Путь к самому себе

Каждый раз под утро Вольфрам просыпается в полутьме. Ему все время снятся кошмары, даже присутствие Гизелы не может избавить его от снов, в которых раз за разом прокручивается его печальный супружеский опыт. Он поднимается, что выпить воды. Ему уже не заснуть: суровые драконы разбушевались и никак не хотят его отпускать. Человеческий священник сильно удивился, когда эта странная пара предстала пред ним, выразив желание пожениться. По его мнению, они совсем не подходили друг другу. В землях людей официальные мужские союзы были редкостью, но воля влюбленных – закон. Священник не стал разбираться и все же провел обряд. Дружки Гранца изрядно повеселились. – А ты не промах, командир! Такую красавицу отхватил! – Смотри, как бы женушка не отхватила тебе чего-нибудь, пока спишь, – в голос хохотали они, намекая на фамильный меч Бильфельдов, висевший на поясе молодой «жены». Адальберт сильно набрался в тот вечер. – Ну все, довольно, – резко сказал он, и схватив мальчика, потащил в его комнату под громкое улюлюканье боевых товарищей. – Ведешь себя, как мужлан, – презрительно сказал ему Вольфрам, потирая запястье. – Братья не учили тебя манерам? – ухмыльнулся Адальберт, запирая дверь. – Тогда придется мне заняться твоим воспитанием. Вольфрам не успел спросить, что он имеет в виду. Новоявленный супруг резко ударил мальчика по щеке, от неожиданности Бильфельд не устоял и упал на кровать. Гранц стоял над ним расстегивая ремень. – Ты не смеешь! – возмутился Вольфрам. – Неужто? Разве не мой долг воспитать супруга, раз его семья не смогла справиться с этой задачей? Бильфельд попытался отбиться, но против стальных мышц соперника у него не было ни единого шанса. – Никуда ты не денешься, – зло заявил Адальберт, и, силой надев на Вольфрама один из своих браслетов, магия которого лишила мадзоку возможности сопротивляться, перевернул мальчика на живот. Ни разу в жизни никто не поднимал на Вольфрама руку. Гордость не позволила ему просить Гранца остановиться. Адальберт бил долго, мощно, с каким-то звериным упоением от процесса. Вольфрам едва выдержал наказание, вздрагивая и из всех сил стараясь хотя бы не орать в голос. – Так-то лучше, – произнес Гранц, когда дрожащий парнишка совсем затих. – Я мог бы остановиться раньше, если бы ты не упирался. Он добавил еще десяток таких же тяжелых ударов, после чего швырнул ремень на пол и разделся. – Запомни, мальчик, я не твоя родня, я не стану с тобой возиться, – пообещал он, накрывая демона своим телом. Вольфрам не знал, что хуже: только что пережитый гнев Адальберта или его «любовь». Следующий день он провел в кровати, проигнорировав еду, которую, качая головой, принесла ему красноволосая помощница Адальберта. Гранц хмыкнул, обнаружив вечером нетронутую тарелку. – Как хочешь, – сказал он, стаскивая с мальчика одеяло. Еще через день тарелка вновь осталась нетронутой. Гранц нахмурился. – Тебя силой кормить? – Не могу я есть, – сказал Вольфрам. – Почему? – рука Адальберта уже легла на ремень. – Хосеки, – отозвался Вольфрам, оборачиваясь. – За это тоже прибьешь? – хмуро спросил он, заметив жест мужа. Гранц – последний мадзоку на земле, кому он стал бы жаловаться на свое состояние, но тошнота изнуряла, подтачивая и без того истощенные силы. Браслет Адальберта был нашпигован магическими камнями, мощь которых нередко выручала Гранца в бою. Сам Вольфрам не мог избавиться от браслета: малейшая попытка дотронуться до застежки вызывала у чистокровного мадзоку мучительные приливы морской болезни. На Адальберта камни не действовали, он давно уже сроднился с их волей. – Хватит с тебя пока, – пробурчал грозный супруг, снимая с юноши военное украшение. Стало немного легче. Адальберт взял парня за подбородок. – Ну что, женушка, приласкаешь меня сегодня? – насмешливо спросил он. – Пошел ты! – буркнул в ответ Вольфрам. Резкая пощечина снова свалила его на кровать. – Какая же ты строптивая, – усмехнулся фон Гранц, нависая над мальчиком, – но ничего, у нас вся жизнь впереди, я научу тебя вежливости.