***
— Всё в порядке, сынок? — Всё прекрасно, мамуль. Иккинг врёт. Если бы было прекрасно, он бы сейчас не клонил так сильно голову и не скрывал грусть на лице за полями шляпы. Валка всё понимает, но хочет упрекнуть: «Бог не терпит лжи», но зачем ему сейчас наставления?.. На приёме у Берга ему сказали, что есть значительная вероятность, что после возвращения зрения у него будет дальтонизм. Многие оттенки мира ему будут просто недоступны, а какие — неизвестно… Ангел про себя проклинает всё и вся, но потом молится в мыслях: «Прости меня, Господи, за гнев. Я хочу видеть мир как прежде… Спаси, сохрани, и помилуй. Аминь». Иккинг пока никому не сказал, кроме родных, прогнозы Берга. А про свои чувства — вообще никому. Тяжело определить, когда ты влюбляешься. Тем более если ты — ангел. На первом месте у тебя любовь к Господу Богу, потом к Богоматери, потом к своей Матери, Отцу, друзьям… Столько много любви вокруг, и теперь добавилась ещё одна, правда сия любовь «не до конца». Невозможно любить неведомо что… Золотое пятно, плавающее мимо, которое не глядит в ответ, хотя оно зрячее, в отличие от тебя; но даже несмотря на то, что ты не видишь фактически — ты смотришь чувством. И от этого лишь больнее… И ведь Иккинг это понимает, потому не питает особых надежд на хороший исход. Но голова это одно, а сердце…***
Он сидит в столовой и тихонько кушает суп, пока его друзья рядом с ним шутят и обсуждают уроки. Где-то слева, в метрах шести, сидит Астрид, он это чувствует. И от этого тоже немного не по себе. Ангел понимает, что он ей вообще никаким боком не сдался, но хочет встать, сесть к ней за стол, познакомиться. Но это лишь мысли, на деле же он не сможет приблизиться к ней даже на три метра. Вокруг неё защита из тёмных пятен, да и она сама боевая, как говорит Сморкала. — Астрид — охуенная, и это факт, — говорит Сморкала как-то за обедом, — Я всё сказал. На гитаре бренчит, умная, спортивная… Много матерится, но это поправимо. — Но характер у неё скверный, — тут же отмечает Рыбьеног. — Не такой уж и скверный. У Забияки похуже будет. — Эй! — тут же вклинилась в разговор Забияка, — Дохуя смелым стал, Йоргенсон?! — Вот видишь? Астрид не сразу ругается. Она может выслушать, а Заби — нет. — Не отменяет тот факт, что Астрид всех бьёт, кто ей не годен, — пожимает плечами Рыбьеног. — Она боевая, поэтому она всем нравится, — улыбается Сморкала, — Сильные девушки — огонь! Рыбьеног, Забияка и Задирака уходят взять наконец себе покушать, ибо очередь рассосалась. Иккинг и Сморкала остаются одни за столом. Золото уплывает прочь из столовой. — Сморкала, ты когда-нибудь любил? — задаёт вопрос Иккинг. Демон тут же смутился, чуть хмурит брови в недоумении; разглядывает белую повязку на глазах, прикрытую прозрачными стразами… — Не-а. Я себя люблю, — чуть ухмыляется он, — Но были симпатии, не более. У нас трудно с любовью, имхо. Рыбик вроде был влюблён в какую-то вампиршу некоторое время, но потом остыл резко. Может она его отшила, хэзэ… — Помню, — кивает Иккинг, стразы мягко бренькнули. — Ну короче ты понял, да? Всё сложно. А ты почему спрашиваешь? — Сморкала, я думаю, что я влюбился. — Ты смеёшься? Ты не видишь ни черта. Ладно, окей, в кого? — Иккинг с минуту молчит, мотает головой. Стразы на краях полей его шляпы тихонько звенят. — Астрид. Сморкала тут же выплёвывает весь чай изо рта. Самая боевая демонесса параллели, которая нравится практически всем… — Иккинг. Ты ангел. Она демонесса. Ты в своём уме? — Что мне сделать, чтобы она обратила на меня внимание? — Ты меня вообще что ли не слышишь?! Приходят ребята; ставят тарелки и бокалы на стол, присаживаются, а Сморкала и Иккинг молчат. Задирака замечает перемену настроения в Йоргенсоне, щурит глаза в подозрении. — Ты чё напряжённый такой? — интересуется Задирака у Сморкалы. Он немного молчит, будто выдерживает паузу. — Полюбуйтесь, — показывает рукой на Иккинга демон, — Наш дорогой Иккинг втюрился в Астрид Хофферсон. И ребята отреагировали: Задирака присвистнул вместе с Забиякой, а Рыбьеног сильно удивился. Иккинг складывает губы в линию, немного отворачивает голову; он и не ждал иной реакции на своё заявление. — Ты точно уверен, Иккинг? — беспокоится Рыбьеног, — Может это просто симпатия?.. Или ты себе что-то надумал? — Я не знаю, — страдальчески вздыхает Иккинг, — Может и так, но мне трудно описать… Я не знаю ещё как сказать. Вы же всё равно не поймёте… — Попробуй хотя бы, — аккуратно предлагает Забияка, — Парой слов. Иккинг хочет истерично рассмеяться. И как подобрать слова, так до конца и не понимая, что чувствуешь? Бабочки в животе? Точно нет. Дрожь в теле? Ну такое. Чтобы это было, нужно видеть. Всё, что у него есть — золотое пятно да голос. Ангел не намерен говорить, что похожее золото он видел во снах (да, он помнит их до сих пор), но не спешит отождествлять его с Астрид. Мало ли, игры разума бывают разные. Ловушка мыслей и чувств… — Золото. — Что «золото»? — спрашивает Забияка. — Это всё, что я вижу и чувствую к Астрид. — Интересный ребус, — хрюкает со смешком Сморкала, — Я слишком туп для него. — Я пятнами вижу, — чуть распространяет Иккинг, делает паузы, — Она — золотое пятно. — Мне кажется я понял, — говорит Задирака, скрещивает руки на груди, — Типа, яркий солнца луч, выгляни во тьме? — Можно и так сказать, — соглашается Иккинг со слабой улыбкой. Хоть кто-то чуточку что-то понял. — Но ты влюблён в демонессу, а ты… Ангел. Бог не отречётся от тебя за такое? — интересуется Рыбьеног. — Он должен был отречься от меня за дружбу с вами, но этого не произошло… Не знаю. — И как ты, Иккинг, собираешься начать с Астрид общение?.. — задаёт резонный вопрос Сморкала, — Ни мобилы, ни связи, ни зрения — ничего. — Проект! — воскликнула Забияка. — Проект? — смутился Задирака. — Да! Нам же надо делать проекты! Рыбик, ты же ассистент Таёки? — Ага, — кивает Ингерман. — Астрид тоже!.. Может ты поменяешься с кем-нибудь, и Таёка поставит Астрид к Иккингу в качестве помощника? Все молчат, а Забияка сияет от своей гениальности, широко улыбается. — То есть, мне надо надавить, что я с кем-то поменялся и отказать не могу, — размышляет вслух Рыбьеног, прикладывает пальцы к подбородку, — и попросить Таёку поставить к Иккингу Астрид, ведь она лучше меня шарит за проект… — Мне страшно, — вдруг подаёт тихий голос Иккинг. — Чего тебе страшно? Что мы тебе личную жизнь устраиваем? Радоваться надо! — говорит Задирака, хлопает сестру по плечу, — Сестричка, ты гений, прям как я! — Неплохой план, ребзи, мне нравится, — кивает Сморкала с улыбкой, потом переводит взгляд на Иккинга, — Теперь-то Астрид точно обратит на тебя внимание, Икк.***
Придя домой, Иккинг тут же пойдёт к матери и объяснит почти всё, что с ним творится. Он не сказал лишь, что Астрид — демонесса. Разговор шёл спокойно, Валка слушает сына и ничего не говорит. Когда ангел смолкает, она гладит его по голове. — Хорошо, что ты рассказал, Иккинг. И пожалуйста, в следующий раз не лги. Бог карает лжецов, но особенно — лжецов любви. — Понял, — кивает он и тут же кусает губы, когда отворачивается и уходит к себе в комнату. Думает, что он протаптывает себе дорожку к Греху. Поэтому садится на пол, и лепечет всяческие молитвы до тех пор, пока горло не начинает першить от напряжённого шёпота. «Надеюсь, ты слышишь меня. Спаси, сохрани, и помилуй. Аминь». Бог слышит. Он слышит всех ангелов. Но претворять в жизнь все желания этого ангела он не намерен…