Огненный Феникс

            Дорога от вокзала до отеля заняла немного времени. Мы ехали на такси мимо заснеженных лесов и гор, когда уставшая Агата уснула, уронив голову на моё плечо. Я с нежностью смотрел на девушку, удобно устроившуюся на моём плече, когда боковым зрением поймал насмешливый взгляд Александра. Он только открыл рот, чтобы сморозить очередную глупость, как тут же поймал настолько гневный взгляд от меня, обещавший стереть его в порошок, если он посмеет разбудить Агату, что тут же замолчал и досадливо уставился в окно, да тоже быстро уснул.       И Рэйчел уснула, только мне среди пассажиров такси не спалось, потому что я не мог оторвать глаз от Агаты. Кажется, я могу смотреть на неё бесконечно: на то, как она спит, как мирно дышит, как ворочается на моём плече, пытаясь устроиться поудобнее, как мило морщит носиком, когда её выбившаяся из причёски прядь падает на лицо, как дрожат её ресницы. Видимо, снится плохой сон… Я успокаивающе глажу Агату по голове, целую в лоб и шепчу на ушко: — Всё хорошо, милая… Это всего лишь сон. А ты здесь, со мной. В безопасности.       Мы доезжаем до отеля, уже на подъезде к нему девушка просыпается и осматривается вокруг. Такие сонные у неё глаза, такие милые веснушки под ними… Когда мы покидаем такси с ворчливым водителем и идём к отелю, то встречаем Еву и Эллиа. Эллиа добродушно смотрит на нас и спрашивает: — Ребята, приятно вас видеть! Как добрались? — Удивительно быстро, — улыбается Агата. — Это потому, что ты спала всю дорогу, — отвечает Александр.       Что? Ему в любой бочке нужно быть затычкой? Этот швед ни дня не может прожить, чтобы никого не поддеть? Агата устала от долгой дороги, не спала почти всю ночь! И ей нельзя было поспать в такси? Сам-то Александр дрыхал и храпел так, что мне приходилось его толкать, чтобы он не разбудил Агату. — И не храпела, в отличие от некоторых, — цежу я сквозь зубы, бросая на Александра такой взгляд, словно мечтаю испепелить его взглядом. — И по почкам ему ещё врежь, ага, — подначивает Рэйчел.       Ох, Рэйчел… Прошлый «Я», тот самый, которым я был до службы в полиции, ещё как бы дал ему по почкам. И избил бы его так, как меня потом избили после той автокатастрофы, когда я хотел сдаться в полицию. Ещё давно. Но во время службы в полиции и после я никогда не превышал своих полномочий… В том смысле, что никогда никого не избивал. Про вторжение на частную собственность совсем другая история.       Когда мы стоим у стойки регистрации отеля, администратор Юма говорит нам: — Регистрация займёт пару минут. Желаете отдельные комнаты для всех? — Я буду не одна, — решительно отвечает Агата.       Я пытаюсь спрятать улыбку в уголках губ, потому что теперь Александр не разгонит нас по разным комнатам, как тогда в Швеции. — И мы бы хотели хороший вид, если это возможно. — Как пожелаете, — отвечает Юма.       Я приобнимаю Агату за талию, загадочно улыбаясь. Любимая, у меня на тебя много планов в этом номере отеля… Например, чтобы ты засыпала и просыпалась в моих объятиях. Чтобы ты просыпалась от лучей солнца, пробивающихся в наши окна через горы и заснеженные деревья, рядом со мной. И чтобы я заказывал завтрак в номер отеля и наблюдал за тем, как ты безуспешно пытаешься справиться с палочками, рассерженно отбрасываешь их в сторону и продолжаешь есть вилкой непривычную для тебя японскую еду, удивляясь новым вкусам. Смотреть, как подолгу выбираешь в шкафу, что надеть, и потом всё равно надеваешь то, что удобнее. И не переставать любоваться тобой постоянно: каждой твоей эмоцией на прекрасном личике, твоими волосами, в которые так и хочется зарыться руками, и притянуть к себе ближе для поцелуя. Твоей бархатной кожей, твоей шеей, изящными ключицами, спускаясь взглядом всё ниже… — Следуйте за мной, пожалуйста, — из задумчивости меня возвращает голос администратора.       Когда я хватаюсь за чемоданы, он поспешно говорит: — Нет, вещи оставьте, ими займутся.       Когда мы попадаем в номер отеля, то Агата начинает разбирать свой чемодан в поисках чего-то. Пока она там копошится, я уже переоделся в отельный халат и сижу в кресле, наблюдая за тем, как она суетится. Агата начинает переодеваться, стягивая с себя тёплые зимние штаны. Увидев, как внимательно я за ней наблюдаю за каждым её движением, девушка сначала смущается, затем, хитро улыбнувшись, намеренно медленно начинает раздеваться, встав ко мне боком.       Вот соблазнительница… Агата склоняется, выгибаясь, избавляется от штанов, когда она стягивает их с себя, мне уже не терпится подскочить к ней и забросить её себе на плечо. Под звонкий смех Агаты бросить её на мягкий футон и склониться над ней, скользя взглядом по её разметавшимся волосам, по игриво блестящим зелёным глазам, по чувственным губам, к которым не терпится припасть в алчном поцелуе… И посмеиваться от того, как нетерпеливо она пытается избавить меня от одежды, проводит своими нежными пальцами по моим плечам, по ключицам, по Фениксу, по груди, прессу, спускаясь к боксёрам. А я перехватываю ладони Агаты, припечатываю их к белоснежной отельной постели.       Я представляю, как она с вызовом смотрит на меня, когда я склоняюсь к ней, тянется ко мне за поцелуем, но я, усмехнувшись, спускаюсь к её нежной шее, в которую впиваюсь так настойчиво, что Агата охает от неожиданности. Избавляю её от бюстгальтера, обвожу языком затвердевший сосок, прикусывая его, приподнимаю голову, чтобы посмотреть, как Агата уже умоляет меня глазами не мучить её, но в то же время гордо прикусывает губу, запрещая себе упрашивать меня. А я наслаждаюсь тем, как она сходит по мне с ума, как изнывает по мне, как ей не терпится почувствовать меня в себе. А я тем временем исследую губами её грудь, живот, довольно замечая, как её тело покрывается мурашками, как она выгибается навстречу моим губам, задерживает дыхание и зарывается руками в моих волосах.       А я спускаюсь ниже к её лону, обжигая его своим горячим дыханием, когда мои зубы прихватывают нежную кожу, а язык проникает внутрь, Агата уже не может сдерживать стоны, мечется по футону, выкрикивая моё имя. За окнами морозная зима, заснеженные горы, а у нас здесь такой зной, который мог бы растопить любой ледник. Девушка больно сжимает мои волосы и уже умоляет о большем, когда и я понимаю, что нет никаких уже сил терпеть. Целую её изящные ножки, забрасывая их себе на плечи, на секунду задерживая взгляд на глазах любимой, в которых смущение борется с желанием, на румянце на её нежных щеках. Когда я резко вхожу в неё, Агата вскрикивает, сминает постель, но вскоре привыкает ко мне, полностью отдаётся этому горячему безумию, начиная двигаться навстречу мне.       А пока мой разум рисует образы того, как мы сходим с ума в этом номере отеля, я продолжаю наблюдать за Агатой, которая, соблазнительно улыбаясь и стреляя глазками, начинает стягивать с себя тёплую кофту. Она не видит, а я бесшумно покидаю кресло и подлетаю к ней. Агата чуть не подпрыгивает, когда кончики моих пальцев скользят по её спине, по нежной коже, по которой от моих прикосновений разбегаются мурашки. — Ох… — Такая мягкая…       Когда я припадаю губами к её нежной коже, то уже представляю, как Агата послушно выгибается передо мной на футоне, утыкаясь в подушку, как мои пальцы скользят по её плечам, по тонкой талии, соблазнительным бёдрам, притягивая ближе к себе. Как она вскрикивает, когда я вхожу в неё, как изящно выгибается, пытается заглушить свои крики в подушку на мои резкие движения. А её стоны только заставляют меня двигаться сильнее и грубее. Как она сходит с ума от нашей близости, как сладко вскрикивает, сквозь всхлипывания шепчет моё имя и как сильно любит меня. Как я падаю обессилевший рядом с ней после долгожданной разрядки и устало улыбаюсь, когда Агата удобно устраивается на моём плече, обнимая меня и смахивая капли пота с моего лба. Разлепляю глаза, тяжело дыша, пытаюсь сфокусировать на любимой своё затуманенное зрение, а затем, не в силах отвести взгляд от её глаз, в которых столько любви и нежности, провожу пальцем по её искусанным губам и тянусь за поцелуем. И только далёкие горы — свидетели нашего безумия, да заснеженные сосны за окном.       А Агата стоит, так и не убрав кофту из рук. На мои поцелуи выгибается, задерживает дыхание и требовательно стонет. Только с дороги, устала, а уже так сильно хочешь меня? Я лишь усмехаюсь в ответ, поднимая её брошенный на пол отельный халат. — Вечером, тенши. Сейчас нас ждут.       Халат падает на голову возмущённой девушки, а она гневно смотрит на меня, фыркает, но послушно одевается. В принципе, мы могли бы с тобой заняться любовью прямо сейчас, Агата. Я тоже безумно хочу тебя. И пусть бы все нас подождали, но ты, когда потомишься по мне, такая горячая… С улыбкой вспоминаю, как ты набрасывалась на меня, как пантера, когда приезжала ко мне в Лондон на выходные, и как по моей квартире после наших долгожданных воссоединений словно ураган проходился. Хорошо, что я в халате, и Агата не заметила, как далеко зашли мои фантазии… Потому что даже если бы она меня сейчас просто поцеловала, то у меня никакой выдержки не хватило бы, и тогда бы я точно закинул её на плечо и бросил бы на футон… Агата бросает на меня рассерженный взгляд и мстительно выскакивает из комнаты первой, гордо подняв голову. Ничего, милая, вечером я весь твой. А ты моя.