Огненный Феникс

      Мы стоим с Агатой у её машины в обнимку, бабочка уже давно улетела в сторону холмов и леса, а мы не спешим разомкнуть наших объятий. Я наслаждаюсь теплом Агаты, ароматом её духов и конфет, когда она поднимает на меня глаза и умоляюще смотрит на меня. — Сэм, останься сегодня здесь! Твоя комната всё ещё за тобой. — Хорошо, Агата, я останусь, — ласково улыбаюсь ей в ответ.       Девушка как будто что-то вспоминает, отстраняется от меня и возмущённо говорит: — Я должна была разбираться с делами, которые мне оставила… тётушка. А ты отвлёк меня и увёз на два дня! Когда я буду всё это разгребать?! — Но отдыхать ведь тоже когда-то надо? Или тебе не понравилось быть со мной эти два дня? — Сэм, мне всё очень понравилось. Это были лучшие выходные в моей жизни! Спасибо тебе. — Всегда пожалуйста! Обращайся, — подмигиваю ей и смущённо улыбаюсь.       Когда Агата убегает в кабинет, чтобы снова зарыться в кипе бумаг, а я возвращаюсь в свою комнату, то встречаю Александра. Он стоит на пути у меня, скрестив руки на груди, его взгляд мрачный и тяжёлый. — И где же вы с красоткой пропадали два дня, малыш Сэмми? — Запомни. Уже. Моё. Имя. Всего три буквы — Сэм! Или твоей единственной извилины на это не хватает? — Ох, какие мы обидчивые. А ты таким дерзким нравишься мне намного больше, чем когда ты милый и правильный до тошноты. — И это не твоё дело, где мы были. Или тебе обидно, что она была не с тобой? Агата счастлива со мной, смирись уже с этим! Или ты так жаждал добавить её в список своих садо-мазо побед? Так вот: ты в пролёте, Ал. Она не такая. Бросай уже свои пошлые подкаты.       Александр злобно смотрит на меня, словно пытаясь испепелить меня взглядом своих ледяных голубых глаз, на его каменном лице играют желваки. Я пытаюсь пройти мимо, он впечатывает свою руку в стену, перегораживая мне дорогу, я отталкиваю его руку и иду, не оборачиваюсь на него, лишь бросая ему напоследок: — Я не мерзавец, Алекс. Но ты ничего не знаешь обо мне и о моём прошлом. Я гораздо опаснее, чем ты обо мне думаешь.       Чувствую, что когда-нибудь я окончательно сорвусь и набью ему морду. Держись, Сэм, держись, ты сейчас совсем другой человек. Ты прошёл такой долгий путь, чтобы покончить с прошлой личностью, нельзя уничтожать все свои усилия из-за этого жуткого шведа. И почему он до сих пор остался в особняке? Чувствует себя здесь хозяином. Думаю, всё дело во Фредерике, наверное, он хлопочет о продвижении его яхтенного бизнеса перед Агатой. Нянчится с ним, как с маленьким, я с шестнадцати лет никому не позволял со мной нянчиться, сбежал из дома, из страны и всё в своей жизни решал сам. Не все мои решения были верными, но я сам набивал себе шишки и делал из этого выводы. А Фредерик… Тот ещё подлец! Спал с тётей Агаты, спал с горничной. И как Агата простила его за то, что он копал под Аннет? За кражу предметов искусства её бы посадили в Швеции, ей мог заняться интерпол. И он делал всё это, спасая свой бизнес, трясся за свои деньги, решил пустить в расход женщину, с которой у него раньше были отношения, она снова доверилась ему! Я и сам полицейский, но как представлю, что кто-то так использовал бы моего самого близкого человека… Мокрого места от него не оставил бы. Но это же Агата… Я добрый и отзывчивый? Нет, Агата, это про тебя, мне до этого ещё топать и топать, но я буду стараться. Ради тебя.       Открываю ключом замок, толкаю тяжелую старинную дверь из дуба и захожу в комнату. Догадайтесь, комнату в каком стиле мне выделил старший дворецкий Бертрам лет шестидесяти? Правильно, в японском! Я удивился, что в этом особняке есть такая комната, но когда увидел беседку в азиатском стиле у пруда, куда как раз и выходили мои окна, а так же понял, как покойная интересовалась искусством разных стран и эпох, то перестал удивляться. И почему консервативный, до мозга костей англичанин Бертрам определил меня именно в эту комнату? Думал о том, что балки из тёмного дерева, гравюры с изображением женщин у реки, сакуры и Фудзиямы, фарфоровые вазы с японскими пейзажами и бонсай напомнят мне о родине и помогут почувствовать себя уютнее? Или просто хотел указать на то, где моё место, и что Англия для истинных англичан? Я никогда не жаловался на расовую дискриминацию: в Штатах, которые основали эмигранты, плавильном котле разных рас и национальностей, я никогда не чувствовал себя чужаком, хотя всем нелегалам там приходится непросто. Но здесь, в Англии, хотя молодое поколение весьма прогрессивное и лишённое предрассудков, зато некоторые напыщенные люди старой закалки не забывают при случае посмотреть на меня свысока и намёками указать, где моё место. Справедливости ради стоит отметить, что детектив Гудман никогда ко мне так не относился, он действительно хороший человек. Хотя, националисты есть везде: в Японии до сих пор большая редкость — межрасовые браки из-за неодобрения родителей, и есть рестораны, куда не пускают иностранцев.       Я прохожу в комнату, сажусь на кровать, машинально тянусь к ремню, чтобы положить пистолет и значок на тумбу рядом. Совсем забыл, что их у меня забрали, ведь я отстранён от работы в полиции, пока начальство не примет решение. Я пытался узнать о том, как продвигается расследование о коррупции комиссара, но мне ничего не сказали. Я хотел присутствовать на разбирательстве по моему делу, чтобы свидетельствовать в свою защиту, но Гудман сказал, что так я не смогу скрыть свою связь с Агатой, и это только навредит мне, он сказал, что будет там говорить за меня и постарается взять удар на себя. Думаю, это не поможет, но ведь я и не из таких передряг выбирался! Я не пропаду, жизнь научила меня бороться за свои цели и желания. И теперь моя цель — быть с Агатой, моё желание — защищать её.       Беру ноутбук, проверяю почту: никаких новостей, Чарльза не видели ни в банке, ни в аэропорту, ни на вокзале. Да, я теперь не должен получать информацию о расследовании, но мне по большой дружбе её отправляют. Где же тебя носит, чёртов ублюдок? Стоит тебе попасться в мои руки, и я сильно рискую забыть о том, что я законник, боюсь, что ты до тюрьмы не доберёшься. Ведь ты не только убил Аннет, но и пытался убить Агату. Мою Агату.        За окном темнеет, ведь когда мы возвращались с мисс Харрис, уже был закат. Я не заметил, как небо затянуло тучами, первые капли дождя упали с неба, и его словно прорвало. Потоки дождя стучат по окнам, и мощный ветер завывает за окном. Я люблю ливень, люблю неистовство стихии, когда он омывает землю, прибивает знойную пыль, смывает с меня усталость и гнев, очищает душу. Деревья шумят под натиском ветра, ветки стучат по крыше, скрежещут. Говорю себе, что, наверное, пора спать. Обычно я не ложусь так рано, но глаза сами собой слипаются… Кажется, даже не будет сил раздеться… Падаю на кровать и отключаюсь.       Я продираю глаза и слышу настойчивый стук в дверь. Разве я закрывал дверь на ключ? Даже свет забыл выключить… Открываю незапертую дверь, а передо мной стоит… Агата! Сон сразу как рукой сняло. Она стоит передо мной, в одной своей кружевной шёлковой сорочке персикового цвета и тревожно смотрит на меня. — Агата, что случилось? — Сэм, этот ливень… И этот ветер! Ветки стучат по крыше, я никак не могу уснуть. Можно я посплю у тебя? — Конечно, Агата, проходи.       Она проходит в комнату, смотрит на гравюры и вазы. — Я не знала, что у моей тёти есть комната в японском стиле! — Да, но это скорее похоже на экспозицию в музее с древним японским искусством, особенно учитывая, что у твоей тёти нет копий и репродукций. Даже страшно представить, какого они века. — И странно, Сэм, что я до сих пор не была в твоей комнате… — Ага, особенно учитывая, сколько раз ты уже побывала в комнате Александра. — Сэм, но ведь ты знаешь, что у меня с ним ничего не было! И быть не может! Или ты мне не веришь?       Я притягиваю мисс Харрис к себе за талию, нежно обнимаю и целую в лоб. — Я знаю, Агата, я верю тебе.       Мы стоим опять так, обнявшись, несколько минут, затем она отрывается от меня. — Я тут думала, когда сидела в кабинете тётушки… Люди постоянно лгут. Даже тётя обманывала меня годами насчёт картин и своего бизнеса. Меня, самого близкого человека! А ты, Сэм, знал меня буквально пару дней, когда позвал на пикник и убедил в том, что веришь мне. Когда же ты понял, что можешь доверять мне, что я… не убийца?       Нежно смотрю в её прекрасные глаза, глажу по волосам. — Я думаю, я поверил тебе сразу, как увидел тебя в гостиной… Среди твоей семьи, как только мы с Гудманом появились там, и я увидел тебя. — Ты веришь всем симпатичным подозреваемым? — Нет, Агата! — смеюсь в ответ, — Ты первая. — Но почему? — Давай скажем, что это… интуиция. Я доверился ей, и она меня не подвела. Просто я уже научен горьким опытом, что должен к ней прислушиваться. Когда я этого не делал, то всё становилось плохо.       Смотрю на часы на телефоне: уже час ночи. Подвожу её к постели, снимаю с изящных ножек тапочки с бежевыми меховыми помпонами, укладываю, накрываю одеялом. Агата смотрит на меня сонными глазами, полными нежности. — Ты будешь спать в рубашке и брюках? — Нет, сейчас разденусь.       Ложусь к Агате, забираюсь к ней под одеяло. Она лежит спиной ко мне, глаза закрыты, я думаю, что на уже уснула. Зато у меня сна ни в одном глазу, особенно сейчас, когда такая прекрасная девушка настолько близко ко мне. Свет выключен, в такой темноте я мало что вижу, но любуюсь прелестным силуэтом её профиля и шелковистыми волосами, разметавшимися по подушке. Руки сами собой тянутся к её талии, сжимая ткань сорочки, а губы — к её ушку, оставляя на мочке лёгкий поцелуй. Я не хочу разбудить Агату, просто не могу противостоять этому притяжению… Прижимаюсь к ней, наслаждаясь теплом её тела и слушая, как она забавно посапывает во сне… Внезапно мирное посапывание прекращается, Агата поворачивается ко мне лицом и пристально смотрит на меня своими большими глазами. — Прости, я не хотел разбудить тебя, — виновато шепчу ей. — Да я толком не спала… Без тебя мне плохо спится, я поняла это после нашей ночи в твоём домике в лесу. — Мне тоже без тебя, Агата, мне тоже без тебя плохо спится… — Сэм, когда тётушка умерла, что-то умерло внутри меня. Я потеряла ту, кто всегда была всем для меня. Я думала, что никогда больше не соберу по частям свою разорванную душу, никогда больше ничему не смогу радоваться и смеяться. Но ты подарил мне надежду, ты вернул мне мою улыбку и смех… Именно тогда, когда ты поверил мне, и мы в первый раз поцеловались…       Я притягиваю Агату к себе за талию, глажу её мягкие волосы и очень нежно целую её сладкие губы. Это что, вкус кофе? Ты, Агата, пила кофе на ночь и ещё удивляешься, что не можешь уснуть? Наши языки сплетаются, она почти не дышит, этот поцелуй такой долгий, такой чувственный, наконец я провожу языком по её губам и отрываюсь от них, оставляя лёгкий поцелуй на кончике носа. Её руки на моих плечах, на моей шее. Мои руки и губы могли бы блуждать по её телу: по шее, груди, животу, бёдрам и ниже… Но тогда я бы точно не смог сдержаться. Мог ли я в ту ночь удовлетворить своё сладостное желание, разлившееся по моему телу тягучей патокой? Мог бы, и Агата не была бы против. Но я не хотел рушить этот хрупкий момент невероятного единения наших душ. Поэтому мы с ней просто заснули в обнимку, ведь это было нам так необходимо… Уснули под рёв ветра, шум деревьев и дождя за окном. Столько лет я был один, столько лет ложился в холодную одинокую постель, даже не задумываясь, что мне кто-то нужен. И я счастлив, что жизнь занесла меня в этот провинциальный крошечный городок Патели Бридж, где я встретил Агату.