Я люблю веснушки на твоих щеках.

Бывают такие времена, когда тебе посрать на всех. Когда ты хочешь просто исчезнуть. Тебе уже просто нечего терять. Точнее есть, но ты не замечаешь этих вещей, потому что тебе слишком плохо. И сказать ты ничего никому не можешь. Знаешь же, что будет. «Ты сам напридумывал себе эти проблемы.» «Какой психолог? Тебе учится надо.» «Это не депрессия, ты просто лентяй. Пойди, помоги лучше. Вот и депрессия вся пройдёт.» Они все так говорят. А потом удивляются, почему дети кончают жизнь самоубийством. «Они такие глупые.» «Суицид не выход.» «Просто легко сливаются от проблем.» «Лицемеры. Думают только о себе.» «Дураки. Ты же у меня не такой?» — Лицемер… — Тихо произносит Чонин и снова проводит лезвием ножа по своей коже. Когда он в последний раз не резал себя? Перед тем, как Хёнджин уехал. Это был последний день, когда руки Чонина были чистыми и красивыми. Без единого шрама. Ему изначально сказали, что придётся ждать. Чонин ждал. Но последней каплей стало то, что Хван не отвечал на смски, забросил соцсети и его номер был заблокирован. А мама ничего не говорила. Всегда уходила от вопросов Чонина. — Ты знаешь, что он разлюбил меня… Просто скажи это прямо, мам… — Ещё один. У него больше не было сил. Держать все в себе так трудно… Некому высказаться, некому поплакать в плечо, никто не даст совет и не пожалеет. Чонин сам себе психолог, получается. — Чонин! Слышится мамин крик снизу. Ян поднимает голову и смотрит на часы. 19:07 Хёнджин должен быть в Корее уже как 10 часов. Где он? С аэропорта так долго ехать до дома? Чонин уже думает, какие оправдания будут у старшего. Если он вообще приедет… — Чонин! Спустись вниз! — Я же сказал, что сплю… Врёт. Нагло врёт даже самому себе. Чонин, когда ты в последний раз спал? — Солнце… Сердце замерло. Ему послышалось? Вот и всё. У тебя уже шиза, Чонин. — Даже твой чёртов голос мне теперь слышится, грёбаный Хван Хёнджин! — Он стукнул кулаком по столу. — Обещал уехать в Америку на пару недель, а прошло уже два месяца! — Поездка затянулась, прости, что не предупредил… Снова этот голос. — Не отвечаешь на звонки! Игноришь в соцсетях! Да ты блин даже в сеть не заходило, придурок! — Снова удар. — Телефон потерял… — А новый купить? Ты же блин не в нищете живёшь, вроде! — Он встал, опираясь руками о стол. По левой руке потекла дорожка крови. К самому запястью побежала ярко-красная капля. — Я копил деньги тебе на подарок… — Ты урод. Просто урод! — Чонин разворачивается и тут же его прижимают к столу так, что ему приходится сесть на него, и целуют. Это была не шиза. Это был Хёнджин. Его мягкие, тёплые губы… Боже, как Чонин по ним скучал. Он скучал по Хёнджину. Какие бы ошибки тот не совершал, Ян всегда будет любить его. Настолько сильно, что даже смотря на порезы, которые были сделаны из-за Хвана, он будет улыбаться. Хёнджин берёт запястье Чонина и целует его. На губах кровь. В глазах сожаление. — Ты же понимаешь, что я не прошу себя за это. — Произносит Хёнджин слишком низким голосом. — Я себя тоже за это не прощу. Мы квиты. — Говорит Чонин, понимая, что он уже сожалеет об этом. Глупо. Очень глупо. Но мы всегда делаем, прежде чем думать. Хёнджин снова целует его. На этот раз поцелуй глубокий и ещё более чувственный. Дверь открыта. В комнате темно, поэтому свет падает со стороны входа в комнату. И прямо на них с Хваном. Хёнджин такой прекрасный в этом освещении. Такой нереальный… Чонин вдруг почувствовал холодные руки Хвана на своём горячем теле. Залез под футболку? Нет, снял её. Окунувшись в атмосферу, Ян и не заметил, как Хёнджин снял с него футболку. Его руки скользнули по рельефу пресса прямо к джинсам. Аккуратными движениями Хёнджин расстегнул пуговицу, а за ней и молнию. Но Чонин перехватил его руки и откинул назад. Хёнджин в непонятках отстранился. Чонин быстро притянул его обратно, целуя, а потом опять оттолкнул. Он схватил края белой футболки Хвана и потянул вверх. Быстро сообразив, что младший пытается сделать, Хёнджин помог ему снять с себя футболку. И эта оказалась на полу. — Ты подкачался… — Сказал Чонин, проводя рукой по прессу Хвана. — Раньше был не такой красивый? — Поднял бровь Хван, притягивая Чонина к себе за бёдра. — Ты всегда красивый. Даже когда кажешься таким козлом. — Чонин поддаётся вперёд. — Я хочу извиниться перед тобой. — Говорит Хёнджин, целуя шею Чонина. — Тогда сделай это прямо сейчас. — Шепчет ему Ян. Запястье щиплет, но он терпит. Он ждал Хёнджина не для того, чтобы какие-то порезы им помешали. — Твои руки.. — Всё в порядке. У тебя больше шансов на прощение, если не будешь трогать тему порезов. — Чонин и правда не хотел, чтобы Хёнджин поднимал разговор насчёт этого. — Просто начинай. Я жду твоего извинения… Хван послушно продолжил целовать Чонина, попутно снимая с него джинсы. Эти прекрасные волосы… стройные ноги… эти засосы на шее Чонина… все это дико возбуждало Хвана. Он готов уже прямо сейчас бросить младшего на кровать, но спешить некуда. У них впереди ещё длинная ночь… Хёнджин кидает джинсы парня на пол, не церемонясь по поводу красиво раскиданных вещей. Сжимая бёдра Яна сильнее, он продолжает настойчиво целовать его губы, двигаясь дальше… — Вы хоть дверь закройте. Хёнджин быстро отстраняется от парня с испугом. Чонин с таким же чувством смотрит на дверь. — Не хочу смотреть домашнее гей порно в живую. Мистер Хван стоял в дверях, держась за ручку, чтобы закрыть её. Щёки Чонина покраснели… А Хёнджин был готов провалиться в бездну прямо сейчас. — ПАПА! Крикнул он, но отец уже скрылся за хлопком двери. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ «Каждый шрам на твоей руке — это шрам на моем сердце.» — Сказал Хёнджин, разглядывая руку Чонина. У обоих на сердцах коты когтями скребут. Оба чувствуют вину. Оба любят до безумия. Любовь между Чонином и Хёнджином особенна тем, что они равны. Никто из них никогда не будет виноват больше или меньше другого. Всегда оба. Всегда одинаково.