Путь к самому себе

Вольфрам вскакивает резко, дрожа и отчаянно пытаясь стряхнуть с себя воспоминание, явившееся во сне. Вчерашний любовник мгновенно просыпается следом, напряженно вглядываясь в сидящую рядом сжавшуюся юношескую фигуру. – Хочешь воды? – осторожно спрашивает он, боясь вспугнуть едва доверившегося мальчишку. Бильфельд не оборачивается. – Что-нибудь крепче есть? – отвечает он, с трудом выравнивая дыхание. – Тошнить не будет? – Я воин, а не принцесса. Он уже произносил эту фразу. Сегодня он сказал это чуть более грубо, чем на самом деле хотел. – Прости, – смущенно извиняется мадзоку, принимая бокал с вязкой горьковатой жидкостью, обжигающей горло. – Оставь, я тоже не невинная барышня. По крайней мере теперь. Вольфрам фыркнул. Он не очень любит грубый солдатский юмор, но для тех, кто скользит над бездной, это верный способ почувствовать, что еще стоишь на земле. Есть, правда, еще два. Вольфраму не повезло ни с одним, исключая разве вчерашний вечер. – Спасибо за честность. – Могу ли я ждать от тебя того же? – О чем ты? – Не притворяйся. Я хочу знать тебя настоящего. – Было похоже на то, что я притворялся? – в темноте не видно изумрудного взгляда, но мужчина слышит нотки обиды в звонком, все еще мальчишеском голосе. – Я не про вчера. – Это не так-то просто, – задумчиво говорит юноша. – Бериас, а ты настоящий? – Засчитано, – улыбаясь, отзывается мечник, забирая пустой бокал. – Значит, будем учиться вместе. Что скажешь? – Согласен. – Отлично. Хочешь еще? – Да, – решительно отвечает Вольфрам. – Я не про вино, – добавляет он, останавливая, потянувшегося было за бутылкой любовника. – Уверен? – Позволишь? – Все что угодно, лю… Вольфрам не дал ему договорить, накрыв рот ладонью и покачав головой. – Не произноси слов, за которые не сможешь ответить. Бериас не стал спорить: за словами следовал поцелуй, неожиданно долгий и страстный. Вольфрам никогда не проявлял инициативы, только с Гизелой и только до определенных границ, но сейчас все было иначе: почувствовав свободу, пламенная молодая натура брала свое.