Выпадая из гнезда кукушки

В следующий раз она открыла глаза в темном помещении. Слабый свет настольной лампы освещал предметы на столе. «Где я, черт возьми?» В глазах вновь потемнело. Прошло несколько минут, как показалось девушке, она вновь осмотрелась и обнаружила на полке банки с законсервированными человеческими органами. Ее охватил ужас, а память позволила восстановить картину произошедшего. — Так глупо попасться… — проклинала себя девушка. — Действительно, очень глупо, — вдали раздался знакомый кровожадный тон. — Тебя не учили, что шиноби должен всегда быть настороже и ни в коем случае не поддаваться эмоциям… Ну, уже поздно тебя чему-то учить, все равно помрешь рано или поздно. Из темноты на Сакуру смотрело улыбающееся лицо Орочимару, его всего трясло от желания начать свои эксперименты. Сакура дернулась, наконец, обнаружив, что крепко связана. Запястья болели от сильного давления. Она связана по рукам и ногам, тело ее тоже крепко приковано к кушетке. Кабуто навел свет от прожектора на ее тело и удалился. До ушей перепуганной куноичи доносилось слабое побрякивание. Сакура не могла сосредоточиться ни на чем. «В моем теле наркотик», — уверенно подумала она, так как являлась ниндзя-медиком, которому суждено превзойти своего учителя. Было суждено. Девушка прикусила губу в надежде успокоиться. Орочимару нагнулся над ее лицом. Он находился так близко, что Сакура затряслась. Ее мозг, даже без участия Орочимару, проектировал ужасающие картины. Она напрягла все тело в целях освободиться, но все ее попытки оказались тщетны. — Не старайся, — победно произнес Змей, — эти веревки никто не сможет порвать. — Что тебе от меня надо? — требовательно сказала девушка. — Что мне надо? — задумчиво произнес санин, отстраняясь от девушки. — Уж очень мне понравилась техника Цунаде. — Тц, тебе ее не освоить, — фыркнула Сакура и демонстративно отвернулась. Вдалеке копошился Кабуто, что-то натирая и сортируя. «Чтобы освоить Божественную регенерацию нужно быть медиком и потратить на это огромное количество времени. Даже мой сосуд с чакрой еще не заполнен». — Сакура, — ядовито вымолвил Орочимару и прикоснулся ладонью к нежной девичьей щеке. Он водил большим пальцем, иногда дотрагиваясь до шелковистых волос. Девушку снова затрясло, но на этот раз она быстро взяла себя в руки. — Не прикасайся ко мне! — вскрикнула куноичи и попыталась в очередной раз разорвать веревки. Орочимару выпрямился и жестом подозвал Кабуто. — Передай это Саске, пусть упражняется, — Змей облизнулся и отдал Кабуто свиток. — А я тут немного поиграюсь. Он снова одарил розоволосую кровожадным взглядом. «Неужели Саске действительно плевать, что со мной будет? Мы ведь команда Какаши». Предательские слезы потекли по щекам, затуманивая взгляд. Змей пододвинул ближе медицинский столик, заполненный всевозможными инструментами: от тонких медицинских до грубых кусачек. — Ну, пожалуй, начнем. Орочимару взял скальпель и сделал тонкий надрез на плече куноичи. Сакура лишь поморщилась, не издав и писка. Орочимару хмыкнул и сделал очередной надрез, на этот раз немного глубже. Девушка и это перенесла стойко. Она закусила губу. «Все верно. На учителя он бы не посмел напасть. Цунаде-саму начали бы сразу искать лучшие шиноби. Это вызвало бы слишком много шума. Почему я такая дура?» Волна новой боли накрыла девушку, Орочимару облизнулся и взял кунай. Нож блеснул и вонзился в живот девушки. Сакура вскрикнула и задергалась на кушетке. Санин начал двигать кунаем, причиняя большую боль. Мелкие капельки пота выступили на лбу девушки, ей уже было невыносимо сжимать зубы. Орочимару фыркнул и выплюнул очередной особый меч. В глазах девушки двоилось, взгляд больше не мог сконцентрироваться на одной точке. Змей вновь вонзил меч в живот Сакуры. — Не думай, что будет так легко, — прошипел санин. Он повернул меч и тело Сакуры вспыхнуло. Внешне все оставалось так же: кровь текла тонкой струйкой, ее одеяния становились алого цвета и неприятно липло к телу. Но девушку сейчас это мало волновало. Она больше не могла думать ни о чем, кроме нарастающей боли. Где-то далеко ее внутренняя Сакура понимала, что он использует какую-то адскую технику, с помощью которой можно заставить соперника гореть изнутри. Именно так. Внутренние органы пылали. Вряд ли бы санин убил ее так быстро, поэтому Сакура убедила себя, что он просто чем-то пропитал меч. «Жаль, что боль не становится тише…» — С-садюга херова, — прорычала Сакура на последнем издыхании. — Надо же, ты еще можешь говорить, — изобразил он удивление. Орочимару поднес пальцы к губам, выдохнул, шипя, как змея; тело вновь заполнилось болью. Девушка закричала и с силой сжала кулаки. На улице прекрасная погода, как раз для романтических прогулок. Уходящая луна, ранний рассвет и медленно плывущие облака. Шикамару бы понравилось. Ветер легко колышет траву. И эту прекрасную ночь нарушают лишь крики Сакуры. *** — Орочимару, — из темноты холодного подвала донесся грубый и нахальный голос, — время утренней тренировки, — Саске перевел надменный взгляд на девушку и хмыкнул: — Все еще забавляешься. — Ты прав, Саске, — Орочимару отложил инструмент в сторону, — с нее пока хватит. Не хотелось бы случайно ее убить. Он вытер окровавленные руки и пошел по направлению к двери. Вся его одежда была залита кровью, даже на лице виднелись мелкие засохшие багровые пятна. Девушка с усилием перевела взгляд на когда-то любимого Саске. Его удаляющаяся окрепшая фигура, черные волосы. Только сейчас, когда все сливалось в одно темное пятно, а тело содрогалось в судорогах от потери крови, она поняла, насколько была слепа. Когда угроза в виде Орочимару миновала, ее веки опустились, и Сакура подумала, что это совсем не та смерть, о которой она так много думала. Еще двенадцатилетней девочкой, она думала, что погибнет так, как полагается настоящему шиноби. В бою, защищая друзей, деревню, Саске. Но не так. В подвале, брошенная товарищами, преданная любимым, да еще и от потери крови. Как же низко. «Черт…» Ее сон был не менее тревожный, чем последние 10 часов. Жутко неудобно спать связанной. Да и слабо эта пытка походила на сон обычного человека, даже для кошмара это слишком. Ей казалось, что Орочимару не закончил пытки. Просто перешел с тела на разум. Погрузил ее в цукуеми. В нее неизвестная черная фигура вонзала катану раз за разом. Силуэт поворачивал меч и ее внутренности вновь пылали. Девушка открывала рот, напрягала связки, но звука не было. От этого становилось лишь больнее. Сакура открыла глаза, но локация не поменялась. Ей составило большого труда отдышаться и убедить себя, что это лишь сон. Ран на теле не было, но воспоминания приносили не меньшую боль. «Сколько я была в отключке? Он сейчас придет снова». Сакура лежала, смотря в каменный потолок и понимала, что ее больше никто не найдет. Логово Орочимару найти очень сложно, практически невозможно. «Меня никто не ищет, — кричало подсознание, — наверняка признали отступницей». Сакура перевела взгляд на многочисленные банки и содрогнулась. Печень, сердце, почки, мертвый ребенок, глаза, мозг. Страшно было думать скольких людей он убил и сколько лежало здесь до Сакуры… а сколько будет после? «А как же Наруто?» — вдруг спросила Сакура сама себя. «Он будет беситься, пойдет меня искать вопреки всем. Может даже найдет… Но что он может против Орочимару, Саске и Кабуто? Я не знаю такого шиноби, кто бы выстоял против них. Эта троица очень опасна», — отвечала она сама себе. В такие моменты ей помогали только такие разговоры самой с собой. «Они принуждают меня использовать Божественную регенерацию. Вряд ли Кабуто будет меня постоянно латать… Черт! Он пришел». Железная дверь тяжело отворилась. В комнату впервые за долгое время попал свет. Орочимару всегда располагает свои логова под землей, так что Сакура уже перестала гадать, какой сейчас час, день. Ей казалось, что она здесь вечность. — Итак, сегодня я займусь твоим разумом, — Орочимару спокойно подошел к девушке, от чего та напряглась и со всей силы сжала кулаки. Змей наполнил два шприца разными жидкостями и подготовил вены куноичи. Санин всегда сам проводил свои эксперименты, он не доверял Кабуто даже обработать кожу в месте введения жидкости. Это был его личный фетиш. Также в такие моменты его лучше оставить одного с подопытным. Орочимару нравится, когда его кролик кричит от боли только для него. — Ч-что это? — спросила Сакура. Ее зрачки сузились, она сосредоточила все внимание на игле. — Я рад, что ты спросила, — Орочимару вновь облизнулся. Сакуру уже начинала выводить из себя эта его привычка. Может потому, что она видела только его большой язык и не совсем культурный жест, а может где-то в подсознании этот жест заставлял готовиться к плохому. — Эта сыворотка работает, как цукуеми Итачи. Она направлена на подавление духа испытуемого. Единственное, я не смогу присутствовать в твоей голове и лично ломать тебя. Если вкратце, то ты сама уничтожишь себя или твой мозг превратится в желе. Орочимару ввел сыворотку, девушка четко ощущала, как жижа течет по ее венам. Нечто холодное и тяжелое наполняло ее тело. Она перестала чувствовать руку. «Я не знаю, как поведет себя препарат, но ты мне нужна именно для этого», — Орочимару зло зыркнул на Сакуру своими змеиными глазами и в тот же миг растворился в облаке. Девушка больше не могла различать реальность и гипноз. Она брела в темноте. Шагать становилось все труднее, Сакура начинала думать, что зашла в воду. Внезапно тьма рассеялась, и она могла лицезреть полную картину. Озеро крови, в котором плавились дорогие ей люди. Тело Наруто угрожающе зашипело и начинало покрываться волдырями. Цунаде стала дряхлой старухой, что означало использование запретного медицинского дзюцу. Она также тонула в багровом озере, которому, кажется, нет конца. Тут Сакура почувствовала, что ее кто-то схватил за руку, крепко сжал и отпускать не планирует. — Какаши-сенсей! — закричала она. Он тоже уже был мертв. Чем дольше розоволосая смотрела на эту ужасающую картину, тем больше знакомых лиц могла разглядеть. Команда Ино-Шика-Чо, Киба, Хината, Шино, старик, которого она буквально неделю назад вылечила. Чуть дальше и команда Гая плавилась. Она могла разглядеть и экзаменаторов и строгого Ибики, даже некоторых врагов. — Все мертвы, — доносилось эхо со всех сторон. Сакура развернулась и начала грести к берегу, но поняла, что такого понятия здесь не существует. Озеро будто везде. Создавалось ощущение, что она находится в центре океана крови ее товарищей. Плотность жидкости становилась тяжелее. Нижнюю часть тела будто оторвали. Сакура ее не чувствовала. Она подняла голову выше, чтобы изо всех оставшихся сил закричать, позвать хоть кого-нибудь на помощь. Но кричать было бессмысленно. Слова застряли в горле, когда перед глазами возвышалась гора с лицами Хокаге. — На деревню напали… всех убили… — дышать и говорить становилось все труднее. Сакура опустила взгляд и с ужасом заметила, как кровь поднимается и засасывает ее в свои путы. — Это… это лишь… генд…зюцу, — изо рта поднимался холодный пар, мир вокруг вмиг стал багровым. Сакура соединила ладони вместе и выкрикивала раз за разом: — Рассейся! Рассейся! Рассейся! Она крепко зажмурилась, когда мир начал стекать алыми каплями, а лица товарищей с пугающим выражением лица плыли к ней, разлагаясь в пути. От кого-то рука оторвется, у кого-то видны ребра с позвоночником. — Рассейся! — Сакура в последний раз выкрикнула слабую мольбу, прежде чем ее поглотил океан крови. — Это ты виновата! — Орочимару теперь поистине бессмертен! — Выдала тайну деревни! — Предатель! Предатель! Сакура приоткрыла тусклые зеленые глаза, наблюдая за останками друзей. Они упорно надвигались на нее. Их взгляд безжизненный, но даже так девушка могла прочесть в них разочарование. Сакура моргнула. Алый мрак рассеялся. Куноичи выгнулась на кушетке так сильно, что чуть не сломала себе позвоночник. Кулаки вновь плотно сжаты, веревки врезались в кожу. Сакура, очнувшись закричала с новой силой. Казалось, этот крик боли могли услышать все шиноби и Каге мира, но не услышали бы по-настоящему дорогие ей люди. Девушка кричала до тех пор, пока голос не подвел ее. Но даже после этого ее беззвучную боль мог почувствовать другой человек. Человек! Таких здесь нет. Оглушающая тишина отозвалась звоном в ушах. Сакура обмякла, словно тряпичная кукла. На кушетке перед Орочимару и Кабуто вновь лежало безвольное тело. Запястья кровоточили, но ей было уже все равно. Взгляд куноичи еще никогда не был так пуст. Он всегда был наполнен решимостью, если она смотрела на врага, и любовью, стоило только увидеть очертания Саске. Сакура кашлянула и изо рта вырвалась кровь. Алый ручеек стекал с уголка рта. Кабуто поднес руку с чакрой к груди девушки и безразлично заявил Орочимару, что у девчонки в легких кровь. — Тц, исправляй, — приказал Орочимару, — затем развяжи ее и дай поесть. — Хорошо, Орочимару-сама, — Кабуто уже колдовал над Сакурой, которая была пустее марионетки Канкуро. Та хоть оружием заполнена. — И, Кабуто, — остановился у входа Змей. — Да? — Глаз с нее не спускай. *** Сакура три дня пробыла в выжатом состоянии. Ее уже давно отвязали и перенесли на матрас в углу комнаты, но она все так же была неподвижна. Безумные глаза устремлены в одну точку, тело иногда бьется в конвульсиях. При этом изо рта и носа идет кровь. Старые раны на животе, которые залечил Кабуто, открывались, и из них хлестала кровь. Пришлось к девчонке приставить людей Орочимару. Самому Кабуто тоже часто приходилось сидеть с ней. Ему это не нравилось, но Змей поручил лично ему следить за Сакурой. Кабуто терпеливо каждые пятнадцать минут закапывал ей глаза, чтобы не посохли и не лопнули капилляры. Ему приходилось снова и снова залечивать ее раны, останавливать кровотечение. Когда приступ повторился, снова открыв раны, Кабуто пришлось переливать кровь девчонке. Она снова чуть не умерла от потери крови. Некогда вишневые губы приобрели синий оттенок. Конечно, Кабуто делал это не по доброй прихоти, лишь потому что Орочимару приказал записывать все побочные эффекты препарата. Мучительные три дня прошли, Сакура могла даже сесть. Она была молчаливой и замкнутой как никогда. Кабуто удовлетворительно поправил очки, подумав, что девчонка сломана. Больше не было необходимости торчать в сыром подвале и подтирать ей слюни. Убедившись, что девка не планирует побег, он вышел, предварительно заперев дверь на ключ. Сакуру все еще морозило. Ее мысли находились в полнейшем хаосе. Она тщетно пыталась собрать себя по кусочкам. Но каждое малейшее движение отзывалось болью во всем теле. Ей приходилось даже контролировать дыхание, малейший чих или попытка напрячь связки, сразу же оказывалась против девушки — она захлёбывалась кровавым кашлем. Сакуру начинало тошнить от постоянного металлического привкуса во рту. Подручные Орочимару приносили ей еду, но она упрямо отказывалась, принципиально не брала в рот ни единой крошки. Во-первых, она просто не смогла бы ничего проглотить, только вызвала бы еще больший кашель. Во-вторых, Орочимару никогда ничего просто так не делает. Ему не составит труда подмешать в еду какую-нибудь очередную дрянь. «В любом случае, я лучше изморю себя голодом и умру, чем позволю ему получить технику Божественной регенерации. Я не предам Коноху… пусть даже меня все предали…» Упрямство розоволосой порядком поднадоело Орочимару, и он приказал кормить ее жидкой похлебкой через трубочку. Кабуто буквально насильно приходилось вливать в девчонку пищу. Лишь спустя неделю Сакура могла стоять на ногах и приобрела человеческий вид. Все это время Орочимару заставлял ее саму латать свои раны, но Сакура упрямо отказывалась исполнять его заскоки. Не потому, что куноичи хотела поскорее умереть или по какой иной подобной причине, а потому что она просто не могла использовать чакру. Когда парочка садистов оставила ее наедине, девушка попыталась контролировать чакру, но у нее ничего не вышло. В руке появлялся тусклый зеленый сгусток, но тут же исчезал. Сакура была напугана и молилась, чтобы это оказалось лишь очередным побочным действием препарата, а не полная потеря контроля над чакрой. Она ведь была лучшая в команде Какаши по контролю над чакрой. «Неужели он меня не ищет? Не могу поверить, чтобы эти двое забыли обо мне. Наруто никогда бы меня не оставил, а Какаши поддержал бы любую его выходку, если это во спасение товарища». *** После полного выздоровления в лабораторию заглянул Саске, без сопровождения в роли Орочимару или Кабуто. Куноичи еще за дверью почувствовала кровожадную ауру. От нарастающего чувства опасности по щеке скатилась холодная капелька пота. Сакура попыталась вырваться, но привычные тугие ремни на кушетке не оставили девушке ни шанса. Ее мысли лихорадочно путались, а слова, которые она хотела сказать застряли в районе глотки. Комната находилась во тьме, освещаемая лишь тусклым зеленым светом от банок с органами. Ее больше не пугали законсервированные человеческие органы и мутировавшие дети. Бывало от скуки она предполагала, что делал Орочимару, чтобы у младенцев были рога, хвосты или ярко выраженные клыки. Скорее всего он продолжал эксперименты с чакрой лиса. Со стороны могло бы показаться странным, что девушка вообще задумалась о таких вещах. Но ей есть оправдание. В кромешной тьме взгляд цеплялся только за этот уголок чокнутого экспериментатора. Сакура рассуждала, чтобы не потерять рассудок. Возможно, она уже давно сошла бы с ума, ведь такой психологической и физической давки никто не выдержит. Даже Какаши слег на неделю после того, как побывал в цукуеми Итачи. Вспомнив о Какаши-сенсее, она задумалась — сколько уже находится в этом аду и не смогла ответить. Сакура вздрогнула, услышав скрежет тяжелой металлической двери по каменному полу. Возле нее материализовалась фигура Учиха. На девушку глядели холодные красные глаза, будто видя ее насквозь. Куноичи не было стыдно, что она лежит перед Саске в одних трусиках. — Саске? — выдавила из себе самую внятную фразу Сакура. Предыдущие ее попытки были похожи на хриплые завывания умирающего зверя. — Молчи, — сухо бросил Саске, развязывая девушку, — меня бесит твой голос. Он лениво развязывал ремень за ремнем на руках и ногах Сакуры. Она была удивлена таким поступком Саске. От радости даже забыла о страхе, который испытывала минутой ранее. Сакура дрожала от его случайных прикосновений к своей коже, от ледяных рук и грубых движений. Брюнет посмотрел на нее, будто говоря, что она может идти. Девушка осторожно приподнялась и побежала к приоткрытой двери. Перед выходом она обернулась и легко улыбнулась ему. Только Сакура схватилась за ручку двери, как Саске очутился перед девушкой, захлопывая дверь. Розоволосая отшатнулась от него, вновь почувствовав то странное чувство опасности. — Ты все также наивна, — рыкнул Саске. Сжав кулак, брюнет нанес четкий удар в живот все еще ослабшей Сакуры. Девушка согнулась пополам. Не успела она схватиться, по обыкновению, за больное место, как Саске с ноги ударил по солнечному сплетению. Куноичи отлетела в сторону, проскользив еще несколько метров по холодному полу. У нее перехватило дыхание, ей было безумно больно сделать вдох. Она прикладывала небывалые усилия, чтобы вообще оставаться в сознании. Саске засмеялся. Так зловеще, что Сакура наконец поняла — того Саске больше нет. В мгновение он оказался над ней. Его тело испускало молнии. Усмехнувшись, брюнет схватил девушку за шею и поднял над головой. По телу куноичи пробежался небольшой разряд тока. Учиха контролировал ток, чтобы не убить жертву раньше времени. Розоволосая еще не успела восстановить дыхание, как ее снова лишили воздуха. Брюнет пробежался взглядом по телу девушки и отметил, что ее бедра стали округлыми, да и груди выросли. Она больше не та несуразная плакса. Саске откинул ее на кушетку, ставя раком. Он спустил трусики вниз, заставляя девушку затрястись в страхе. — Ч-что ты д-делаешь? — сдавленно спросила Сакура, поворачивая голову, которую парень тут же припечатал к кушетке. — Будешь говорить, когда я разрешу, — прошипел над ухом Саске. Он с силой нанес первый удар по заднице. Звонкий шлепок разнесся по пустынной комнате. За первым последовали еще десятки. Иногда Саске останавливался и мял полупопия, с каждым разом сдавливая все сильнее. Сакура вырывалась, металась по несчастной кушетке, но спасительного выхода не было. Ее нелепые действия лишь злили отступника, и он шлепал девушку с большей силой. Саске остановился, дабы полюбоваться своей работой: пунцовая задница Сакуры не могла не радовать. Девушка лежала в полуобморочном обмякшем состоянии, она была не в силах пошевелиться. Учиха лениво откинул в сторону причудливый ремень, который дал ему Орочимару. Затем стянул свободные штаны, пристраиваясь сзади Сакуры и раздвигая шире ноги. Девушка напряглась, услышав в кромешной тьме тихое шуршание и сбивчивое дыхание. Не успела она придумать внятное объяснение минутному затишью, как ее окутала новая волна боли. Она почувствовала его в себе. Сакура столько мечтала о первой ночи с Саске, еще в детстве кричала, что хочет от него детей. Ино рассказывала, что первый раз всегда болезненный, но при правильном партнере боль будет минимальной. Она говорила себе, что вместе с Наруто вернут Саске в деревню и у них будет все хорошо, что Саске тот самый «правильный партнер». С каждым толчком, с каждой новой волной боли она понимала, насколько была наивна и глупа. Саске заходил во всю длину и двигался быстро, думая о своем удовольствии. Он будто наказывал ее, двигаясь жестче, грубее, глубже. Брюнет с силой мял аккуратные груди, оставляя синяки, кусал мочку уха и противно дышал над ухом. Сакуре вмиг стали противны его прикосновения. Его холодные руки блуждали по телу розоволосой; он сдавливал ребра, чтобы войти еще глубже и остановиться. Саске играл с ней. Выходил, шлепал и снова резко входил. Он понял, что доставляет ей боль и повторял такое действие несколько раз. Сакура выгибалась от его прикосновений и отстранялась как могла. Брюнет не мог этого не замечать и поэтому щипал куноичи или бил пощечины. Его раздражало, что девушка не послушна, не выполняет все, что он хочет и ей явно он неприятен. Поэтому он ускорял темп и шептал на ухо мерзости. — Ты шлюха, Сакура, — холодное дыхание шевелило розовую прядь, — этими глазами я вижу все. Я знаю, о чем ты думаешь одинокими ночами. Этого ты хотела?! Саске дико бесила эта ситуация. Он привык, что Карин без лишнего нытья терпит все, что он с ней делает, что выполняет все его приказы. Если он приказал молчать, значит за все время его игр она не пискнет. Карин уже давно изучила, что нравится брюнету и просто следовала его правилам: не кричать — его это злит, не совершать лишних дерганий — это заставляло Саске причинять еще большую боль, иногда сопротивляться — он любит брать силой, принимать любой эксперимент, доставлять удовольствие в любой день или ночь, особенно после тяжелых тренировок. Ему было с ней комфортно, особенно когда Карин сама все сделает и оставит его одного. С ним запрещено разговаривать во время и после секса. Таков его нрав. — С-саске, умоляю, остановись, — сбивчиво пробормотала Сакура. Розовые волосы прилипли к щекам, от чего Саске презрительно фыркнул. Брюнет разозлился, что несносная девчонка нарушила его неписанное правило и осмелилась заговорить с ним. В последующие несколько рывков Учиха вложил всю злость. Сакура выгнулась, почувствовав внутри себя теплую густую жидкость. Саске еще некоторое мгновение пробыл в Сакуре, затем вышел из девушки и надел штаны как ни в чем не бывало, завязал пояс и презрительно провел взглядом по измученному телу. Куноичи окончательно осела на пол. Ее всю трясло от осознания происходящего. Она уже молилась, чтобы это оказался очередной глюк от сыворотки Орочимару. Брюнет был зол и не удовлетворён, поэтому уселся на кушетку и решил еще поиграться с девушкой. Он грубо схватил её за волосы, перекидывая еле живое тело себе через колени и положил ледяную ладонь на спину Сакуры. — Я всегда ненавидел тебя, Сакура, — холодно отчеканил Учиха. — Мне всегда были противны твои слезы, твоя слабость. Тебе меня никогда не понять, потому что у тебя никогда не было цели. — Я… — отозвалась девушка. Саске засунул в нее несколько пальцев. Внутри почувствовался холодок, от чего девушка дернулась. Саске продолжил шевелить пальцами, вводя еще один. Он стал двигаться интенсивнее. Почувствовав влагу на пальцах, пустил в нее разряд молнии. Сакура затряслась и обмякла на его коленях. — Тебе кто-то разрешал говорить? — рыкнул парень. Он поморщился, вынув руку и шлепнул дабы привести ее в сознание. — Ты бегала за мной, словно собачонка. Твоя вымышленная любовь ничего не стоит в этом мире. Ты не достойна жить, — холодно сказал Саске, — я бы убил тебя прямо сейчас, но ты нужна Орочимару. Если не окочуришься от его гнусных экспериментов, знай — я буду рад опробовать на тебе мою новую технику. Тело Сакуры затряслось, что ввело Саске в недоумение. Хриплый смех становился громче. Уняв внезапный смех, девушка надменно произнесла: — Слишком много думаешь о себе, малыш Саске! Такой техникой Итачи не убить! Глаза брюнета вспыхнули красным цветом, тем, который сверкает во тьме. Сакура отметила про себя, что он очень легко выходит из себя. Парень засунул в Сакуру сразу кулак и пошевелил внутри. Она закричала от накатившей боли, но понимала, что он этим не ограничится. Саске вновь пустил разряд еще большей мощи. Тело Сакуры затряслось в конвульсиях. Хотел бы он поджарить несносную девчонку изнутри, но остановился. Саске скинул с себя бездыханное тело и пнул несколько раз. — Жива? — с насмешкой послышался холодный тон. Сакура пошевелилась в надежде подняться, но тело не слушалось. «Электрозамыкание… еще около нескольких часов мое тело будет дезориентировано», — поставила себе диагноз ниндзя-медик. До ушей розоволосой донесся звук удаляющихся шагов, затем щелчок железной двери. Только оставшись в одиночестве, Сакура позволила себе расплакаться. Впервые за многие годы. Сбросив тяжелый груз прошедших недель, Сакура еще долго вслушивалась в давящую тишину, а затем заснула тревожным сном. *** Сакура вздрогнула, когда открыла глаза, а над ней нависал Орочимару. Его язык выпал изо рта и шатался над ее головой. Слюни медленно стекали, пролетали короткое расстояние и падали на щеку куноичи. Сакура поморщилась и вжалась в кушетку. Она уже была связана и раздета. Конечно, у Сакуры отпал стыд перед этой троицей. Они столько раз видели ее голой, что стыдиться — бесполезная трата времени и сил. Открытые раны и сломанные ребра Кабуто подлатал, и она была полностью готова к очередным экспериментам. На этот раз Орочимару подключил многочисленные датчики к ее телу; чтобы отслеживать активность мозга, он приставил Кабуто к компьютеру, а на голову надел причудливый шлем с десятками проводов. Даже она, ниндзя-медик, не видела раньше такой штуки. «Видать Кабуто действительно гений. Его знания пригодились бы деревне», — подумала Сакура, затем тут же одернула себя и дала мысленно пощечину: «Ты даже в такой ситуации не перестаешь думать о Конохе. Бывают же на свете такие неслыханные дуры». — В этом устройстве нет ничего гениального, Сакура, — отозвался Кабуто, — у вас тоже есть такое. Только его роль выполняет клан Яманака. Тут Сакуру осенило что это устройство из себя представляет и как они его используют. «Все тайны можно вот так запросто узнать с помощью какой-то машины?!», — недоумевала Сакура. — Нет-нет, — усмехнулся Кабуто, — такого эта машина не умеет. До истинных способностей Яманака компьютеру далеко. Если бы мы захотели, то позвали бы подчиненного Орочимару, в которого мы давно вживили ген этого клана. Но это же не интересно! Пока компьютер способен на то, чтобы распознавать сны, галлюцинации и немного мысли. — Сакура, — прошипел санин, не отвлекаясь от приготовления сыворотки, — мне давно все известно о Божественной регенерации. Я занимался исследованиями с последнего боя с Цунаде. Я хочу пробудить в тебе этот редкий дар. — Но зачем? — от страха сердце забилось сильнее, его стук можно было ощущать физически. Кабуто хмыкнул и Сакура поняла — с помощью компьютера он знает о ее страхе, мыслях, сомнениях. Самое страшное, что очень сложно контролировать свои мысли и чувства в такие моменты. — Ты казалась мне не настолько глупой, — вымолвил Орочимару, вливая желтую жидкость в колбу с синей. — Если ты будешь сама залечивать даже смертельные раны, то я получу тело, над которым можно проводить любые эксперименты и сколько угодно. Знаешь, как трудно добывать подходящие тела? — Не хочу тебя обламывать… — с ухмылкой произнесла Сакура, но Кабуто перебил ее, вмешиваясь в их разговор. — Если ты про свою потерю над контролем чакры, — выдержал паузу Кабуто, будто давая девушке время на осознание своего положения. — То все идет по плану, — закончил Орочимару. Он уже весь трясся от нетерпения. — Вы всегда заканчиваете фразы друг за друга? — прищурилась Сакура. Интрига, которую хотел создать Кабуто, будто совсем не подействовала на куноичи. Ей с определенного момента стало на все плевать. Можно сказать ее нынешний девиз: «Куда уж хуже-то?». Девушка обрела невероятное безразличие. Неопытные генины сочли бы ее хладнокровной стервой и лишь несколько людей во всем мире поняли бы что с ней не так. — Стоит ли мне записать это в список побочных действий? — спросил очкарик, не отрываясь от компьютера. — Не стоит, — Орочимару обработал зону на сгибе руки для очередной инъекции, — просто кто-то забыл, где находится. Игла, немного толще обычной, легко пронзила кожу и по вене потекла очередная сыворотка. Сакура покорно закрыла глаза. Санин еще не ввел сыворотку до конца, но голова уже раскалывалась. В висках стучали тысячи плотников, настойчиво пытаясь превратить мозг скованной девушки в рамен. Сакура погрузилась в очередную иллюзию.