Огненный Феникс

      Агата, тенши… Я не дозвонился ни до тебя, ни до Рэйчел и Александра. Ты недоступна, а они просто не отвечают. Я не нахожу себе места. Ладно, наверное, я зря себя накручиваю: ты постоянно теряешь телефон и забываешь его зарядить, а они могут быть заняты работой. Я хочу скорее вернуться к тебе, обнять и не отпускать из своих рук, потому что до тебя я не представлял, что можно кого-то любить так сильно. И что я способен любить. У меня здесь в Лондоне всё хорошо продвигается с агентством. Я встречался с Кристофером, и в этот раз он не пытался меня ни с кем свести. Он сказал, что будет очень рад, если я буду, как Шерлок, помогать его отделу убийств находить убийц, как в старые добрые времена.       Я снял тот же номер в отеле, в котором был здесь, когда мы с тобой были в Лондоне, потому что в этом номере ты спала в моих объятьях. Но без тебя здесь совсем одиноко, мой ангел. Я проезжал мимо парка в центре Лондона и увидел одинокую сакуру, которая ещё не успела отцвести. И я вспомнил тебя обнажённую в лепестках сакуры. А потом вспомнил, как ты уговорила меня поехать на верфь мимо аллеи с сакурами в Стокгольме. Там мы нашли последнюю сакуру, с которой не облетели лепестки. И под этим деревом мы долго целовались, и ты улыбалась мне, тенши, а твои глаза были такие грустные… Но я скоро приеду к тебе, и буду всю тебя расцеловывать. Абсолютно всю и абсолютно везде. Я снова представляю, как ты смущаешься, читая это. Как же я люблю тебя смущать…

***

      Я просыпаюсь ранним утром на диване в нашем кабинете. Я хотел заполнять отчёты всю ночь, но Кристофер просто силой заставил меня отложить это на потом и лечь спать. Потому что нам предстояло дежурить ещё весь день после этой ночи. — Мне нужен помощник, который не будет засыпать на ходу завтра, — так сказал Кристофер и тоже завалился спать на соседнем диване.       Пока я пытаюсь прийти в себя после трёх часов сна, к нам в кабинет заходит дежурный офицер, который тащит коробку, перевязанную красной лентой. — Что это? — спрашивает Кристофер, зевая и протирая глаза. — Курьер принёс. Посылка для Сэма. — Для меня? — ошарашенно спрашиваю я, чувствуя, что сон как рукой сняло, — Но от кого она может быть?       Дежурный офицер пожимает плечами, ставит её мне на стол и уходит. Кристофер стремительно подлетает и прежде, чем я успеваю опомниться, развязывает бант и снимает коробку. А там оказывается красивый пряничный дом с белой глазурью, леденцовыми окошками и открыткой. Я разворачиваю открытку, а там написано красивым аккуратным почерком: «От преданных фанаток лучшему детективу Сэмюэлю Макото. Самому доброму, самому честному и самому бесстрашному. Если бы не Вы, то нас не было бы в живых. Мы желаем Вам обрести свой дом и найти свою единственную.» Дочитав, я замираю, совершенно ошарашенный этим. Кристофер перехватывает открытку, задумчиво изучает её, а потом говорит: — Определённо, это написала женщина. По почерку видно и это пожелание про единственную. Такое только женщины желают, — усмехается детектив. — Фанатки, — решаюсь я выговорить и закашливаюсь от неожиданности, — У меня есть фанатки? Но я думал, что никому нет до меня дела. — Какой же ты глупый, Сэм! Мне есть дело до тебя, потому что ты отличный помощник и друг. И ты нужен людям, потому что ты их спасаешь. У тебя даже фан-сообщество появилось! Я тебе завидую белой завистью. Так что ты не просто опальный коп, который скоро отправится в ссылку. Есть люди, которые тебя ценят и любят. Так ты будешь есть этот пряничный домик? Или ты скажешь, что там яд? — Я… Мне такую красоту просто жалко ломать. Пусть пока постоит здесь, а там посмотрим. Нам нужно умыться, позавтракать, выпить побольше кофе и отправиться к Розамунд Аддингтон. — Думаешь, это она или её муж сделали? — Не знаю. Не хочу торопиться с выводами. Поговорим с ними, там будет виднее.       Я забираюсь в душ, располагающийся рядом с тренажёркой нашего участка и включаю холодную воду, чтобы окончательно проснуться. Холодная вода стекает по моим волосам, по татуировке Феникса, я задумчиво смотрю на неё и невольно касаюсь своего пирсинга. Закрываю глаза и подставляю лицо под холодные струи. В открытке мне пожелали найти свою единственную. Да кому нужен убийца? Кому нужен я, столько лет скрывающий своё прошлое? И смогу ли я кому-нибудь довериться настолько после предательства Джессики? После завтрака полуфабрикатами из микроволновки и крепкого кофе из автомата, мы с Кристофером едем в элитный район Мейфэр. Потому что предварительно пробили по базе имя Розамунд Аддингтон и узнали, где она живёт. Только светает, город лениво просыпается. Праздничную иллюминацию в виде ангелов, Санта-Клаусов, снеговиков, птиц, зонтов и узоров отключают на день. А BMW Кристофера мчится по сонным улицам Лондона. Я пытаюсь бороться со сном и листаю уже заполненный протокол о вчерашнем убийстве.       Мы заходим в богатую парадную и сразу встречаем пожилого консьержа. Он пытается воспрепятствовать тому, что мы так внезапно вломились, чтобы мы не помешали покою обитателей этого элитного дома, но полицейские значки быстро охлаждают его пыл. Поднявшись на лифте на нужный этаж, мы видим дверь, на которой висит рождественский венок, и звоним в дверь. Вместо привычного звонка играет Jingle bells. Открывает нам дверь женщина лет пятидесяти, которая спала, но мы её разбудили: она завязывает халат и протирает заспанные глаза. — Миссис Розамунд Аддингтон? Детектив Кристофер Джексон, а это мой помощник — Сэмюэль Макото. Полиция Лондона, отдел убийств. У нас к вам несколько вопросов. — Отдел убийств? Но что случилось, офицеры?       И вот, мы сидим в гостиной богатой квартиры в одном из самых фешенебельных районов Лондона. Рядом камин, огромная рождественская ель и чашки с дымящимся какао на столе. — Отец Максимилиан убит? Не могу поверить! — я вижу, как руки женщины дрожат, когда она держит кружку с какао, а она еле сдерживается, чтобы не расплакаться, но не справляется с эмоциями, и по её щеке скатываются пара слезинок, которые она стыдливо смахивает. — Сестра Долорес сказала, что вы проявляли к нему излишнее внимание. Часто ходили к нему исповедоваться. Это так? — спрашиваю я миссис Аддингтон. — Излишнее внимание? Что вы имеете в виду? — Отвечайте только честно. Вы были влюблены в священника? А он не отвечал вам взаимностью. Иначе я смогу привлечь вас за препятствие следствию, — говорит Кристофер. — Ну да, отец Максимилиан мне очень нравился. Он такой внимательный, такой добрый… — А ещё молодой и красивый, — добавляет детектив. — Вы не понимаете! Максимилиан такой внимательный, такой добрый… Был. А муж ко мне совсем охладел, дети выросли и уехали, муж стал постоянно пропадать на работе. Вот я и влюбилась в священника. Так хотелось почувствовать себя молодой и желанной… — И выбрали для этого католического священника? Хотели соблазнить его, как в «Поющих в терновнике»? Но он оказался неприступным и не нарушил свои обеты. — Это так. — Ваш муж знал о том, что вы влюблены в священника? Где он был вчера? — Муж ничего не знал. А я хотела бы, чтобы он узнал. Может тогда он бы обратил на меня внимание. Вчера он был на праздничной службе со мной, а потом сразу же уехал на работу, да так и не вернулся до сих пор с работы.       Я смотрю на женщину, обдумывая полученную информацию, и спрашиваю её: — У вашего мужа есть пистолет? — Да… Фамильный револьвер, который достался ему от деда. — Покажите его, пожалуйста. — Но зачем? — Вам же нечего скрывать от полиции, миссис Аддингтон? Покажите его нам. Вы же знаете, где ваш муж его хранит? — Знаю… В сейфе в кабинете мужа, и я знаю код от него. Ладно, идите сейчас мной, детективы.       Мы идём за Розамунд по просторному коридору в кабинет её мужа, она при нас открывает сейф и достаёт старинную деревянную коробку с гравировкой Smith & Wesson. Открывает её, а там пустое углубление под револьвер, а самого оружия нет. И набор пуль 38 калибра. В глазах детектива появляется ликование, а я лишь печально спрашиваю: — Где работает ваш муж, миссис Аддингтон? Нам нужно поговорить с ним. — Муж… В бизнес-центре на Оксфорд-стрит. А вы подозреваете его? — ошеломленно спрашивает женщина, хватаясь за голову. — И его, и вас, — отвечает Кристофер, — Вам придётся проехать с нами в участок. А нам необходимо поговорить с вашим мужем.       В полицейском участке снова долгие допросы, допросы… Протоколы, протоколы… Револьвер не удалось найти ни на месте работы мужа Розамунд — Эдмунда, ни у них дома. — Он мог избавиться от револьвера, — сказал мне Кристофер. — Мог. Но без оружия мы не можем никак связать его с убийством. Нет никаких доказательств, только мотив.       Мистер Аддингтон, седовласый невысокий мужчина, казался более напуганным допросом, чем его жена. — Мистер Аддингтон, вы знали о том, что ваша жена влюблена в вашего священника? — спрашивает детектив. — Нет, я этого не знал. — Вы ревновали жену к нему? — Нет! Я ведь даже не знал, что моя жена… заинтересована им! — Где ваш револьвер? — Я не знаю! — Когда вы заметили его пропажу? — Я не знаю, не знаю! Я не видел, что револьвер пропал. Потому что я его не доставал очень давно.       Пока проходит допрос, Кристоферу поступает звонок. Когда он берёт телефон, то его самодовольная ухмылка сползает с лица, он делает мне знак рукой, чтобы мы вышли из комнаты для допросов. Покинув комнату, мы смотрим через зеркальное стекло на мистера Аддингтона, который нервно проводит рукой по волосам, теребит свои пальцы. Он сильно нервничает и совсем не похож на хладнокровного убийцу. Но есть и те, кто убивают на эмоциях, а не только хладнокровно, и потом такие ужасно боятся того, что натворили и боятся наказания. — Мне звонили с места преступления, — прерывает мои размышления Кристофер. — Что? Что случилось? — Убит ещё один священник. Только уже совсем пожилой. Тоже огнестрел и 38 калибр. Молли и… Итан, — выговаривает он с видимым трудом, — уже там. — Так это значит, что Аддингтоны ни при чём? Раз почерк такой же. Не бывает таких совпадений. — Похоже на то. Но револьвер у них пропал. Точно такого же калибра. А это значит, что… — Что убийца имел доступ в их квартиру и похитил пистолет. Кто-то, кому они доверяют и не подозревают его. И тот, кто посещает ту церковь. Я думаю, начал он с церкви святой Этельдреды и с отца Максимилиана не просто так. Он из этого прихода. Нам нужно ещё порасспрашивать чету Аддингтонов. — Антихрист, — задумчиво говорит детектив. — Что? — У каждого маньяка должно быть название до того, как мы его поймаем, и он обретёт имя. Убийца священников, втирающийся к ним в доверие. Он приходит к ним на исповедь и убивает их. Прямо в исповедальне. Прямо в церкви. Антихрист. Так я буду называть его. — Слишком пафосно… Ладно, пойдёт. Пойдём спросим Эдмунда о его сейфе.       Мы возвращаемся к мистеру Аддингтону, который смотрит на нас как затравленный зверь, а мне уже даже становится жалко этого мужчину. — Мистер Аддингтон, у кого есть доступ к вашему сейфу? — спрашиваю я его. — Только у жены. Там у нас хранятся наличные, документы. Жена часто открывает его. И часто забывает его закрыть. Сколько раз я приходил с работы и замечал это! Ругал жену, что нельзя оставлять сейф открытым, но всё бесполезно.       Приходит очередь повторного допроса миссис Розамунд. Кристофер сказал мне допрашивать её, он аргументировал это так: — Ты успокаивающе действуешь на женщин, Сэм. Миссис Аддингтон сильно напугана, а в таком состоянии она ничего не сможет нам рассказать. Так что иди и допроси её, а я подожду тебя здесь, за стеклом, и понаблюдаю за допросом. — Хорошо, Кристофер. Я сделаю это.       Я захожу в комнату для допросов и успокаивающе улыбаюсь женщине. — Миссис Аддингтон, пожалуйста, не волнуйтесь. Мы с детективом больше не подозреваем вас. Но вы поможете нам найти убийцу отца Максимилиана? Вы же хотите, чтобы того изверга, который поднял руку на священника, постигло заслуженное наказание? — Я… — на глазах женщины выступают слёзы, но не из-за страха, а из-за боли утраты, — Чем я могу вам помочь, мистер Макото? — Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, кто-нибудь в последние дни посещал вашу квартиру? Кто-то, кто посещает вашу церковь. — В последние дни… И церковь… Только Марк Тейлор. Приходил помочь мне с сантехникой. Хороший такой молодой человек, совсем недавно появился в нашей церкви. Добрейшей души человек, постоянно помогает церкви в благотворительных делах. Например, сегодня он должен быть на раздаче обедов бездомным… — во время этих слов лицо женщины искажается от ужаса, — Вы думаете, что это мог сделать он? Но зачем? И почему? Я не верю, что такой хороший молодой человек мог такое сделать! — Не волнуйтесь, миссис Аддингтон. Мы со всем разберёмся, это наша работа. Скажите только, где и во сколько должна быть раздача обедов.       Записав в блокнот полученные данные, я благодарю женщину, говорю о том, что она свободна, и бегу к детективу. Когда мы приезжаем в благотворительный центр, то идём мимо толпы бездомных, которые начинают грязно ругаться из-за того, что мы лезем без очереди. Протиснувшись через толпу, я с усмешкой замечаю, как брезгливо Кристофер отряхивает своё пальто. И вот мы видим Марка Тейлора: невысокого, худого зеленоглазого шатена, который в фартуке с улыбкой подаёт тарелки с супом бродягам. Мы подходим к нему, я смотрю на этого простого человека, когда его взгляд падает на нас, то выражение лица меняется, и я в его взгляде вижу то, что набатом отдаёт в моей голове: «Это убийца, Сэм! Это точно он! Но найдёшь ли ты доказательства против него?».       Затем я вижу, что Марк Тейлор берёт себя в руки, приветливо улыбается нам, отдавая тарелку супа очередному бездомному. Кристофер показывает удостоверение Марку и говорит: — Марк Тейлор? Кристофер Джексон и Сэмюэль Макото, полиция Лондона. — Полиция? Вы по поводу этих несчастных бездомных? Но они не виноваты, что оказались на улице. Это благотворительный центр, вы не можете здесь никого задерживать за бродяжничество. — Мы не к ним, мистер Тейлор, — отвечаю я, — Мы к вам. Нам нужно поговорить с вами об отце Максимилиане. Вы проедете с нами в наше отделение? — А что произошло? — Он убит, — отвечаю я и наблюдаю за тем, как ни один мускул на лице парня не дрогнул.       И он реагирует так, словно совсем не удивлён, это доля секунды, но я замечаю. Затем его лицо искажается от горя, и Марк отвечает дрожащим голосом: — Убит?! Отец Максимилиан убит?! Не может быть! Такой добрый, такой чудесный священник, и кто посмел сотворить такое с ним?       Я спокойно наблюдаю за Марком и чувствую, и понимаю, что это будет непростая игра. Игра, в которой на кону человеческие жизни.