Путь к самому себе

Со времен войны с Властелином мадзоку и люди предавали своих мертвых огню, дабы их тела не обратились в кровожадных бесчувственных кукол. Шин-О сам лично руководил обрядом, поджигая факелы, от которых загорался погребальный костер. Иногда костры горели целую ночь. Неутомимый генерал не отходил ни на шаг до тех пор, пока не угасала последняя искра, игнорируя отдых и сон и не слушая советов своего мудреца. Стратег вздыхал и мужественно стоял рядом, мысленно восхищаясь сильной прямой спиной, несгибаемым жизнелюбием и неугасимой верой в победу. Кто знает, чем бы закончилась та война, не будь рядом с ними лучезарного генерала, собственным примером зажигавшего не только факелы, но и сердца. Церемония прошла торжественно и печально. Все, кто хоть немного знал светловолосого бога, пришли выразить ему свое уважение. Хотя Бериас принадлежал другому народу, его искренне любили на этой земле. В глазах женщин блестели слезы, мужчины хранили величественное молчание, с которым подобает провожать воина в последний путь. Погребальный костер был сооружен около королевского замка. Каждый из присутствующих принял участие в его создании. В самом начале обряда Его величество мао произнес грустную, хоть и короткую речь, в которой восславил павшего героя и которая заставила сердца подданных сжаться от боли и красоты. Мао Юури вручил погребальный факел супругу, король Сарарреги обхватил похоронное орудие дрожащими пальцами. – Действуй! – приказал он Вольфраму, стоящему рядом, протянув к нему руку, державшую факел. Огненный лорд сосредоточился, стараясь воскресить в памяти самые страшные минуты, которые когда-либо пережил. Он снова видел, как стрелы врага вонзаются в тело друга. Вскоре факел занялся пламенем, и король Сарареги медленно и печально прошествовал к погребальному костру, чтобы навсегда отпустить верного телохранителя, дух которого рвался в небо. Глядя на горящий костер, Вольфрам вытащил из потайного кармана маленький складной нож и, отрезав одну из золотых кос, отправил ее в огонь. – Прощай, – едва слышно произнес он, обращаясь к погибшему другу. Затаив дыхание, мадзоку и полукровки смотрели на танцующее пламя, вспоминая близких, которых когда-либо потерял каждый из них. Внезапно они услышали песню, тихую и прекрасную, ее мотив постепенно набирал силу и свободно летел над их головами. Вольфрам не знал значения этих слов, но его чистый и звонкий голос присоединился к поющим. Золотой монстр в его душе безошибочно подсказал слова, старательно выводимые нежным серебряным контр-тенором Великого мудреца и изящным бархатным баритоном светловолосого полукровки. Древняя песнь богов, которую четыре тысячи лет назад исполнял Шин-О, провожая павших товарищей, стремилась к звездам, куда поднимались языки пламени, и разливалась над цветущей страной мадзоку, даря утешение и надежду. Когда догорела последняя искра, Вольфрам развернулся, король Юури случайно поймал его изумрудный взгляд. Впервые за много лет в глазах мадзоку стояли слезы.