Выпадая из гнезда кукушки

Дома ему было куда лучше. Первым делом, Какаши убрался, все еще чувствуя ноющую боль в ребрах. Заполнил немного холодильник продуктами, а вечером к нему уже доставили несколько высоких стопок бумаг. Он пробежался по тексту верхнего листа бумаги — обычный отчет об успешном выполнении миссии ранга С. Остальные бумаги были в подобном духе. Ему только и требовалось, что поставить на них печать, мол Хокаге посмотрела, приняла и приходите завтра за полученной наградой. В другой стопке, перевязанной желтой лентой, находились отчеты со всех отделов резиденции. Их надо было систематизировать и подготовить общий месячный отчет, который затем будет представлен на собрании джонинов. — Так она на меня еще и работу Шизуне скинула, старая ведьма, — проворчал Какаши, кинув небольшую папку из бухгалтерии на стол и прошел в спальню, потушив в гостиной свет. Время еще хоть и не было позднее, сумерки только начинали сгущаться, но Какаши чувствовал себя морально вымотанным, будто зверек, загнанный в угол. Мужчина плюхнулся на кровать, и снова принялся изучать книгу, он уже сбился со счета, в который раз ее перечитывает. Эта была книга, разработанная предпоследним главой клана Узумаки. В ней был подробно описан призыв Шинигами и сила, которой он обладает, а также плата за эту силу. С помощью этой силы его учитель смог запечатать Девятихвостого Демона, но цена была человеческая душа. — Смог ли Орочимару переделать ее… или воссоздать нечто подобное? — вслух размышлял мужчина, положив зачитанную книгу на лицо. Эту книгу ему с трудом удалось выкрасть из тайной библиотеки АНБУ, многие из книг, находящихся там было запрещено читать даже оперативникам. Даже больше, в этом месте хранились свитки и древние книги с запретными техниками, ведь подразделение АНБУ — это элитные шиноби Конохи и находятся в личном подчинении у Хокаге. Такая библиотека под деревней, где постоянно находятся оперативники в разы надежнее, чем сейф или отдельное пустынное здание. Какаши же не составило труда проникнуть туда, ведь он и сам бывший АНБУ, но вот следы замести он постарался и чуть не попался на глаза одному зеваке, которому приспичило отлучиться от поста в уборную. Удалось скрыться только погрузив дежурного в гендзюцу. Было понятно, что Орочимару уже давно перестали интересовать обычные техники, он был движим желанием изучить все запретные техники, иногда это желание переходило всякие границы, превращая гения в обезумевшего ученого. Из слов Сакуры, мужчине было ясно, что санин использовал запретную технику запечатывания чакры, наподобие той, что использовал Минато, пожертвовав своей жизнью. Только Змею удалось свести затраты к минимуму и не привлекать Бога Смерти к посредничеству. А так как Сакура не являлась джинчуурики и никакого Зверя в нее не запихивали, то запечатыванию подверглась ее собственная чакра. Отсюда и слабость, и потеря сознания. То же самое было схематично изображено на свитке Орочимару, который Какаши нашел в его лаборатории и сделал копию прежде, чем передать с отчетом Пятой. Хатаке примерно становился понятен принцип действия. Он даже предполагал, что санин и тут не удержался от проклятой печати, а точнее влил немного природной энергии в состав новой печати запечатывания чакры. В итоге к утру он пришел к мысли, что снять ее может только такая же запретная техника. В воспоминаниях всплыл образ Саске и как джонин подавил проклятую печать Орочимару на шее отступника. — А если использовать обратный принцип? — сипло спросил Какаши, щурясь от неприятного и пронзительного звона будильника. — Ну и зачем я ставлю будильник, если не могу заснуть? Мужчина отключил раздражающий будильник, попутно проклиная его создателя и поплелся на кухню. Он выпил кружку кофе и выкурил сигарету, всматриваясь в окно и размышляя о своих дальнейших действиях. Его завтрак всегда проходил именно так, он погружался в собственные мысли, иногда разговаривал или возмущался вслух, дабы отвлечься и не акцентировать внимание на пустой квартире. Хоть мужчина и привык к одиночеству, но в тяжелые моменты оно давило на него, грозясь раздавить в любую минуту. Пустая квартира сквозила этим чувством, когда мужчина возвращался с длительной миссии, а кроме пыли на полках и полу его ничего не ждало. Такое же чувство иногда настигало его по утрам после бессонной ночи. Поэтому погружаться полностью в свои мысли, двигаясь автоматически, уже вошло в привычку. Какаши сам не хотел признавать, что одиночество угнетало его, хотя он всем окружающим своим видом буквально кричал, что одному ему комфортно. Не говорить же им, что он до сих пор, когда приходит домой, говорит: «Я дома», а в ответ тишина? Такое происходит очень редко, но в такие моменты грусть накатывает пуще прежнего, тогда ему только и оставалось идти в паб, надраться там и может быть привести к себе очередную девушку на одну ночь. Мужчина аккуратно снял бандажи с ребер и руки и принял прохладный душ, стараясь не намочить гипс. *** Какаши угрюмо брел по пустынным ранним улицам Конохи, засунув здоровую руку в карман. Маленькие лавки, ларьки, небольшие кафешки уже начали открываться, а продавцы понемногу выкладывали свежий товар на витрину и вывешивали таблички с меню. Мужчина проходил мимо сонных детишек, лениво бредущих в Академию Шиноби и устало кивал им головой, когда те останавливались перед ним и склонялись в приветственном и крайне почтительном поклоне, а затем поднимали головы и одаривали его воодушевленным взглядом, в которых горел огонь. Он презирал этот огонь и власть деревни, которая выпускала еще детей из Академии с минимумом знаний и отправляла на верную смерть. Поэтому он и не носил протектор Конохи, исключая случаи, когда это необходимо. В деревне же старался обходится без него, ибо ему было тяжело видеть восхищение в глазах детей. Они восхищаются убийцей и предателем товарищей, хотят быть похожим на Какаши, считая его сильнейшим… легендой. Хотя на самом деле он был слаб, если бы он действительно был легендой, то не потерял бы всех дорогих ему людей. Отца, учителя, друга, любимую. Он даже не смог уберечь собственных учеников. Один стал отступником, другую похитили, а третий все никак не угомонится, готов жизнь отдать ради друга. Наверно, Наруто единственный, кто считает Саске своим другом, а не потенциальной угрозой деревне. Что уж говорить, все трое разбежались по другим учителям, а Какаши снова остался один с четким пониманием, что не состоялся как учитель и ничему не смог их научить. В таких грузных мыслях, стараясь побыстрее улизнуть от восхищенной детворы, джонин добрался до старой части Конохи. Эта часть располагалась на окраине, ближайший район к кварталу Учих. Из-за дурной славы этого клана, жилье там было очень дешевым, но и находилось не в лучшем состоянии, так как его уже никто не реставрировал около двадцати лет. Какаши поднялся на третий этаж и постучал в дверь, терпеливо дожидаясь, когда хозяин квартиры откроет дверь. Последняя отворилась не сразу, похоже, с той стороны заел замок, но когда все-таки перед ним предстал невысокий мужчина с еще более странной прической чем у Какаши, он кивнул в знак приветствия и сразу же перешел к делу: — Мне нужно с Вами поговорить, — хрипло проговорил Какаши, всматриваясь в его малахитовые глаза, такие же, как и у Сакуры. Кизаши, на удивление был трезв, он пообещал сам себе бросить пить и вернуться в семью. Мебуки была готова его принять, но только, если его слова превратятся в поступки. Харуно старший действительно работал над собой, но просил не ждать от него резких, а главное быстрых перемен, ведь зависимость простым желанием не победить. Тут надо приложить недюжинную силу воли, пройти этап ломки, а в некоторых, особо запущенных случаях, без вмешательства специальных учреждений не обойтись. Такая сила воли заслуживает уважения. — Я Вас внимательно слушаю, — удивленно сказал мужчина, теряясь в догадках, зачем сенсею ее дочери с ним разговаривать. Тем не менее Кизаши собрался и пригласил Хатаке войти. — Пожалуйста, присаживайтесь, — затараторил мужчина, указывая на диван и небольшой стул, стоящие посреди пустынной комнаты. Но Какаши остался неподвижно на месте, будто обдумывая свои дальнейшие действия. Он опустился на колени, положив голову на здоровую руку, а загипсованную прижав плотнее к корпусу. От такого действия начали болеть ребра, перехватывая дыхания. Какаши сжал зубы и проговорил, тяжело выдыхая воздух: — Прошу Вас, мне больше не к кому обратиться, поговорите с лордом… попросите его забыть данную Вам клятву. — Поднимитесь с колен, — Кизаши подорвался со стула и сам упал возле джонина. — Поднимитесь. — Пожалуйста, — продолжал Какаши, его голос дрогнул, приобретая нотки мольбы, — она будет страдать с тем юнцом. Пожалуйста, разорвите клятву. — Я не понимаю, о какой клятве Вы говорите, — искренне сказал Кизаши, пожав плечами. Хатаке выпрямился, взглянув ему в глаза, дабы удостовериться, что розоволосый не лжет. — Как же… Вы и нынешний лорд когда-то поклялись, что ваши дети поженятся, — говорил Какаши, замечая на лице мужчины просветления, похоже, он начал вспоминать. — Лорд помнит клятву, а сейчас он при смерти. Его сын думает, что после женитьбы на вашей дочери, станет обладателем всех земель, особняка, в общем, получит наследство. — Да, было дело, — басовито засмеялся Кизаши. Он встал с колен, а за ним последовал и Какаши. — Но это все была детская шутка. Я и представить себе не мог, что он воспримет все серьезно. Какаши рассказал о своем разговоре с молодым лордом, умолчав о беременности Сакуры. Отец слушал и не понимал, как такие перемены в жизни его семьи могли пройти мимо него, но больше всего он не понимал, почему все это известно учителю Сакуры и почему тот так беспокоится о ее личной жизни. Кизаши прищурился, задумавшись. Какаши заметил его озадаченность чем-то и замолчал. — А может оно и к лучшему? — вдруг выдал Кизаши, всматриваясь в лицо мужчины. Какаши с силой сжал зубы, подавляя эмоции. — Как вы не понимаете? — взорвался мужчина. — Этот… выродок просто воспользуется ей. Он получит наследство, дождется смерти своего отца и разведется с Сакурой. Вот его истинная цель. Думаете потом кто-то захочет жениться на Сакуре? По деревне быстро расползутся слухи, что ее бросил сам лорд. — Хмм… — неоднозначно промычал Кизаши. — Не пойму, почему вы так беспокоитесь за судьбу моей дочери? — Люблю ее, вот почему, — буркнул Какаши, выдохнув. Джонин понял, что Кизаши добивался от него именно такого признания. — Я пришел сюда не за вашим благословением. Если вы не хотите выполнить мою просьбу, я буду вынужден… — Что? — любопытство зашкаливало у Кизаши. — Неважно, — махнул Какаши рукой. — Нет. Говорите — от этого будет зависеть мой ответ. Что вы можете сделать в случае моего отказа? — Я пришел просить вас о помощи, так как это был наиболее гуманный вариант, — нехотя говорил Какаши, — в случае Вашего отказа, я шаринганом заставлю самого лорда расторгнуть помолвку Сакуры и молодого лорда. — Это ведь государственная измена! — вырвалось у ошарашенного мужчины. — Возможно, — пожал Какаши плечами. — Теперь я хочу услышать Ваш ответ. — Я давно уже согласился, — добродушно улыбнулся Кизаши. — Сакура все-таки моя единственная дочь. Знали бы вы как долго у нас с Мебуки не получалось завести ребенка… Конечно же, я не позволю ей совершить очередную ошибку. Как мне потом прикажете жить, зная, что моя дочка несчастна из-за меня? Я и так причиняю ей слишком много боли… — Спасибо, я знал, что могу на вас положиться, — Какаши встал, продвигаясь к выходу. Кизаши прислонился к стене, ожидая, когда джонин обуется. Мужчины пожали друг другу руки и Харуно сказал: — Я спокоен за Сакуру, когда она с Вами, — он снова улыбнулся, замечая смущение Какаши. — А благословение вы получите в другой раз, в более торжественной обстановке. Какаши кивнул и, попрощавшись, удалился. — Соврал ли я? — хмуро пробормотал мужчина себе под нос и прикрыв глаза от солнца. Он уже давно замечал за собой, как неосознанно задерживает на девушке непростительно долгие взгляды. Да и отпираться бессмысленно, что между ними отношения далеко не дружеские. Но тогда кто они друг другу? Какаши не мог сформулировать свои чувства в одно слово, как и не мог назвать их любовью. Она дорога ему, он готов умереть за нее не раздумывая, он беспокоится за нее и ловит себя на мысли, что тоскует без долгого общения. А если видит вдалеке, то день сразу же становится ярче, не таким серым, обыденным и угрюмым. Хатаке всегда о ней заботился, на совместных миссиях всегда держал ее в поле зрения, чтобы в любую секунду броситься на помощь. Но он всегда находил оправдания своей заботе. Он учитель, он старше, он отвечает за отряд, она слабейшая. Также видеть ее слезы было в сотни раз больнее, чем терпеть пытки вражеских шиноби. Но разве это можно назвать любовью? У него внутри ничего не трепыхало, точнее он подавлял любое подобное чувство, боясь привязываться, а главное, привязывать кого-то к себе. По той же причине Какаши не начинал серьезные отношения, предпочитая связи на одну ночь, дабы снять напряжение. Он не хотел, чтобы однажды его семье сообщили, что Какаши Хатаке погиб, не хотел причинять кому-то боль и оставлять детей без отца. Ведь кому, как не ему знать, насколько больно смотреть на труп своего отца и осознавать, что ты остался один в опасном и жестоком мире. Поэтому было принято решение отдалиться от всех, закрыться в себе и никого не подпускать. Да, трусливо, но зато по нему никто не будет скорбеть. *** Какаши зашел в резиденцию Хокаге забрать печать, ведь ее, как всегда, забыли принести вместе с документами. Пятой на месте не было, но Шизуне передала все необходимое джонину и дала еще в довесок несколько папок с отчетами отделов, которые не успели их сдать вовремя. Закинув печать в карман, а папки плотно прижал подмышкой, Хатаке поплелся в свою одинокую квартирку, планируя погрузиться в работу. Его терзали смешанные чувства. Страх, получится ли у Кизаши попросить отменить свадьбу, ведь фактически помолвка уже состоялась, а сам молодой лорд разослал приглашения на свадьбу чиновникам и лордам других деревень. Кацура даже из свадьбы решил сделать фарс и закрепить свое положение, заручившись поддержкой других богатых и влиятельных людей. Беспокойство за Сакуру и ее ребенка. Какаши даже представить себе не мог, что она сейчас чувствует и какое решение приняла насчет ребенка от Учихи. Почему-то Хатаке был уверен, что он именно от Саске, ведь для того, чтобы утверждать о беременности от Хатаке, прошло слишком мало времени. Как бы Сакура ни ненавидела Саске, хотя в этом джонин тоже сомневался, все-таки сколько он ее знает, девушка всегда бегала за проклятым Учиха, чем причиняла Какаши боль, мужчина был уверен, что Сакура не допустит смерти невинного ребенка. Даже если он был зачат от преступника, предателя и насильника. Хотя кто тогда Какаши, точно такой же насильник. В любом случае, зная Харуно, она будет любить этого ребенка больше всего на свете, даже если когда-нибудь он посмотрит на нее шаринганом, таким же, как и у отца. И будет хвастаться, что видит циркуляцию чакры. *** Дома мужчина откупорил охлажденную баночку пива и присел на мягкий ковер, вчитываясь в отчеты подотделов резиденции. А его клон тем временем занимался монотонной работой, которая заключалась в проставлении печати на отчеты с миссий низших рангов. Миссии выше ранга В, клон откладывал в отдельную стопку, ими позже займется оригинал. Настоящий же Какаши, хмуро хлебал охлаждённое пойло и высчитывал конечные цифры на калькуляторе, искренне сочувствуя Шизуне и вообще должности личного помощника Хокаге. Еще больше злило мужчину, что цифры не сходились и приходилось по несколько раз пересчитывать. После второй банки пива и нескольких часов беспрерывной работы над документами, Какаши создал еще одного клона и поручил ему изучать копии свитков Орочимару, пытаясь восполнить недостающий кусок и разработать противоположную технику. Хатаке хотелось хотя бы разобраться в символах и принципе работы, ведь если чакра никуда не выходит, не циркулирует по организму и не используется для техник, значит она где-то накапливается. Также Какаши необходимо было рассчитать риски. Во-первых, ни один сосуд не бездонный, не хотелось бы, чтобы Сакура просто лопнула от переизбытка чакры. Во-вторых, снимать печать надо было очень осторожно, ведь резкий приток чакры в организм, который был месяцы без нее, мог привести к разрыву либо, в худшем случае, к полному уничтожению чакроканалов. Под вечер Какаши валился с ног от усталости, а после развеивания клонов, ему еще полночи докучала головная боль. Лишь к утру мужчине удалось заснуть, и то только потому, что он вспомнил про отвар его ученицы. — Как всегда гадость, — пробурчал Хатаке, скривившись от горького послевкусия. Несколько дней мужчина провел в таком ритме, разбираясь с документами, коих, казалось, становилось только больше, расшифровывал записи Орочимару и извел столько же бумаги на обратную технику, сколько было в комнате отчетов. Вечером, перед развеиванием техники клонирования, к Какаши подошел его клон, выглядящий так же устало, как и оригинал, тот вот-вот должен исчезнуть сам. — Техника еще сырая, — устало говорил клон, — осталось изучить символы на самой печати и наносить в обратном порядке. Однако, эта техника очень рискованная. Лучше будет использовать Обратную Пятиконечную печать, дабы ослабить запечатывание, однако это не снимет полн… Клон не успел договорить, как техника прервалась, но Какаши передались все знания и умозаключения, к которым пришел его клон. Мужчина устало потер виски, направляясь на кухню, дабы выпить на ночь отвар, приготовленный Сакурой. Он последние дни пил эту ядреную смесь, морщась от сильной горечи в горле, но засыпать стал быстрее, а сон стал более спокойным. *** Девушка уже больше недели сидела безвылазно в своей комнате под домашним арестом, она могла, конечно, сбежать, как всегда, это делала в подобных случаях, но ей было дико стыдно перед Какаши. Она корила себя, что втянула его в этот цирк и выставила полным дураком в глазах матери. А ведь просто хотела ощутить его поддержку и надеялась, что мать не будет кричать и распускать руки при нем. Хотела, чтобы Мебуки сдалась и отменила помолвку, все-таки на документах стоит ее подпись, как опекуна Сакуры. Но получилось все наоборот, свадьбу перенесли на более ранний срок, а на счет ребенка Мебуки уже все решила, не посоветовавшись с Сакурой, и даже клинику нашла. Не самую хорошую и находящуюся в соседней деревне, дабы избежать позора в собственной. Вот и приходилось Сакуре сидеть на попе ровно, читать книжки и часами всматриваться в их единственную общую фотографию команды №7. Она даже не знала, что хуже, гнев матери, что девушка ослушалась ее или разочарование в глазах Какаши. Единственное, что Сакуре позволено было делать, так это ходить в резиденцию Хокаге, когда ее вызывала Пятая. Там она старалась побыть как можно дольше и просила любую посильную ей работу. В основном, Сакура распределяла низкоранговые миссии между генинами, немного разгружая с бумажной волокитой учителя и Шизуне. Она сама не замечала, как между делом интересовалась, в деревне ли Какаши. Ей тогда показалось странной реакция Пятой. Женщина тогда раздраженно отмахнулась и сухо буркнула, что отправила его на очередную миссию, дабы глаза не мозолил. Сакура же списала все на их личную неприязнь друг к другу и старалась лишний раз не поднимать эту тему. Возвращаться от Цунаде Харуно старалась тоже как можно медленнее, наслаждаясь вечерней прохладой и неосознанно кидала задумчивые взгляды в сторону дома Какаши. Возле подъезда своего дома, она увидела отца и поспешила подойти к нему. Сакура нежно обхватила его со спины и крепче прижавшись, расплываясь в улыбке и мгновенно заливаясь слезами. — Пап… — все что смогла выдавить из себя девушка. Кизаши повернулся и также обнял дочь, которую последнее время мог видеть лишь издалека, считая себя недостойным ее, считая, что ей будет легче без него, чем видеть его каждый день в пьяном невменяемом состоянии. — Тише-тише, — прошептал мужчина, потрепав ладонью по розовой макушке, — теперь все будет хорошо, все закончилось. — З-закончилось? — непонимающе перевела она на отца заплаканные глаза. — Ты о чем? — Пойдем домой, Мебуки тоже должна это услышать, — добродушно улыбнулся Кизаши, а Сакура отметила, что он посвежел, припухлость от чрезмерного количества алкоголя в организме спала и желтизна кожи прошла. Поднялись в квартиру и прошли уже втроем до кухни в полном молчании. Мебуки никак не отреагировала на возвращение отца, лишь хмуро пропустила того внутрь. Хотя Сакура уже морально приготовилась к скандалу родителей, если к такому можно подготовиться. — Что ж, не буду тянуть кота за яйца, — начал Кизаши в своей привычной манере, от чего Мебуки закатила глаза, она всегда ненавидела его тупые шутки и неуместные высказывания. — Свадьбы не будет! — Не буду спрашивать, откуда тебе это известно, — Мебуки перевела злобный многозначительный взгляд на Сакуру, не поскупившись добавить в него презрение, — но это уже решенный вопрос. Ничего назад вернуть нельзя. — Ты не поняла, — поднял он руку вверх, жестом заставляя женщину замолчать, — это не мой протест, это установленный факт. Кизаши достал из сумки сложенный пополам документ, именуемый брачным договором, и демонстративно разорвал его на глазах у взбешенной Мебуки и ошарашенной Сакуры. Куноичи от потрясения даже злиться и вставлять свои 5 копеек не стала, что решали ее дальнейшую жизнь, даже не обращая на нее саму внимания. — Э-это ориг-гинал? — слова застревали в горле, девушка переводила широко распахнутые глаза с улыбающегося отца на гору разорванных бумажек, лежащих на столе. — Да, — кивнул отец, сложив руки на груди. — На днях придет молодой лорд и лично принесет свои извинения. — Папа, — Сакура хотела броситься ему на шею и задушить в радостных объятиях, но Мебуки прервала их «воркование» с силой ударив по крышке стола, от чего горка бумажек вздрогнула и покачнулась. — Тебя кто просил вмешиваться?! — закричала Мебуки, сжимая кулаки. — Ты только и делаешь, что воруешь у семьи деньги и пропиваешь их! Я так старалась организовать этот брак, дабы наша дочь ни в чем не нуждалась, была за спиной влиятельного и богатого мужчины. Ты даже не представляешь каких трудов и скольких нервов мне это стоило! Зачем ты все разрушил? — Потому что хочу счастья нашей дочери, — спокойно ответил мужчина. — Ты просто продаешь ее, готова отдать неизвестно кому, больше никогда не видеться с ней… и все ради денег? Мебуки, у тебя одна дочь, неужели ты настолько безжалостна? — Любовь сегодня есть, а завтра она очнется и увидит перед собой вонючего пьяницу, который не способен даже прокормить себя, не то, что семью, — Мебуки немного снизила тон, поняв, что говорит о собственной жизни. — Что плохого в том, что я хочу ей счастья и безбедную жизнь? Я не хочу, чтобы она ночами мыла полы в пабе за жалкие гроши. Все замолчали, переваривая услышанное. Сакура поняла, что мать так заботилась о ней, что забыла о желаниях девушки. Мебуки действительно хотела как лучше, дабы ее дочь больше никогда не видела бедность. Сакура поджала губу от осознания какой плохой дочерью была, ей захотелось извиниться перед матерью, но слова снова застряли в горле, так и оставшись несказанными. На нее устремились наполненные гневом глаза, но этот гнев был направлен не на Сакуру. Девушка поняла на что мать так разозлилась — Какаши и его еще нерожденный ребенок. — Головой надо думать, прежде чем раздвигать ноги перед всякими похотливыми кобелями! — взорвалась Мебуки, снова залепив Сакуре пощечину. — Мне хотела насолить? Поэтому легла под первого встречного? И чего ты добилась? Ни выигрышной партии, ни способностей шиноби, ни виновника твоего пуза, да еще и с ребенком на руках. Да кто тебя теперь замуж-то возьмет?! Мебуки замахнулась для еще одной пощечины, но ее руку остановил Кизаши. Сакура же могла с легкостью уклониться или заблокировать удар, для таких простых действий чакра не нужна, но она осталась стоять неподвижно. Лишь голову опустила, прикрыв лицо нежно-розовыми волосами. Она нехотя признавала, что мать права. Прошло столько времени, а Какаши ей даже птицу с запиской не отправил, как всегда это делал. Не пришел и встречи не искал. Еще и Пятую подговорил прикрыть его, соврать, что он на миссии. Хотя Сакура видела, как он покупал сигареты и продукты. Он просто избегал ее, как, собственно, и она сама. — Прекрати, Мебуки! — повысил голос отец, он надавил ей на плечо, заставляя присесть на стул. — О каком ребенке идет речь? Сакура? Девушка не поднимала голову, боясь взглянуть в глаза отцу. Если и он согласится с матерью, что от нежелательного плода надо избавиться, то Сакуре больше нет причин жить. — Тц, я на работу опаздываю, — прошипела Мебуки, вставая со своего места и удаляясь. Перед этим она бросила очередной презрительный взгляд на дочь. Сакура, не поднимая головы, почувствовала всю злобу, направленную на нее. Лишь когда за Мебуки захлопнулась дверь, девушка хрипло выдохнула, опускаясь за стол и закрывая лицо ладонями. Слезы было уже физически больно сдерживать, а горький ком, застрявший в горле, не давал спокойно вздохнуть. — Сакура… это правда? — сдавленно спросил Кизаши, присев напротив девушки. — А что? — вздернула она подбородок, с вызовом посмотрев на отца. — Ты тоже против? Тоже потащишь на аборт? — Мебуки уже и до такого докатилась, — подавленно прошептал Кизаши. — Прости. Я не должен был бросать вас. Я бы этого не допустил… — Что сделано, то сделано, — категорично сказала Сакура, смахивая предательскую слезу. — Ты из данной ситуации тоже извлек урок и, надеюсь, больше не увижу тебя пьяным. — Дочка, — Кизаши накрыл своей большой теплой шершавой ладонью ее тонкую руку и слегка сжал. — Меня вот что интересует, — сказала Сакура. — Кто тебе рассказал о помолвке? — Твой учитель. — Какаши? — удивилась девушка, совсем забыв про приставку «сенсей». — Он пришел просить помощи, — сказал Кизаши, с долей уважения в голосе. — Молодой лорд отказался слушать Какаши-сана и, насколько я понял, те ужасные ранения он получил от него… — Он ранен?! — подорвалась Сакура на месте, перебив отца. — Уже все хорошо, думаю он идет на поправку, — Кизаши улыбнулся реакции дочери, а ведь когда-то Мебуки также беспокоилась о нем. — Какаши-сан так о тебе заботится… даже мне, как отцу, до него далеко, ведь вся эта заварушка с браком по расчету произошла как раз-таки из-за меня. — Ты же не мог тогда знать, что безобидное детское обещание выльется в проблемы, — искренне говорила Сакура. Девушка действительно не винила отца ни в чем, только себя. Все это так и осталось бы шуткой, если бы она не дала согласие на встречу с молодым лордом. В конце концов, она хотела отомстить или просто быть хоть кому-то нужной, сейчас точной причины своей глупости она уже и не вспомнит. Из-за нее Какаши сейчас серьезно ранен, она впутала его в свои проблемы, которые сама же и создала, причем на ровном месте. — Знаешь, Сакура, — заговорщицки прищурился отец, немного подавшись вперед и понизив тон, — я, конечно, не должен был это тебе говорить, но Какаши-сан действительно тебя любит. Он подтвердил это не только словами, но и действиями, — Сакура от его слов залилась румянцем, не веря во все происходящее. — Только представь, взрослый уважаемый мужчина, великий шиноби Конохи, на коленях просил отменить помолвку у такого как я… жалкого пьяницы, неудавшегося шиноби и плохого отца… Его серьезно избили при попытке лично договориться с молодым лордом, но он не сдался. И даже если бы я отказался, у него был запасной план. Представляешь, Какаши-сан с помощью своей техники заставил бы самого лорда разорвать брачный договор и забыть о твоем существовании, даже если это приравнивается к государственной измене. Сакура не верила своим ушам. Она только что обвиняла Какаши во всех смертных грехах, что он не показывается ей на глаза, избегает ее, даже поговорить не хочет. Заставил Пятую соврать ей. А на самом деле он решал ЕЕ проблемы и не хотел, чтобы девушка видела его всего в бинтах, побитого и не достигнувшего никакого результата. — Почему мне кажется, что ты преувеличиваешь его заслуги и нахваливаешь? — спросила Сакура, подавляя дрожь в голосе. — Я не преувеличиваю, а очень даже преуменьшаю, — усмехнулся Кизаши, — и я действительно восхищен его поступками, поступками настоящего мужчины. И, честно говоря, я вас уже благословил, — на щеках мужчины выступил небольшой румянец. — Просто хочу, что ты знала, что все это заслуга Какаши, а я бы даже не заметил, что ты в новом статусе жены лорда покинула деревню. Сакура еще раз обняла отца и поблагодарила его, что все рассказал. Она начала понимать Какаши лучше и его поведение, а главное разобралась в своих чувствах. Мужчина запутался, закрылся в себе и не хотел никого подпускать к себе, дабы не ранить их. Но сейчас Сакура решила, что больше не позволит ему быть одному. Она бежала к нему изо всех ног, не замечая прохожих, с которыми неловко сталкивалась. Сакура, перепрыгивая ступеньки, залетела на нужный этаж и нетерпеливо постучалась, попутно переводя сбившееся дыхание. Дверь ей открыл заспанный мужчина, который как оказалось клевал носом над огромной кипой бумаг, пытаясь собрать все отчеты в один и подготавливая презентацию для совета джонинов, который назначен на завтра. Какаши зевнул, почесав затылок и сказал: — Не ожидал тебя увидеть, — он мягко улыбнулся, отмечая разливающееся тепло внутри тела, будто само нутро наполнялось радостью. — Что-то слу… Сакура резко бросилась на него, обхватив шею руками и поцеловала. Ее губы дрожали, а по щекам катились слезы, делая поцелуй солоноватым. Какаши не ожидал от нее такого жеста, но машинально приобнял здоровой рукой и с радостью ответил на поцелуй, оставляя инициативу за ней. — Спасибо, спасибо, Какаши… спасибо, спасибо, спасибо… Повторяла куноичи, шепча ему в губы. Он нехотя оторвался от мягких губ и пропустил Сакуру в квартиру, закрывая за ней дверь. — Мне отец все рассказал, — коротко сказала Сакура, сидя на уже полюбившемся ей месте на кухне. Она успокоилась и вытерла слезы счастья. — Что ж… я рад, что ты счастлива. Только не плачь больше. Сакура покраснела от его слов и отвела взгляд в сторону. — Раз уж сегодня день всех благодарить, то и я должен сказать тебе спасибо. От твоего отвара мне действительно лучше. А бумажная волокита своего рода снотворное, — усмехнулся джонин, ставя перед Сакурой кружку ароматного чая, а себе налил очередную кружку кофе, так как собрание уже завтра, а отчет еще не готов. — Это Ваше наказание? За то, что ушли из деревни, не предупредив ее? — предположила Сакура, всматриваясь в его лицо. Он был без маски, так как не видел смысла носить ее дома, ведь живет он почти всю жизнь один, а гости приходят крайне редко. Будет чудо, если Гай нагрянет, но друг детства видел его лицо, пьют-то они вместе. — Не совсем, — Какаши мялся, почесывая затылок. — Скорее Цунаде совместила приятное с полезным. И свою работу на меня спихнула и готовит к новой должности, ну и про наказание тоже не забыла. — Что? — опешила Сакура, чуть не выронив из рук кружку. — Т-то есть… Вы будете следующим Хокаге?! — Н-ну… по крайней мере Пятая этого хочет и прямым текстом намекает при каждой встрече, а вот мысли совета и старейшин по этому поводу мне неизвестны. Надеюсь, они найдут более подходящую кандидатуру. — Не хотите быть Хокаге? — понимающе спросила девушка. — У Хокаге слишком много бесполезной работы, которую не на кого спихнуть, — Какаши отхлебнул крепкий и оттого горький кофе без сахара, пристально смотря на Сакуру, а та от смущения заправила розовую прядь за ухо. — Те же бумажки, политические интриги и бесконечная борьба с бюрократией. Это все не для меня. Сакура молча кивнула, понимая, что доля правды в его словах есть. Все-таки она ученица Пятой Хокаге и прекрасно знает, сколько бумажной волокиты следует в довесок к этой должности. Также это означало, что Какаши будет сутками пропадать в резиденции и уходить из деревни на переговоры с другими странами, которые находятся в дружеских отношениях с Конохой. Хоть Сакура ни на что и не рассчитывала, ведь Какаши продолжал вести себя с ней по-дружески, боясь лишний раз прикоснуться, но, когда он станет Хокаге, то они совсем перестанут видеться. А там уже и старейшины подсуетятся и найдут ему выигрышную партию, так как «женатый Хокаге вызывает больше доверия». Так было со всеми предыдущими правителями деревни, только Цунаде продолжает сопротивляться, но ей проще, все-таки возраст уже… не детородный. — Давайте я помогу Вам с отчетом, — предложила Сакура, оглядев бардак, состоящий из документации по всей комнате. Буквально весь пол был усыпан бумагами, а на столе покореженный калькулятор. — Мне часто приходилось заменять Шизуне и некоторые отчеты для собрания тоже писала я. — Не заморачивайся, — отмахнулся Какаши, допивая кофе, — я уже почти закончил. Осталось только систематизировать, а завтра сделать копии и провести презентацию. Так что я сам справлюсь, иди домой, а то уже стемнело. Может тебя проводить? — Не надо меня никуда провожать, — надулась Сакура, что он понял, но проигнорировал ее желание остаться с ним подольше, опять отдаляется и не подпускает к себе. — Я остаюсь помогать Вам с отчетом и точка. Сакура одним глотком допила чай, поставила кружку в раковину и прошла в гостиную, присев на пол и внимательно вчитываясь в незаконченный общий отчет по отделам Какаши. — Да у Вас явный талант, — восхищенно сказала Сакура, перелистывая страницы. — Все красиво и грамотно оформлено, а графики отображают активность каждого подотдела. Вы даже ввели в презентацию возможные пути улучшения каждой отрасли. Все-таки у Пятой глаз наметан, Вы были бы лучшим Хокаге. Какаши смущенно почесал затылок, ему было приятно слышать похвалу от Сакуры. От кого-то другого он бы принял это как должное, ведь всегда, несмотря на свои опоздания, выполнял и миссии, и поручения идеально и даже лучше. Идеальный солдат, который стоит больше, чем сотня шиноби.