***
Малфой выскочил из комнаты последним, но уже полностью собранным и с наскоро надетой высокомерной маской. Том в последний раз всех осмотрел, пытаясь найти в их внешнем виде достаточно недочетов, чтобы отправить переодеваться, и запер дверь, так ничего и не обнаружив, — со взъерошенными Поттером и Блэком он уже смирился. Запер он ее невербально и так же невербально кинул Гоменум Ревелио. Оно ожидаемо вернулось безрезультатно. Единственным человеком на все подземелье оказалась первокурсница, в спешке выбегающая с женской половины. Том послал ей неодобрительный взгляд, Гарри послал ей одобрительную улыбку — чисто из чувства противоречия. Первокурсница проскочила мимо них, пригнув голову и бормоча извинения. Они не спеша вышли за ней — их места остались бы незанятыми, даже если бы ни один из них так и не явился на завтрак. Плюсы жуткой репутации буквально каждого из их комнаты и вечно презрительного вида Абраксаса. Все вместе держало окружающих на почтительном расстоянии в любое время дня и ночи. Гарри откровенно не понимал, как закончил в такой компании, но не жаловался. За месяц все происходящее стало отвратительно привычным. Он глубоко вздохнул. Слева, как и каждое утро до этого, ощущалась морозная клюква Альфарда, рядом с ним — павлины Малфоя, чуть сзади зелеными яблоками пах Виктор. На грани обоняния Гарри почувствовал, как из запаха Тома исчезают прелые листья, но прежде чем он успел над этим задуматься, перед ними выросли двери в Большой зал. Он потряс головой, отгоняя лишние мысли. Начинался новый день, и Гарри не мог позволить себе отвлекаться по пустякам.***
Гарри отвлекался по пустякам. Причем по отвратительно пустячим пустякам, еще и посреди Зельеварения. Гарри отвлекался на Тома Реддла. Сам по себе Том пустяком, конечно, не был, и Гарри с радостью отвлекался на него почти всегда, до глубокой ночи отслеживая его патрулирующую точку, справедливо полагая, что друзей надо держать близко, врагов еще ближе, а начинающих Темных Лордов вообще не стоит выпускать из поля зрения. Другое дело, что сейчас маленький Лорд мирно нарезал сколопендр, а сам Гарри, Мерлин видит, был не настолько хорош в Зельях, чтобы смотреть куда-то помимо своего котла. И все же он отвлекался. И его это ужасно раздражало. Все из-за Малфоя: придурок сунулся к австралийской металке без очков и теперь отдыхал в Больничном Крыле. Все бы и закончилось на печальных познаниях Абраксаса в Травологии, но именно сегодня сразу следующим предметом стояли Зелья. То есть, конечно, они каждый понедельник стояли следующими, но обычно Малфой на них присутствовал, составляя пару Тому. Теперь его не было, и Слизнорт, не переносящий вид пустующих передних парт, попросил кого-нибудь занять его место. Задание даже не было парным, а будь оно парным, Том отлично справился бы и в одиночестве, Гарри уверен. Но с профессорами не спорили — Реддл так точно, и одного его прицельного взгляда на задние ряды хватило, чтобы перетрусившие чистокровки вытолкнули вперед Гарри. Вставать с Томом в пару никто не хотел. Он хоть и был ужасно популярен на Слизерине, был еще и ужасающе строг и не переносил некомпетентности рядом с собой. Он был лучшим в Зельях (как и во всех остальных предметах), так что некомпетентностью в его глазах было все, что не подходило под описание «идеально». Малфой единственный умудрялся держать планку, и теперь, когда его не было, пришлось срочно искать жертву. Коллективным разумом выбрали Поттера: полукровного найденыша, во-первых, не так жалко, а во-вторых, Том, очевидно, решил разыгрывать перед ним заботливого старосту до последнего, так что парень имел все шансы выйти из кабинета без парочки сглазов на спине. Гарри несчастно вздохнул. Понять их логику он мог, но легче от этого не становилось. Будь это любой другой предмет, он мог бы постараться побесить Тома, хотя бы потому, что видеть, как отчаянно он сдерживается в его присутствии просто уморительно, но приличные отметки по Зельеварению давались Гарри со слишком большим трудом, чтобы специально их заваливать. Вместо этого он со всем усердием пытался сосредоточиться на булькающем в котле вареве. Не очень успешно. Он совсем не смотрел на Тома, но при этом был практически болезненно осведомлен обо всех его движениях. Он стоял достаточно близко, чтобы чувствовать исходящее от него тепло, и, даже не поворачиваясь в его сторону, краем глаза видел умелые движения рук. Сдавшись духоте кабинета, Том закатал рукава, и Гарри мог разглядеть вены на его бледных руках. Руки были реально бледными — даже в полутьме подземелья, — и на секунду Гарри стало интересно, как бы они выглядели рядом с его смуглыми. Он резко тряхнул головой, отмахиваясь от дурацких мыслей, и заслужил от Тома удивленный взгляд. Гарри в ответ невинно улыбнулся и снова уткнулся в свой котел, изображая занятость: с Реддла сталось бы предложить помощь, реши он, что у новенького проблемы с зельем. Занятости хватило ненадолго: теперь зелье должно было кипеть в течение пяти минут. Гарри коршуном завис над котлом, выжидая положенное время. Сосредоточенности тоже надолго не хватило: теперь он отвлекался не на мысли о Реддле, а на мысли о том, почему он вообще думает о Реддле. На исходе второй минуты его осенило: запах! От Тома снова пахло прелыми листьями. Вот что было не так. Гарри стоял достаточно близко, чтобы почувствовать его, но вместо привычно-нейтрального библиотечного он улавливал едва заметный запах прелых листьев. Не стой он так близко, в жизни бы не понял этого, но он стоял, и запах, достаточно сильный, чтобы почуять, и недостаточно сильный, чтобы разобрать, просто выводил его из себя. Теперь, когда он понял, что привлекло его внимание, стало даже сложнее. Листья почти осязаемо щекотали ему нос, а вопросы щекотали череп. Том сидел по левую руку от Гарри в Большом зале (или, зная местную пищевую цепочку, Гарри сидел по правую руку от Тома, незаметно для самого себя оттеснив Лестрейнджа), так же близко, как они стояли сейчас, но там листьями не пахло. При этом у раковин они стояли дальше, а запах был даже более явный. Как загадочно. Теперь, когда у него было время и четко поставленные вопросы, Гарри с головой погрузился в размышления. Сильнее всего пахло у кровати Тома, достаточно заметно пахло в комнате, едва заметно пахло в подземельях и вообще не пахло в окружении множества людей. Могло ли быть так, что Том пах листьями только в комфортной обстановке? Это не было таким уж редким явлением, но заставляло сделать вывод, что Тому Реддлу комфортно вот прямо сейчас, в непосредственной близости от Гарри Поттера. Мысль была очень странная, и Гарри не знал, как расположить ее в своей голове, так что поторопился перейти ко второму вопросу. Реддл пах нагретой солнцем библиотекой и умиротворенным шуршанием страниц, где-то под этим он пах Запретным лесом, и где-то под этим, теперь Гарри был уверен, пряталась еще одна нотка чего-то совершенно непонятного. И если листья он мог чувствовать раньше, то эту странную нотку заметил только сейчас. Она точно не принадлежала ему: Гарри пах сухой травой и полуденным жаром (по мнению Гермионы) или квиддичным полем (по мнению Рона), без каких-либо подспудных ноток, и она точно не принадлежала дымящемуся котлу. На всякий случай он еще раз проверил рецепт и принюхался: зелье пахло лавандой, как ему и положено. Нотка была практически несуществующая и не могла исходить от соседних столов: они стояли слишком далеко. Значит, оставался только Том. Вдохновленный небольшим расследованием, Гарри бросил быстрый взгляд на время: у него оставалось полминуты. Он деланно-неловко дернул рукой, и его недорезанный корень мандрагоры покатился на чужую половину стола. Гарри быстро наклонился, пытаясь его поймать, и, оказавшись в считанных сантиметрах от Тома, повернул голову и сделал глубокий вдох. Рука схватила корень, отказываясь игнорировать инстинкты ловца даже в такой ситуации. Гарри завис. Реддл удивленно повернулся к нему: — Гарри? — Вздернутые брови, за недоумением прячется недовольство. Гарри вздрогнул и резко распрямился, упирая бессмысленный взгляд в Тома. Улыбнулся. — Спину прихватило. И продолжил смотреть, теперь оглядывая его так, будто видел впервые. Том нахмурился и уже собрался поинтересоваться, с каких это пор звездочка слизеринской сборной страдала болями в спине, когда его зелье напомнило о себе громким бульком. Том перевел взгляд на висящий рядом Темпус. — У тебя время вышло. — Он сменил выражение на дружелюбную улыбку. — Пора добавлять пустырник. И отвернулся к своему котлу, краем глаза замечая, что Поттер последовал его примеру. Гарри добавил пустырник. Он не отсчитал капли, и зелье приняло красновато-коричневый оттенок вместо положенного бурого. Его это мало волновало. Он скосил глаза на Тома, внимательно осматривая его, вглядываясь во все незаметные другим людям детали, и сделал еще один глубокий вдох. Захотелось побиться об стол. Все резко стало очевидным. Том Реддл выглядел как бета. Том Реддл пах как бета. Том Реддл вел себя как бета. Гарри почувствовал себя внезапно прозревшим слепцом. Не было никаких «подспудных ноток» и «легких полутонов» в его запахе. Том Реддл просто был омегой.