Огненный Феникс

      Через несколько часов у нас самолёт в Швецию, а я спустился к стойке регистрации, чтобы снова допросить портье о том, кто мог проникнуть к телефону и сделать тот жуткий звонок, а также ломиться к Агате в ванную. Никто ничего не видел, не слышал и не знает. На камерах записи стёрты, да что ж это такое?! Пока я стою у стойки регистрации, то боковым зрением вижу, как к отелю подъезжает чёрный кэб, к которому подбегают папарацци с фотоаппаратами. Оттуда выходит крепкий чернокожий мужчина, открывает дверь, подаёт руку молодой девушке-блондинке в солнцезащитных очках. Они идут в отель с чемоданом на колесиках, закрываясь от вспышек фотоаппаратов. Когда они заходят в отель и я отвожу взгляд, то слышу за спиной очень знакомый голос. Кто же это может быть? — Сэм? Сэм Макото? Неужели это ты?       Я поворачиваюсь, девушка снимает очки, лучезарно улыбается мне: — Неужели не узнаешь меня? — Бетани?! — Сэм! — восклицает девушка и бросается мне на шею, чуть ли не душа в своих объятиях.       Чернокожий мужчина осторожно кладёт руку на плечо Бетани. — Мисс Олдридж, прошу прощения, но не стоит папарацци давать повод для громких заголовков в газетах, а то завтра уже во всех газетах напишут о ваших отношениях.       Девушка с нежеланием отстраняется от меня, сердито смотрит на мужчину и недовольно кивает на свой чемодан. — Коннор, унеси чемодан в мой номер, а я хочу поговорить со своим старым другом. Я с ним пять лет не виделась! — Но… — Мне ничего не угрожает. Он полицейский.       Когда недовольный мужчина уходит, Бетани поворачивается ко мне. — Мой телохранитель. Ведёт себя со мной, как вредный старший брат. Пойдём в ресторан поболтаем! Я хочу знать о тебе всё, как ты жил эти пять лет!       Мы сидим с Бетани в ресторане отеля за чашками кофе. Девушка рассказывает мне о том, как после её спасения мной в Лос-Анджелесе отец привёз её в Лондон и заставил учиться здесь. Она училась в Королевской академии драматического искусства, но на первом курсе сбежала в Голливуд и бегала там на прослушивания. Снималась долгое время в эпизодических ролях в сериалах, затем в паре низкобюджетных инди-фильмах. Её заметили и позвали на прослушивание на роль второго плана в крупный блокбастер. — И теперь я играю роль Клеа Стрэндж в сиквеле «Доктора Стрэнджа». — «Доктор Стрэндж»? Так ты играешь с… — Ага! С Бенедиктом Камбербэтчем! И с промо-туром фильма мы прилетели в Лондон. — Бетани, но почему ты не поехала домой к отцу? — Сэм… — голос девушки дрогнул, глаза наполнились печалью, — Моего папу убили год назад… — Бетани… — Уличное ограбление. Но я уверена, что его заказали. Мой папа был очень честным человеком и мог перейти дорогу очень плохим и влиятельным людям. — Бетани, мне так жаль… Мистер Олдридж был замечательным человеком, я ему многим обязан. Если бы не он, я не оказался бы в Лондоне и не стал бы полицейским. — Поэтому я не могу вернуться в нашу квартиру в Лондоне. Там всё напоминает мне о папе. Сэм, как твоя служба в полиции? — спрашивает Бетани, пытаясь уйти от грустных воспоминаний.       Я мрачнею, грустно выдыхаю, хватаюсь за чашку кофе и рассказываю вкратце о своей службе в Лондоне и Патели Бридж. Актриса задумчиво смотрит на меня своими голубыми глазами. — Ты сильно изменился, Сэм… — Почему? — У тебя даже взгляд другой. Раньше ты был совсем не таким. — Но ты видела меня только несколько раз: в Малибу и в Лондоне. — Ну и что? Раньше ты был дерзким, грубым, со злым взглядом. А сейчас совсем не такой… У тебя такие добрые глаза… Сэм, — Бетани кладет свою ладонь на мою, — После того, как ты меня спас, я не могла забыть тебя. Я часто вспоминала тебя. То, что я встретила тебя здесь спустя пять лет… Это судьба… Я лю… — Стой! Не договаривай то, что ты хотела сказать, — аккуратно освобождаю свою руку от её. — Но почему? Это из-за той богатой наследницы, в которую ты влюбился и из-за которой лишился карьеры в полиции? — Но я буду частным детективом. — Но ты бы построил карьеру в полиции и дослужился бы до высокого звания, если бы не вся эта нелепая ситуация. И ради чего? Ты думаешь, что не являешься для неё временным развлечением? Она в других кругах крутится, вокруг неё всегда будет много привлекательных бизнесменов и аристократов. Поиграется с тобой, а потом найдёт себе ровню.       Я грустно опускаю взгляд в чашку кофе и ровным, бесцветным голосом отвечаю ей: — Но я и тебе не ровня. Твое признание было только на эмоциях. — Сэм, я пять лет кручусь в киноиндустрии. И что я там видела? Продюсеров, режиссёров, которые домогались меня. И этот мерзейший Вайнштейн пытался затащить меня в постель. Актёры, которые постоянно в разъездах, с которыми не построить никаких серьезных отношений. А я так устала быть одной! Папа погиб, мой малыш Микки заболел и умер. — Бетани, но я не могу ответить тебе взаимностью… Я люблю другую. — Ту самую мисс Харрис? Зачем тебе уезжать куда-то и решать её проблемы? Ты уже из-за неё закопал свою карьеру в полиции. Стань моим телохранителем! У меня много проектов на очереди. — А как же Коннор? — Он мой временный телохранитель, нанятый киностудией на время промо-тура. А фанаты и папарацци не дают прохода, постоянно меня преследуют. И сумасшедших фанатов среди них хватает. Ты был бы постоянно рядом со мной, защищал бы меня и полюбил бы меня.       Актриса снова накрывает своей ладонью мою руку и смотрит на меня грустными умоляющими глазами, заправляя свободной рукой прядь белокурых волос за ухо. — Бетани, ты не любишь меня. Ты любишь свою фантазию обо мне, прошло много времени, я совсем изменился. — Ты стал ещё лучше. — Но я не смогу полюбить тебя так, как ты этого хочешь. Ты для меня как сестра. Извини меня, но я люблю Агату.       Пока мы сидим в ресторане, я краем глаза вижу, как Александр заходит туда, стоит ещё у двери, увидев меня с Бетани, начинает злорадно улыбаться, как гиена, разворачивается и быстро уходит. Я резко выдергиваю свою ладонь из-под руки девушки, как из огня. Вот чёрт! Стремительно вскакиваю из-за стола и говорю девушке: — Извини, мне нужно отойти.       А сам бегу со всех ног к лифту, Бетани не отстаёт от меня. Пока я вызываю лифт, сильно нервничаю, к голове приливает жар, в висках стучит. Можно только представить, что Агате наплетет обо мне этот невыносимый швед. Лифт не приезжает целую вечность, я уже хочу бежать по лестнице к Агате. Когда двери лифта открываются, я вижу расстроенную мисс Харрис. Она поднимает голову, видит меня с Бетани, и в её глазах вспыхивает гнев. За её спиной стоит Александр и злорадно улыбается. Ну куда же без него! Они выходят из лифта, между всеми нами повисает тягучее молчание, которое я решаюсь прервать. — Александр, могу я поговорить с Агатой без твоего присутствия? — А что я? Может быть, я хочу автограф получить у мисс Олдридж.       Бетани высокомерно смотрит на шведа, ехидно улыбается, достает из сумочки ручку и спрашивает: — Ну и где мне расписаться?       Александр растерянно хлопает по карманам. — Не взял флаер с «Доктором Стрэнджем». Какая жалость, но вы можете расписаться на руке.       Он закатывает рукав рубашки, подставляет предплечье актрисе, она отточенным движением быстро оставляет на нём автограф. Нильсен с наигранной гордостью смотрит на свою руку и произносит: — Спасибо. Никогда не буду мыть эту руку.       Ну что за клоун? У меня тут жизнь, возможно, рушится, а ему весело. — Александр, — разносится по фойе мой тяжёлый угрожающий голос, — ты получил свой автограф. Не мог бы ты теперь пойти куда-нибудь в сторону Австралии?       Он поднимает руки, закатывает глаза и начинает пятиться: — Ухожу, ухожу. Только не деритесь тут без меня. Не хочу пропустить всё самое интересное.       Когда двери лифта закрываются за Александром, Бетани нагло улыбается Агате и подаёт ей руку. — Бетани Олдридж. — Агата Харрис.       Я демонстративно подхожу к Агате и беру её за ладонь, но она вырывает её из моих рук. На это в глазах Бетани вспыхивают злорадные огоньки. — Мы познакомились с Сэмом пять лет назад. Он спас меня от трёх бандитов в Голливуде. Если бы не Сэм, то я была бы уже мертва. И мой папа помог ему поступить в полицейский колледж в Лондоне. — Агата, но у меня с Бетани никогда ничего не было, — виновато смотрю на мисс Харрис и пытаюсь увидеть в её глазах прежнюю нежность. — Кроме одного поцелуя. О котором я не могла забыть пять лет. — Это было не по моей воле! Агата, Бетани для меня как сестра. Как вредная младшая сестра и не более.       Я умоляюще смотрю на мисс Харрис, она решается посмотреть на меня, её взгляд становится более тёплым, затем решительным, она улыбается мне и берёт меня за ладонь, крепко сжимая её. Когда мы уходим от актрисы, то слышим за спиной: — Он для тебя всего лишь игрушка! Наиграешься и выбросишь из своей жизни! Но я буду ждать тебя, Сэм.       На что Агата резко останавливается, дёргает меня за руку к себе, я, пошатнувшись, наклоняюсь к лицу девушки и встречаюсь с её губами. Она обхватывает мою шею руками и начинает жадно целовать, на что я нерешительно ей отвечаю, так как целоваться кому-то назло мне ещё не приходилось. Мои глаза приоткрыты, и я вижу, как Бетани за спиной у Агаты бледнеет и сжимает кулаки. Отстраняясь от мисс Харрис, я обнимаю её, глажу по мягким волосам и шепчу ей на ушко: — Моя девочка… Ну до чего же ты ревнивая… Я весь твой, Агата, и всегда буду только твоим.       Когда мы с мисс Харрис заходим в лифт, то я вижу, каким гневным взглядом провожает нас Бетани. Агата смело поднимает взгляд на актрису, больно сжимает мою ладонь своими тонкими пальцами и цедит сквозь зубы: — Даже не мечтай об этом, Бетани Олдридж. Ты этого никогда не дождешься. Сэм мой. И я его никогда не отпущу. Попытай лучше счастья с Бенедиктом Камбербэтчем. Хотя он, насколько я слышала, порядочный семьянин, и счастье тебе с ним не светит.       Двери лифта закрываются, мы с Агатой молча поднимаемся на наш этаж, а я даже не решаюсь посмотреть на неё. Я ощущаю, как гнев клокочет внутри моей мисс Харрис. Как же она прекрасна в гневе... Но я чувствую, что как только мы окажемся в номере, она даст волю своему негодованию... Да уж, вот это была внезапная встреча! Такого исхода я не ожидал…