***
Он нашёл Тома, следуя по почти неощутимому запаху сухих книжных листов и вековой пыли. Чем ближе он подходил к нему, странно сжавшемуся в дальнем углу, тем четче в его запахе начинало сквозить что-то похожее на гниль, кровь и — неожиданно — нагретое на солнце дерево. Это было странно. Пока Гарри добирался, он почти убедил себя, что сейчас найдет тут тайную лабораторию или не до конца разделанный труп. Не свернувшегося в клубочек и пахнущего страхом Тома Реддла. Гарри склонился к нему, приподняв край мантии, в которую Том укутался. На него взметнулись абсолютно дикие синие глаза и волна гнилостного запаха. Достаточно, чтобы захотеть положить все как было и вернуться к своим делам, но Гарри это желание проигнорировал. Он же вроде как герой. А герои не бросают испуганных омег в заброшенных классах. — Том? Что случилось? Ты в порядке? — Гарри аккуратно сместился в сторону, чтобы не нависать над ним, и попытался придать своему лицу самое успокаивающее выражение, на какое только был способен. Прямо сейчас парень перед ним не будущий Темный Лорд, а подросток, омега, буквально забившийся в угол от страха. Том лихорадочно оглядел кабинет. Гарри проследил его взгляд, осматривая комнату вместе с ним, но не увидел ничего необычного. Пара сломанных парт, старый шкаф, толстенный слой пыли. Гарри обернулся, собираясь спросить его еще раз, и вздрогнул, сталкиваясь с горящими синими глазами. Что-то точно было не так. Но прежде чем Гарри успел понять, что во всей этой ситуации не так, Том отвернулся. — Я… — Его хриплый голос странно звучал в темноте комнаты. — Я увидел боггарта. Перенервничал. Извини. Гарри снова огляделся. Ну да. Шкаф. И снова повернулся к Тому, ожидая продолжения. У него и самого с боггартами были сложные отношения, но он знал Тома Реддла и знал, что какие бы страхи его ни преследовали, боггарт скорее приведет его в ярость, чем в настолько жалкое состояние. Том, впрочем, очевидно, решил, что этого объяснения достаточно, и снова завернулся в мантию, отказываясь взаимодействовать с миром в целом и Гарри в частности. Ага, конечно. Гарри снова потянулся к нему, намереваясь вытрясти из него ответы (потому что, если что-то напугало Тома Реддла, Гарри хотел знать, что оно сделает со всем остальным замком). Под его прикосновением омега вздрогнул всем телом. От холода? Ночь сегодня тепл- Ох. Блять. Течка. Гарри снова принюхался, в этот раз уделяя больше внимания новым странным тонам в запахе Реддла. Сомнений не осталось. Это сразу объясняло и изменившийся запах, и его странное поведение, и боггарта. Том Реддл мог обуздать все свои страхи. Но что мерзкий дух мог показать омеге с неожиданно наступившей течкой, пытающейся добраться до ближайшего безопасного места, Гарри не хотел даже думать. — Ох, Том. — Если до этого его голос был успокаивающим, то теперь, со вступившими в дело инстинктами, требующими помочь-успокоить-спрятать, он стал практически гипнотическим. — Все в порядке, я тебя не трону. Он мягко провел рукой по его кудряшкам и присел, пытаясь стать как можно меньше. Как можно безопаснее. Омега снова вздрогнул и немного повернулся. — Успокойся, Том. Я могу помочь? Отвести тебя к кому-нибудь? Мысль о том, что у будущего Темного Лорда есть с кем провести течку, странно отдалась в его желудке, но хэй, Том был красивым. То, что его эндотип не был достоянием общественности, не значило, что у него не было партнера. Или партнерши. Или друга с привилегиями. Или- Ход его мыслей прервали усилившийся запах (теперь больше дерева, чем гнили, хорошо, сказало ему что-то древнее) и слабое: — Нет. Я- нет. Парень пошевелился, и Гарри только сейчас заметил, что все еще не убрал руку. — Я забыл принять подавители. Извини. Том Реддл не извинялся никогда и ни за что в своей жизни, а это был уже второй раз за последние пять минут. Течка явно набирала обороты. Омега внутри него отчаянно хотела одобрения альфы и раскаивалась в том, что теперь доставляет ему проблемы. Том подался немного вперед, пытаясь прижаться ближе к чужой руке, и Гарри начал аккуратно перебирать его кудряшки, чувствуя себя придурком, который решил погладить льва (василиска, Гарри напомнил себе, лев тут был только один, твердо сказал Гарри своей же сумасшедшей голове, и он добровольно лез в пасть василиска). — Это ничего. Я помогу. Все в порядке. Я тебе помогу. — Он говорил медленно, пытаясь придать словам успокаивающий монотонно-речитативный напев. Омегам тяжело воспринимать информацию в таком состоянии, и Гарри надеялся, что мысль дойдет до Тома быстрее, если он повторит ее несколько раз. Ситуация была ему знакома. Гермиона часто забывала свои подавители — намного чаще, чем можно ожидать от человека, который так скрупулезно отслеживал время приготовления зелий, — и Гарри с Роном проводили у ее постели часы, успокаивая, поглаживая кудрявую голову и нет, Гермиона, ты не полная дура, любой может забыть, и конечно, мы скажем профессору МакГонагал, и нет, Гермиона, мы тебя не ненавидим, никто тебя не ненавидит. Теперь ему требовалось провернуть то же самое не с родным львенком, а с испуганным василиском, но он справится. Он обязан. Он же вроде как герой. Том поспешил истечь ядом на его позитивные мысли, потому что, конечно, как еще-то: — Я не ребенок. — В голосе проскочила злоба. — Хватит так себя вести. То ли из-за общей слабости, то ли из-за начинающего формироваться стояка, вышло скорее обиженно-ядовито, чем смертельно-ядовито. К тому же Том все еще не был способен на длинные предложения, и вся фраза вышла какими-то ну совсем уж жалкими кусками. Так что Гарри только фыркнул: — Ага, да. Если мы ничего не сделаем, то через пару часов ты будешь хуже, чем ребенок. Он деловито, но все еще предельно аккуратно одной рукой обнял его за плечи и обхватил за талию другой, помогая ему подняться. Том немного расслабился и прижался ближе. — В Больничное крыло? При мысли о необходимости идти через весь замок и будить медиведьму на лице омеги отразился откровенный ужас. Гарри вздохнул: — Понял. Он замер, размышляя над тем, куда ему девать течную омегу в большом холодном замке, не прислушиваясь к инстинктам, вопившим что-то о мягкой теплой кроватке, оставшейся в подземельях (там же остались их соседи по комнате, да и кровать была маловата для двоих, да и- Да и герои не таскают к себе в постель неадекватных омег. Что бы его заинтересованно дернувшийся член там себе ни воображал). Он думал, не размыкая импровизированных объятий, и на краю сознания отразил, как Том вцепился в него чуть крепче, запуская коготки в плечо. — Есть одно место… — осторожно протянул Гарри. — Слышал о Выручай-комнате? На этот раз Том наконец напрягся, немного высвобождаясь из объятий, чтобы шокированно и подозрительно, как еще-то, посмотреть ему в глаза: — Комната из «Истории Хогвартса»? Она существует? Как ты ее нашёл? — засыпал он Гарри вопросами. Встречайте: Том Реддл, омега, которую от получения новых знаний не остановит даже течка. — Пришлось потрудиться, — безразлично пожал плечами Гарри, надеясь отделаться от лишних расспросов. — Потрудиться?! Я годами!.. — Том возмущенно задохнулся. — Она рядом. Ближе, чем медиведьма. Хочешь туда попасть или нет? — Ему пришлось резко оборвать Реддла, подводя к сути разговора. Зря. Омега сжался, мигом теряя весь свой запал и наполняя Гарри Поттера, самого тупого альфу на свете, раскаянием. Заткнул течного омегу, молодец. Нашелся герой. — Мерлин, Том, извини. — Он притянул его назад и начал осторожно поглаживать по спине. — Не хотел пугать тебя. Том вздохнул, успокаиваясь. Получилось немного судорожно, и Гарри ощутил еще один укол вины, но парень еще раз глубоко вздохнул и высвободился из объятий полностью, твердо глядя ему в глаза, ничем не показывая усилия, которые ему приходится прикладывать для того, чтобы держать свое собственное тело в узде. — Я в порядке. Веди. Его руку Том так и не отпустил.***
Выручай-комната и правда была рядом; они дошли туда быстро, даже с учетом состояния Тома, и Гарри представил знакомую комнату с большой кроватью и ярким камином. Уютно. Безопасно. Именно в ней он проводил вечера, прячась от назойливых однокурсников, и в ней же вместе с Роном прятал Гермиону, когда той становилось совсем нехорошо. Тома он оставил удивленно оглядываться в одном из кресел у камина и направился к кровати, расправляя ее и формируя из подушек что-то, напоминающее огромное гнездо. Мионе нравилось, да и Джинни — единственная омега, с которой он проводил течку не в роли моральной поддержки, кажется, не была против. Гарри повернулся к Тому, намереваясь помочь ему дойти до постели, но наткнулся на дрожащую руку. — Стой! Я… — Он замолчал и бросил нервный взгляд на кровать. Оу. Кажется, его благородные намерения были недопоняты. Окей. — Комната подчиняется всем законам трансфигурации, так что я собирался уложить тебя спать и сходить за едой, — терпеливо объяснил он. — Потом я уйду, сообщу профессору Слизнорту, что ты не сможешь присутствовать на завтрашних занятиях. Том немного расслабился, услышав объяснение, и Гарри усилием воли сдержал пару неприличных шуток. Его течка набирает обороты, и он заперт в одном помещении с плохо знакомым альфой и огромной кроватью. Его, во-первых, можно понять, а во-вторых, Гарри не сомневался, что Реддл сможет кинуть в него какое-нибудь мерзкое проклятье даже в таком состоянии. До кровати Том в итоге дошел сам, гордо проигнорировав поданную руку, и не сдержал довольный стон, забираясь в гнездо. Что-то уродливое в глубине груди Гарри мурлыкнуло, послав приятные мурашки по позвоночнику. Член снова напомнил о себе, и Гарри поблагодарил всех богов за реддлов незаметный запах. Гарри Джеймс Поттер был обладателем железной выдержки, но запах течной омеги очень усложнил бы ситуацию. Конкретно — в его штанах. Не желая испытывать судьбу, он развернулся к двери. — Я могу сделать для тебя что-то еще? — Вопрос чисто из вежливости, все что можно он уже сделал, но Гарри все равно повернул голову назад. Вовремя, чтобы заметить сомнение на лице омеги. — Том? Реддл открыл рот, медленно, с сомнением, будто решая, стоит ли об этом вообще говорить, но... — Подавители? — Его голос обрел уверенность. — Ты можешь достать мне подавители, Гарри? Это… могло сработать. Конечно, теперь уже они не будут действовать как положено, но убрать пару особенно… неприятных эффектов и сократить срок течки должны. Гарри развернулся всем телом, впиваясь внимательным взглядом в омегу. Том довольно вздрогнул. — И ты знаешь, где их достать? Медиведьма не станет их выдавать просто так, особенно среди ночи. — Больничное крыло. Она запирает вход и сундук с лекарствами. Ничего, что ты не смог бы взломать. — Том лег удобнее на подушки, немного откинув голову, с удовольствием наблюдая за тем, как альфа быстро (и голодно) взглянул на его шею, прежде чем вернуться к глазам. Сейчас, в теплой кровати, у камина, Том приходил в себя, отвоевывая у течки кусочки самосознания. Это ненадолго, он точно знал это. Совсем немного до того, как его тело решит, что тут достаточно безопасно для второй волны, которой его сметет безвозвратно. Но сейчас он не хотел об этом думать. Сейчас он просто наслаждался. Отошедшая на второй план, но не утихнувшая течка заставляла его замечать все мелочи в поведении альфы, и Том будто отдаленно слышал свой голос, неожиданно глубокий и… странный. — Пожалуйста? Мне это очень поможет. — Получилось просяще, но Том не просил. Том приказывал, и он точно знал, что сейчас альфа сделает практически все, чтобы доставить ему удовольствие. Знание было чисто инстинктивным, и теперь, когда Том прекратил сопротивляться своим инстинктам, вся ситуация даже начинала приносить ему удовольствие. Воздух в комнате накалился, стал будто гуще, напоминая сладкую патоку, остающуюся на языке и вяжущую рот. Гарри нравится патока, проскочила внезапная мысль. Ему потребовалась секунда, чтобы эту мысль проанализировать и осознать, что перед ним не просто альфа — перед ним Гарри Поттер, смотрящий на него голодными глазами и цепляющийся за ручку двери с таким видом, будто это последнее, что удерживает его от падения в пропасть. Перед ним Гарри Поттер — единственный человек во всей это мордредовой школе, продолжающий насмешливо смотреть на него, будто он знает все, о чем Том думает (ну конечно!), продолжающий вести себя так, будто они равны (смешно!) и продолжающий находить его в самых отдаленных уголках замка (как ты это делаешь? и почему ты всегда так вовремя). Перед ним Гарри Поттер, едва ли не виляющий хвостиком, готовый сделать все, что Том только попросит. Вау. Он может к этому привыкнуть. Гарри прочистил горло, скидывая с себя непонятный морок. Замерший на несколько долгих секунд, сам не зная почему. — Я принесу. — А затем послал Тому веселую ухмылку, уже вылетая из комнаты: — Как прикажешь, принцесса. По какой-то причине его уход ощущался побегом.***
Том со стоном опустил голову на подушки. Секунда власти закончилась так же быстро, как и началась, и теперь ему приходилось разбираться с оставшимся похмельем. Он свернулся клубочком в странном гнезде, которое сделал для него Гарри (плохая мысль, плохая мысль) и хныкнул. Внизу живота туже стягивался узел, подстегнутый… не совсем приличной сценой. Строго говоря, сцена была более чем приличной. Гарри к нему и на пять шагов не подошел. Единственным, кто нашел в этом ненужный подтекст, был Том, и, Мерлин видит, он сейчас за это расплачивался. Он глубже зарылся носом в подушку, вдыхая оставшийся запах. Гарри пах солнечной лужайкой. Его запах всегда был сильным, и альфа пользовался этим, наполняя собой всю комнату, обращая на себя все взгляды. Или, зная Поттера, не пользовался. Том правда не удивился бы, узнав, что все выходит абсолютно естественно. Он снова вдохнул. Подушка пахла Поттером, солнцем и землей, но было что-то еще… Соль? И железо. Том хищно улыбнулся и коротко простонал, толкаясь бедрами в матрас. Гарри Поттер пах кровью, когда хотел. Прямо как Том. Он усмехнулся внезапной мысли, толкаясь еще. И еще. Следующий стон вышел громче и протяжней предыдущего. Том хотел еще, больше. Теперь, утопленный в запахе альфы, в гнезде, которое построил альфа специально для него, и неожиданно возбужденный мыслью о том, что всегда дружелюбный и благородный Гарри Поттер пахнет кровью, прямо как Том, он с невероятной скоростью проигрывал своим гормонам. Это было не хорошо. Ему надо остановиться. Еще раз. Надо остановиться прямо сейчас. Еще раз он уже так близко пожалуйста пожа- Том резко перевернулся на спину, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. Это совсем не хорошо. Он не может сейчас этим заниматься. Гарри скоро вернется, а, однажды начав, Том уже не остановится, и течка будет становиться только хуже. Он не может сейчас этим заниматься. Но мысль получить Гарри потом, для другой, настоящей течки, была неожиданно привлекательной. Том ни с кем не делил течку. Всю свою жизнь он провел на подавителях, забывая о них чаще, чем положено человеку с «отлично» по Зельям. У Тома не было друзей, которым он мог бы довериться во время таких осечек и уж тем более у Тома не было альфы, которому он мог бы позволить к себе прикоснуться. Том не доверял тому человеку, омеге, в которого превращался во время течек. Течный-Том был неуверенным, жалким и нуждающимся, он согласится на что угодно и с кем угодно, пока это значит, что его трахнут. Или хотя бы обнимут. Обычно Том просто забивался в ближайший пустой класс, пережидая, или выпивал зелье сна без сновидений, когда мог найти место получше. В этот раз все могло быть так же, если бы не этот мордредов боггарт. Он выскочил неожиданно, в этот раз показывая не то, чего боялся Том Реддл — лучший ученик буквально по всем предметам, знающий все, кроме того, как избежать смерти, а то, чего боялся Том, — течная омега, слабая, нуждающаяся и уже заранее испуганная. Это был ад. Он едва смог найти себя в водовороте эмоций и запереть боггарта в шкафу, и после этого сил на что-то еще у него не осталось. Класс был не настолько далеко от жилой части, рядом с популярным для ночных свиданий балконом, ради которого он сюда и зашел, пытаясь поймать нарушителей комендантского часа, и Том молился Богу, чтобы его бледный запах оставался таким и дальше и не привел никого к нему. Как, черт возьми, ты продолжаешь меня находить? (и почему ты всегда так вовремя) Он укутался в одеяла, отгоняя плохие мысли. Гнездо и правда было удобным. Том никому не доверял заботу о своей внутренней омеге, но Гарри… был удивительно неплох. Возможно, он был даже лучшим, что Том мог найти в Хогвартсе. Мысль о том, чтобы провести с ним течку, в этот раз специально, должным образом подготовившись, была соблазнительной. Альфа был достаточно красив, чтобы ловить заинтересованные взгляды в коридорах, умен, когда хотел того, и, хотя Тома безумно раздражала его панибратская манера ставить себя на одну ступень со всеми в комнате, он не мог не признать, что его самоуверенность была привлекательной. И что важнее… Том мягко вдохнул начинающий выветриваться запах и улыбнулся. Что важнее, альфа знал, что делает, и был достаточно глуп, чтобы заботиться о партнере даже в ущерб себе. Тому подходило.***
Когда Гарри вернулся с огромной корзиной еды и небольшой темной склянкой, комната ощутимо поменялась. Его не было не больше часа, но за это время запах сгустился, превратившись из едва заметного в подавляющий; исчезли прогорклые нотки страха, остались только кровь и гниль, странно смешивающиеся с привычным библиотечным запахом Тома. Сам омега уснул, глубоко зарывшись в гнездо, и Гарри позволил чувству самодовольства на секунду затопить его целиком, прежде чем аккуратно положить руку на его горячий лоб. Том дернулся, за секунду оказываясь на другом конце кровати, сонный и злобный. Мило. — Я принес зелье. И попить. Том требовательно протянул руку и, получив флакон, за раз проглотил все содержимое. Только после этого он позволил себе болезненно скривиться. Гарри, конечно, не специалист, но догадывался, что во время течки так прыгать не стоит. На секунду он задумался над тем, чтобы бросить Тома Реддла наедине со всеми своими грехами, вернувшимися к нему в виде рези в животе. Потом вспомнил большие грустные глаза Мионы и как-то передумал. Тетя Петуния научила его всего трем вещам за всю его жизнь: жарить бекон до хрустящей корочки, выращивать розы и уважать омег. Необходимость разбираться с очень расстроенной омегой несколько раз в год только подкрепила последнее. Если они могли проходить через такое каждый месяц, то Гарри уж точно может провести пару ночей в году в качестве их личного дворецкого. Так что он медленно двинулся вперед, забираясь на кровать, и осторожно положил руку Тому на щеку. Ему ответили недоверчивым взглядом. — Очень больно? — Мягкий тон, легкое поглаживание, ласковая улыбка. Гарри пускал в ход весь свой арсенал: течный и озлобленный Темный Лорд ему был не нужен. — Терпимо. Настороженности Том не потерял, но немного подался вперед, прижимаясь к руке. Гарри счел это за зеленый свет и придвинулся ближе, укладывая вторую руку ему на плечо. Он пробежался по нему пальцами, осторожно разминая, и легким поглаживающим движением спустился к предплечью. Том вздрогнул, но руку не отнял, даже немного раскрыл ладонь, позволяя Гарри спуститься ниже и выписывать на ней бессмысленные круги. Другой рукой он снова зарылся в волосы Тома, мягко массируя кожу. Так прошло несколько долгих минут, прежде чем голова Тома безвольно упала Гарри на плечо. — Живот. Можешь... Можешь, пожалуйста... — Том явно не знал, как закончить фразу, и Гарри повернул голову, сталкиваясь с его глазами. Взгляд был практически прожигающий, потихоньку теряющий адекватность, и Гарри, будто во сне, протянул руку к его животу. Том тихо простонал, обжигая дыханием его шею. Теперь одной рукой Гарри игрался с короткими волосами на затылке Тома, крепче вжимая его голову в свое плечо, а другой мягко разминал его живот. Это было странно. Запах Тома, не слишком приятный, но удивительно цепляющий, смешивался с запахом самого Гарри, образуя что-то абсолютно новое. Сейчас, когда Том был так близко, Гарри снова мог почувствовать и нагретое дерево, которое мешалось с необычным солнечным запахом, и сухую траву вместе с прелыми листьями; от кого-то из них — он совершенно не мог понять от кого — ужасно разило кровью; гниль, которой едва слышно пахло в кабинете, теперь витала в воздухе, забивая нос и голову. Все вместе получалось просто отвратительно, и Гарри никак не мог этим надышаться, делая жадные судорожные вдохи и проводя носом по шее Тома. Он поймал себя на ярком, абсолютно осознанном желании открыть рот и попробовать это болото на вкус и уцепился за него, выныривая из горячечного транса. Он глубоко вздохнул чистый воздух, откинув голову назад, как никогда благодарный за слабый запах Тома. Тот, воспользовавшись предоставленной возможностью, тут же начал кусать его за шею, глубоко впиваясь острыми зубами и оставляя следы. Понятия «нежных поцелуев» для него, очевидно, не существовало. Теперь Том сидел у него на коленях, крепко обхватив за шею; одна рука Гарри в его волосах, вторая опасно близко к поясу брюк, и альфе пришлось проглотить стон, аккуратно отодвигаясь. Реддл его благородные намерения проигнорировал, притираясь ближе и царапая ему спину. Спина уже начинала болеть: судя по всему, омега этим занимался не первую минуту. Гарри выхватил из корзинки флягу с водой, чувствуя себя Красной Шапочкой, откупающейся от волка пирожками, и помахал ей перед носом омеги. — Хочешь пить? — Собственный голос вырывался будто против воли, хрипло и со странным придыханием. Гарри поморщился: давай, Поттер, преврати невинный вопрос черт знает во что, именно этого им не хватает. Но это сработало, и Том оторвался от его шеи, уставившись затуманенным взглядом в глаза Гарри. Взгляд был нехороший — расфокусированный и горячий. Течная омега, растрепанная и покрасневшая, на Тома Реддла похожая только весьма отдаленно. Гарри сглотнул и отодвинулся еще немного. Том медленно перевел взгляд на воду. Он хотел пить, это было ясно по тому, как он мгновенно потерял интерес к альфе, протягивая дрожащие руки к фляге. Слишком сильно дрожащие руки. Гарри вздохнул, отвинчивая крышку. Окей, он справится. Он мягко отклонил голову Тома, придерживая его за подбородок, и приложил флягу к губам. Кадык жадно дернулся, а сам омега наконец слез с его коленей, и теперь Гарри был осведомлен об оставшемся после него мокром пятне. Он снова вздохнул, затыкая вопившие инстинкты, требующие вернуть омегу на положенное место, сосредотачиваясь вместо этого на картине перед собой: Том жадно пил, одной рукой до боли ухватившись за флягу, будто боялся, что ее сейчас заберут; с уголка его губ стекала тонкая струйка. Мило. И странно. Поить с рук Темного Лорда, точно так же как и поить с рук Тома Реддла, было странно, но он и правда выглядел мило, так что Гарри оставил все свои моральные дилеммы на потом. (Вместе с мыслью о том, что он поит с рук течную омегу, пускающую по телу горячую волну. «А это сюрприз, который поможет нам позже!» — пропищал в его голове мышиный голос.) Когда Том наконец напился, Гарри уложил его в постель, заново заматывая в кокон из одеял и со всех сторон обкладывая подушками, чувствуя себя драконом, закапывающим свой первый галлеон. — Том? Что-то еще? — Голос прозвучал тихо, пожалуй даже слишком заботливо, и Том поморщился, укладываясь удобней. Он помотал головой и тут же хныкнул, когда мир вокруг начал кружиться. На лоб опустилась теплая рука, и Том расслабился. Это было приятно. Приятно, но совершенно не к месту. Гарри пора было идти. Узел в его животе продолжал стягиваться, и, если он не сможет уснуть вот прямо сейчас, ночь станет неоправданно долгой. Гарри явно посетила та же мысль, и он торопливо встал, направляясь к двери. Уходить не хотелось. Хотелось позаботиться об омеге, не бросать его одного в огромной комнате, но это была опасная мысль, и Гарри быстро ее откинул. Он взялся за ручку, в последний раз оглядываясь. Омега лежал в гнезде, болезненно зажмурившись, свернувшись клубочком. Думать о нем как о всемогущем Томе Реддле было странно. Гарри глубоко вздохнул, успокаиваясь и (совсем чуть-чуть) надеясь поймать его запах. Запаха не было. Это было к лучшему. Он творил странные вещи с его головой. Гарри повернул ручку и вышел из комнаты.