Огненный Феникс

      Неоновые огни вечернего Токио, стоянка на отшибе города и сбор стритрейсеров. Они гордо стоят у своих спорткаров в окружении улыбающихся и смеющихся девушек в рваных джинсах, неприлично коротких юбках и майках. Но мой взгляд прикован не к девушкам, а к автомобилям. От такого разнообразия у меня перехватывает дыхание. Таких автомобилей вы не найдёте ни в одном автосалоне, потому что они уже настолько изменены ради большей мощности и извлечения максимальной скорости, что нарушают все допустимые нормы законодательства. Когда-нибудь у меня будет такой же. Я стану лучшим стритрейсером и автомехаником, создам лучший и самый мощный спорткар. Я ворвусь в этот новый для меня мир и стану в нём лучшим. Любой ценой.       Я фанат Шидзу, он бесспорно самый лучший стритрейсер Токио и Король дрифта, но раньше я только почтительно наблюдал за ним с расстояния. Сегодня его нет на гонках, зато есть его главный соперник — Акира, который младше его примерно на 10 лет, но уже считает себя достойным бороться с лучшим стритрейсером Токио. Рёв двигателей, запах бензина, спорткары на стартовой линии. Взмах платка девушки, и автомобили срываются под неистовый рёв двигателей так, что только поднимают пыль с дороги. Врываясь в уличные потоки шумом своих мощных двигателей, мчась мимо неоновых высоток, показывая мастер-класс дрифта на таких скоростях, которые простым смертным в своих седанах и не снились. А я, совсем ещё зелёный четырнадцатилетний мальчишка, стою здесь с горящими глазами и смотрю на всё это. На тот мир, в который хочу ворваться и стать лучшим. Вот она где — свобода. Там, где скорость, рёв двигателей и запах бензина.       Автомобили проходят заданный маршрут по городу и возвращаются на то же место, откуда стартовали. Акира приходит первым, останавливается и гордо выбирается из своего Ferrari. Девушки под свой визг облепляют его, а соперники, пришедшие позднее, бросают на него злобные взгляды. Но Акире не тягаться с Шидзу, ему очень повезло, что Шидзу не было сегодня на гонках. Ноги меня как-то сами несут к Акире, я подхожу к его спорткару и с замиранием смотрю на авто. — Прокатишь меня на нём? Пожалуйста! — Что?! Я не верю своим ушам! Был бы ты симпатичной девушкой, прокатил бы. А так пошёл вон отсюда, мелкая шпана! И близко не подходи к моему Ferrari! — Я стану стритрейсером. И уделаю тебя.       Акира прорывается из круга девушек, хватает меня за грудки, несколько секунд гневно смотрит мне в глаза и начинает смеяться. — Ты. Меня уделаешь! Ты хоть раз сидел за рулём?! Откуда ты возьмёшь такую тачку, как у меня? Сколько лет тебе понадобится, чтобы научиться водить так, как я? И всё равно не сможешь. Мелкая и ничтожная шпана. Убирайся отсюда.       Стритрейсер отталкивает меня от себя и уходит куда-то с двумя девушками в обнимку, но он кое-чего не замечает. Что я стащил его ключи. И я сяду за руль его Ferrari, хоть раньше я никогда не сидел за рулём. Я дожидаюсь удобного момента, когда никто не смотрит, подскакиваю к Ferrari, открываю дверь и сажусь на кожаное водительское сидение за руль. Я не могу поверить, что сижу за рулём крутого спорткара, завороженно смотрю на приборную панель, на руль, провожу пальцами по эмблеме на руле. И только сейчас замечаю, что моё дыхание замерло. Я усмехаюсь и продолжаю дышать, но пора мне осуществить то, что я задумал. Я вставляю ключ в замок зажигания и тут я вижу в зеркало заднего вида, что Акира идёт в сторону спорткара.       Чёрт! Чёрт! Я же ни разу не водил! Даже толком не знаю, что да как! Меня захлестывает волна паники, но я быстро беру себя в руки. Нет времени на панику, его просто нет! Я же видел много раз, как это делает отец, ничего сложного! Тааак, коробка передач, перевести рычаг, повернуть ключ, педаль сцепления… Рёв двигателя и приятная дрожь в теле, и вот Акира уже бежит в мою сторону, а я резко выдыхаю, выезжаю с места парковки, поворачивая руль и давлю на газ до упора. Ferrari резко срывается с места под визг шин, оставляя облако пыли на сухом асфальте. И уже под рёв двигателя и свой дикий хохот я вижу в зеркало заднего вида, как Акира бежит изо всех сил за своим автомобилем, исторгая поток ругательств.       А я отрываюсь и уезжаю всё дальше по ночным улицам города, и вот уже стоянка стритрейсеров, их пафосные тачки и легкодоступные девушки скрываются из вида. А я гоню по ночным пустынным улицам Токио по каким-то трущобам мимо редких припаркованных автомобилей, давно уже закрытых магазинчиков и кафе. Мне страшно выезжать на трассу в поток автомобилей, я впервые сижу за рулём! Впервые! Я угнал супер дорогую тачку у стритрейсера! О чем я думал?! Ни о чем я тогда не думал, я просто хотел поставить на место того напыщенного придурка и почувствовать хоть ненадолго ту скорость и свободу, которые чувствуют нелегальные гонщики. Люди, которые сознательно нарушают законы ради порции адреналина в крови.       Я открываю окна красного Ferrari, ночная прохлада врывается в автосалон, а я поворачиваю за угол и оказываюсь на оживленной трассе. Вот чёрт! Лишь бы мне ни в кого не врезаться, я крепче сжимаю руль, замечаю, что выехал на встречку, а огромная фура светит мне фарами и бешено сигналит. Чёрт! Как бы мне тут не сдохнуть, а то это будет мой первый и последний раз, когда я сел за руль. Я резко поворачиваю руль, и только каким-то чудом избегаю столкновения. На лбу выступает испарина, я стискиваю челюсть до хруста, крепко сжимаю руль и сбавляю газ. Когда мне удаётся объезжать автомобили на трассе, обгоняя их, я немного расслабляюсь, а из моей груди раздаётся ликующий смех. Я откидываюсь на сиденье, расслабляю руки, одну руку высовываю в окно и ловлю пальцами ветер. Я пропускаю через своё тело, через сознание скорость и ветер, растворяюсь полностью в этом, мчусь мимо неоновых высоток Токио, огни от них превращаются в одну сплошную линию света.       Но эту идиллию скоро нарушает звук полицейской сирены. Я смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как полицейская машина у меня на хвосте, они в громкоговоритель приказывают мне остановиться, но я лишь сильнее давлю на газ. Смогу я от них оторваться? А почему нет? У меня супермощный протюнингованный спорткар, их машине не тягаться по скорости с тем железным конём, который я угнал. Так просто я не сдамся! Пускай меня поймают, если смогут. Обгоняя неспешные потоки автомобилей на дорогах, я отрываюсь от копов, поворачиваю на тихую и спокойную улицу. И уже ликую от того, что смог от них оторваться, протягиваю руку в окно со средним пальцем со злорадным смехом, отвлекаюсь буквально на долю секунды, и меня резко бросает об руль. — Парень, ты живой? Эй, очнись! Пацан, эй!       Я разлепляю глаза, голова гудит. Затуманенное зрение проясняется, и первое, что я вижу — дым из-под капота автомобиля, который совершенно смят, ведь я врезался в мусорные баки. Я поворачиваю голову, и мой взгляд падает на руку на своём плече. Поднимаю глаза и вижу двух копов: одного совсем молодого, а другого средних лет. Молодой полицейский, у которого на форме бейдж с именем Кэзуки Такахаси, обеспокоенно смотрит на меня и спрашивает: — Как ты себя чувствуешь?       Старший коп Мэдока подходит ко мне, смотрит на меня осуждающе и вытаскивает из машины. Он тоже спрашивает меня о самочувствии, осматривает мои зрачки и говорит: — Да он в порядке. Даже сотрясения нет. Пара синяков и разбитая губа. Счастливчик: машина всмятку, а ему хоть бы что.       Следом за этим резко прислоняет меня к покореженному авто, сводит мои руки за спиной и защелкивает на них наручники. — Наручники-то зачем? Я не преступник! — Ага, всего лишь угнал дорогую тачку и разбил её. Чуть не устроил автокатастрофу на оживлённой трассе. Не преступник. Да по тебе, пацан, колония для несовершеннолетних плачет!       Я сопротивляюсь, но мою голову наклоняют и меня силой заталкивают на заднее сиденье полицейской машины. Когда мы едем по ночным улицам, я мрачно смотрю по сторонам и спрашиваю бесцветным голосом: — Куда вы меня везёте? — Домой. Сдадим родителям и будем решать с ними насчёт того, что с тобой делать. — Домой?! Только не домой! — я умоляюще смотрю на полицейских на передних сиденьях. — Пожалуйста, только не домой! Только не к отцу! Он убьёт меня. Лучше посадите меня за решётку. Но не отдавайте вот так отцу! — Ага, а за разбитую Ferrari ты сам заплатишь. На деньги на школьные обеды. Накопил, — усмехается Мэдока в то время, как Кэзуки грустно вздыхает.       Мы приезжаем домой, и дверь открывает моя обеспокоенная мама. Увидев меня с копами, она роняет из рук кухонное полотенце, я поднимаю его и отдаю маме, а нам навстречу выходит отец. Он смотрит своим тяжёлым непроницаемым взглядом на полицейских, бросает на меня презрительный взгляд. После всех представлений и описания ситуации отец уходит с полицейскими в свой кабинет, а я хочу уйти в свою комнату и запереться там и никого не видеть, но отец приказывает мне ждать его в гостиной. Я прохожу и сажусь на футон, скрещивая руки на груди и не желая никого видеть и слышать. Тогда ко мне подлетает Айко, обдавая меня ароматом корицы. — Сэтсуо! Как так?! Мама мне рассказала! Ну как же тебя так угораздило, младший братишка? — Айко, давай не сейчас… Тебя ещё тут не хватало.       Сестра обиженно фыркает и скрывается из гостиной. Мама приходит, лишь молча тревожно смотрит на меня, я вижу, как она что-то хочет мне сказать, но останавливается, сжимает свои кулачки у груди и сокрушенно вздыхает. Когда в гостиную проходит отец, атмосфера в ней мгновенно становится всё более тяжёлой и напряженной. Сейчас разразится буря. Это уже не остановить. — Я решил эту проблему с полицейскими. Сэтсуо, на тебя не заведут дело. Ты не будешь проходить ни в каких полицейских сводках, не встанешь к ним на учёт и не пойдёшь под суд. Если бы у тебя была судимость, это навсегда испортило бы тебе жизнь. Тебя потом не взяли бы ни в одно приличное место на работу! — Взятку дал? — я поднимаю глаза на отца и смотрю на него с вызовом.       На это отец молчит, а я уже вижу закипающий гнев в его глазах и сжатые кулаки. — Нелегальные гонки?! Угон авто?! Вот до чего докатился мой сын! Ты позор семьи! Позор нашего рода Макото! И недостоин носить эту фамилию! Вот, какого наследника ты мне вырастила, Фуджико, — отец поворачивается в сторону мамы и презрительно смотрит на неё. — Не трогай маму! Она тут совершенно ни при чём! И ты не о моём будущем беспокоился, отец. Да ты бы не потерпел, чтобы у тебя сын стал уголовником. Такой позор перед бизнес-партнерами. Ты бы предпочел иметь мёртвого младшего сына, чем сына с судимостью. Ты сделал это только ради себя! Не ради меня. — Да как ты смеешь так разговаривать со своим отцом?! Какое неуважение!       Отец наотмашь бьёт меня по лицу, а я падаю на пол, мама вскрикивает и бросается ко мне, она склоняется надо мной, но я отталкиваю её руки, не желая, чтобы она попала под удар. Мама уже плачет, а я поднимаю голову и смотрю на неё с грустью: — Не плачь, мама. Ты не должна проливать слёзы из-за меня.       Я встаю с колен, я поднимаю голову и с ненавистью смотрю на отца. — Ты просто бесполезный генетический материал. Мой сын не будет шляться по нелегальным гонкам со всяким отребьем. — А я не твой сын. Я буду тем, кем сам захочу. Больше ты не будешь пытаться лепить из меня своё подобие. Потому что я никогда не буду таким, как ты. Лучше смерть, чем стать твоим подобием. Довольствуйся старшим сыном, уж он тебя никогда не разочарует.       И не дожидаясь новой вспышки гнева отца, я покидаю гостиную и ухожу в свою комнату. Когда в неё заходит Айко, я только отворачиваюсь от сестры. Она подходит ближе ко мне и обнимает меня. Я не люблю эти нежности, но сейчас почему-то не отстраняюсь от сестры. — Сэм, отец рвёт и мечет. — Я знаю. — А мама очень расстроена. — Я знаю, Айко. Утешь её, пожалуйста, от меня сейчас в этом точно никакого толка. — Хорошо, Сэм. — Спасибо, Айко, что зовёшь меня этим именем. Я уже совсем сросся с ним. Это для меня словно ориентир, компас, что я точно не стану таким, как он. — Я принесу тебе какао с зефирками и что-нибудь поесть. Я испекла сегодня яблочный пирог с корицей. Пока отец не видит, принесу. Он приказал тебя сегодня не кормить, но я не могу оставить тебя голодным. И надо обработать твои синяки и ссадины.       Я благодарно улыбаюсь сестре, а она снова крепко обнимает меня и покидает мою комнату. А я падаю на футон, прикрываю глаза и вспоминаю, и снова ощущаю всё то, что чувствовал во время того, когда угнал Ferrari, и гнал по ночным улицам Токио. Скорость, ветер и то, чего я раньше не чувствовал никогда: безграничную свободу.