Огненный Феникс

       Находясь в приёмном отделении, я ужасно злюсь на Агату. Эта женщина постоянно принимает необдуманные решения, которые выходят ей и окружающим боком. Стащила телефон с места преступления после того, как там всё сфотографировали криминалисты, поехала на автомобиле, даже не узнав, что он принадлежит Чарльзу. И этот русский коллектор, что за имя у него? Егор? Погнался за нами, из-за чего мы все чуть не погибли. Я злюсь на эту эмоциональную, импульсивную девушку, которая чаще сначала что-то делает, а потом только думает.       Но и понимаю, что моя вина в этой ситуации намного больше. Какого чёрта я вообще сказал ей делать этот разворот и уезжать от преследователя? Тем более, как оказалось, это был человек, который ничего против каждого из нас не имеет и не желал нам зла. Ужасно нелепая ситуация, и если бы все мы погибли, то могли бы получить премию Дарвина. Для меня все эти манёвры на дорогах обычное дело: прошлое гонщика, погони в патруле за наркодилерами, убийцами и уличными бандами. Для меня. Но не для Агаты, которая, скорее всего, скорость то никогда не превышала и не ездила на красный свет.       Гнев на себя, на неё вытесняет другое чувство. Обеспокоенность за неё. Автомобиль Чарльза хорошенько помяло, мы просто чудом не погибли, но вдруг у Агаты сотрясение, вдруг у неё внутренние повреждения, которые дадут сильные осложнения? Не могу ждать здесь, в приёмном отделении, сойду с ума от ожидания и неизвестности, поэтому быстрым шагом иду к ней в палату. Открываю дверь и вижу её, лежащую на койке, такую соблазнительную в этом гоночном костюме, улыбка невольно появляется на моём лице. Агата, о чём-то задумавшись, не замечает меня. Подхожу к девушке, заботливо кладу руку на поясницу, она поворачивается ко мне и её глаза округляются от удивления, она явно не ожидала меня увидеть. — Не вскакивай, это просто я.       Агата грустно отводит взгляд, словно не хочет, чтобы я сейчас находился рядом с ней в палате, и растерянно спрашивает меня: — А… где доктор? — Понятия не имею. И надеюсь, что успею поговорить с тобой до его прихода.        Я слегка склоняюсь над ней, смотрю в её бездонные глаза, и сердце пропускает удар. Думаю о том, что кто-то пытался её убить, кто-то на неё охотится, она знает о моём прошлом стритрейсера, но всё равно из своего упрямства и гордости не пустила меня за руль седана, чтобы ехать за Фредериком. Она, что, была уверена в том, что может вести слежку лучше полицейского? — Агата, именно поэтому я предпочитаю сам сидеть за рулём. Я бы не допустил аварии любой ценой. Твоё глупое упрямство и желание спорить со мной чуть не убили четверых! — не замечаю, как повышаю свой голос. — Эй, не кричи на меня! — Я не кричу!        Я совсем близко склонился над девушкой. Она сердится на меня, ладонью отпихивает меня в живот. — Кричишь! — Потому что ты не слушаешь!       Как Агата переменчива! То тихая и милая, то гордая и отчаянная. Отработанным движением хватаю её руку и отвожу за спину. — Перестань себя вести, как маленькая.       Смотрю в её сверкающие гневом глаза, на её пленительные губы. Мы очень близко друг к другу, а хочется быть ещё ближе. Наклоняюсь ещё ниже к ней, почти вжимаю грудью в стену. Не в силах оторвать взгляд от её очаровательного личика, невольно произношу: — Маленькая, избалованная, упрямая, невыносимая… красивая…        Агата всё ещё пытается отпихнуть меня свободной рукой. Ощущая жар её руки на груди и, глядя ей в глаза, чувствую, как сердце бешено колотится. И происходит то, чего я совсем не ожидал! Её рука сжимает мою рубашку и тянет к себе. Чтобы совсем на неё не упасть, машинально упираюсь коленкой в койку, а рукой в стену и жадно впиваюсь в губы. Злюсь на себя, злюсь на неё, на то, что мог потерять её навсегда, поэтому целую жадно, словно в последний раз. Не даю мисс Харрис контроль, не даю ей вздохнуть, подминаю её губы, кусаю их. Свободной рукой больно сжимаю её ягодицу, приподнимаю ногу и закидываю себе на бедро. Своим пахом, где уже довольно тесно, вжимаюсь в её пах, так близко друг к другу мы ещё не были. Отпускаю руку Агаты, проникаю своей рукой под одежду, провожу по её спине, животу, груди, в то время как целую шею и чувствую, как по её бархатной коже бегают мурашки. Она жадно отвечает на мои поцелуи, выгибается навстречу моим агрессивным ласкам. Я понимаю, что не смогу остановиться, я хочу Агату прямо здесь и сейчас. Секс на больничной койке? Серьёзно? Агата, что ты со мной делаешь? Ты просто сводишь меня с ума. Меня уже не волнует ни неподходящее место, ни врач, который должен прийти на осмотр. Но девушка не забывает, где мы находимся, и с сожалением шепчет мне: — Сэм… доктор может зайти… — Значит, пусть выносит дверь.        Я долго прятал свои чувства, свою непреодолимую тягу к тебе, отрицал их, поэтому отступать сейчас не намерен. — Он же не такой крутой, как ты…        Ты назвала меня крутым? Ну всё, держишь, Агата. С усмешкой переворачиваю её и усаживаю к себе на бедра. Сидя на мне, она теперь чувствует моё возбуждение. — Оу… — А ты как думала? — Просто не ожидала такой… бурной реакции.        Предвкушая, как полностью овладею Агатой, провожу языком по её шее, руки всё так же блуждают по телу, остановившись на груди. Как вдруг, кто-то стучит в дверь и дёргает за ручку. Хорошо, что я закрыл дверь, как будто знал, чем всё закончится. Отступать я не намерен, пусть хоть выламывают дверь. Ругаюсь по-японски, прикусываю нежную кожу на её шее. Да, столько лет прожил в англоязычных странах, а ругаться на английском так и не научился. Но Агата, до этого страстно принимающая мои ласки, теперь смущается, нервничает и просит её отпустить. Я не ослабляю хватку, она ерзает и сползает с меня на пол. Помогаю ей подняться. — Иди, пока нас здесь не застукали!        Снова ругаюсь на японском, склоняюсь над ней, раскрасневшейся и немного взлохмаченной, и от этого всё более прекрасной, коротко целую в припухшие от поцелуев губы и быстро ухожу. Ничего, Агата, в следующий раз мы обязательно завершим начатое.