***
(теперь повествование будет от лица Сэма) Я выхожу в холл и вижу грустную мисс Харрис, задумчиво спускающуюся по лестнице, словно отсчитывающую ступеньки. — Мисс Харрис? Она доброжелательно смотрит на меня и печальная робкая улыбка появляется на её лице. — Я… Зовите меня Агатой, пожалуйста. — Агата. А я предпочитаю Сэм, — дружелюбно улыбаюсь ей в ответ. — Сэм. Очень приятно. — Мне тоже. Если можно, я бы хотел задать вам один вопрос… Склоняю голову на бок, внимательно наблюдаю за лицом девушки, пытаясь заметить любое, самое незначительное изменение. Какая же она красивая… — Вы не заходили в спальню миссис Харрис? Я имею в виду, после того, как её те…её увезли? — вовремя осекаюсь, это для нас, детективов, это тела, для родственников они всё ещё близкие люди. То, что для нас всего лишь работа, для них ужасная трагедия. — Я… Почему вы спрашиваете? Она явно что-то скрывает. Глаза испуганно отводит в сторону, голос понизился, неосознанно отшатнулась от меня. — Дело в том, что мы с детективом заходили в ту комнату буквально десять минут назад… И у нас сложилось очень стойкое впечатление, что кто-то уже побывал там до нас. Что любопытно, она была опечатана с той самой минуты, как мы унесли тело. И печати никто не трогал. Ну… почти. Если вы что-то знаете об этом… или о способах проникнуть в эту комнату не через дверь. Мы с детективом хотели бы это знать. Внимательно смотрю на Агату. Она в ужасе: я отсюда слышу, как её сердце бешено бьётся, дыхание учащается, нервно облизывает губы, кажется, вот-вот упадёт в обморок… Хладнокровные убийцы так себя не ведут. Она отрицательно качает головой. Я напугал её, чувствую, что мой холодный и строгий тон голоса был излишним. Лучезарно улыбаюсь и протягиваю Агате руку. Не замечаю, как начинаю обращаться к ней на «ты». — Пожалуйста, не пугайся. Я понимаю, общаться с полицией — это страшновато… Для многих мы — страшные серые волки, которые могут только кусаться. Но вообще-то мы работаем для того, чтобы спасать людей, а не пугать их. Если хочешь, можем вечером посидеть в саду за чашечкой чая, я расскажу подробнее, — подмигиваю мисс Харрис. — Я… Пожалуй, соглашусь. Но не сегодня. И, наверное, не завтра. Я… только что потеряла близкого человека. Какой же ты идиот, Сэм! Девушка только что потеряла родного человека, а ты зовёшь её куда? На дружеское чаепитие? На свидание? Как будто масштаб её трагедии не больше сломанного ногтя. Мрачнею, подаю Агате руку для преодоления последней ступеньки. С каких пор ты стал таким галантным, Сэм? Что это? Обычная вежливость или… — Я буду рад возможности увидеться. А сейчас давайте пройдём в гостиную. Детектив ждёт. Снова обращаюсь к ней на «вы», снова строгий официальный тон. Нельзя забывать, что я на работе, раньше я никогда не позволял себе подобный непрофессионализм. Неужели на меня так влияет эта подозреваемая? Что же в ней такого особенного?***
После оглашения завещания, когда расстроенная Агата покидает гостиную после расспросов Гудмана о её телефоне я, выждав несколько секунд, догоняю её у лестницы и с совершенно серьёзным лицом говорю: — Агата, я хотел бы поговорить с тобой наедине. — Наедине? Зачем? Я раньше предлагал пообщаться мисс Харрис за чашкой чая в саду, она отнеслась ко мне очень настороженно, мне пришлось заверять её, что полицейские не такие страшные, как принято считать. Но она, опечаленная утратой тёти и не знающая, кому ей можно доверять, говорила что не против, но не сейчас, а когда-нибудь потом. Поэтому, понимая, что на дружескую беседу она не согласится, делаю вид, что она нужна мне для дела. — Я не могу сказать тебе прямо сейчас. Давай обсудим при встрече? Часа через два. Будь на парковке, пожалуйста. Заинтриговав Агату и не давая ей возможности отказаться, убегаю назад в гостиную, чтобы Гудман не заметил моего отсутствия. Когда я встречаю девушку на парковке, невольно улыбаюсь: не особо надеялся, что она придёт, но она здесь. Я предусмотрительно подготовил плед и запасся бутербродами. — Ты знаешь место, где мы могли бы спрятаться от всех на полчаса? Агата смотрит на меня, на корзинку и плед у меня в руке и в замешательстве отвечает: — А?.. Э… Знаю… Сэм, что это?.. — Бутерброды. Ты наверняка голодная, как волк. Ты вообще когда-нибудь ешь? Я ещё ни разу не застал тебя за этим занятием. Про себя посмеиваюсь, потому что Агата была готова к очередному допросу, но точно не к тому, что я пойду кормить её бутербродами. И снова, не позволяя ей подумать и отказаться, тороплю: — Так, побежали, пока Гудман нас не засек. Когда мы проходим через лес и Агата приводит меня на возвышенность с прекрасным видом на зелёные холмы, я присвистываю от удивления. — Ничего себе! — Да, здесь красиво. Я часто убегала сюда, когда была маленькой. Я тронут тем, что эта удивительная девушка хоть немного открылась мне и показала секретное место, с которым у неё связано много приятных воспоминаний детства. О чём я думал, когда позвал её на пикник? Я просто хотел узнать Агату поближе и хотел поднять ей настроение, потому что с той трагедии, которая навсегда изменила её жизнь, я ни разу ещё не видел надежды в её глазах. Гудман, конечно, очень опытный детектив, и я многому могу у него научиться, но, честно говоря, я считаю, что иногда на допросах он перегибает палку. Зачем он так давил на Агату? Видеть терзания и ужас на лице девушки, когда она поняла, что её подозревают в убийстве, было невыносимо. Тем более, моё внутреннее чутьё подсказывает мне, что она точно невиновна: не похожа она на социопата, который сначала будет дарить подарки от всего сердца, а потом пойдёт и хладнокровно убьёт родного человека ради наследства. Я уверен, что мисс Харрис невиновна! Естественно, на пикнике Агата сначала настороженно отнеслась ко мне, она ожидала очередного допроса в стиле Гудмана, и очень удивилась, когда это оказалось не так. Наверное, она думала, что я считаю её убийцей, хочу втереться ей в доверие и выведать нужную информацию. Что мы с моим начальником затеяли с ней игру в «хорошего и плохого полицейского», где я выступаю в роли хорошего. — А что ты подмешал в еду? Снотворное или сыворотку правды? Замираю на секунду, чтобы переварить её вопрос, затем меня пробирает безудержный смех. Про сыворотку правды понятно, почему она спросила, хотя её, по слухам, применяют секретные службы, про её использование в полиции я никогда не слышал. Но снотворное? Зачем? Неужели я похож на маньяка, который собирается усыпить красивую девушку в лесу, где никого нет, чтобы воспользоваться её телом? — Ты думаешь, я способен на что-то в этом роде? Агата пристально смотрит мне в глаза, как будто пытается прочитать в них, можно ли мне доверять. — Ну… ты кажешься мне… надёжным. Но осторожность никогда не помешает. Я улыбаюсь Агате радостно и смущённо. Я очень боялся того, что напугал тебя тогда, на лестнице. Но я рад, что ты не смотришь на меня, как на своего заклятого врага. Не знаю почему, но для меня очень важно, Агата, чтобы ты не считала меня своим врагом. Когда мисс Харрис рассказала о своём лунатизме, я представил, как тяжело ей было: думать, что она могла быть убийцей и не иметь возможности никому довериться. В истории есть случаи убийства лунатиками, но это большая редкость, предшествовали им жуткие ссоры и разлады в семьях, и самое главное — такие убийцы никогда не избавляются от улик и не стирают отпечатки пальцев. Явно, Агата тут ни при чём. Спешу заверить её в том, что считаю невиновной, на её лице сменяются изумление, облегчение и благодарность. Я откинулся на пледе, оперевшись на локти, мисс Харрис сидит рядом: такая нежная, такая красивая. Моё лицо направлено вверх и можно подумать, что я смотрю на небо и мягкие облака, плывущие по нему, но на самом деле я украдкой поглядываю на Агату, пока она ест бутерброд. Ветер из леса, листок в моих волосах и её пальцы, которые почему-то задержались на моей голове. Что она делает? Наклоняется к моим губам? Этого я никак не ожидал, но когда Агата замирает в сантиметре от моих губ, и в её прекрасных зелёных глазах я вижу стыд и нерешительность, то не могу сопротивляться этому влечению и уверенно целую её. Боюсь, что девушка этого не хотела, поэтому целую мягко, деликатно, давая возможность отстраниться, но она почему-то не отстраняется и не даёт мне пощёчину, как я того ожидал. Наши языки сплетаются, её губы такие влекущие, такие мягкие и нежные. Ощущаю горячее дыхание мисс Харрис на своей щеке, её глаза закрыты, длинные ресницы подрагивают, а волнистые волосы свисают на моё лицо и щекочут шею. Чувствуя, как желание гораздо большего начинает разливаться во мне, провожу языком по её нижней губе и невероятным усилием воли отрываюсь от неё. Я не знаю, что сказать, поэтому необдуманно говорю первое, что приходит на ум: — Ты… чудесно пахнешь, — а про себя думаю о том, какой я идиот, что не нашёл ничего другого, что сказать. — Бутербродами? — улыбаясь, спрашивает Агата. — В основном, лесом, ветром, духами… и бутербродами. Агата смеётся, а я отмечаю про себя, что хоть я и не умею делать комплименты, зато развеселил её, увидел облегчение в её глазах, улыбку на лице и услышал её чудесный звонкий смех. Мягко провожу рукой по волосам девушки, не желая, чтобы этот вечер заканчивался. — Мне не хочется уходить, но думаю, нам пора… Агата, я бы остался здесь с тобой в этом прекрасном месте! Давно мне не было так хорошо и спокойно на душе… Но солнце предательски скрывается за горизонтом, окрашивая небо алыми красками. Мисс Харрис с сожалением смотрит на горизонт, словно тоже не хочет уходить. — Да, нам и правда пора. Спасибо за… бутерброды. Девушка словно подбирала слова и хотела поблагодарить меня явно не за то, что я её накормил. Но тогда за что? За то, что я успокоил её и заверил в том, что верю в её невиновность? Или за поцелуй? Подмигиваю Агате, пряча коварную улыбку на концах губ. Мы договариваемся с мисс Харрис вернуться разными путями, чтобы детектив Гудман не узнал о том, что я с ней… начинаю сближаться. За такое близкое общение с главной подозреваемой он меня явно по головке не погладит, а может отстранить от дела, так как это конфликт интересов. Он уверен в виновности Агаты, решит, что она втирается ко мне в доверие, чтобы использовать меня, запутать следствие и уйти от ответственности. С тяжёлым сердцем отпускаю её возвращаться в особняк одну, не желая подставлять её. Если не Гудман, то нас увидят слуги, доложат болтливой горничной Марте, а от неё о нас узнает и мой начальник. Отпускаю, но плохое предчувствие не покидает меня. Когда она уходит, я смотрю ей вслед и внезапно вспоминаю её поцелуй в алькове с Александром. Начинаю чувствовать себя очень гадко. — Агата только что потеряла самого близкого человека. И у неё что-то с Александром. Она сейчас уязвима, как никогда, а я воспользовался её состоянием. Она просто ищет поддержки и утешения, — мысли не покидают мою голову. И я решаю, что сделаю всё, чтобы помочь Агате и доказать её невиновность, а свои зарождающиеся чувства… буду держать от неё подальше.