Огненный Феникс

      Я пришвартовываю катер у люкс-отеля… Да, мы с Агатой уже счастливые супруги, ещё бездетные. Но баланс между работой и семьёй нам непросто сохранить. Она с энтузиазмом взялась за то, чтобы направить свое наследство на благотворительные цели, а я… Моё агентство, открытие филиалов, работа с полицией, заказы от влиятельных клиентов, бесплатная помощь тем, для кого наш ценник непосилен… Работа, работа, работа. Сколько раз я возвращался домой совсем поздно, я видел, что мой прекрасный ангел спит на диване в гостиной у камина, так и не дождавшись меня. Ужин на столе давно остыл, в камине ещё тлеют угли, полумрак в квартире и огни ночного Лондона за окном. А Агата спит на диване, обняв мою домашнюю футболку, как какого-то плюшевого медвежонка. Когда я присаживаюсь на корточки и смотрю на то, как моя жена спит, кажется, что я могу смотреть на неё бесконечно. Я слушаю её мирное дыхание, мой взгляд скользит по её длинным ресницам, по веснушкам, спускаясь к губам. И я шепчу ей: — Прости меня. Ты заслуживаешь лучшего. И зачем тебе я?       Агата улыбается и отвечает мне сонным голосом, не открывая глаза: — Потому что я люблю тебя. — И я люблю тебя. И никогда не отпущу. Хоть и не заслуживаю тебя, тенши. — Это я тебя не заслуживаю, любимый. — Пожалуйста, не говори так.       Я целую её в лоб, осторожно подхватываю на руки и несу в спальню, надеясь, что там ей спать будет удобнее. Но Агата к тому времени часто уже совсем просыпается, а я ругаю себя за то, что потащил её с дивана. Она улыбается мне, и я вижу даже в темноте комнаты, как её глаза светятся счастьем. Я укладываю её на кровать, накрываю мягким одеялом, она всегда спит под самым толстым и мягким одеялом. Я только собираюсь уйти из спальни за своим ночным кофе и за тем, чтобы разбираться с документами ещё половину ночи, но Агата хватает меня за руку и решительно тянет к себе. — Я так скучала по тебе, Сэм… — И я скучал по тебе, любимая.       Она стаскивает с меня галстук и начинает расстёгивать пуговицы на моей рубашке, шепча мне в губы: — Тогда будь сейчас со мной. Будь со мной. — Всегда, мой ангел.       Темнота комнаты, в которую пробиваются огни ночного Лондона, головокружительные поцелуи, горячее дыхание, руки, жадно блуждающие по телам друг друга и то, что обычно и бывает между супругами, которые безумно любят друг друга. Мгновения, проведённые вместе, эти мгновения невероятного счастья в объятьях моей жены и снова трудовые будни и поздние возвращения домой. Агата не жаловалась, не устраивала мне сцен, но лучше бы она хоть раз устроила мне скандал. Чем терпеливее она была, тем более виноватым перед ней я себя чувствовал.       И я просто понял однажды, что конца и края не будет моей работе. Поэтому нам необходим отдых. Только мы с Агатой и путешествие, и время, и забота, и внимание, и любовь, которых она так заслуживает. Поэтому я распланировал всё наше путешествие, я же так люблю всё планировать, ведь и так в моей жизни слишком много внезапности. Мы приехали в Венецию, я снял катер на время нашего пребывания здесь, и мы отправились по каналам мимо старинных зданий, мимо прекрасной архитектуры, в которой я всё равно ничего не понимаю. Каналы, мосты, туристы, шум мотора и воды, которые мы рассекаем по пути к нашему отелю. Пока я управляю катером, Агата стоит рядом, прижавшись ко мне и рассматривает всё вокруг с детским восторгом. Мы приплываем к люкс-отелю. Нас встречает швейцар средних лет с вежливой улыбкой и провожает нас в отель. Номер-люкс, очень богато обставленный, с прекрасным видом на улицу: канал, дома, лодки и гандольеры, везущие влюблённые пары. Агата оббегает номер, восторженно заглядывая в другие комнаты, затем бежит на террасу. Когда я прихожу к ней на террасу, она бросается мне на шею и целует меня. Короткий, благодарный поцелуй и счастливые зелёные глаза. — Какая красота, Сэм! Какой же шикарный номер! Спасибо тебе, любимый. Но самое главное, что ты со мной, и твоя работа не будет тебя у меня отнимать. Пока мы на каникулах, ты целиком и полностью мой. — Агата, прости меня. Мой прекрасный ангел. И зачем ты вышла за меня замуж? Ты не думала, что тебе придётся жить с человеком, который всё время пропадает на работе. — Сэм, тебе не за что извиняться. Я знала, за кого выхожу замуж. За самого прекрасного, самого доброго и самого смелого мужчину на свете. Который любит меня больше жизни и любит помогать людям. В этом весь ты, Сэм. И именно таким я тебя и полюбила. И всегда буду любить. — И я люблю тебя, моя девочка. У меня сердце кровью обливается, когда я прихожу домой, а ты уже спишь, так и не дождавшись меня. — Не будем сейчас об этом, Сэм. Какая же здесь красота! Чувствую себя принцессой из королевской семьи Британии, — говорит Агата, обводя глазами наш номер. — Ты и так моя принцесса. Королевская семья недостойна такой принцессы, как ты. А я просто немного опустошил банковский счёт одного клиента. Беднее он от этого не станет, а я для него выполнил очень сложный заказ, потребовавший много времени и ресурсов. И я знал, что тебе здесь понравится. А я чувствую себя здесь как бродячий блохастый пёс, которого отмыли, причесали и привели в богатые апартаменты, — усмехаюсь я, — Дешёвые мотели, салоны автомобилей, холостяцкие квартиры… Там мне спать было привычнее. — Какой же ты глупый, Сэм! Ты сам на это заработал, ты столько трудился, не жалея себя, постоянно рискуя жизнью. Ты заслужил всё это. — Но мне всё это не нужно, милая. Мне нужна только ты.       Агата тянется ко мне, но я опережаю её, притягивая за талию к себе, мои пальцы скользят по её спине к шее, зарываясь в её волосах. Наши губы сливаются в трепетном поцелуе, и мы стоим на террасе нашего номера с видом на венецианский канал. Мы целуемся, мы наслаждаемся теплом друг друга, дыханием, мы целуемся, светит тёплое летнее солнце, свежесть воды, крик чаек, залетевших с моря, и два любящих сердца, доверивших жизни друг другу. Но наш поцелуй прерывает служащий отеля, который стучит в номер и передаёт мне приглашение. Я хитро улыбаюсь Агате и подаю ей приглашение. Она разворачивает его, пробегается по нему глазами, и я вижу, как её лицо озаряет счастливая улыбка. — Приглашение на бал? Но ты же не любишь балы. — Зато ты их любишь, тенши. — Но ты же ревнуешь меня, когда я танцую с другими. — Ради тебя я потерплю. — Я буду танцевать только с тобой, Сэм. Ты прекрасно танцуешь. — Я всё равно чужой в этом мире балов и светских приёмов. Этот мир не для меня. — Не говори так. Ты там всегда самый прекрасный принц. Самый галантный, самый обходительный. А остальные тебе в подмётки не годятся, любимый, — Агата задумывается на секунду, — А как же платье и причёска? — Не волнуйся, я вызвал стилиста. О платьях я тоже заранее позаботился. Они ждут тебя в шкафу в нашей спальне.       Глаза Агаты загораются, она нетерпеливо бежит в спальню и открывает шкаф. Там проводит рукой по платьям. — Выбирай, какое тебе больше нравится. — Это… — она достаёт вешалку с платьем, — Это же то самое платье, в котором мы были с тобой на нашем первом балу! — Да, Агата. Я не был уверен, захочешь ты надеть его или какое-то из новых платьев. Но подумал, что ты рада будешь увидеть его. Ведь после того бала ты его больше не надевала. — Конечно же, его! Только его! Не обижайся, любимый, другие платья прекрасны, но это платье особенно дорого мне. Ведь я была в нём на нашем с тобой первом балу. И как ты меня кружил, и как ты меня целовал… Хочу, чтобы сегодня было всё, как на том балу. — Будет лучше, — ласково улыбаюсь я своей жене, — Но я чувствовал, что ты выберешь это платье. Поэтому захватил и то самое колье с аквамаринами.       Я достаю из кармана колье и показываю его Агате. Перед балом она возвращается в номер с красивой прической, очень похожей на ту, которая была на нашем первом балу в Лондоне. Скрывается в спальне, надевая платье, и возвращается ко мне. — Сэм, застегни мне замочек.       Я подхватываю собачку и медленно тяну её наверх, склоняясь к ушку Агаты и шепчу ей: — Ты же понимаешь, что я хочу не застёгивать сейчас тебе этот замок, а расстёгивать его. Я хочу снять с тебя это красивое платье и всю тебя расцеловывать, и чтобы мы не отправлялись ни на какой бал. — Я тоже хочу, Сэм. Но я прекрасно понимаю, что ты всё это организовал не для того, чтобы мы пропускали бал, наслаждаясь друг другом. — Конечно, — улыбаюсь я Агате, — Я же серьёзный человек, я прекрасно умею держать себя в руках. Вот только с тобой это не работает. С тобой мне всегда сложно сдерживаться, — с этими словами я застёгиваю застёжку колье на её нежной шее.       Я надеваю последнее, что мне остаётся: перчатки и подаю руку Агате. — Я почту за честь сопровождать вас, леди небесной красоты.       Агата гордо улыбается, подаёт мне свою ладонь, на которой я оставляю лёгкий поцелуй. Мы покидаем наш номер, отель и забираемся в катер. Я помогаю Агате забраться на него, убеждаюсь, что она сидит удобно, поправляю её платье и поворачиваю ключ зажигания. Тарахтение мотора, и мы отчаливаем от нашего отеля. Мы плывём по каналам вечерней Венеции: по Гранд-каналу, мимо дворца Ка’д’Оро, проплываем под мостом Реальто. Откуда я это знаю? Нет, я не стал знатоком истории и архитектуры, это мне рассказывает Агата. — Агата, ты раньше была в Венеции? — Нет, Сэм. Раньше не приходилось. Но я много о ней читала и всё мечтала побывать. И ты исполнил мою мечту, словно прочитал мои мысли.       Когда мы приплываем, пришвартовываем катер, то проходим в старинное здание. Я держу Агату под руку и веду её, мы попадаем в светлый бальный зал с высокими расписанными потолками. Мужчины и женщины, звуки оркестра, я замечаю, как мы приковываем к себе взгляды. Вижу, как оценивающе мужчины смотрят на Агату, прижимаю её руку к себе крепче. Её глаза горят, но она поворачивается ко мне и благодарно улыбается. — Спасибо тебе, Сэм. Но танцевать я буду только с тобой. Это наши каникулы, и мы их полностью посвятим друг другу.       Заметив фуршетный стол, я приношу Агате тарелку с канапе и бокал шампанского. — Сэм, какой же ты чудесный… Пора уже привыкнуть к твоей гиперопеке, но я никак не привыкну. Никогда не оставишь меня голодной. — Пора тебе уже привыкнуть к своему мужу, Агата, — улыбаюсь я ей в ответ. — Сэм, думаешь, я не заметила, как на тебя женщины смотрят? — Что? — Они глаз с тебя не сводят. Так и хочется мне испортить им их помпезные причёски. И глаза выцарапать. Чтобы не пожирали ими моего законного мужа.       Слова Агаты вызывают у меня улыбку. — Ну вот, ты теперь ещё и улыбаешься. И от этого ещё очаровательнее. Притащил мне еду, как всегда. Точно на тебя, Сэм, положили уже глаз. Такой красавец, да и думаешь, кавалеры этих женщин, выросшие в богатстве и среди штата прислуги, хоть на сотую доли такие же заботливые и внимательные, как ты? — Мой ангел, тебе совершенно не о чем беспокоиться. Потому что на всём этом балу я вижу только одну девушку, достойную моего внимания, — Агата заметно напрягается, в её глазах сверкает гнев, а я коварно улыбаюсь и продолжаю, — И это ты. И только ты. И со всей планеты только ты, и во всей Вселенной только ты.       Я слышу звуки оркестра, приглашающие на вальс. Поэтому убираю свой опустошенный бокал из-под шампанского в сторону и подаю руку Агате: — Ты подаришь мне этот танец, любовь моя? — Этот. И все остальные, мой рыцарь без страха и упрёка.       Под звуки скрипки я веду Агату в круг танцующих пар. Рука в руке, другая моя ладонь на её талии, её — на моём плече. Я улыбаюсь своей единственной, и под первые аккорды мы начинаем свой танец. И сейчас всё так же, как и тогда, когда мы в первый раз танцевали с ней на балу в Лондоне. Тогда мы ещё даже не признались друг другу в любви, но мы знали, что любим друг друга. Мы тогда кружились, и она взлетала в моих руках, как самый настоящий ангел, и парила в них, а я целовал её, я крепко держал в руках самое драгоценное в своей жизни. Ту, что озарила мою беспросветную жизнь своим сиянием, и заставила меня быть счастливым. И сейчас мы с ней кружимся, стремительные, счастливые, и словно в этом светлом бальном зале только мы, а остальных пар просто не существует. Я веду, я улыбаюсь Агате, я прижимаю её к себе. Но ведь я хочу, чтобы всё было точно как тогда. Поэтому то, что я задумал, мелькает в моих глазах. И моя жена понимает, чего я хочу, потому что её лицо озаряет невероятно прекрасная улыбка. Я подхватываю Агату, она упирается руками на мои плечи и прогибается. А я целую её в живот настолько трепетно, насколько только могу, Агата запрокидывает голову, улыбается и прикрывает глаза. А я ставлю её, и мы продолжаем наш танец. Такой твист не был предусмотрен в этом вальсе, который мы танцуем, поэтому мы сразу же привлекаем внимание. Снова мы кружимся, я подхватываю Агату и подбрасываю её. Она прекрасной птицей взлетает в моих руках, её голубое платье развевается, а я снова целую её в живот. И как только заканчивается танец, мы останавливаемся, тяжело дыша, радостные и счастливые. Я обнимаю Агату и наклоняюсь к её губам, но вместо того, чтобы поцеловать ее, опаляю её ушко своим жарким дыханием: — Я бы уже сбежал с этого бала. Мы всё равно произвели уже здесь фурор. Можем покинуть его так же эффектно, как и танцевали. И нарушая все правила этикета.       Агата кивает мне, я, крепко держа её за ладонь, устремляюсь напрямую к выходу, она бежит за мной, цокая своими каблуками и подхватив пышную юбку своего платья другой рукой. И мы сбегаем с этого бала под ночное небо Венеции, садимся в наш катер и отчаливаем. Мы плывём по каналам мимо огней ночного города, мимо зданий, хранящих многовековую историю. И выплываем на Венецианскую лагуну. Я останавливаю катер в отдалении от города. Мотор глохнет, волны бьются о борта катера. Мы смотрим на огни Венеции, на тёмные воды лагуны, и я замечаю, как Агата переминается с ноги на ногу. — Милая, у тебя ноги устали от этих каблуков? Сними их. — Ничего, Сэм. — Либо ты их снимаешь, либо… — Либо? — Либо я сам их с тебя сниму. — И выкинешь в море? — Нет. Зачем? Просто сниму.       Агата обольстительно улыбается и игриво говорит мне: — Тогда снимай.       Я сажусь на корточки, под пышной юбкой платья нахожу её изящные ножки и снимаю туфли, ставя их рядом. Но мои руки не спешат покидать ноги Агаты, они скользят выше по её чулкам, забираясь под пышную юбку платья. Моя жена удивлённо смотрит на меня, а я пристально смотрю на неё и спрашиваю: — Знаешь, о чём я мечтал на нашем первом балу? — Догадываюсь, — отвечает Агата, хитро улыбаясь. — О том, чтобы утащить тебя с бала и сорвать с тебя это платье. Но тогда было нельзя из-за твоих дел там. — Ну ты утащил меня сейчас с бала. Собираешься раздевать? — Нет. Разве что чуть-чуть, — отвечаю я и подмигиваю Агате.       Я стаскиваю с себя перчатки, откладываю их в сторону, Агата тоже стягивает перчатки. А я спускаюсь к её изящным ножкам, задирая юбку, осыпаю их поцелуями прямо через чулки, поднимаясь всё выше. Я вижу, как смущается Агата, и мои губы растягиваются в улыбке. Сколько мы уже с ней… А она всё так же смущается поначалу, лишь только потом растворяется в моих ласках и полностью отдаётся им. Стягиваю с девушки бельё и поднимаюсь выше, щекоча самое интимное место своим горячим дыханием. Пышная юбка падает на мою голову, нас обдувает лёгкий бриз, воды Адриатического моря тихо плещутся о борта катера. А я ласкаю свою жену, целуя осторожно, лишь дразня. Нежный стон срывается с с её прекрасных уст, и я действую настойчивее, она зарывается ладонями в моих волосах, крепко сжимая их, её довольные стоны раздаются по водной глади лагуны всё громче, теряясь среди ночной тишины. Мы теряемся во времени и пространстве, она наслаждается моими ласками, а я наслаждаюсь тем, как она сходит с ума по мне. Я увлёкся, и прелюдия зашла слишком далеко, потому что Агата уже дрожит всем телом и кричит, прикусывая губу. Она прикрывает глаза и тяжело дышит. Я поднимаю голову и хитро улыбаюсь. — Ты живая, Агата?       Она лишь молча утвердительно кивает головой, пытаясь выровнять дыхание. А я поднимаюсь, довольно улыбаясь. — Я рад, что тебе хорошо. Со мной. — А как же ты?       Я пожимаю плечами и успокаивающе улыбаюсь любимой. — Видимо, в другой раз. — Нет, Сэм, — отвечает Агата, облизывая губы, — Тебя никогда не бывает много. Иди ко мне.       Она тянет меня к себе, и в ночной темноте её губы встречаются с моими в жадном поцелуе. Ручки Агаты стаскивают с меня галстук и расстёгивает пуговицы. Такие нежные пальцы скользят по моей шее, по груди, прессу, спускаясь к ремню и расстёгивая его. Какая же она потрясающая… У меня всегда от прикосновений и от поцелуев моего ангела мурашки по телу. Я привлекаю Агату к себе, задирая юбку её пышного платья, забрасываю её ножку на своё бедро, нежно поглаживая её, и наши тела сливаются. И я целую её шею, её ключицы, я наслаждаюсь ароматом и теплом Агаты, её нежной кожей, уже такая родная… Мои пальцы проходятся по губам девушки, я ловлю её прерывистое дыхание, её стоны, зарываюсь одной рукой в её волосах, другой придерживая её ногу. Стоны Агаты раздаются по водной глади, а я не волнуюсь, что нас могут услышать. Мы здесь одни, мы посреди лагуны Адриатического моря. Занимаемся любовью с видом на ночные огни Венеции…       После этого Агата прикрывает глаза, а я провожу пальцами по её лбу, убирая пряди, выбившиеся из её красивой причёски. — Прости, милая. Я растрепал такую красоту… — Сэм… — Мм? — Ты самый лучший.       Я приобнимаю свою жену, целую её в висок и поднимаю глаза к звёздному небу. — Бедные звёзды! Нет им места в небесах — так сияет луна…       Моя любимая открывает усталые глаза и смотрит на звёзды, мерцающие вдалеке. — Агата, ты моя луна, которая затмила звёзды на небе и затмила всех девушек на этом балу. — Сэм, я знаю, что это не всё, что ты задумал. Куда мы поедем после Венеции? — Это сюрприз. — Ну скажи! — Нет, давай лучше выпьем немного шампанского. — А оно у тебя есть? — Конечно. Я же хотел, чтобы это путешествие напомнило тебе о том, как мы были счастливы ещё в начале наших отношений.       Я достаю бутылку, открываю её своим швейцарским ножом и подаю Агате. — Снова без бокалов. Как простолюдины. — Как на нашем свидании в Швеции, — смеётся Агата, — Когда нам пришлось убегать от охраны замка.       Мы пьём шампанское, смотрим на ночное небо и разговариваем о Венеции, о звёздах и созвездиях, об Италии. Мы не говорим о работе, о её бизнесе, о моём агентстве, потому что сейчас мы здесь, чтобы говорить о чём угодно, только не об этом.       Некоторое время спустя мы едем на арендованном спорткаре по узким уютным улочкам Вероны. Агата мечтательно смотрит по сторонам и говорит мне: — И как я раньше не догадалась, что ты привезёшь меня именно в Верону? Ведь здесь проходили события «Ромео и Джульетты», ну если бы они были правдой.       Мы припарковываем спорткар и идём мимо ресторанов с пастой и пиццей, а я думаю о том, что после посещения дома Джульетты нам обязательно нужно будет зайти в один из этих ресторанов. Идём мимо туристов и ныряем в небольшой дворик. Вот и дом Джульетты, её знаменитый балкон, статуя во дворе и множество туристов. Они подходят к бронзовой статуе, прикасаясь её правой груди. — Что они делают, Сэм? — Примета такая. Если прикоснуться к правой груди статуи Джульетты, обретёшь счастье в любви. — Но нам это не нужно. Мы и так очень счастливы. А вот кое-что другое я обязательно сделаю! — Что, милая? — Жди меня здесь! И отвернись от дома Джульетты! — Агаты, ты не сбежишь? Не попадёшь в очередную неприятность, стоит мне только отвернуться? — Нет, любимый. Я просто хочу почувствовать себя настоящей Джульеттой. Поэтому отвернись. — Хорошо.       Я отворачиваюсь и смотрю на статую, к которой подбегают туристы и фотографируются рядом. И слышу нежный голос Агаты за спиной. Разворачиваюсь и вижу свою прекрасную жену на балконе Джульетты. — Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь неминуемая смерть, Когда б тебя нашли мои родные. — Меня перенесла сюда любовь, Её не останавливают стены. В нужде она решается на все, И потому — что мне твои родные! — Они тебя увидят и убьют. — Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. Взгляни с балкона дружелюбней вниз, И это будет мне от них кольчугой. — Не попадись им только на глаза! — Меня плащом укроет ночь. Была бы Лишь ты тепла со мною. Если ж нет, Предпочитаю смерть от их ударов, Чем долгий век без нежности твоей. — Кто показал тебе сюда дорогу? — Ее нашла любовь. Я не моряк, Но если б ты была на крае света, Не медля мига, я бы, не страшась, Пустился в море за таким товаром.       Агата заливисто смеётся и спускается ко мне во дворик. — Я не знала, Сэм, что ты знаешь Шекспира! — Я женат на англичанке. Много лет живу в Англии и люблю поэзию. А ещё собрался везти тебя в Верону. Было бы странно, если бы я не знал совсем Шекспира. Или ты думала, что моё литературное развитие ограничивается только хокку? — Ну что ты, любимый! Просто ты меня всегда приятно удивляешь. Всегда устраиваешь мне сюрпризы. — А ты не любишь приятные сюрпризы? — Ты же знаешь, мой милый мальчик, что я их просто обожаю.       Мы прогуливаемся ещё по дворику Джульетты, мой взгляд падает на стену здания. — Я читал, что раньше на этой стене оставляли письма Джульетте, а добрые женщины собирали их и писали ответы. Делились мудростью с теми, кто переживал трудности в отношениях. Но власти города запретили прикреплять к стене письма, поэтому поставили почтовые ящики, куда теперь бросают такие письма. — Чудесное место и волшебная история. Жаль, что история Ромео и Джульетты плохо закончилась. — Разве? — О чём ты, Сэм? — Они остались верны себе и своей любви до самого конца. Разве это можно назвать плохим финалом? И пусть они были недолго счастливы, но они были счастливы, и они нашли истинную любовь, что даётся не всем за долгую жизнь. — Сэм, но мы ведь будем долго счастливы? — Обязательно. Всю жизнь. И проживём мы очень-очень долго.  — Знаешь, чего я хочу, Сэм? — Мм? — Пиццу! И сливочную пасту с морепродуктами! И тирамису! — Агата решила поесть! И мне не надо кормить её силой! Точно сегодня Земля сойдёт с орбиты. — Так Италия на меня действует, — смеётся Агата.       После обеда в ресторане мы покидаем Верону и мчимся по её окрестностям мимо виноградников и холмов. Агата мечтательно смотрит в окно на виноградники и поля и говорит мне: — Я знаю, Сэм, почему ты арендовал именно спорткар. — И почему же? — Ты так намекаешь, чтобы я подрифтовала. — Да не то, что бы… Я просто люблю спорткары, ты же знаешь, милая. — Ну пожалуйста! Можно мне подрифтовать? Ну совсем чуть-чуть!       Я задумываюсь. Мы за городом, едем по пустынной сельской местности, машин вообще не видно. А она моя жена, врагов я нажил много, да и её бизнес может рано или поздно перейти дорогу опасным людям. Она чего только не должна уметь. Стрелять, драться Агату я уже научил неплохо, она примерная ученица. Дрифту тоже учил, но дрифтовали мы очень редко. Ладно, пускай подрифтует. Останавливаю автомобиль на обочине и переключаю всё, что нужно, на приборной панели, для дрифта. — Помнишь, что нужно делать? — Конечно, Сэм! Ты прекрасный учитель. Самый лучший.       Я ласково улыбаюсь ей, глажу по голове и отвечаю. — Тогда садись за руль. И погнали, моя девочка.       Агата, гордо подняв голову, садится на водительское сиденье и поворачивает ключ зажигания. Она жмёт на педаль газа, разгоняется по пустой трассе и набирает нужную скорость. — Пора, начинай!       Моя жена резко тормозит и выворачивает руль, затем снова давит на газ. Я вижу страх в её глазах, поэтому говорю ей: — Не бойся, ты всё делаешь правильно, и я рядом.       Девушка прикусывает губу, сосредоточенно смотрит на дорогу, а спорткар уже выписывает плавный широкий круг полубоком. Моё лицо расползается в азартной улыбке, это ощущение дрифта, это ощущение скорости… Она контролирует ширину круга плавными движениями руля. В небо со знойной итальянской дороги взлетает облако пыли, которое смешивается с запахом жжёной резины. — Моя ты умница! У тебя всё получилось! Теперь выходи из заноса.       Агата выравнивает траекторию, и мы едем дальше по пустой загородной дороге мимо полей и виноградников. Она припарковывается на обочине и довольно улыбается. — Так давно не дрифтовала… Я думала, что всё уже забыла, — говорит Агата, пытаясь восстановить дыхание после всплеска адреналина в крови. — Моя девочка! Ты отлично усвоила мои уроки! А я рад был почувствовать это снова. Хоть ненадолго. Раньше же дрифт для меня был смыслом жизни, — я смеюсь, перевожу взгляд на Агату и мои пальцы проходятся по рулю, на котором она до сих пор держит руки. Они останавливаются на пальцах Агаты. — Ну ты чего, милая? Расслабься уже, ты справилась. — Это потрясающе, Сэм. Но всё-таки слишком страшно. И как ты мог раньше заниматься этим постоянно? Глупый! Я могла никогда тебя не встретить! Если бы ты разбился на какой-нибудь гонке в США. — Но если бы я не был стритрейсером, то никогда бы точно не попал в Англию и не встретил тебя. Так что… — Я люблю тебя, Сэм, — Агата отцепляет свои пальцы от руля, они уже побелели от напряжения, и хватает мою ладонь, — Обещай мне, что ты никогда не будешь зря рисковать жизнью. Обещай. Я не хочу жить без тебя, я не буду жить без тебя. — Ну ты чего, тенши?       Я виновато смотрю на Агату и провожу ладонью по её щеке, на что она перехватывает её, прижимая к своей щеке, и осыпает её поцелуями. — Обещай, Сэм. Ради меня. — Обещаю, Агата.       Её трепетный взгляд, её ладони, которые тянутся к моему лицу и привлекают меня для поцелуя. Мы и безо всяких слов понимаем, чего хотим. Поэтому после поцелуя, ещё более горячего, чем обычно, среди этого летнего итальянского зноя, Агата нетерпеливо стаскивает с меня футболку и проводит своими изящными пальчиками по Фениксу на моём плече. Ее ладони поднимаются по плечам и шее к моей голове, взъерошивая волосы. — Как же я люблю так делать… — А я знаешь, как люблю делать?       Я тянусь к шее Агаты и безжалостно впиваюсь в неё своими настойчивыми поцелуями, целую ключицы, спускаюсь к груди, отодвигаю ткань платья и кружевной бюстгальтер. Мои поцелуи вынуждают девушку запрокинуть голову, прикрывая глаза от удовольствия. Она с явным нежеланием отталкивает меня, припечатывает меня к спинке моего автокресла, стаскивает с себя трусики и забирается сверху. Проворные ручки по моему прессу спускаются к ремню, расстегивая его, я целую её шею, вдыхая аромат её волос, зарываясь в них руками и осторожно оттягивая голову назад. — Я просто безумно хочу тебя, Сэм. И поскорее. — Да пожалуйста, Агата. Я весь твой, — усмехаюсь я ей в ответ, — Как хорошо, что ты надела короткое платье.       Она нетерпеливо приспускает мои джинсы и насаживается на меня, переплетая наши пальцы. Стон наслаждения, летний дневной зной, открытые окна в автомобиле и наши руки, жадно блуждающие по телам друг друга. Губы, которые не могут перестать целовать друг друга, руки, которые не могут перестать наслаждаться друг другом, и два любящих сердца, которые не могут друг другом насытиться. Такое горячее дыхание, такие горячие тела на обочине знойной загородной дороги Вероны. Сильные, страстные движения, переплетённые пальцы, взор, затуманенный наслаждением, и стоны моей любимой. Агата вскрикивает, крепко сжимает пальцами мои плечи, оставляя на них следы от ногтей, дрожит всем телом и обмякает на моих руках, нежно целуя меня в уголок губ. Я же не могу сдержать своего стона и удовлетворённо выдыхаю ей в плечо, прикусывая бархатную кожу, полностью растворяясь в накатившей на меня волне удовольствия. Какая же ты сладкая, и как же мне всегда с тобой хорошо, тенши... Я прижимаю к себе свою жену, прикрыв глаза и тяжело дыша в её шею, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, глажу горячую спину, моя рука поднимается к её волосам, я аккуратно расправляю спутавшиеся пряди. Моя жена с явным нежеланием отрывается от моего плеча, ласково улыбается и шепчет мне: — Здесь в Италии особый воздух. Наполненный солнцем и… любовью. — Значит, правильно, что я привез тебя именно сюда. — Очень правильно. Как и то, что мы сразу выбрали друг друга. — С первого взгляда? — спрашиваю я. — Да. С первого взгляда, — ласково улыбается Агата, зарываясь пальцами в моих волосах, и снова тянется ко мне за поцелуем.