Путь к самому себе

В последние дни он не выходил из комнаты, устав от назойливого внимания родных. Он равно игнорировал тренировки, семейные завтраки, обеды и ужины, прогулки, купания, уставившись в потолок и вспоминая разговор в храме Истинного. После встречи с Бериасом и Адальбертом, терзавшие его драконы никуда не делись, но слегка присмирели. И только древний суровый монстр с раскосым обсидиановым взглядом все чаще являлся ему во сне. В этот вечер Юури пришел к нему. – Вольфрам, мы можем поговорить? Мадзоку вздрогнул, но промолчал, не отрывая внимательного взгляда от узоров на потолке. – Скажи что-нибудь. – Мы уже говорили. – Ты не ответил. – Я много раз сказал тебе нет, но ты не даешь мне выбора. – Но ты ведь любишь меня. Черный дракон ощерился и яростно замахал хвостом. – Это было давно, – глухо сказал мадзоку. – Не отрицай, Сара видел. – Что с того? Тебе нет дела до моих чувств. – Это не так. Огромная драконья лапа скребла когтями. – Прости меня. Сердце Вольфрама глухо ударилось о реберную клетку. – Я был неопытным, наивным мальчишкой и не понимал твоих чувств. Но искренне считал тебя другом и никогда не дал бы в обиду. Если бы я знал, что Адальберт способен на…, – закончить фразу у короля не хватило духу. Вольфрам усмехнулся. – Почему ты не сказал правду? – спросил король. – А ты бы сказал? – Я не знаю, – честно признался Юури. – Ты был так рад от меня отделаться, – с горечью произнес мадзоку. Гордый жестокий монстр расправлял крылья. – Прости. Я был идиотом. Я понял потом, что ты для меня значишь, но было поздно. Все могло пойти по-другому, если бы ты остался. – Это уже неважно. – Я люблю тебя. Я сделаю что угодно, чтобы заслужить твое прощение, но, если ты против, ты можешь ехать, куда захочешь, или остаться здесь, я обещаю, что не стану тебя доставать. Изумрудный взгляд недоверчиво сверкнул на короля. Совместными усилиями они все же смогли его уломать. Точнее уломал Сара, с тонкостью истинного политика сумевший привести единственный исчерпывающий довод. – Ты обещал отдать свою жизнь, если я призову. Я призываю тебя, фон Бильфельд.