Огненный Феникс

      Невысокий лысоватый мужчина Вёрджил Эйбрамсон, режиссёр маленького местного театра в Патели Бридж сидит, ссутулившись, в комнате для допросов. Напротив него — мы с детективом. Гудман мрачно смотрит на подозреваемого, открывает папку с делом, задумчиво что-то читает, поднимает глаза на режиссёра театра. — Мистер Эйбрамсон, у вас нет алиби на время совершения всех убийств. У вас шизофрения, и вы несколько раз проходили лечение в психиатрической клинике. И самое главное, мы нашли в вашем кабинете в театре при обыске точно такой же кинжал, как те, которыми были убиты мисс Эйприл Волкер и мистер Филипп Робинсон. — Я никого не убивал! — голос мужчины дрожит, я вижу, что он в ужасе, бледный, как призрак. — Я никого не трогал! Я регулярно прохожу лечение и пью таблетки, у меня давно не было приступов! Я не знаю, откуда у меня этот кинжал! Я его не видел, мне его подкинули!       Я смотрю на предполагаемого убийцу, на то, как он трясётся, и думаю о том, что что-то здесь не то. Слишком просто… На социопата или психопата он не похож, слишком напуган, социопаты и психопаты не боятся смерти, они упиваются своей властью над чужими жизнями, гордятся своими зверствами. Мог ли мистер Эйбрамсон совершить убийства в приступе шизофрении? Мог, но не такие тщательно спланированные. Стал бы он заботиться о том, чтобы не было отпечатков? О том, чтобы бутылек из-под яда был вымыт? А как же инъекции? Разве человек в приступе шизофрении мог бы так точно их сделать? И почему он прячет свою правую руку под столом и придерживает её левой? — Мистер Эйбрамсон, покажите вашу правую руку! — вмешиваюсь я в допрос.       Старый режиссёр достаёт её, а она сильно трясётся. Что это? Из задумчивости меня возвращает громкий стук в зеркальное стекло, от которого я вздрагиваю. Гудман недовольно смотрит на зеркальное окно и бросает мне: — Ну кого там ещё принесло? Иди посмотри, Сэм!       Я выбираюсь из-за стола, покидаю комнату для допросов и тут же сталкиваюсь с Томасом, который чуть не сбивает меня с ног. — Томас, что ты здесь делаешь? — Неважно! Послушай меня, Сэм, и не перебивай! Этот человек не убийца! — Почему ты так в этом уверен? — Сэм, я же всё-таки врач! — Правда, по трупам… — Но в меде я учился почти половину жизни! — Да, извини… И что ты заметил, Томас? — Его рука! Вёрджил перенёс инсульт! Его правая рука частично парализована! Она недееспособна! — Постой. Следы волочения тела Филиппа Робинсона… Одной рукой Вёрджил смог бы оттащить его тело и поднять на кровать? — Нет, никак.       Я срываюсь и бегу к Гудману, Томас неспешно идёт за мной. Рассказав всё старому детективу, мы с надеждой смотрим на него. — Но откуда же у него тогда кинжал? — спрашивает Гудман, нервно поправляя шляпу. — Думаю, настоящий убийца его подкинул. — То, что вы, дети, сказали, звучит убедительно. Но кроме этого всё указывает на мистера Эйбрамсона. Комиссар не позволит отпустить его. — Значит, мы найдём настоящего убийцу.       В ближайшие дни мы допросили Джорджа Волкера, который вернулся из Лондона, куда уезжал по делам бизнеса. Высокомерный голубоглазый блондин, который, явившись в кабинет детектива, смерил меня уничижительным взглядом и брезгливо сел на стул. Никакой полезной информации он нам не дал, лишь показал всем своим видом, что ему неприятно находиться среди людей не его класса. Потом я отправился в морг к Томасу, и он ждал меня, заметно волнуясь. — Сэм, токсикология готова. — Да? И что там? Говори быстрее, не томи! — В крови Брайана и Шарлотты обнаружен один препарат. — Какой? — Рогипнол. Этот препарат часто используют насильники в ночных клубах. Подсыпают его девушкам в коктейли, приняв его, они уже совсем не могут сопротивляться, находятся в бессознательном состоянии. — А чем же убит Брайан тогда? Рогипнолом убийца его усыпил, а убил… — Кокаином. — Кокаином? — Да, убойной дозой. — Послушай, Томас, получается, что убийца усыпил Брайана рогипнолом, уложил его на кровать, Эйприл была рядом. Потом он заколол девушку и убил её парня инъекцией кокаина?       Судмедэксперт наигранно хмурится. — Сэм, я же тебе много раз говорил… — Знаю, знаю, это я тут детектив, а ты всего лишь скромный судмедэксперт. Только я пока что помощник детектива. — Но скоро станешь детективом, — хитро улыбается Томас, поправляя очки. — Надеюсь. Ты меня отвлёк. Просто вслух мне легче рассуждается. Так, а Шарлотту убийца усыпил рогипнолом, заколол у порога Филиппа и оттащил их на кровать, где и задушил руками женщину. Стоп! — Сэм, я же вижу, что тебя осенило. Скажи, что ты понял? — Почему во втором случае убийство на пороге, а в первом у кровати? — Ну не знаю… — Да потому что первые жертвы знали убийцу и доверяли ему! А вторые не знали, открыли дверь незнакомцу и были убиты. Мне нужно снова поговорить с матерью Эйприл. — Я с тобой!       Я удивлённо выгибаю брови и усмехаюсь. — Зачем, Томас? Разве тебе не нужно работать? — Нет, Сэм, сегодня не моя смена. Да и очень мне хочется посмотреть на твою работу. — Поверь, опрашивать родных жертв — не самое приятное занятие. — Не приятнее, чем трупы вскрывать?       Тут уже меня начинает пробирать смех. — Кому как, Томас. Кому как. Ну ладно, поехали со мной в поместье Амелии Волкер.       Пока мы едем на такси в поместье, снова небо затягивают тучи, первые крупные капли падают на окна автомобиля, капля за каплей, порывы ветра, потоки воды обрушиваются с неба, а я думаю о том, как антиквар оценил кинжалы, которыми были убиты Эйприл и Филипп. Он сказал о том, что это очень редкие кинжалы из Османской империи, продавались на закрытом аукционе в Лондоне и ушли с молотка за сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. У бедного скромного режиссёра театра нет таких денег, чтобы покупать такие дорогие кинжалы, а потом использовать их, как орудие для убийств. Он, скорее всего, воспользовался бы кухонным ножом. Да и он точно не мог всё это совершить из-за руки, но кто-то хотел его подставить, рассчитывая на то, что детективы не будут разбираться.       Когда мы подъезжаем к поместью, Томас бросает на него свой взгляд и присвистывает от удивления: — Ну и махина!       Мы выбирается из такси, я вжимаю голову из-за дождя, когда ко мне подскакивает судмедэксперт и раскрывает надо мной чёрный зонт. — Пора полюбить зонты, Сэм, — тепло улыбается он мне, и мы идём к парадному входу.       В гостиной мы сидим на диване у мраморного камина, перед нами — Амелия Волкер. Я внимательно наблюдаю за женщиной и вижу, как она достаёт из кармана какие-то таблетки и запивает их чаем. Судмедэксперт тянет меня за рукав и шепчет мне на ухо: — Сэм, у неё последняя стадия рака. — Как ты понял? — Она выпила морфин. У неё ужасные боли, метастазы уже по всему организму, химиотерапия тут бессильна, и ей осталось мало жить. Вот она и заглушает боль наркотиками.       Я задумываюсь на несколько секунд, достаю телефон и пробиваю по базе номер Джорджа. А ведь я это чувствовал. — Миссис Волкер, почему вы не рассказали нам с детективом о своей болезни?       Услышав это, женщина вздрагивает, ставит чашку чая на стол и печально смотрит на нас. — Я не думала, что это может иметь какое-то отношение к убийству моей Эйприл. — Сколько вам осталось жить? — Врачи дают мне не больше месяца. — Вы хотели помириться с дочерью перед смертью? — Да, очень. Я хотела переписать всё на мою Эйприл. Она мне всегда хорошо помогала с бизнесом, пока мы с ней не поссорились. А Джордж меня разочаровал. — Я правильно понимаю, что вы хотели вычеркнуть сына из завещания? Что такого он мог натворить кроме своего кутежа?       Амелия Волкер закусывает губы, её руки трясутся, когда она снова хватается за чашку чая с блюдцем. — Он употреблял кокаин. А ещё в Лондоне была одна история, я не знаю, можно ли этому верить, мне так не хотелось этому верить… — Расскажите нам, — я сочувственно смотрю на женщину. — Одна девушка подала на моего сына заявление в полицию. Она утверждала, что он что-то подсыпал ей в ночном клубе в коктейль, увёз в отель и изнасиловал. Сын клялся, что этого не делал, — её голос такой безжизненный, в глазах обречённость, я думаю, она всё уже поняла сама, — Я отмазала его от тюрьмы, дала взятку детективу и подкупила девушку. Она не хотела брать сначала деньги, но потом, когда поняла, что детектив закрывает дело, взяла их и стала молчать. — Где сейчас ваш сын? — В своей комнате.       Я говорю Томасу подождать меня в фойе, а сам, держа пистолет наготове, крадусь в сторону его комнаты, осторожно открываю её, там никого. Когда я возвращаюсь в фойе, то слышу шум борьбы, выскакиваю и вижу, как Джордж схватил Томаса за голову и крепко держит его, прислонив кинжал к горлу. Точно такой же кинжал, какими были заколоты Эйприл и Филипп. Я нервно выдыхаю. Держи себя в руках, Сэм. Томас не должен погибнуть. — Джордж, отпусти его! Он ведь даже не коп, а простой судмедэксперт! — Ты, японец, дашь мне уйти, и тогда я отпущу его! — Ты убил свою сестру ради наследства? Чтобы мать не вычеркнула тебя из завещания? Но зачем ты убил остальных? — Чтобы все подумали на маньяка! Я всё продумал, подставил этого чокнутого режиссёра театра. Но вы всё испортили. — Томас тут ни при чём, отпусти его! Тебе нужен я, это я на тебя вышел. Смотри на меня, Джордж, смотри: я медленно опускаю пистолет.       В глазах убийцы безумие, я чувствую, что сейчас без жертв не обойдётся, лишь бы он не тронул Томаса… Он вжимает кинжал в его шею, и тонкая струйка крови уже скатывается по ней. Одно движение по сонной артерии — и кровавый фонтан будет не остановить, и я ничем не смогу помочь другу. Я медленно опускаю пистолет, отбрасываю его в сторону ногой и поднимаюсь, не спуская глаз с Джорджа. Он начинает пятиться, не ослабляя своей хватки, его взгляд безумный, как вдруг я слышу выстрел. У убийцы подкашиваются ноги, а я стремительно подскакиваю к нему, выхватываю из ослабевших рук кинжал, отбрасываю в сторону, хватаю Томаса и оттаскиваю его. Друг прижимается ко мне, в его глазах застыли слёзы и ужас. А Джордж падает ничком, у него пулевое в спине. Детектив подлетает к убийце, зажимает его ранение и вызывает по рации скорую. Когда скорая уезжает, Гудман подходит к нам и гневно смотрит на меня. — Сэм, опять без меня поехал? Сколько можно? Так ты ещё и Томаса подверг опасности! — Я сам за ним увязался! — заступается за меня друг. — Он не должен был тебе позволять. Хорошо, мне миссис Волкер позвонила, а то ты, Томас, был бы уже труп. Как ты вышел на убийцу, Сэм? — Я понял, что первые убитые его знали и не боялись. И уже здесь проверил номер Джорджа. Его алиби — липа, он был в Патели Бридж во время совершения всех убийств, а не в Лондоне.       Когда разгневанный детектив уходит с криминалистами, чтобы провести обыск, судмедэксперт злобно смотрит на меня и бьёт меня в плечо. — Чтоб я ещё за тобой потащился! Не высунусь больше из своего морга. Там мои трупы меня хотя бы не пытаются убить! А ты, Сэм, на всю голову поехавший, если тебе нравится такая работа!