Я люблю веснушки на твоих щеках.

— Я дома! Дверь закрылась довольно громко. Но в ответ тишина. Хёнджин разулся и прошёл по тёмному коридору в гостиную. На мягком чёрном, стоявшем в углу гостиной, диване мирно спал Чонин, прижимая колени к груди. В гостиной было открыто окно. Ветер влетал в комнату, шевеля шторы, окутывая Чонина прохладным покрывалом, от чего тот сжимался ещё сильнее. Гремел гром. Начинался дождь. А ведь днём было солнце. Погода осенью совсем непредсказуема. Чонин нахмурился, задрожал от холода. Хёнджин улыбнулся, собираясь достать из шкафа плед, чтобы укрыть им младшего. Он подошёл к белому шкафу с поцарапанной дверцей. Когда-то Хван выцарапывал ножом полоски, чтобы на душе стало легче. Отец не ругал его. Шкаф ничто по сравнению с раной, которая осталась у семьи Хван. Хёнджин открыл дверцу и достал с верхней полки плед. Только старший расправил плед, Чонин проснулся. — Хён, ты уже вернулся? — Чонин сонно потёр глаза тыльной стороной ладони. Волосы его были растрёпаны, а щека покраснела. Хёнджин всё же укрыл младшего брата пледом. Он подошёл к окну и закрыл его, задёрнув штору, чтобы молния не сверкала так ярко. — Почему ты не пошёл в свою комнату? — Я ждал тебя, хён... — всё ещё сонный Чонин попытался встать, но Хёнджин сел на диван и положил голову младшего себе на колени. — Как провёл день? В школе всё хорошо? — Да... Хёнджин погладил брата по волосам. Они были мягкими, пахли миндалём. К ним хотелось прикасаться снова и снова. В какой-то момент Хван почувствовал, что Чонин стал ему роднее собственного отца. Именно с Чонином хотелось проводить всё время. О нём хотелось заботиться. И не как о младшем брате, а как о человеке, которого любишь. Это пугало Хёнджина. — Хён, почему ты так поздно? — Чонину нравилось, как старший гладит его волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. — Засиделся с друзьями. — Хёнджин хотел поговорить с Чонином, но завтра. Сегодня младшему надо отдохнуть. — Хён, нам надо поговорить. — Твёрдо сказал Чонин, поднимая голову с колен старшего и садясь прямо. — Это до завтра не подождёт? Ты устал после учёбы... — Хён, я прогулял сегодня. — Перебил Хёнджина младший, опустив голову вниз. Хёнджин уставился на него, не понимая, что происходит с Чонином. Раньше он таким не был. Что с ним случилось? — Скажи, что это был последний раз. — Хёнджин смотрел на Чонина, но взгляд его был опустошён. — Хён... — Скажи, — Хёнджин сделал паузу, — что это, — Снова пауза, — был последний раз. — Взгляд исподлобья, от которого у Чонина мурашки по коже. — Прости, хён, такого больше не повторится... — Чонин посмотрел на старшего. Тот вздохнул. — Хорошо. О чём ты хотел поговорить? — Впервые Чонин видит Хёнджина таким опустошенным. Было видно, что старшего что-то беспокоит. Он волновался, теребил рукав своей толстовки и закусывал губу. Чонин смотрел на старшего и понимал, что влюбился ещё больше. Это чувство режет больнее ножа. Хочется всё высказать, но боязнь потерять Хёнджина отталкивает. Загремел гром. Чонин дёрнулся от испуга. Хёнджин заметил, что младшему стало не по себе и подвинулся ближе, хотел приобнять его за плечи, но отдёрнул руку. Чонин казался ему каким-то недоступным. Вроде до него было легко достать, но что-то останавливало, преграждало путь. Что-то не позволяло к нему прикоснуться. Слова Чанбина? Нет... Их смысл? Да, наверное... Мозг Хёнджина был против этих чувств, но сердце думало по-другому, а совесть металась туда-сюда, пытаясь найти, с чем согласится. И хотелось наплевать на все принципы и законы, но всё-таки что-то заставляло останавливаться. — Понимаешь, хён... — Хёнджин вспомнил, что находится в комнате с реальным Чонином, а не с Чонином из воспоминаний. А младший не знал, как сказать это своему хёну, брату, хоть и не родному, но брату. Чонин немного подумал, а готов ли он вообще сказать это? Готов ли он услышать ответ? А если чувства не взаимны? Он не готов лишиться и любимого человека, и брата, — Отвезёшь меня завтра в школу? — С улыбкой на губах сказал Чонин. Нет, он всё же не готов сказать Хёнджину правду о своих чувствах. Хван немного подумал. На завтра планов нет, так почему бы ему не отвезти Чонина. А заодно увидеть его друзей, может даже познакомиться с ними. — Хорошо, я отвезу тебя. — Кстати, когда родители возвращаются? — Чонин решил сменить тему, чтобы забыть о внутренних переживаниях. Он поправил плед так, чтобы укрыть свои ноги и ноги хёна. — Должны через неделю. — А свадьба? Внутри Хёнджина всё перевернулось. Сердце сильно сжалось. Они скоро официально станут братьями, будут носить одну фамилию. Это должно радовать. Но Хёнджин ощущал лишь потерянность и пустоту. Будто у него отнимают кого-то. Того, чьё присутствие очень важно для жизни Хёнджина. Чонин тоже не сильно радовался. Точнее, он вообще не был счастлив. Они станут братьями. Тогда... эти чувства станут ещё более неправильными. Чонин чувствовал подступающие слёзы. Нельзя плакать. — Я пойду в комнату. Хёнджин следил за каждым движением Чонина. Он видел, что младший погрустнел. И просто так это оставлять не станет. Чонин встал и хотел отправиться наверх, но Хёнджин схватил его за запястье и притянул к себе, роняя младшего на диван и нависая сверху. Что сейчас управляет Хёнджином? Точно не мозг. Чонин не понимал, что происходит. Если Хёнджин будет продолжать так себя вести, то Чонин точно не сдержится. Губы Хёнджина слишком близко, сам Хёнджин предельно близко. Сердце бешено билось, чуть ли не ломая рёбра. Сложно смотреть на губы, которые не можешь поцеловать. Сложно видеть человека, которого нельзя любить. Как же больно осознавать, что человек, которого ты так сильно любишь, скоро станет совсем недоступным. Может ли Чонин в последний раз насладиться моментом? Может ли судьба позволить это хотя бы сейчас? Хёнджин не контролировал себя. Ему так нравилось смотреть на Чонина именно так. Хёнджин чувствовал, что это неправильно, но сделать ничего не мог. Хёнджин совсем близко к Чонину. Между их губами оставался какой-то блядский сантиметр. Сердце Чонина забилось ещё сильнее. Скоро оно совсем выпрыгнет, как в анимационных мультиках. И тогда уже можно будет сказать, что Хёнджин украл сердце Чонина. Тёмные пряди волос Хёнджина свисали, щекоча щёки Чонина. В глазах старшего была пустота. Они, словно океан, затягивали глубоко. Но там не было ничего и никого. Просто пустота. Да, Хёнджин выпил с Чаном и Чанбином, но не настолько, чтобы сейчас нависнуть над Чонином, находясь в миллиметре от губ младшего, сжимая его запястья до синяков. Это не алкоголь. Это чувства. А градус просто придал смелости. — Тебе ведь парни нравятся? — спросил Хёнджин Чонина. Да, от него пахло алкоголем. И Чонин бы подумал, что старший просто перебрал, но он не был пьян. Совсем нет. — Откуда ты узнал? — отрицать что-либо уже было поздно. — Почему ты сказал Чанбину, но скрыл это от меня? Кто из нас твой брат? — В том-то и дело, что ты... — Чонин опустил взгляд, чтобы не смотреть в глаза старшему. — О чём ты? — не понимал Хёнджин. — Отпусти меня... — Я спросил, что ты имеешь в виду? — Чонин пытался высвободить свои руки из хватки брата, но он был слишком сильным. — Просто отпусти меня... — Сначала скажи мне. — Мне нечего тебе сказать. — Я так не думаю. — Хён, прошу... Мне больно... — Почему ты скрываешься от меня? — Хён... — Чонин, почему ты от меня скрываешься? — Нет... — Чонин, мать твою, ответь мне! Младший перестал брыкаться в попытках выбраться из хёнджиновых оков. Хёнджин же понял, что крикнул. Он повысил голос на Чонина. На своего маленького Чонина... Совесть начала грызть его. — Прости меня... — вздохнув, Хёнджин роняет голову на плечо младшего, — прости, малыш... Прости меня... У Чонина внутри всё переворачивается. Сердце снова бешено забилось. Внизу живота что-то стянуло. Бабочки снова проснулись. Хёнджин только что... назвал Чонина малышом... Почему это так заводит? Почему в голову лезут всякие пошлые мысли? Почему Чонин поворачивает голову к хёну? Почему сам Хёнджин тоже поворачивается, соприкасаясь своим носом с носом Чонина? И почему Чонин так поздно осознаёт, что делает? Почему Хёнджин не отталкивает его? Почему отвечает на поцелуй? Так много вопросов, а ответ только один. Они влюблены друг в друга. И если Хёнджин раньше подавлял это чувство, пытался его скрыть, то сейчас, целуя губы младшего, он понимает, насколько сильно любит это солнышко. Его поцелуи нежные и невинные, какие и должны быть у восемнадцатилетнего подростка. Но Хёнджин хочет большего. Он хочет полностью почувствовать всю сладость поцелуя. Сначала мягко дотронулся языком до верхней губы Чонина, давая понять, что этих невинных поцелуев ему мало, а потом и полностью проник своим языком в девственный ротик младшего, исследуя каждый уголок, не пропуская ничего. Девственный в прямом смысле. Чонин не целовался раньше. Это был его первый поцелуй. С его первой любовью. Что можно ещё желать? Но, пока их языки переплетались в страстном поцелуе, мысли о том, что они делают что-то не так, появлялись у обоих. И обоим было насрать. Было насрать на разницу в семь лет, насрать на то, что они сводные братья, насрать на родителей, которые, скорее всего, не поймут их, да и они не скажут им, насрать на то, что оба потом будут до жути смущаться и избегать взглядов друг друга, насрать на всё. Это только их жизнь. Никто не смеет им приказывать, как правильно поступать, а как нет. Они сами строят будущее и сами выбирают, по какому пути идти. Раз судьба сжалилась над ними и разрешила насладиться минутами счастья, то не зря. Они заслужили это. Они прошли через кучу эмоций и боли, чтобы сейчас лежать и целоваться, наслаждаясь и боясь потерять каждую секунду. Они оба прошли через многое, чтобы осознать, что друг без друга они дальше не смогут. ————————————————————————— Сложно смотреть на губы, которые не можешь поцеловать. Сложно видеть человека, которого нельзя любить.