных нюансах.       Та же часть все твердила, что такое может и не повториться.       Уж в плане, которому она следовала, если и должен быть мужчина, то такой как Бен. Закопанный под ледяным панцирем вулкан, что даст ей прочувствовать все прелести секса. А не невнятные тыканья полувялым органом от подцепленных в клубах пьяных парней.       Но вторая половина мозга упорно отодвигала его в сторону, напоминая о последствиях для него, в случае чего. Все намекала, что она как бы и не вправе портить жизнь ни в чем не повинному Бену.       Дилемма разрывала обе части разума.       Так и не решив, что ей делать, выползла из подвала, предварительно глянув, кто где. Люк сидел в саду и снова читал, а Бен спал. Бедолага, даже не подозревающий о душевных метаниях подопечной.       Жаль, она не телепат. Было любопытно, о чем он вообще думал ночью, шепча ей в волосы о капкане рук, в которые поймал ее.       Как воришка, прокралась на кухню, схваченные наугад пакетики и бутылка легли на стол перед мониторами.       Молоко и бургеры, идеально для завтрака. Т       Так и сидела, разглядывала раскинувшегося на кровати Бена, пока тот не удосужился проснуться. Только он добрался до кухни, выскочила к нему сама.       Не стала дожидаться, когда он соберется хоть что-нибудь сказать.       Нельзя ему давать даже мысли извиняться.       Она намеревалась повторить ночной инцидент еще хотя бы раз.       Еще разок почувствовать себя настоящей живой женщиной, перед тем как уйти в небытие. Даже если использовать Бена она не будет, еще хотя бы разок.       — Ну наконец-то ты вылез из своей берлоги. Собирайся, мы едем по магазинам. Собери все свою силу духа, Бен. Тебе предстоит очень трудный день.       Постаралась свалить от него побыстрее, а то слишком хорошо помнила, какими нежными поцелуями и жестокими укусами одаривал его рот.       А ведь ей еще целый день рядом находиться предстоит.       Зато она мелко, но напакостит.       Выуженная майка была куском тряпки на теле, но первый же попавший в руки нож лихо отрезал подол. Вкривь-вкось, но сделает вид, что так и было, зато с таким вырезом было чем похвастаться. Пусть помучается, если конечно ночью все это не было бредом ее больного мозга.       Найденные самые мизерные шорты не стала кромсать. И так сойдет, хотя они тоже слегка подвисали.       Нижнего белья одевать не стала. Грудь торчит хорошо, а трусики из шаловливых мыслей не сочла нужными.       Брошенный на камеры взгляд дал увидеть переодевающегося в уличную одежду Бена. Может ей показалось, но особым энтузиазмом он не горел. На футболку легла сбруя со стволом, в ремнях на лодыжках уверенно сидели страшного вида ножи. Как только он надел легкую куртку, скрывая оружие подмышкой, она выскочила наружу. Нетерпеливо сцапала позабытую всеми мужскую сумочку с деньгами, на выходе чуть не врезалась в спину Бена.       — Финли пригнала одну из машин старика. Чур, я за рулем.       Эскалейд она выбрала сама еще три года назад, вот в такие же ясные для себя дни.        Кадиллак попался ей на глаза и запал в душу.       Прямо как истукан Бен.       Старик тогда молча оплатил новехонькую машину и не поморщился. Только буркнул, что как будто мало ей машин в гараже стояло.       Только попросил водить осторожно. Сопротивляться ей было бесполезно.       Сиденье послушно поднялось и придвинулось, повинуясь ее жестам. Бен сел рядом, на удивление, даже не попытавшись ее отговорить. Ни тебе давай я поведу, ты же можешь отключиться, мало ли что. Этими нравоучениями страдал Тайлер, каждый раз он все пытался сам влезть за руль.        А истукан просто сел рядом и застыл.       От его попыток не глядеть на нее ей стало смешно, а она ведь старалась как можно больше отхватить кусок майки. Даже жалко его немного стало, кондиционер на полную в салоне врубила. Но только успели выехать на шоссе, как сразу стала чувствовать на себе мелкие уколы косых взглядов.       Старания не прошли даром.       — Ты бы пристегнулась. Хоть приличия ради.       — Да расслабься ты. Я вожу аккуратно.       — Зато другие нет. Пристегнись.       Первый рот открыл, правда, тон уж очень мрачный был, недовольный, но почему-то перечить не хотелось. Захотелось быть ласковой и послушной подушечкой в его руках.       Но нога сама надавила на педаль газа, благо трасса была почти пустой. Едва сумела очнуться и притормозить.       — У Тайлера учился? Он точно также бурчит, — не удержалась, съязвила.       — Нет.       — Да? А то как похоже у тебя вышло. Странный ты. Не могу понять даже, о чем ты можешь думать. Непрошибаемый.       — Не ты первая это заметила. Твой папаша точно так же сказал. У него училась?       — Надо же. А ты шутить умеешь. Весьма приятное открытие.       Смех вылез сам, было странно осознавать, что это могла быть почти удачная шутка. Но успела уловить легкий намек на улыбку — до крайности нежный и добродушный совсем незаметный изгиб губ. От воспоминаний тут же начало жечь низ живота и тело с готовностью откликнулось.       Чуть руль не выпустила.       Следовало ковать железо, пока горячо. Если он готов вести хоть какой-то мало-мальски адекватный диалог, нужно было цепляться.       — Ого. Вот это да. Так ты действительно живой. Надо же. Улыбаться умеешь.       — Смотри на дорогу.       — Да я-то смотрю. Прости. Ой. Точно. Ты же запретил извиняться. Точно-точно… Так что и за вчерашнее не буду извиняться.       — Тебе и не нужно было. Это моя вина. Извини.       — Обычно добавляют " этого больше не повторится», да?       Сукин сын промолчал.       Ну, раз так, она тоже сумеет двусмысленно смолчать, когда надо будет. Если представится удачный момент. Но пока замнет для ясности. Пара брошенных косых взглядов тот не заметил, глядел строго вперед, будто он сидел за рулем. На вопрос о музыке плечами пожал, мол, пофиг, пришлось самой отвлекаться, ловить что-нибудь удобоваримое для ушей.       Джаз мимо, блюз туда же. Первые же звуки очередного рэп-бита резанули уши.       Нахрен.       Пусть в таких машинах и слушают подобное, но не в этот раз.       И не в ее машине. Найденная другая радиостанция выдала легкие ненавязчивые гитарные переливы. В самый раз.       — Это нормально? А то тишины мне и дома хватает. Из тебя-то слова клещами вытаскивать приходится. Я люблю музыку. Не всякую конечно.       — Не привык много говорить.       — Я так и поняла.       Настала ее очередь пожимать плечами и многозначительно молчать. Но он потом тоже слегка расслабился… и рискнул вопрос задать, какую именно музыку предпочитает. Слегка удивилась, но сумела сделать вид, что все нормально. Надо же, хоть как то расшевелить смогла.       Хотя, может из вежливости спросил.       И вдруг захотелось тоже расслабиться. Не сидеть и не ломать себе голову бесконечными нерешаемыми вопросами. Побыть просто девочкой в огромной машине с симпатичным ей парнем. Обычной девчонкой, у которой спрашивают обычные для нормальных людей вещи.       — Легкий рок, иногда слушаю госпел. У меня… обычно мало времени остается на музыку. Так что, как таковых предпочтений особых нет. И телевизор прямо бесит, из нас любительница втыкать в телик — это Риппи. Мне лично не нравится весь это бред. Книжки всякие тоже ее территория.       — На них тоже не остается времени?       — Ага. Потому-что стараюсь развлечься, как могу. Ну, или как успею.       Только ляпнула, тут же сама себя осадила. Ему-то какая разница….       С другой стороны, если спросил, может ему не все равно… По крайней мере, он вправе знать, что его ждет в ближайшие вечера. Нервотрепка у него будет еще та. Сама не заметила, как выкладывала все, что было внутри.       Сразу полегчало, будто весь свой яд выбрасывала.       — Сначала в такие дни со мной всегда таскался старик Прайм. Потом он… отказался принимать во всем этом участие, его заменил Тайлер. Ему одному было потом скучно, он приводил с собой свою подругу. Я… как-то нагрубила ей. Он потом… перестал ее с собой водить. Как-то так.       — Что тебе сказал Люк? Отметелила ты его нехило.        С места в карьер.       Ну да ладно. Это ему тоже полагалось знать.       — Пытался запрещать мне. Никто мне не смеет что-либо запрещать. Даже Прайм смирился. Учти это, Бен.       — Но мой запрет извиняться ты выполняешь.       — Скорее исключение из правил. Ты ведь сам же свои запреты и нарушаешь. Помнишь? Один метр.       — Я помню, что наделал. Могу еще раз извиниться, если поможет.       — Но обещать, что больше не повторится, не будешь?       — Нет.       Настроение снова поменялось.       Да уж, постоянством ее настроение никогда не отличалось. От благодушия резво скакнуло в тихую ярость и обратно. А уж потом и вовсе от его краткого ответа смущение вылезло.       Мастер двойных уровней и смыслов в каждом слове, мать его.       От дальнейшего развития бурной фантазии и поисков смысла в его отрицании остановил сам:       — Что именно он пытался запретить?        Чем глубже была яма, что она только что сама себе вырыла, были тем чернее бесы. Но раз начала, то следовало раскрыть все карты.       — Некоторые пункты моего списка развлечений, которые я должна успеть, пока не исчезну. Думаю, тебе стоит знать он них. Ты вообще-то будешь присутствовать при всем этом. Люк слишком страшно выглядит, чтобы таскаться рядом, а Тайлера нет. Я понимаю, может тебе это и не надо. Но… кто-то должен постоянно находиться рядом, когда я вне дома.       — Мне нетрудно.       — Смотри, Бен. Я предупредила.       — Что входит в список? К чему мне готовиться?       — Сегодня покупки. Одежда, обувь. В этот раз на мне все болтается. Купальник нужен новый. Обожаю воду. Завтра маникюр, педикюр и прочие священнодействия. Вторая личность не сильно заморачивается внешним видом. Раньше… я была основной личностью. И времени у меня было намного больше. Месяцы. В самом начале как- то умудрилась год продержаться. Такс, меня понесло. Послезавтра аквапарк и аттракционы-страшилки. В старом доме был классный бассейн. В этом тоже есть на заднем дворе, только там его вычищать надо.       — Я займусь этим.       Кому скажи, как она обрадовалась этому обещанию заняться чисткой бассейна, никто бы не поверил. Вроде бы и мелочь, но в душе поселилось нечто теплое, почти горячее. Словно и не было у нее в планах посетить аквапарк. В руль вцепилась отчаянно, до боли в руках. Хотелось оставить внутри себя эту теплоту. Оставить навсегда.       Слова полились сами, вырывались наружу все самые грязные испачканные слова.       — Буду весьма благодарна, Бен. Так, аквапарк и горки. И сладости. Много сладостей. Леденцы и прочая вредная фигня. Вот потом, Бен, тебе понадобится много сил и терпения. Потому-что будут клубы. Алкоголь и танцы. Уточню, что будут четыре клуба. Каждый вечер по одному. Или по два. Как пойдет. Названия и адреса потом напишу. Ну, чтоб не путался какой когда. Побеспокоиться тебе надо будет после последнего клуба, Бен. Первые три… даже если я и буду там пить, то не очень много. Только для настроения. В последнем я напьюсь. Сильно напьюсь, потому что… это будет мой последний вечер. Может, даже буду буянить. Остановить ты меня навряд ли сможешь. Тебе придется только терпеть меня и ждать, чтобы после утащить мою пьяную тушу в машину и отвезти домой. И… пока у тебя еще есть время отказаться. Я позвоню старику, он кого-нибудь отправит…       — Я буду рядом.       Будет рядом.       Бедняга Бен.       Сколько же грязи он увидит, если будет рядом. Но желание оградить его от себя не исчезло, наоборот, за него хотелось уцепиться и не отпускать вообще.       Никогда.       Но это было как раз ей и недоступно.       — Спасибо. Я… тебе доверяю. Не знаю, почему… И после прошлой ночи мне бы держаться за километр от тебя… Но, не знаю почему, но доверяю.       — Я не подведу.       — Спасибо. Я бы на твоем месте уже бы давно сбежала.       — Ты упомянула других личностей. Сколько их. Что за болезнь? Я считал, раздвоение личности как-то по-другому проявляется.       — Название такое, что не выговоришь с первого раза. Не стоит заморачиваться. Личностей основных две. Я и Риппи. Была еще одна. Но благополучно уже несколько лет не вылезает. И судя по всему, еще несколько лет… я… тоже исчезну. Риппи словно выдавливает меня из моего же тела. Она живет… Почти по настоящему живет. Я же могу только ловить крохи выделенного мне времени. Хотя… Нет, я преувеличиваю. От зависти. К ней. Она просто существует. Со слов старика, у нее слишком много заморочек, чтобы по-настоящему жить. Но при этом она занимает гораздо больше времени, чем раньше. Меня это давно не устраивает, но поделать с этим уже ничего не могу. Поэтому, когда поняла, как можно переходить грань, я предпочитаю сама выбирать момент. Хоть в этом я могу создать иллюзию контроля собственной жизни.       Вот и выплеснула все свои тайны.       Вот он и узнал, что ее постоянно гложет.       Узнал главный страх, что непосильной ношей каждую минуту давил на плечи. Страх, что ставил на колени.       Страх больше никогда не проснуться.       — Но ведь ты вышла…       — О! Готова голову на отсечение дать, она просто растерялась. Да, точно. Растерялась. И предпочла уйти в тень, чтобы дать мне возможность разобраться. Правда, вышло так, что первые несколько часов… мы как-бы смешались. Не смогу объяснить. У нас разная память. Но куски чужих воспоминаний есть. Но тебя я не помню, если ты к этому ведешь. Я даже не знаю, где мы с тобой встретились в первый раз и как именно я накосячила.       — Мы работали…       — Да-да. Ты говорил. Работали в деле двумя командами. А дальше? Что я натворила? Ты не очень- то был рад меня видеть, судя по всему. Расскажешь?       — Натворила не ты. Та, другая. Но это не имеет значения.       — Не расскажешь. Ладно, если успею, расспрошу Люка. Он все выложит.       — Он не знает.       Выпалил с такой скоростью, будто за ним стая волков гналась. Или просто испугался, что она все- таки к Люку пойдет выяснять. Уж к кому, а к Люку она пойдет что-либо узнавать в самую последнюю очередь, но подавленность моментально испарилась, сменившись любопытством. Мысли заскакали как бешеные.       Неужели… А ведь и правда… Неспроста он так на нее реагирует.       Истукан еще и извращенцем скрытым оказался что-ли.       — Ты…. кхм… спал со мной? В смысле, с ней. Трахал дурочку, а тут вылезла я, ты расстроился и…       — Не спал.       И почему она ему поверила? И почему-то еще и сама расстроилась.       — Ты… ты не подумай плохо. Я погорячилась. Ляпнула, не подумав. Какой нормальный мужик будет… А… А я? Именно вот я. Я тебе нравлюсь, Бен?       Вместо честного ответа рявкнул, мол, на дорогу смотри.       Ни да, ни нет. Чертов Бен.       Чертов любитель оставлять все без адекватного ответа. Настроение снова скакнуло в глухое раздражение.       Его от ее обиженного словесного поноса спас поворот к нужному торговому центру.       — Почти приехали. Если ничего не изменилось за время моего отсутствия, то день обещает быть отличным. Для меня точно.       Манной небесной стало пустое парковочное место, втиснула эскалейд и сразу же выскочила из машины. Успокоиться надо было срочно, иначе зачесавшиеся кулаки вот-вот грозили еще раз познакомиться с его челюстью.       Ну, или попытались бы.       Только захлопнула за собой дверь, как спереди раздались слащавые голоса.       —Эй, малышка. Не слишком большая для тебя эта тачка? Может, прокатишься с нами. Эй, детка!        Бог знает зачем, но она изо всех старалась сдержаться, ну чтобы не заржать в голос. Оказывается, притиснулась вплотную к жеманно-красному кабриолету непонятной марки. Вроде и феррари, но не феррари, словно из кусков машину собирали и покрасили. В попытках определить марку кабриолета, совсем позабыла о кричавших ей, но опомнилась от ехидных дерзких смешков. Три совсем молоденьких парнишки скалили зубы в якобы соблазняющих улыбочках. От их ужимок показаться альфа-самцами стало смешно.       По самцовости детишки очень сильно проигрывали бугаю в машине, ох как сильно проигрывали. Тут же злобно-ехидная мыслишка попробовать расшевелить истукана заставила ее упереться ладошками в дверцу красного недоразумения и постараться как можно красивее изогнуться.       Наверняка со стороны это выглядело еще смешнее, чем мордочки мальчишек, но она хотя бы попыталась.       Один из парней обнаглел настолько, что протянул лапку чуть толще ее и демонстративно медленно подцепил одну лямку ее майки. Едва сдержалась, чтоб не расхохотаться этому юнцу прямо в лицо, больно уж смешную рожицу тот скорчил. Наверно, это лицо было призвано зазывно улыбаться.       Но только открыла рот, сказать как можно приветливее что-либо, как сзади истукан покашлял, привлекая внимание парнишек к себе. Огромная лапища Бена аккуратно вернула на место спущенную лямку.       Не упустил шанс, мимолетно провел пальцем по коже плеча… и сцапал за талию, тоже демонстративно задвигая за себя. Ощущение нежданной ласки и горяченных рук на себе приподняло самооценку на неимоверную высоту.       Правда, руки почти сразу исчезли.       Теперь уже его ладони опирались на кабриолет, в точности скопировав положение. И жаль, что не выгнул, как она спину, что вкупе с лицами опешивших малолеток было бы в самый раз для гомерического смеха. Выражения лица Бена уже не видела, но судя по рожам остальных, ничего хорошего им не обещалось.       — Я бы вам всем руки переломал. Но моей девочке срочно нужны новые трусики.       — Извините, сэр, мы… Больше не будем, сэр.       — Валите нахер.       Еще и похлопал по дверце, мол, идите с богом.       Но голову жгла лишь его брошенная грубым тоном фраза. Нужны трусики, вот значит как. Увидел, угадал, что этих самых трусиков на ней нет.       Моей девочке нужны новые трусики. Срочно нужны. Его девочке.       Эта фраза никак не желала покинуть мозг. Не сдержалась, передразнила. Громила смолчал, равнодушно пер вперед как танк.       Но куй железо…       Вцепилась в его плечо, мол, раз уж твоя девочка, так терпи. На деле лишь хотела узнать, выдернет руку или как. Не стряхнул, не выдернул, просто сделал вид, что не заметил.       Или подумал, что так и надо.       Мало ли кого по магазинам водил и как с ним ходили. Может, привык под руку таскаться. Правда, мысль, что у него наверняка от баб отбоя не было, слегка омрачало все, но очень быстро выкинула мерзкую плохую мыслишку.       Ее это вообще никоим образом не касалось. По идее, не касалось.       Мышцы под курткой почему-то ходили ходуном, будто он еще раздумывал, убраться подальше или как. Будто сжимал и разжимал кулак постоянно.       — Старик и Тайлер обычно находили себе какое-нибудь тихое место и ждали. Когда была подруга Тайлера, она ходила со мной. Но, прости, Бен, разу уж я теперь твоя девочка, хи-хи, то тебе придется оценивать мои покупки на месте. Ты труп, мальчик мой.       Наверно, ехидства в ее голосе хватало за глаза, но опять смолчал.       Руку тоже оставил.       Послушный вулкан по имени Бен.       В порыве чувств еще и щекой прижалась к нему и он снова сделал вид, что так и должно быть все.       Торговый центр встретил их гулом и яркими красками. Сама не заметила, как прыгая от витрины к витрине, в какой-то момент сунула ладошку в его лапищу, тоже сделала вид, что так задумано изначально. Крепко сжатые пальцы едва ли не с силой стискивали ее руку. Раз за разом цепляясь за него, таскала по всем магазинам. Бен же молча шагал, как на поводке, и таращился на нее, скребя равнодушными глазами по всему телу. Делать вид, что и этого не замечает, становилось все труднее. Отлично отвлекало от всего разнообразие вокруг.       Пока не наткнулись на плачущую девчушку. Ребенок тянул ручонки к улетевшему наверх шарику. Бен же настолько был поглощен ею, что чуть не наступил на рыдающую малышку.       Вопросы снова полезли в голову. Чем она ему так запомнилась? Что натворила, что он так на нее реагирует? Почему такая реакция, если он не спал с той, второй личностью. Все это попахивало чем-то странным. Потому что Бен настолько был увлечен ею, что даже по сторонам не смотрел. Их сейчас могли расстрелять как за здравствуйте, он бы даже и не заметил. Весь смысл от его присутствия рядом терялся.       Но брошенный взгляд на тоже помрачневшего Бена смел все мысли. От вида насупленного медвежонка накрыла необычайная нежность и новая хитрая мысль сразу вылезла. Рост Бена позволял, да и комплекция у него была нормальной.       Он сможет поднять ее.       — Эй. Бен. Бееееен. Подсади меня, а?       Подергала за руку, как маленький ребенок.       И тут же была схвачена за бедра и подлетела вверх, прямо к зацепившейся веревочке шарика. Секунда, и она ухватилась за ниточку.        А когда же встала на ноги, мир затих, как только его лапищи поплыли вверх, едва-едва касаясь кожи. Совсем невесомом касались, словно боялся обжечься. От бедер до самых ребер обвел руками.       И смотрел как на ценнейшую статуэтку.       Не прижал к себе, но и не сразу руки убрал.       Только пытливо глянул в лицо, словно раздумывал, сейчас поцеловать или подождать. Хотелось запрыгнуть к нему на руки и заорать, мол, целуй уже, твою за ногу, прямо сейчас целуй.       Но его отвлекли расшаркивания рассыпавшегося в благодарностях отца семейства, что поднял довольную дочь. Папаша получил короткий кивок, и Бен сам протянул ей лапищу. Типа, цепляйся и пошли дальше.       Но видать, слишком хорошо ей было. Недоразумения под конец не замедлили появиться. Магазин с купальниками начинался хорошо. Бен, как обычно, уходил куда-нибудь в угол или торчал у стоек, на выходе получая назад сумочку с деньгами и пакет с покупками. В этот раз он тоже замер у кассы в ожидании.       Она вырулила с понравившимся моделями к продавщице, но затормозила, не дойдя пары метров. Девица с пережжёнными перекисью волосами стояла к ней спиной и уложив ручку на грудь Бена, что-то ему ворковала. Она явно знала его.       Только вот этот самый Бен смотрел не на свою явно бывшую.       Он неотрывно глядел только на нее.       Со спины его бывшая выглядела так себе. Плоскозадая, совсем костлявая. Хотя… если Бену нравился именно такой типаж, понятно, почему у него на нее так стоит.       — Как у тебя дела, дорогой? Ты стал как будто еще выше. И мышцы такие … тоже стали больше. Как ты меня нашел? Если это Элли дала адрес, то…       Только до нее донеслись очередные мурлыкающие слова продавщицы, как ее слегка заклинило. Не понимая, зачем вообще это творит, вклинилась монолог женщины:       — Бен! Милый! Смотри, что я нашла! Тебе точно понравится. Смотри!       В ней точно умерла актриса. Да и в продавщице тоже. Она успела получить брезгливо-недоуменный взгляд, тут же сменившееся учтивой холодностью. Правда, и учтивость наверно слезла с чужого лица, едва Бен плавно обогнув бывшую, навис над ней. Разница в росте на целую голову заставила запрокинуть лицо и рот моментально пересох от увиденного кончика его языка, что на долю секунды облизал полные губы.       — Надевай и показывай.       Вот значит как. Что за игры он затеял? И встал как близко, слишком близко навис. Дело попахивало чем-то дерьмовым.       Вот, значит, как выходит.       Шепот пробил до самого копчика, да там и остался.       В груди странно заныло, и она предпочла бы свалить, лишь бы не участвовать в непонятных разборках. Хорошо, хоть продавец быстро откликнулась.       — Одну минуточку, мисс. Можете подождать в примерочной, я сейчас принесу.       Но вместо растерянности внезапно пришла злость. Ну что же, она тоже может побыть сукой и стервозиной.       — Отлично. Милый, подожди меня здесь, я все-все тебе покажу.       Она ему все- все покажет. Сучоныш.       Принесённые вешалочки с кусочками тряпочек были вежливо протянуты из-за шторки.       — Если еще что-то нужно будет мисс, позовите.       Ядом в голосе бывшей Бена можно было бы удавить полгорода. Наскоро натянутый раздельный купальник слегка криво сидел, но было пофиг, так и выскочила из примерочной и успела уловить раздраженный возглас от бывшей Бена.       Вот значит как.       Эту женщину он по магазинам не водил, значит.       Сама же и удивилась, как ей полегчало от этого знания.       — Бен, а вот и я! Ну как? Тебе нравится?       От действий Бена удивилась еще больше.       Маска безразличия слезла, как по заказу.       Не скрывая восторга, он бухнулся ей в колени и нежно проведя кончиками пальцев от колен вверх, одним рывком дернул за боковые завязки на трусиках купальника. Правда, сам же придержал лоскутки, не давая им слететь, сам же и по новой завязал, мол, вот так лучше будет.       — Отлично выглядишь, моя любимая. Есть еще что показать?       Ни слов, ни мыслей.       Ничего почти не осталось в голове от его хриплого шепота.       Кроме по кругу гуляющих слов. Моя любимая. Любимая.       Но тут же словно окатило ушатом ледяной воды. Да какого хрена он тут мутит? То силком слова тянуть приходится, то вдруг любимой стала.       Громила перегнул палку, она больше не участвует в этом фарсе.       — Да… Э-э. Кхм. Там еще три, но я еще не решила.       — Бери все. У меня будет еще целая ночь для разглядывания.       Она была права.       Он лишь старался унизить свою бывшую. На ней выехал, ублюдок.       Акции Бена резко упали в цене. От обиды запуталась в собственных шортах, да и майка уже не казалась отличной идеей. Из магазина выскочила первой, трезво рассудив, что раз уж начал игру, то пусть дальше сам и играет.       Когда спину взрезал полный вселенской тоски взгляд продавщицы, на душе так помутнело, что уже нихрена не хотелось.       За руку его больше не держала, все шла и раздумывала, как же так вышло.       По всем правилам, начала это все именно она.       Первая выдала бред с милым и так далее. Как будто она вообще имела какое-то право его ревновать.       А ревность была такая, что из-за нее пострадала повинная лишь в интересе к Бену женщина. Было больно и стыдно. Пока не удержавшись, не высказала свои мысли.       — Бен. Если ты вдруг снова захочешь унизить женщину, то без меня ладно? Я не феминистка, но все-таки она тоже человек. Хорошо?       Равнодушие слезло с него как кокон. Стыдливо спрятанные в сторону глаза и короткий кивок. Значит, тоже на полную проникся. И руку сам протянул. Чтоб простила точно. Тревожность отпускала потихоньку, за лапищу его схватилась, но чтоб знал, что она все еще негодует, не сразу схватилась. Шмотки уже не очень-то и интересовали, зато живот напоминал о себе все чаще.       — Есть хочется. Может…       — Я… хотел тебе показать одно место. Там… отличные сосиски гриль.       — О… Отличная идея. Далеко ехать? Если далеко, то купи мне мороженое, и поехали. Ты за рулем.       Шурша пакетами в одной руке и держа ее ладошку в другой, Бен сам рванул вперед. Была его очередь тащить ее на поводке. Мороженое купил лично, не поскупился на огромные, как он сам, шарики. Пакеты улетели в багажник, уселась на сиденье и даже без напоминания пристегнулась, правда, надзиратель не преминул бросить шутку, типа не парься, он водит аккуратно.       Однако, помнит.       Если он помнит каждое сказанное ею слово, то так уж и быть, его акции снова пойдут вверх. Мало кто из мужчин вообще заморачивается тем, что говорит женщина. И рулил осторожно, давая спокойно, без заворотов съесть лакомство.       Таращилась по сторонам и с каждым кварталом все напрягалась. Судя по всему, вез он ее совсем не в фешенебельный ресторан или кафе. Что-то начало покалывать внутри в непонятном узнавании замшелых развалин и однотипных жилых многоэтажек. С каждым километром улицы пустели.       Он привез в какое-то гетто. Указанным местом, что он хотел ей показать, оказалось мрачной забегаловкой. Ни ярких вывесок, ни указателей. Чуть замешкалась, пытаясь откопать под ногами сброшенные тапки. Бен оказался еще и джентльменом, дверь ей открыл, даже ручищу протянул, помогая вылезти.       Внутри оказалось не так уж и плохо. Обычная прокуренная шумная забегаловка и запахи доносились с кухни совсем вкусные. Судя по количеству посетителей, кухня здесь шла на ура.       Свободный столик заприметила не сразу. Только уселись, приветливая улыбчивая официантка протянула меню. Правда, Бен мрачно выплюнул, что нужно как обычно. Девушка тут же исчезла, но буквально через минуту уже поставила на центр маленького стола целое блюдо. Сосиски тут были выложены с горкой, навскидку видов колбасок было как минимум пять.       Первый же откушенный кусочек растаял во рту. Было даже все равно, как она со стороны выглядит, засовывая каждую сосиску в рот чуть ли не полностью, еще и глаза закатывала. За такую божественную еду она была готова простить Бену все прошлые и любые будущие прегрешения.       И готова была поклясться, что еще немного, и вулкан по имени Бен вот-вот взорвется. По глазам было видно, что едва сдерживается, чтоб не схватить в охапку, перевернув стол. И на этом же столе разложить.       Правда, не только он на нее так смотрел. От вида пьянчуги, что рискнул побитой хмелем головой и подошел к их столу, стало весело. Не сумела удержать ехидную ухмылку, когда у этого же алкаша хватило ясности ума отпрянуть от них, завидев под распахнутой полой куртки матовую рукоять.       Глок, не иначе.       Это могло быть началом нехилых неприятностей.       — Тут вкусно готовят. Но я так понимаю, нам пора валить? А, Бен?       Рисковый забулдыга исчез, но пробираясь к выходу, уловила несколько косых взглядов. И почему-то косили на Бена. Значит и правда, пора было валить. Не успела и пикнуть, как оказалась прижата к раскаленному боку Бена, что собственнически вцепился за талию. Видать и сам уже пожалел, что притащил ее сюда.       Как ни странно, заведение покинули без проблем, и даже уехали тоже без напрягов. Чуть позже даже подумала, что, может, эта накаленная обстановка в том кафе была ею придумана, только вместо вопроса, куда они теперь едут, рот выдал совсем другое:       — А сколько тебе лет, Бен?       Уже и не ждала ответа от него. Но и он раскрыл рот.       — Тридцать шесть. А тебе?       — Ого. Ты не выглядишь на свой возраст. Ну, по документам мне сейчас двадцать пять. Но мне кажется, что намного больше. Как так вышло, что ты стал… ну… наемником? Если начал тоже задавать вопросы, значит готов к диалогу?       — Я… я был забитым ботаном. Книжки и все такое. Потом попал в плохую компашку, оступился. В восемнадцать лет вместо колледжа чуть не загремел в тюрьму. Чтобы избежать срока, завербовался в армию. Там мне быстро вправили мозги. Только остался таким же наивным дурачком. После службы снова накуролесил, даже девственность не успел потерять. Снова армия, но уже по контракту. Морская пехота. Семь лет продлевал контракты. Поумнел зато, зачерствел. Люк мне дядька по матери. Он брат моей матери. Вышел на меня, когда подходил срок окончания седьмого контракта. Сначала был у него простым пехотинцем. Потом пришлось… переквалифицироваться.       Поймала себя на том, что больше слушает его голос, чем вслушивается в сами слова.       — Ха. Теперь ты вообще нянька. Неисповедимы пути господни, а?       — Точно.       — Так… так непривычно. Ты разговариваешь длинными предложениями. Еще вчера из тебя больше десяти слов с трудом вытягивала.       — Ну… мне тоже первое время было непривычно… Что ты больше десяти слов связно выговариваешь.       — Ха- ха три раза. Уел, так уел. Но ты не привыкай. Это временно.       Пакостник чертов.       Нашел ведь, чем подковырнуть. Но как ни странно, негодования и чего-либо плохого не было. Наоборот, было легко на душе, словно они тут уже тысячу лет знакомы.       Наступившая тишина уже не была тягучей и неловкой. Так и ехали неведомо куда, пока не углядела огромную на полстраны вывеску.       Ей повезло, что она увидела эту вывеску. Бен и так слишком много узнал, новые вопросы она предпочла перевести.       — О! Смотри! Пицца. Давай заедем, Бен.