Огненный Феникс

      В ближайшие дни я пристально следил за бывшей горничной Мирандой Хоуп. Крашеные рыжие волосы, тонкие, вечно поджатые губы, либо искаженные в неприязни, колючий неприятный взгляд тёмных глаз. Она собирала персонал, давала им распоряжения, её приказы были четкими, тон её голоса не терпел ни малейшего возражения. Я ходил за Мирандой по пятам, но ничего важного не выяснил. Никаких подозрительных встреч, ничего подозрительного. Я был невидимкой, следовал за ней как тень, но пока ничего полезного не узнал.       Агата же начала сближаться с Эмили. Моя жена специально выбирала такое время, когда её муж пропадал за покером с другими пассажирами, выкуривая сигары и запивая ромом. Корабельному делу, вязанию узлов и прочему Эдмунд совершенно не хотел учиться. Агата же уводила Эмилию, приводила её к помощникам капитана на курсы морского дела, приводила к корабельному коху, они учились готовить блюда пиратской эпохи. Миссис Томсон сначала была замкнутой, никому не доверяла, на мои расспросы Агата только рассерженно отвечала: — Пока Эмилия ничего не сказала. Потерпи! Нужно ещё немного времени! Я обязательно что-нибудь узнаю!       И однажды вечером в нашей каюте, где мы с Агатой наконец-то снова воссоединились, хотя до этого проводили практически всё время порознь, занимаясь расследованием, она сказала мне, улыбаясь: — Моряки сегодня сетями выловили отличные сардины и морских окуней, и главный кох в камбузе учил нас с Эмилией готовить из них ресторанные блюда. Мы чистили рыбу, сильно уделались, смеялись… Но я хотела тебе что-то другое рассказать… — Что же, милая?       Агата задумывается на секунду, затем я вижу по её горящим глазам, как её озарило, и что ей не терпится рассказать мне. — Эмилия наконец-то открылась мне! И такоое рассказала! — Ну не томи, рассказывай скорее! — У неё была связь с Джорджем. — Ну это я и так знал… — Ты меня не понял! Она переспала с ним! Спустя неделю знакомства… — А ты меня так же быстро затащила в постель, а я быстро туда упал, — усмехаюсь я, — Подожди, этого не было в материалах дела! — Так слушай дальше! Эмилия переспала с Джорджем, и её жених Эдмунд узнал об этом! Эмилия при том до свадьбы с ним не спала, ссылаясь на строгое воспитание в своей семье. На самом деле, я думаю, не спешила падать в постель к тому, кого не любила. В общем, Эдмунд как-то узнал об этом, не от неё, устроил ей скандал. Тогда Эмилия сказала ему, что разрывает помолвку, но её жених напрочь отказался от этого. И буквально на следующий день она получила по электронной почте письмо, которое ей якобы по ошибке прислал Джордж. Он там обращался к какому-то своему другу и хвастался, что скоро все его финансовые проблемы будут решены, потому что он смог окрутить богачку. И раскрутит её на то, чтобы она оплатила его долги за учёбу. Тогда Эмилия была расстроена, но не хотела в это верить, собиралась встретиться с Джорджем тайком от жениха и всё выяснить. И вот, когда она и собралась встретиться с ним, его и убили. — Подожди, Агата, подожди, — я хмурюсь, задумываюсь, пытаясь сопоставить новую информацию с тем, что уже было известно, чтобы пазл сложился, прикладываю пару пальцев к виску и прикрываю глаза, — В материалах дела ни слова об этом электронном письме! Ноутбук Джорджа был так раскурочен, что ничего оттуда не удалось извлечь, а его телефон не нашли, что очень странно. И вот ещё что… У Джорджа не было никаких долгов! Поднимали все его счета, информацию с университета, никаких долгов! Как талантливому студенту из бедной семьи, университет предоставил ему стипендию, покрывающую половину стоимости обучения. За остальное Джордж платил сам: много работал, по ночам, исправно платил за университет. — Ты думаешь, что кто-то мог послать поддельное письмо от его имени? — Возможно… — А Эмилия сказала, что Эдмунд заставил её удалить это письмо, аргументировав это тем, что иначе она попадёт под подозрение, ведь тогда у неё есть весомый мотив… Якобы он заботился о её благополучии и убедил её в том, что она позволила Эдмунду себя обмануть и воспользоваться ей, но он её прощает. — Но почему спустя год они вернулись сюда? Такое место, болезненные воспоминания, разве миссис Томсон хотела сюда возвращаться? — Нет! Не хотела! Я спрашивала её, она сказала, что со слезами умоляла Эдмунда не возвращаться сюда. Но он хотел вернуться, ему зачем-то очень надо было. — Почему одному было не оправиться в круиз? И оставить жену в покое… — Эмилия думает, что он сделал это намеренно, что снова ткнуть ей на её ошибку, поиздеваться над ней… — Настоящий садист. Наслаждающийся её чувством вины и душевными терзаниями. И зачем она вышла за него? Неужели воля родителей ради благополучия их компании этого стоила?       Агата грустно пожимает плечами, затем я вижу, как её глаза уже слипаются, а она потягивается, сладко зевает, но ещё отчаянно борется со сном. — Ты устала, тебе пора спать. Спасибо тебе, ты мне очень помогла и смогла добыть очень важную информацию. Давай отдыхай.       Я кутаю жену в одеяло, удобно укладываю её и целую в лоб. Она закрывает глаза, обнимает подушку, а я глажу её по голове. — Сэм… Я те… лю… — Я тоже тебя люблю. Больше всего на свете, — улыбаюсь я Агате в ответ и наблюдаю за тем, как она засыпает, обнимая подушку и забавно посапывая во сне.       На следующий день я снова продолжаю своё наблюдение за Мирандой. Она долго сидела в своём кабинете, затем отправилась устраивать разнос персоналу корабля, пошла на камбуз, потребовала от повара ей приготовить немедленно блюдо по её персональному заказу. Потом стала ходить по палубе, нырнула в какое-то подсобное помещение, долго не показывалась оттуда, затем ушла, оглядываясь по сторонам и надменно цокая своими высокими каблуками. Когда Миранда скрылась за поворотом, я мгновенно подлетел к этой двери, достал из кармана связку отмычек и открыл замок за несколько секунд. Попадаю в небольшое захламленное помещение, с запахом древесины, уставленное какими-то ящиками и бочками. Что же Миранда могла здесь искать?       Я задумчиво обхожу помещение, осматривая его. Что же Миранда здесь делала? Могла она здесь что-то прятать среди всех этих ящиков, сетей и бочек? И если да, то где? Тусклая лампа мерцает и гаснет. — Чёрт…       Я тянусь к карману и достаю небольшой фонарик, он разрезает полумрак помещения своим ярким светом, я пытаюсь отодвинуть какую-то бочку. Тяжёлая… Уверен, что Миранда точно не сильнее меня и не стала бы прятать что-то за ней. Вдруг за моей спиной раздаётся какой-то шорох, я напрягаю слух, затем стремительно разворачиваюсь и припечатываю того, кто пробрался в это помещение, когда фонарь выхватывает в темноте того, кто посмел ко мне подкрасться, я роняю фонарь от неожиданности, и он укатывается в сторону по деревянному полу. — Агата! — Сэм! — Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я жену, освобождая её от своего захвата. — Проследила за тобой, мне стало любопытно, что ты здесь делаешь. — Занимаюсь расследованием, Агата! Занимался, пока ты не нагрянула. — Расскажи мне! — Миранда Хоуп была здесь достаточно долго, потом ушла. Я подумал, вдруг она что-то может здесь прятать, поэтому вскрыл замок и пробрался сюда. — Закон нарушаешь, Сэм? — Я расследую убийство. Мне можно, — усмехаюсь я. — Ну давай я тебе помогу…       Подтянувшись к моему уху, она шепчет мне это, прикусывает мочку уха и собирается увернуться, когда я хватаю её за запястье и резко притягиваю к себе, затем припечатываю к стене. В полумраке я смотрю пару секунд в блестящие глаза жены, затем припадаю к её шее, в то время, как одна моя рука спускается от её шеи по ключицам к груди, сжимая её. — Ох, Сэм… Кто-нибудь может войти… — Как войдёт, так и выйдет. — Не войдёт. Я закрыла дверь на щеколду. Удивительно, как ты этого не услышал.       Я отстраняюсь от шеи жены и удивлённо смотрю в её хитрые глаза. — Закрыла? Зачем? — Чтобы нам не помешали… Расследовать! А ты о чём подумал?       Я усмехаюсь, и снова впиваюсь в шею Агаты, в то время как она неуверенно упирается руками в мою грудь. Когда я спускаюсь губами к тонким ключицам, мои пальцы уже нетерпеливо расстёгивает пуговицы её белой пиратской рубашки, увидев кружевной бюстгальтер, я усмехаюсь: — Что-то мне подсказывает, что пиратки такое не носили. Как будто ты специально так од… — Не выдумывай! И пусти меня!       Когда мои губы спускаются к её груди, а горячий язык обводит затвердевший сосок и прикусывает его, то Агата охает и запрокидывает голову. — Раздевайся, Агата. — Что? — Сними штаны.       Мне кажется, я в темноте вижу, как лицо жены вспыхивает, она прикусывает губу и отрицательно мотает головой. Тогда я наклоняюсь к её уху и шепчу: — Либо ты раздеваешься, либо я ухожу.       Я оставляю нежный поцелуй на сонной артерии жены, и губами чувствую её бешеный пульс. Так сильно хочешь меня, любимая? Агата же на это всхлипывает, запрокидывает голову, а её пальцы уже тянутся к своему ремню, расстёгивая его. Штаны падают на пол, она тянет за резинку своих шёлковых трусиков, стаскивая их, они тоже падают на пол. — Хорошая девочка.       Я тоже расстёгиваю ремень, приспускаю штаны, подхватываю Агату за бёдра, раздвигая коленом ноги и прижимаю её к стене. Она цепляется за мои плечи, проводит своими нежными пальцами по моей груди там, где расстегнута рубашка, по Фениксу на моём плече. И мне кажется, что Феникс начинает пылать от её прикосновений. Когда я резко вхожу в неё, она вскрикивает, сжимая мои плечи, выгибается, а я накрываю своими губами её губы в алчном поцелуе. Когда мои губы спускаются к шее жены, сила моих движений уже нарастает, под качку корабля я всё сильнее впечатываю жену в доски. Она вскрикивает, а я шепчу: — Тише, милая… Тише, чтобы нас не услышали.       И заглушаю стоны Агаты крепким поцелуем, она обхватывает руками мою шею, а я придерживаю одной рукой её ногу, другой — бедра, она притягивает меня ближе к себе. А я схожу с ума от жара её тела, двигаюсь грубее, утыкаясь в её оголившееся плечо и прикусывая нежную кожу. — Моя родная… — Сэм…       Агата смотрит в мои глаза, я вижу даже в полумраке, как в её глазах полыхают огоньки. На очередной мой сильный толчок она вскрикивает, изо всех сил цепляясь за мои плечи. Тогда я наклоняюсь к её ушку: — Я же просил тебя быть тихой… Ты же не хочешь, чтобы нам помешали, тенши? — Не хочу… Совсем не хочу. — Вот и умница, — улыбаюсь я, целуя её в лоб.       Но сила моих движений, то, как я сжимаю грудь Агаты, то, как целую её шею, вынуждают её стонать всё громче, поэтому я снова заглушаю её стоны своим глубоким поцелуем. Нам уже так жарко… А я чувствую, что ещё немного, и моё сознание улетит. Нервные, рваные движения, и я уже не могу сдержать свой стон, Агата вскрикивает, дрожит всем телом и расслабляется в моих руках. А я стою так несколько минут, пытаясь отдышаться, чувствуя, как наши сердца бьются в бешеном темпе в унисон. Агата с трудом поднимает свою руку и ласково гладит меня по голове, зарываясь в волосах. Она утыкается лицом в моих волосах, оставляя нежный поцелуй, затем крепко обнимает меня.       Я отпускаю жену на пол, но у неё кружится голова и подкашиваются ноги, тогда я ловлю её, крепко прижимая к себе, целую её нежные щёки, висок, скулы и шепчу: — Ну ты чего, тенши? — Я чего? Это ты чего! Утомил меня. И это было так неожиданно…       Я виновато смотрю на Агату, на что она звонко смеётся и взъерошивает мои волосы. — Но мне понравилось… Ещё бы мне не понравилось. Дай оденусь, и продолжим наше расследование.       Она так же, как и обычно, подхватывает трусики и штаны пальцами ног, ловко ловит их и одевается, соблазнительно наклоняясь. Я усмехаюсь и говорю: — А я так и не научился этому за эти годы. — Тебе надо было больше практиковаться. — Зато я практиковался кое в чём другом, — говорю я, прижимая жену и целуя её шею.       Агата выбирается из моих объятий и нарочито сердится: — Ну уж нет! Снова ты меня не соблазнишь! Пойдём расследованием заниматься, а не… — Чем?       Агата только возмущённо фыркает, а я усмехаюсь и начинаю искать упавший и закатившийся куда-то фонарик. Его свет пробивается из-за каких-то пустых ящиков. Я вижу на деревянном полу следы царапин, словно кто-то отодвигал эти ящики. Отодвигаю их, достаю фонарик, и мой наблюдательный взгляд замечает, что одна доска в полу по уровню немного выше, чем остальные. Я подцепляю её ножом, вытаскиваю и вижу небольшой тайник. В нос ударяет сырой затхлый запах, свет фонаря разрезает темноту тайника, но я ничего не нахожу в нём, кроме какой-то смятой бумажки. — Что ты там копаешься, Сэм? — Нашёл тайник. — Тайник? — удивляется Агата. — Да, но здесь ничего нет, кроме какой-то мятой бумажки.       Я достаю её, разворачиваю и свечу фонариком. — WonderWoman2020? Что это? — Может быть, какой-нибудь пароль? — отвечает Агата. — Возможно… Пароль от компьютера или от электронной почты. Но смысл прятать его здесь? Такое держат под рукой, или выпало случайно… Такая помятая бумажка, вряд ли так хранят что-то важное. Но что тогда было ещё в этом тайнике?       Этот вопрос повисает в воздухе, а я резко выдыхаю и говорю: — Пойдём, Агата, пока нас здесь не застали. Мы нашли тайник. Не думаю, что здесь мы найдём ещё что-то. Надо уходить. — Пойдём, Сэм.       Перед тем, как выйти на палубу, жена поправляет мне волосы и пиратскую рубашку, и мы тихонько выбираемся из полумрака подсобки на палубу когда видим, что пока здесь никто не ходит, и тихонько убегаем в сторону кормы. Агата убегает, еле сдерживает смех, я догоняю её. Она добегает до самого края корабля, свешиватся корпусом за ограждение, затем, увидев что-то вдалеке, зовёт меня. — Сэм, иди сюда скорее! Иди! Пока они не уплыли!       Я подхожу, обнимаю жену и смотрю вдаль, туда, куда она мне показывает с лицом, источающим детский неподдельный восторг. Я еле отрываю взгляд от очаровательной улыбки жены, от её зелёных горящих глаз и наконец-то вижу то, что она мне так хотела показать. — Смотри, Сэм, какие дельфины! Целая семья! Смотри-смотри! Они подплывают ближе!       Пять дельфинов подплывают к нам ближе под весёлый треск и писк, улыбаются нам, а Агата машет им рукой и смеётся. А я смотрю не столько на дельфинов в водах Ла-Манша, сколько на свою счастливую жену. Ну какая же она красивая… До сих пор радуется, как ребёнок. Она — моё солнце, осветившее мрак моей души, согревшее меня своим теплом. — Сэм, я видела фото Джорджа… — Где? Я же тебе его не показывал… — Эмилия мне показала. Они сделали это фото в этом самом месте, где мы с тобой сейчас стоим. На фоне дельфинов. За пару дней до гибели Джорджа. Они были такие счастливые на той фотографии… Её чёрные волосы, а его — цвета пшеницы, она — единственная наследница автомобильной корпорации из столицы, а он бедный студент-скульптор из провинции. Такие разные, из разных социальных классов, но они были счастливы. И глаза Джорджа тоже голубые, но такие добрые, в отличие от надменного и уничижающего взгляда Эдмунда. — Погоди, Агата… Почему Эмилия хранит до сих пор фото Джорджа? Если она думала, что он начал с ней встречаться лишь ради выгоды? Она ведь получила то письмо по электронной почте… — Эмилия не хотела в это верить. Эдмунд убедил её, что так и есть, но где-то в глубине души она продолжала любить Джорджа всё это время и хранить его фото.       Ночью я жду, пока Агата уснет. Она спит рядом со мной, обнимая подушку и тихонько посапывая своим прекрасным носиком, я тянусь ладонью к жене, желая погладить по голове, но боюсь, что так разбужу её, поэтому моя ладонь останавливается, я убираю её, но не могу удержаться от того, чтобы не поцеловать жену в лоб. Её длинные ресницы дрожат, она морщит своим прекрасным носиком, а я выскальзываю из постели и очень тихо передвигаюсь по нашей каюте, добираюсь до шкафа, достаю одежду не пиратскую, а свою обычную повседневную, так будет удобнее. Джинсы и футболка вполне подойдут, главное, не забыть отмычки, которые столько лет верно служат мне и достались мне от старого вора, который и обучил меня искусству незаметного проникновения в любую неприступную крепость. И перчатки, чтобы не оставить отпечатков.       До кабинета Миранды Хоуп мне удаётся добраться совершенно никем не замеченным по длинным коридорам, по палубе, освещаемой редкими фонарями. Под тихий плеск воды за бортами корабля и ночную тишину. И вот я уже у тяжёлой дубовой двери, тонкие отмычки из кармана, несколько секунд ловких движений, и дверь со скрипом открывается, а я попадаю внутрь кабинета. Фонарик в руке, его свет показывает мне неплохую обстановку кабинета: мебель из красного дерева, кожаные кресла.       А я знаю, зачем сюда пришёл, поэтому сразу же иду к рабочему компьютеру, включаю, а он оказывается незапаролен. На компьютере не нахожу никаких интересных файлов, поэтому захожу на Гугл-почту, ввожу пароль с найденного в тайнике клочка бумаги и вижу множество сообщений, отправленных на адрес EdmTom1956. 1956? Это год основания автомобильной компании Эдмунда. Эдмунд Томсон 1956. И тут я вижу массу сообщений от Миранды содержания типо «Эдмунд, когда ты перечислишь мне оставшиеся деньги?» Эти сообщения были отправлены каждый месяц в течение года. Эдмунд находил оговорки, но незадолго до круиза Миранда в ультимативной форме потребовала встречу, угрожая: «Если ты, Эдмунд, не отправишься в наш круиз, чтобы всё обсудить и обо всём договориться, у тебя будут огромные проблемы. У меня есть доказательства, и я могу нанести тебе и твоей компании непоправимый вред» «Миранда, я приеду с женой, и мы с тобой всё й обсудим. Я не понимаю претензий ко мне, я устроил тебе карьеру. Неплохо из какой-то горничной стать директором по персоналу? Заплатил ту сумму, о которой мы договорились изначально. Но ладно, я приеду, и мы всё обсудим.»       И последнее сообщение, отправленное сегодня вечером о том, что они договорились о встрече утром в кабинете Миранды, и она обещала захватить с собой доказательства. Если написано «захватить», значит они точно не в этом кабинете. Больше мне здесь искать нечего. Я делаю скрины переписки и загружаю себе на флешку, достаю пару жучков из кармана и устанавливаю в районе стола и шкафа. И завтра я буду следить за ними, буду стоять под дверью и всё услышу, всё запишу. И если что-то пойдёт не так, то я успею вмешаться.       Поэтому я покидаю кабинет и быстро и бесшумно, перебежками и притаиваясь, чтобы не попасться на глаза персоналу галеона, возвращаюсь в свою каюту к жене. Сбрасываю с себя одежду и забираюсь к Агате под одеяло. Обнимаю за талию, сжимая ткань шёлковой сорочки, целую плечо. Какая она тёплая и мягкая… Моя родная, там, где она, там мой дом и вечное пристанище для такого перекати-поля, как я. Рядом с Агатой я безмятежно засыпаю, рядом со своей женой, которую люблю до безумия. До неё я и не знал, и не мог знать, что могу так сильно любить.       Ранним утром я снова выскальзываю из нашей с Агатой каюты, чтобы продолжить расследование. Что-то важное я должен на ней узнать, я чувствую, что уже на финальной стадии этого расследования. Никакого маскарада. Надоело наряжаться в пирата! Я надеваю свой обычный костюм, к которому уже привык за годы детективной практики. А когда я был стритрейсером, набил бы морду тому, кто сказал бы мне, что я когда-нибудь надену галстук. Я покидаю каюту, пока Агата сладко спит в нашей постели, ведь на раннее утро назначена встреча Эдмунда и Миранды в её кабинете. Но пока я иду по палубе, то вижу, как обеспокоен персонал, капитан корабля бежит со всех ног, чуть не сбивая меня с ног, тогда я ловлю за руку какого-то молодого матроса и спрашиваю его: — Что случилось? Почему все куда-то бегут? — Вы не слышали? Мисс Хоуп, наш директор, повесилась! Её нашла горничная в её каюте!       Меня словно пронзает кинжалом, становится трудно дышать, а я на негнущихся ногах мчусь в каюту погибшей. Там, видя, сколько людей столпилось, я начинаю злиться: — Что здесь происходит? Немедленно покиньте потенциально е место преступления! Ну же! Выметайтесь отсюда! И срочно зовите корабельного врача! — А по какому праву вы тут распоряжаетесь? — капитан проталкивается через толпу и рассерженно смотрит на меня. — Ах, извините, капитан. Я не представился, кто я такой, — с этими словами я достаю свою удостоверение и показываю его, — Частный детектив Сэмюэль Макото. И я проводил здесь расследование по распоряжению центрального управления полиции Лондона. — Расследование? Какое расследование? — О том расследовании мы с вами ещё поговорим, капитан, у меня насчёт него к вам как раз пара вопросов назрела. Но сейчас не об этом. Я срочно требую выгнать отсюда всех посторонних и оцепить место преступления. Если и были какие следы, то ваш персонал уже всё затоптал. И пусть мне кто-нибудь поможет снять тело мисс Хоуп с люстры!       Я надеваю перчатки, фотографирую место происшествия, расставляя таблички, включаю ноутбук и вижу там прощальное письмо: «Мне было невыносимо жить с таким чувством вины. Я любила Джорджа, но он разбил мне сердце, связавшись с той расфуфыренной богачкой Эмилией, которой он был совершенно не нужен. Она развлеклась бы с ним и всё равно вышла бы замуж за своего жениха. Но Джордж не слушал меня, та богатая тварь окрутила его. Поэтому я была доведена до отчаяния, похитила пистолет и убила Джорджа. Но я не могла больше жить с таким грузом, поэтому должна умереть.

Миранда Хоуп»       Когда тело девушки снято, всех посторонних выгнали, а корабельный доктор, лысоватый и в очках мистер Адам Холт, охнув, подбегает к телу девушки и склоняется над ней, я мрачно смотрю на кровоподтеки на шее и спрашиваю доктора: — Мистер Холт, я повидал немало задушенных за время службы в полиции. Я правильно понимаю, что эти следы на шее говорят о том, что мисс Хоуп сначала задушили, а потом повесили? — Ох, мистер Макото, судебная медицина — совсем не мой профиль, я ведь простой терапевт. — Хотя бы скажите мне приблизительное время смерти. Пожалуйста! Вы же должны были проходить практику в морге, вас должны были этому учить. — Давно это было… Ну ладно, я посмотрю.       Терапевт надевает перчатки, открывает веки умершей и сдавливает глазные яблоки: — Пятна Лярше говорят о том, что смерть наступила не менее 5-6 часов назад.       Затем мистер Холт осматривает кисти рук, ноги, щупает мышцы и выносит свой вердикт: — Мистер Макото, вы же понимаете, что судебная медицина — совсем не мой профиль. — Мистер Холт!       Я смотрю на доктора так красноречиво, что он больше не решается спорить со мной. — Да, смерть наступила приблизительно 5-6 часов назад.       Я смотрю на часы и задумчиво говорю: — Получается, приблизительно в 1-2 ч ночи.       Когда я опечатываю место происшествия, то иду допрашивать капитана корабля в его кабинет. Старый капитан передо мной мрачнеет, бледнеет и заметно нервничает. Капитан Флинт — конечно же, всего лишь его сценическое имя. На самом деле у капитана совсем другое имя: Билл Мортимер. — Мистер Мортимер, тело мисс Хоуп перенесли в холодный погреб, чтобы замедлить разложение, это хорошо, мы должны вернуться, немедленно нужно направить корабль в порт, полицию Лондона я уже известил, они нас будут ждать в порту. — Как жаль, как жаль… У нас была запланирована реконструкция битвы на завтра… — Произошло убийство, в вашем винном погребе труп, а вы думаете о реконструкции? Вам не жаль мисс Хоуп? — Конечно же нет! Жаль, очень жаль, хоть мы с ней и не ладили… У мисс Хоуп очень тяжёлый характер. Был. — Вы должны мне ответить на пару вопросов. — Да-да, конечно же… — Я не буду долго тянуть, у меня на это совершенно нет времени. Сейчас может быть каждая минута на счету. Отвечайте быстро и чётко. Препятствовать следствию — не в ваших интересах, мистер Мортимер. Итак, первый вопрос. Почему покойную мисс Хоуп так быстро продвинули по карьерной лестнице? Так стремительно из горничной в директора за год. — Детектив, я сам считаю, что мисс Хоуп совершенно не обладала нужными навыками, образованием и опытом, чтобы занимать такую высокую должность. Но моё начальство, руководство компании распорядилось, чтобы её поставили на эту должность. Когда я в очередной раз ругал мисс Хоуп за непрофессионализм и говорил, что потребую её увольнения, она ответила мне, что это невозможно, её не уволят. — Почему же? — Потому что мистер Томсон покровительствовал ей. Так она сказала. А его компания была главным инвестором этого корабля и этого круиза. — Понятно. У меня ещё один вопрос. Откуда Миранда взяла орудие убийства? Судя по пуле, которую судмедэксперт извлек из тела убитого год назад Джорджа Стоуна… Такие пули как раз применяли в тех пистолетах, которые здесь используются для реконструкций. Только здесь применяются пули холостые, а там была самая что ни на есть настоящая пуля. И откуда у горничной она?       Я вижу, как старый капитан мнётся, как теребит свои пальцы и прячет глаза, и чувствую, как моё терпение подходит к концу. Поэтому моя ладонь ударяет по столу с такой силой, что капитан вздрагивает. — Мистер Мортимер! Я заметил, как вы увлекаетесь оружием той эпохи. В вашем кабинете пистолеты, сабли в шкафах на всеобщее обозрение. Пистолеты, надеюсь, незаряженные? Говорите мне правду, иначе у вас будут огромные проблемы! — Нет! Они вообще без пуль, но я тогда год назад не сказал следствию… Но у меня тогда из кабинета пропал пистолет с такими пулями. Как раз перед убийством Джорджа. Я не сказал, я боялся, что стану подозреваемым! — Кто был у вас в кабинете незадолго до пропажи? — Мои подчиненные, но зачем им воровать пистолет… — Кто ещё? Отвечайте! — Мистер Томсон. Эдмунд Томсон. Он тогда странно вёл себя, ни о чем конкретном не говорил… А меня тогда как раз позвала Миранда, сказала, что на палубе у моряков проблемы, они подрались. Мы ушли с ней, Эдмунд остался в кабинете и сказал, что подождет меня. А на палубе, когда я пришёл, все уже было нормально. Когда я спросил моряков, они сказали, что не понимают, о чём я. А я подумал, что просто притворяются и покрывают друг друга перед начальством. — Вам надо было рассказать это следствию ещё год назад, мистер Мортимер! — Но я…       Я лишь, гневно махнув рукой, покидаю кабинет капитана и направляясь в каюту, думая о том, как там Агата, и что мне делать с этой информацией. Ведь чёрт побери! У меня на Эдмунда нет ни одной прямой улики, зато у Миранды точно были доказательства, и судя по всему, она шантажировала ими Эдмунда, но я сейчас в её каюте ничего не нашёл. Там всё так было перевернуто вверх дном, словно убийца отчаянно что-то искал и вполне вероятно, что нашёл. Я задумчиво иду, полностью погруженный в свои мысли, не замечая, как Агата налетает на меня. — Сэм! — Агата! — Сэм, я слышала уже, что произошло! Какой ужас! Но я мало, что слышала от персонала. Расскажи мне!       Мы идём в каюту, я чувствую, как моя голова наливается свинцом, морщусь, прикладывая пальцы к вискам. — Милый, ты же сегодня ещё ничего не ел… Ты уже столько часов провёл там, я хотела прийти туда сразу, как узнала, но меня не пустили. Поэтому я заказала еды нам в номер, чтобы ты поел. Отдохни, любимый, пожалуйста, отдохни и поешь. — Спасибо, тенши, — устало улыбаюсь я.       За едой я рассказываю Агате обо всём, она с тревогой смотрит на меня, грустно вздыхает и говорит мне, что была в это время с Эмилией, пока я занимался местом преступления, трупом и допросом. — Знаешь, Сэм, Эмилия сказала мне, что просыпалась сегодня около часа ночи, Эдмунда не было в постели, она долго ворочалась, но уснула, а когда проснулась, её муж был уже рядом. И после того, что произошло, я спросила её, уверена ли она в том, что её муж точно не может быть замешан в убийстве Джорджа. Я рассказала Эмилии, что у Джорджа не было никаких долгов по учёбе, мне пришлось признаться, что мы здесь расследуем его смерть. — Агата! — Сэм, прости! Но Эмилия такая потерянная и несчастная со своим деспотичным мужем. Я хотела, чтобы она знала, что Джордж её не предавал! Но ведь всё указывает на то, что Эдмунд подговорил Миранду убить Джорджа, обещая ей карьерный рост и деньги, пользуясь её одержимостью им и тем, что её сердце было разбито, когда она узнала о его романе с Эмилией. — И возможно, что Миранда узнала о том, что они переспали, и донесла жениху Эмилии, чтобы он приструнил свою невесту. Горничная, могла что-то увидеть и услышать. А Эдмунд, видя, что свадьба на грани срыва, мог проникнуть в каюту Джорджа и отправить от его имени то поддельное письмо своей невесте. Но потом, видя, что жена не верит в предательство парня и собирается с ним встретиться, решает действовать более радикально и подговаривает Миранду. Пока она отвлекает капитана, ворует его пистолет с настоящими пулями и отдаёт горничной. Чтобы она убила, а у него — человека с очевидным мотивом, было железное алиби. Они всё продумали и просчитали. И горничную бармен хорошо знал и мог пустить её в закрытый бар, где она его и убила. — Только Миранде было мало повышения и тех денег, она хотела больше. А Эдмунду не понравилось, что она смеет его шантажировать, — продолжает Агата. — Поэтому через год Томсоны снова отправляются на этот круиз. Эдмунд — с целью избавиться от Миранды, потому что она стала угрозой для него. И берёт с собой жену, чтобы вызвать у неё чувство вины и поиздеваться над ней. Настоящий садист. И убийца. — Но у нас нет ни одного прямого доказательства против Эдмунда. Пока. Нужны криминалисты, нужен судмедэксперт. Может быть, они найдут какие-то следы Эдмунда в каюте и на теле Миранды. Но это всё будет, только когда мы вернёмся в порт.       Когда я заканчиваю говорить, Агате приходит сообщение на телефон, она берёт его, читает сообщение, и я вижу, как её лицо искажается от ужаса. — Сэм! Сэм, срочно! Посмотри, что прислала мне Эмилия!       Я хватаю телефон и вижу там сообщение: «Агата, спасибо, что была со мной эти дни. Ты стала для меня самой близкой подругой, ты всегда была со мной самой доброй и самой понимающей. Открыла мне глаза на то, в какой лжи я жила и что Джордж меня не предавал. Спасибо тебе, Агата, за всё. Спасибо и прощай.»       Я подлетаю, хватаю свой пистолет, проверяя пули в нём, и уже на выходе из каюты бросаю Агате: — Оставайся здесь! Никуда не уходи! Никуда!       Я несусь со всех ног к каюте Томсонов, дверь закрыта, копаться отмычками здесь нет времени, поэтому я выбиваю дверь ногой и оказываюсь в комнате, а там… Эмилия стоит, обливаясь слезами, вытирая их ладонью, держит пистолет дрожащей рукой и направляет его на своего мужа. Мне не остаётся ничего другого, кроме как направить свой пистолет на неё. До чего я докатился… Направлять пистолет на девушку, доведённую до отчаяния. — Спасите меня от этой поехавшей твари! — мужчина отчаянно смотрит на меня, вжимаясь в угол комнаты. — Уходите, Сэм! Уходите отсюда! Я убью Эдмунда, он убил Джорджа руками Миранды, потом убил её! Заставил меня поверить, что Джордж использовал меня! А он единственный на всём свете, кто любил меня! Только он показал мне, что такое — настоящая жизнь, — она смотрит на мужа, по лицу струятся слёзы, её голос срывается в плаче. — Но ты убил его, Эдмунд! Оклеветал его, опорочил его память. И превратил мою жизнь в кошмар! Я ни одного дня с тобой не была счастлива! Я убью тебя и себя следом. — Эмилия, вам не нужно этого делать! Уберите пистолет! Вы нашли его у мужа? — Да… И флэшку с перепиской, где Миранда шантажирует его, записи их разговоров. — Ну вот. Этого более чем достаточно, чтобы вашего мужа засадили на всю жизнь за решётку. Поверьте, смерть для него — слишком лёгкое избавление. Но если вы, Эмилия, убьёте его, то сядете в тюрьму, я не могу вас отпустить, хоть мне вас и очень жаль. — Эмилия, не делай этого! — Агата врывается в комнату и с ужасом смотрит на эту картину. — Агата, я же говорил тебе оставаться в каюте! Почему ты такая непослушная?! Сколько ты можешь бросаться в самое пекло? Это моя работа, не твоя! Я женился на тебе, чтобы всегда приглядывать за тобой и защищать тебя, но ты все равно меня не слушаешь! — Сэм, моя подруга в беде! Я не могла остаться в стороне!       Агата начинает медленно подходить к Эмилии, а у меня всё обрывается внутри, хриплый голос, который я даже не узнаю, раздаётся из моего горла. — Агата, стой! Не подходи к ней!       Агата гневно смотрит на меня, но всё-таки останавливается и умоляюще смотрит на девушку с пистолетом. — Эмилия, не делай этого! Ради Джорджа не делай этого! Эдмунд и так сполна получит по заслугам, а ты подумай о том, кто любил тебя! Разве он хотел бы, чтобы ты гробила себе жизнь? Ты же сама рассказывала мне, как он любил тебя! Он бы хотел, чтобы ты нашла в себе силы жить дальше, чтобы нашла свой покой. И была счастлива даже без него. Ради него не делай этого…       Девушка плачет, дрожит, крепко сжимает пистолет, но всё-таки решительно выдыхает и отбрасывает его в сторону. Агата подлетает к Эмилии, обнимает её, а я вижу, как бросается к пистолету Эдмунд, но опережаю его, отпинываю пистолет, поваливаю убийцу, заламываю руки и застегиваю на них наручники. Устало вздыхаю и вытираю рукавом испарину со лба.       Некоторое время спустя я стою у самого края корабля, свешиваясь за перила, смотрю в тёмные воды пролива, затем поднимаю голову к небу, усыпанному звёздами. Я слышу тихие шаги за спиной. Это Агата. Я узнаю её походку из тысячи. Не поворачивая головы, я говорю. — Когда я жил в Сан-Диего, то любил ночью плавать в океане. После гонок. Ночью там океан светится из-за фитопланктона синим светом. Словно ты в звёздах купаешься. — Хотела бы я так тоже как-нибудь… Искупаться в звёздах. Я напоила Эмилию травяным чаем, который меня научила делать Рэйчел. Ей уже получше. — Завтра утром мы приплываем в порт, там нас уже будет ждать полиция и команда экспертов. Эдмунда бросят за решётку до конца его дней, я надеюсь. — Сэм…       Агата нерешительно обнимает меня, а я, не поднимая глаз на жену от морских вод, говорю ей: — Больше ты в расследованиях не участвуешь. Я тебя на пушечный выстрел больше не подпущу к своей работе. — Сэм, но я же тебе очень помогла! — Помогла. Но какое мне было бы до этого дело, до чужого убитого и до убийцы, если бы ты пострадала? А если бы ты… погибла?! Как бы я жил без тебя? Какой вообще смысл в моей жизни без тебя?       Я наконец-то поднимаю глаза на Агату и смотрю на неё с такой болью, что она вздыхает, подходит ко мне совсем вплотную и крепко обнимает меня, утыкаясь в мою грудь. А я глажу жену по голове в то время, как шепчу ей: — Я хочу дожить с тобой до глубокой старости и умереть в один день в окружении наших детей и внуков. Но ты постоянно лезешь, куда тебе нельзя, и не слушаешь меня! — А каково мне, Сэм? У тебя такая опасная работа! Я постоянно волнуюсь за тебя. Так боюсь тебя потерять… — Ты не потеряешь меня. — Откуда такая самоуверенность? У тебя девять жизней что ли? — Если бы у меня было девять жизней… То я их давным-давно уже истратил, так что их у меня гораздо больше.       Агата грустно вздыхает, а я успокаивающе улыбаюсь ей, целую в лоб и крепче прижимаю к себе. Она кутается в моих объятиях. А мы стоим молча на палубе галеона под ночным бескрайним небом, вдыхаем свежий морской воздух и смотрим на звёзды.