Огненный Феникс

      Горячая вода, облака пены и грязь, стекающая с меня. Отмыться, нужно отмыться после того проклятого леса, после этого заточения. Хотя это не худшее, что было в моей жизни. Я бывал в переделках намного хуже этой. Когда уже реально не надеялся, что выберусь оттуда живым, да и мне было на это уже плевать. А самое худшее, что было в лесу — не то, что меня отравили, я был связан и беспомощен, а то, что я совершенно не знал, жива ли Агата.       Пока я расслабленно подставляю свои руки под горячие струи воды, то слышу шаги снаружи. Неужели Кадоган снова отправил своих шавок, чтобы похитить меня? О да, это так умно: виновата Аннет, но мстить не ей, пока она была жива, а 20 лет спустя её наследнице и её друзьям. Но если это так, то теперь я не под снотворным, и я буду драться, без боя я не дамся. Когда дверца открывается, то я хватаю того, кто посмел вломиться, и припечатываю к кафелю. — Агата! Что-то случилось? Почему ты здесь? — Ничего не случилось. Я просто соскучилась.       Я усмехаюсь, склоняюсь совсем низко к ней, опаляя её ресницы своим жарким дыханием. А горячая вода льётся на нас, одежда Агаты уже совсем вымокла. — Быстро же ты соскучилась по мне. Я даже уехать не успел. Но я тоже по тебе ужасно соскучился. Но как тебя отпустили Рэйчел и Александр? Они здесь? — Нет, на такси приехала. Они меня не хотели отпускать, но я силой вырвалась от них и сбежала к тебе. Хватит болтать! Просто поцелуй меня! — Что-то мне подсказывает, что ты сюда приехала не за одними поцелуями. Да и одежда вся твоя уже мокрая. — Так сними её с меня. Всё равно она нам будет мешать.       Пока я стаскиваю с девушки джинсы и свитер, то замечаю, как она погрустнела. — Милая, ты чего это такая грустная? Уже пожалела о том, что сбежала ко мне? — Нет, извини меня, Сэм. — За что? — За то, что гуляла с Эдвардом в Скансене. Я думала, что это Кристофер, но это неважно! Я не должна была соглашаться на это. — Если ты с ним не целовалась, то тебе не за что извиняться. Но если бы я отправился гулять с какой-нибудь привлекательной девушкой, например, с Бетани, то даже страшно представить, как сильно ты бы меня ревновала. — Конечно же, не целовалась! — Агата вспыхивает, затем снова её глаза становятся безумно виноватыми, — Но я не должна была давать ему повода на что-то надеяться. Для меня это не было никаким свиданием, не знаю, что Эдвард себе там напридумывал. И о каких чувствах он там говорил? Потому что я к нему совершенно ничего не чувствую. — А что ты чувствуешь ко мне, Агата?       Я смотрю на девушку совершенно спокойно и проницательно, но чувствую, как сердце бьётся всё быстрее, отдавая пульсацией в виски. Совсем не время и не место, но я уже устал ждать подходящего момента. Среди всего этого безумия подходящее время может так и не наступить. Сейчас или никогда. — Агата, я… — Сэм, я…       Мы начинаем говорить одновременно, замолкаем и непринужденно смеёмся, как тогда, на крыше отеля. Агата лукаво смотрит на меня из-под своих длинных ресниц. — Сейчас твоя очередь говорить первым. — Агата, я люблю тебя, — я нависаю над Агатой, одна моя рука остановилась на её талии, другая — на плече, а взгляд абсолютно решителен, — Я понимаю, что не место и не время для такого признания, но я уже не могу ждать подходящего времени. Как же давно я хотел тебе сказать это! Я хочу постоянно говорить тебе о том, как сильно люблю. Хочу шептать это тебе на ушко и наблюдать, как ты смущаешься, хочу каждый день говорить тебе об этом. И эти три слова так долго раскалённым железом выжигали моё сердце, что я уже не могу молчать. И не буду. — Я тоже люблю тебя, Сэм. И я тоже уже не хочу молчать об этом. Зачем молчать? Я же сразу выбрала тебя, и мне никто кроме тебя не нужен. Я так долго хотела сказать тебе об этом, но что это такое? Мы словно находимся в игре и делаем то, чего не хотим, а то, чего хотим всем сердцем, не делаем из-за чьей-то прихоти. Но это не так. Хватит! Мы сами хозяева своих жизней, мы сами всё решаем, а не кто-то за нас. — Если это тебя утешит, то мы уже признавались друг другу в более романтичной обстановке. — Где? И почему я этого не помню? — На Биг-Бене. Ты была слишком пьяна, чтобы это запомнить. Еле на ногах тогда стояла, но сил у тебя хватило на то, чтобы пытаться соблазнить меня. — И ты мне ничего потом не сказал об этом! — прекрасные зелёные глаза Агаты сверкают гневом, а она резко отталкивает мои руки от себя. — Извини, милая. Я не хотел навязываться тебе в такой сложный период твоей жизни и заставлять принимать серьёзные решения. — Какой же ты глупый! Я давно уже приняла это решение! — Какое? — Что хочу всегда быть с тобой. И буду.       С этими словами девушка решительно притягивает меня к себе, под струями воды наши губы находят друг друга и сливаются в пламенном поцелуе. Этот поцелуй такой долгий, такой алчный, словно мы хотим выпить друг друга до дна. Земля уходит из-под ног, мир завертелся в бешеном темпе и остался в далёких пределах, а мы оказались в невесомости. Её тело такое горячее, такое желанное… И она моя. Целиком и полностью. Мы горим сейчас вместе, мы пылаем и никогда не перегорим друг к другу и не сгорим. Мои ладони скользят по телу девушки, я чувствую, как мурашки бегают по нему. Горячие искусанные Агатой губы спускаются к её шее, она закрывает глаза и шепчет мне. — Неромантичное место? Нет, Сэм. С тобой любое место становится романтичным. Да и что может быть прекраснее тебя в душе, такого пылкого, такого решительного? Полностью обнажённого и полностью обнажившего передо мной свою душу. — Только ты, тенши. Я обожаю тебя. Ты мой неземной ангел, спустившийся ко мне с небес и осветивший мне дорогу. Девушка небесной красоты, такая нежная, такая чувственная. Моя умница, отважно бросившаяся на передовую, хотя ты и не ожидала всего того, что навалилось на тебя за такой короткий срок. Я никогда тебя не отпущу и никому, и ничему не позволю разлучить нас.       Когда мои поцелуи перетекают с шеи на ключицы и грудь Агаты, я довольно замечаю красные следы от моих несдержанных поцелуев на её шее. — Прости, милая. Из-за меня тебе придётся прятать шею. — Не буду я её прятать! С чего бы это? Мой любимый оставил мне эти следы, а я должна их прятать? Пусть их видит Александр, чтобы прикусил язык и не шутил о твоей девственности, если Эллиа и Эдвард снова потащатся за мной, то пускай их тоже видят, чтобы знали, что у них нет ни шанса.       Я резко разворачиваю Агату, припечатывая её к кафелю, мои губы впиваются в её плечо, тогда как руки скользят по её спине, талии, животу и ниже. А она выгибается навстречу моим рукам, отдаётся полностью моим ласкам. Я наклоняюсь к её ушку и шепчу: — Ты хочешь сегодня нежно или грубо? — Я хочу так, чтобы захлёбываться в своих стонах, я хочу так, чтобы не могла на ногах потом стоять. И чтобы ты меня потом унёс на руках и укутал в мягкое полотенце. Так что не жалей меня. — Хорошо, мой ангел, — усмехаюсь ей в ответ, разворачивая к себе лицом, — Будет так, как ты хочешь.       С этими словами я легко подбрасываю Агату, вынуждая обхватить мои бёдра ногами. Она обхватывает мою голову руками, зарываясь в волосах, выгибается и вскрикивает, когда я резко проникаю в неё. Видя моё виноватое лицо, девушка нежно улыбается, целует меня в макушку и шепчет: — Сэм, ты такой милый… Но я же просила не жалеть меня.       Я коварно улыбаюсь Агате и впиваюсь в её шею. От моих грубых и резких движений она, впечатанная в кафель, всхлипывает, стонет, царапает мою спину, извивается. А моя рука блуждает по её изящному телу, от её тонкой талии, по груди, сжимая её, по ключицам, шее, поднимается к щеке, нежно поглаживая её. Я смотрю в глаза девушки, затуманенные страстью, которые она то приоткрывает, глядя с обожанием на меня, то закрывает их, выгибаясь и вскрикивая в ответ на очередной сильный толчок. Вода окутывает нас, но теперь она кажется совсем не такой горячей, какой была изначально. На контрасте с нашими пылающими телами.       Когда я ставлю Агату на пол, то она удивлённо смотрит на меня, а я разворачиваю её спиной к себе, заставляя выгнуться и упереться руками в стену. Резко вхожу в неё, наклоняясь и целуя её плечи и её спину. Выпрямляюсь, провожу ладонью от её шеи, убирая с неё волосы, по позвонкам, обхватываю крепко её бедра и притягиваю навстречу себе. Её стоны сводят меня с ума, изгибы её тела сводят меня с ума, то, как она самозабвенно отдаётся мне, сводит меня с ума. Резкие, грубые движения наполняют наши тела таким острым сладостным наслаждением… Это именно то, что было нам необходимо перед вынужденной разлукой. Абсолютное слияние душ и слияние тел. Агата стонет и уже кричит, я чувствую, как она дрожит всем телом, склоняюсь, сжимая её грудь, и достигаю пика наслаждения, уткнувшись в её плечо и прикусывая нежную кожу.       Я стою, прикрыв глаза, пару минут, обнимая Агату за талию и пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение, я чувствую, как её ноги дрожат и подкашиваются. Поэтому подхватываю на руки свою любимую, выключаю воду и покидаю душевую. Девушка устало закрывает глаза, прильнув к моему плечу, её руки обхватывают мою шею, затем обессиленно падают, а я кутаю её в полотенце и бережно несу в свою комнату. Оставив на своей кровати и укутав Агату одеялом, я достаю одежду из шкафа и одеваюсь. Волосы ещё мокрые, капли с них падают на мою рубашку, а я сажусь за стол к ноутбуку и целиком погружаюсь в документы. Я настолько увлечён, что даже не замечаю подкравшуюся ко мне девушку. Когда она обнимает меня сзади, зарываясь лицом в моих волосах, я поворачиваюсь к ней и улыбаюсь. — Агата, тебе очень идёт моя рубашка. — Да, я тоже это заметила, — улыбается девушка, хвастливо поворачиваясь и демонстрируя мне свою прекрасную фигуру, — Оставишь её мне? — Зачем? — недоумеваю я, — У тебя же полно своей одежды.       Она взъерошивает мои волосы и смеётся. — Глупый! Это твоя рубашка! Она пахнет тобой, хранит твоё тепло. Хоть какая-то частица тебя останется со мной, когда ты покинешь меня. Хотя бы твоя рубашка меня не покинет. — Агата… Конечно же, забирай, у меня их полно, — отвечаю ей, но не могу перестать чувствовать себя виноватым.       Девушка подскакивает ко мне, порывисто обнимая так крепко, что у меня перехватывает дыхание. — Сэм, я так сильно тебя люблю! Я не хочу, чтобы ты уезжал! Не хочу, не хочу, не хочу! — Я тоже тебя люблю, тенши. У меня сердце кровью обливается из-за того, что приходится оставить тебя. Но мне очень нужно уехать, если я хочу стать детективом. Завтра последний день для подачи документов. — Ты так сильно хочешь быть детективом, Сэм? — Да, Агата. После гонок работа в полиции стала всем для меня. Полицейские служат годами, чтобы стать детективами, но меня быстро продвинули. На самом деле, просто после той истории с Робертом и раскрытия заговора полиции с мафией руководство хотело избавиться от меня быстрее и сослать в какое-нибудь захолустье. Но эта ссылка, которую я сначала ненавидел, стала лучшим поворотным событием в моей жизни. Потому что я нашёл своё призвание, я встретил тебя. И я совершенно не представляю теперь, кем бы я мог быть, если не детективом. — Ты невероятный, Сэм. Вот я училась в Стэнфорде на криптографа, я люблю криптографию, но не могу сказать, что обожаю и что это моё призвание. — Поэтому ты взялась за бизнес тёти? — Мне пришлось. Ведь я бизнес раньше ненавидела, поэтому и сбежала в Америку вопреки воле тёти. Она меня хотела заставить сразу заниматься своим бизнесом. И учиться в этой сфере. Но сейчас мне никуда не деться, и я до сих пор не могу понять: нравится ли мне это или нет. А ты, Сэм, уже нашёл себя и своё призвание, в отличие от меня. — Ты обязательно найдёшь себя, Агата, — обнимаю я девушку и целую её в живот, — А я поддержу любое твоё решение. Потому что я очень хочу, чтобы ты была счастлива. — Есть одно обязательное условие для моего счастья, любимый, — говорит Агата, нежно проводя ладонью по моим волосам. — Какое? — Чтобы ты был со мной. — За это не беспокойся. Я всегда с тобой. Даже если меня нет рядом, моё сердце остаётся с тобой навсегда. О, цикада, не плачь! Нет любви без разлуки Даже для звёзд в небесах.       Агата задумчиво смотрит на меня, целует в висок и улыбается. — Снова хокку? — Да. — Красиво… Даже не надеялась, что мне кто-нибудь когда-нибудь будет стихи читать. Да ещё и японская поэзия… Повезло же мне влюбиться в такого романтика.       Она наклоняется надо мной, хватает телефон и подаёт его мне. — Разблокируй его. — Зачем? — А что ты там от меня скрываешь? Переписку с Бетани? Или ещё с какой-нибудь девицей? — Нет, Агата! У меня даже номера её нет! Мне от тебя скрывать нечего, — говорю я, выхватывая телефон, и ввожу графический ключ.       Девушка с довольным видом принимает телефон из моих рук, целует меня в щёку и во время этого делает селфи. — Что ты делаешь? — Устанавливаю наше фото на экран блокировки и в качестве обоев на твой телефон, чтобы ты постоянно видел, какие мы здесь счастливые, и не забывал меня. А ещё отправляю себе, чтобы тоже установить. — Агата, я никогда тебя не забуду. И я скоро вернусь к тебе, — говорю я, тепло улыбаясь ей и нежно обнимая, — Но мне будет очень приятно видеть такую красавицу постоянно на экране своего телефона. Мою красавицу.       Агата смотрит на экран ноутбука и снова становится грустной. — На какое время ты покупаешь билет? — Я лечу ночным рейсом. Как раз, чтобы успеть собраться и быть завтра на месте в положенное время. — Сэм, я хочу проводить тебя в аэропорту. — А потом опять ехать одной на такси до верфи? А если Кадоган подошлёт своего наёмника под видом таксиста? Нет, милая. Ты поступила опрометчиво, приехав сюда одна с чужим человеком, тогда как мы договорились, что ты меня не будешь провожать. Ты такая непослушная, Агата. Я сам отвезу тебя на верфь, договорюсь с Александром, чтобы он там тебя встретил. А потом приеду, соберусь и улечу ночным рейсом. Ты не сбегаешь и не провожаешь меня. Снова. Договорились? — Договорились.       Я вижу, что Агата нахмурилась, она обиженно фыркает и отстраняется от меня, на что я привлекаю её к себе, крепко обнимая и осыпая поцелуями её прекрасное тело прямо через рубашку, которая еле прикрывает её бёдра. — Но я очень рад, что ты приехала. Что ты сбежала ко мне. И мы наконец-то сказали друг другу такие нужные слова, и мы попрощались, как безумные влюблённые. Это именно то, что было нам необходимо.       Агата улыбается, обнимает меня, осыпая поцелуями моё лицо. — Я тоже рада, Сэм. Я очень счастлива с тобой. Только возвращайся поскорее. — Обязательно, мой ангел.