***
— Ну, завтра с утра выпишем вас. Сообщить вашей матери, чтобы она за вами приехала? — Да, пожалуйста. Иккинг ждал эти слова чуть больше недели. Восемь ночей размышлений, странных чёрно-белых кошмаров. И осталась последняя, девятая. «Всего-то пережить ещё одну ночь в окружении комаров», — думает Иккинг, подкладывая под голову свои руки. Все уже готовились ко сну, и он в том числе. Он всё ещё не видит. Точнее, видит, но только благодаря своему ангельскому чутью, но и оно временами просто будто выключается и он остаётся стоять на месте, теряется в пространстве. Ему помогают дойти медсёстры и уборщицы. — Вроде так ловко шёл, — тихо приговаривает женщина, усаживая подростка на кровать. Иккинг предпочитает промолчать: не всем людям дано понять, что происходит с ослепшими существами, тем более ангелами. Его радует, что он наконец попадёт домой, где всё знакомое и родное, а там дня через два и в школу, к друзьям. Правда их радостных лиц он не увидит. Но воображение всё равно нарисует ему нужную картинку, если он пожелает. Иккинг спал крепко, его разбудил Берг, что толкал его в плечо и немного посмеивался. — Иккинг… Иккинг, вставайте!.. Крепко же вы спите, — комментирует врач, присаживается к подростку. — Простите, пожалуйста, — бормочет Иккинг, хочет по привычке потереть пальцами глаза, но повязка мешает это сделать. — Всё в порядке. Ваша мать приедет где-то через полчаса, я попросил мисс Тонту помочь собрать ваши вещи… Снимите повязку, я осмотрю ваши глаза. — Угу, — Иккинг легко снимает повязку. Он не видит, как Берг светит маленьким, но ярким фонариком ему в глаза, зрачки никак не реагируют на свет. — К справке я дам вам рецепт, я написал для вас нужные препараты, что вам нужно будет пить в течение двух недель. Как пропьёте весь курс, запишитесь ко мне на приём. — Хорошо, — тихо говорит Иккинг, грустно вздыхает. — Не расстраивайтесь, всё не так уж и плохо. Вы возвращаетесь домой, — успокаивает его врач. — Да толку-то, я же не вижу ничего. — Ну, подождите, скоро восстановится ваше зрение, будете жить и видеть как прежде, ясно и чётко. Ну, собирайтесь, я пойду. Как только Берг уходит, Иккинг вдруг видит, как линии его чутья потихоньку проявляются, медленно рисуют прежнее пространство, в котором он пребывает чуть больше недели. «Что-то тут не так, — думает Иккинг, — Почему только сейчас я начал видеть?..» — Доброе утро, вам помочь переодеться? — слышит приятный голос ангел. — Нет, я сам, спасибо, — отвечает сиделке Иккинг, даже чуточку улыбается. Женщина виделась ему приятным голубым пятнышком в темноте — она тоже была ангелом, как и он. — Что вам подать из шкафчика? На улице прохладно, может кофту? — Можно, — соглашается Иккинг, видит, как медсестра будто бы протягивает ему что-то. — Возьмите, — буквально кладёт ему в руки тёплую кофту, — И вот ещё, джинсы. — Спасибо. Сиделка уходит, Иккинг переоделся, следом он просто садится на край кровати и ждёт. Он думает о том, как мама встретит его. Они не виделись четыре дня, она сама работает в больнице, но благо сегодня у неё ночное дежурство, а не дневное, и может забрать его домой. Он слышит, как дверь открывается, и судя по цвету, это Берг. Но не один. Рядом с тёмно-бордовым пятном зашло яркое бирюзовое светило, от которого как-то хочется прищуриться, но глаза и так открыты, веки не двигаются. — Тут всё написано, за справку вы расписались, — быстро говорит Берг, — Ну, что ещё сказать, Валка?.. До свидания? — явно улыбается мужчина, следом убегает куда-то по своим делам. Иккинг встаёт с места, берёт в руку рюкзак, идёт навстречу ослепительному пятну. Подойдя ближе, чувствует тёплые ладони на своём лице, следом лёгкий поцелуй на своём лбу. — Мам? — Поехали домой, милый. На улице и правда прохладно, чувствуется, что прошёл дождик, влага ещё стоит в воздухе. Иккинг слышит птичье щебетанье, стук небольших каблуков матери по асфальту. Она ведёт его за собой, держа за руку, как маленького мальчика, хотя ему скоро исполнится семнадцать лет… — Скоро дойдём, стоянка недалеко, — говорит Валка сыну, — Не против, если мы заедем в магазин?.. Я только с дежурства… — Конечно, давай. — Потом в аптеку. Берг тут тебе прописал столько всего, чувствую, круглая сумма выйдет, — комментирует она, сворачивает куда-то за угол здания. Чутьё рисует Иккингу какие-то полосы на асфальте и очертания одинокой машины, видимо, это и была стоянка около больницы. Он не помнит это место. — Мам, а как меня сюда доставили? — интересуется Иккинг, останавливаясь с матерью около машины. — На карете скорой помощи. Не помнишь?.. Я ночью скорую вызвала, когда ты закричал, что ничего не видишь. — Пока ты не сказала, не вспомнил, — признаётся Иккинг, когда сам открывает дверь машины и садится на заднее сидение. Он и правда только спустя неделю вспомнил это ощущение страха, когда, открыв глаза, не увидел огонёк ночника. А потом, когда встал с кровати и попытался дойти до кухни без происшествий, дабы не разбудить родителей, умудрился споткнуться о свою же ногу, а потом, попытавшись подняться, уронил вдобавок любимую вазу матери… Родители включили свет, но он так и не увидел его, заорал что есть мочи от ужаса: «Мама, я ничего не вижу»… — Мне звонил мистер Таёка вчера. Сказал, что ты пропустил очень важную контрольную, но переписывать ты её не будешь, — говорит Валка, повернув ключ зажигания. — Я помню… Вчера же двенадцатое было? — Да. Он сказал, что скоро будет экзамен по Атаке и Защите, но из-за того, что ты всё ещё болеешь, тебе уже написали досрочное освобождение и аттестуют по оценке. — Бог услышал мои молитвы, — бормочет Иккинг, даже крестится. — Мне кажется, ты бы всё сдал. — Ну да, конечно, ага, — начинает перечислять Иккинг, — Если Рыбьеног с его мозгами завалил пробник три раза подряд. А практику так и вообще семь… — Он же нервничает. А ты поувереннее его будешь, — улыбается Валка, но тут же грустнеет. Она забыла, что сын не может видеть её эмоции в зеркале… — Ну, я бы с этим сейчас поспорил, хе-хе, — коротко хихикает Иккинг, скрещивает руки на груди, — Хотя, у меня теперь есть преимущество. — И какое же? — Я не вижу, когда смотрят на меня. И я могу надеть что угодно, потому что мне ничего не скажут. Я же не вижу, что надеваю. А ещё не надо умываться, глаза потому что всегда открыты, а повязка стерильна… А так, чутьё иногда не работает. Типо, я как-то раз пошёл в туалет, а как собрался обратно, потерялся. Благо рядом была мисс Тонта, она меня довела до палаты. — Тебе не выдали трость? — Какую трость, мам? — выразительно говорит Иккинг, немного качает головой, — Я что, старик по-твоему? Мне, кажется, шестнадцать, а не семьдесят… Я на ощупь ходил. И чутьём ориентировался. — Чутьём?.. А как ты им видишь, милый? — аккуратно спрашивает удивлённая Валка, — Ты мне не говорил об этом, когда мы с тобой последний раз виделись… — Ну, как тебе объяснить попроще-то, — Иккинг чешет затылок, следом быстро заговорил, — Ну, типо как… Ну, я вижу тебя пятном. Я так понял, что вижу всех определённым цветом. Ты — бирюзовый, Сморкала оранжевый, Берг был тёмно-красным, Тонта голубоватым… Границы стен видел белым, пол — зелёным, потолок — синим. Линии такие, они сначала прямые, потом начинают петлять, как змеи, исчезают, потом опять появляются… Я бы сказал, это что-то среднее между инфракрасным излучением и черчением карандашами по чёрной бумаге. Но иногда я переставал видеть и тупо застывал на месте. Одно радует, я теперь темноты не боюсь. Я уже на неё вдоволь нагляделся… И всё ещё гляжу. Поначалу пугало, да, но потом что-то смирился. А как начались эти странные пятна и полоски, полегчало ещё больше. — Ты и сейчас их видишь?.. — Почти. Я вижу только тебя и кресла. Дальше ничего, — комментирует Иккинг. На самом деле он даже видит очертания деревьев, мимо которых они с матерью проносятся на машине, но размыто. — Понятно… Дальше сын с матерью ехали молча до самого гипермаркета. Машина немного сбавляет скорость, и Иккинг это чувствует. — Со мной пойдёшь, или останешься здесь? — спрашивает Валка. Иккинг слышит щелчок ремня безопасности. — Я тут побуду, может подремлю, — слабо улыбается Иккинг. Ему кажется странным, что бирюзовое яркое пятно во мгновение ока потускнело, но потом вновь засияло прежним светом. — Хорошо. Я мигом, — Валка выходит из машины и хлопает дверью. Ангел тяжело вздыхает, пытается принять более менее удобное положение. Линии потихоньку пропадают перед глазами, пятно уходит всё дальше и дальше, исчезает в кромешной тьме… И тишина.***
Вдруг перед глазами показались какие-то поля, множество деревьев. В ушах слышны щебетания птиц, по небольшому полю впереди скакал то ли олень, то ли косуля. Иккинг растеряно оглядывается по сторонам. Он только что был в машине… В далеке он замечает какой-то силуэт. И судя по плавной походке, это была девушка. Незнакомка ходила среди цветов и собирала их в корзиночку. Иккинг пытается приглядеться, дабы понять, во что она одета, как она выглядит, но перед глазами всё несколько размыто. Он медленно ступает по сочной зелёной траве в сторону холмика, где ходит девушка. Она вдруг ярко засияла, будто Солнце. Иккинг щурит глаза, но всё продолжает идти, чуть прикрывает ладонью глаза. Они слезятся, ангел быстро моргает; его удивляет, что во сне он вообще может моргать, хотя в реальности он даже не может заплакать… Иккинг чувствует тепло, когда подходит ближе, почти вплотную к незнакомке. Сияние чуть ослабло, но Иккинг по-прежнему не может увидеть лицо светила. Но видит её платьице цвета морской волны, красивую плетёную корзиночку, где лежали васильки, ромашки, шалфей, клевер, цветочки сияют почти как драгоценные камни. Иккинг убирает ладонь от своих глаз. — Я ждала тебя, — говорит тихий, приятный голосок девушки, — Как себя чувствуешь, Иккинг? — Ну, трудно сказать, — горько усмехается Иккинг, — А кто ты?.. И откуда знаешь моё имя? — Не знаю, — признаётся она, — Зови меня… Незабудкой. Девушка тянется пальчиком левой руки к корзиночке, что висела на правой руке, и достаёт оттуда небольшой белый цветок. Иккинг приглядывается, и понимает, что это незабудка. Девушка протягивает его Иккингу. Ангел принимает её небольшой подарок, внимательно разглядывает цветочек, вертит в подушечках пальцев. — Спасибо… — Не забудь меня. Иккинг поднимает голову и, кажется, видит лицо девушки… Но следом жмурится, просыпается от резкого звука. Мир снова погрузился во мрак. — Прости, милый, какой-то гад решил меня подрезать! — восклицает злобно Валка. Иккинг глубоко вздыхает. Ему показался голос девушки знакомым, но всё равно каким-то чужим, он определённо не слышал его прежде. И лицо не запомнил… Он шепчет тихонько, лишь для себя, её слова, будто зачарованный: — Не забудь меня…