Ласковый Ветерок Океана Полыни

      Сюэ Ян равнодушно смотрел в потолок их уже не похоронного дома лежа на мягкой циновке, не обращая внимания на прозрачную жидкость, впитывающуюся в кожу ноги. Мэн Яо состредоточенно наносил мазь на плечо, сжав губы в тонкую полоску — ему не нравилась идея использовать лекарство для полного восстановления когда-то отсеченной руки вместе с лечением бедра. — Это обязательно? — Сяо Синчень с недоверием посмотрел на цепи, прикрепленные к четырем ввинченным в пол крюкам. — Я сам не хотел этого, но боль будет очень сильной. Даже соскребание плоти с костей наживую не сравнится с ней, — Гуанъяо обернул запястье Сюэ Яна тряпицей, застегнул кандалы и проделал тоже самое с другой рукой, ноги уже были прикованы. — Я не могу заблокировать духовные каналы, ради безопасности ребенка. На ночь придется ставить иглы, чтобы не нарушался режим сна. — Ты сам-то как это вытерпел? — Чэнмэй перевел безразличный взгляд на бывшего Верховного заклинателя. Руки Мэн Яо дрогнули, а от лица отхлынула вся краска. — Было, ради чего, — тяжело сглотнув Гуанъяо еще раз осмотрел места нанесения мази. — Сейчас будет больно. — Да я столько этой б… Договорить Сюэ Ян не успел — слова застряли в горле вместе с приглушенным шипением. Он рефлекторно дернулся, но цепь не позволила сдвинуться с места. Сяо Синчень переложил голову юноши себе на колени, успокаивающе гладя по волосам. — Твою мать, Мэн Яо! — голос Чэнмэя едва не перешел в рычание. — С тебя станется… — Пройди лечение и потом списывай долги, пока не подавишься, — хмыкнул Цзинь Гуанъяо. — Даже сопротивляться не буду, отделаете вместе с Сун Ланем за все свои страдания. — Обязательно, — Сюэ Ян крепко сжал зубы, но стон боли сдержал. — Проваливай. Хватит упиваться моей беспомощностью… — Как скажешь, — убедившись, что все более менее хорошо, Мэн Яо послушно поднялся и направился к выходу, поклонившись Сяо Синченю. — И проследи, чтобы малявки сюда не забегали. Не для них такое зрелище. Цзинь Гуанъяо без всяких дальнейших споров кивнул и наложил односторонний полог тишины. Буквально за секунду до того, как заклинание золотистым свечением дошло до потолка, воздух разрезал душераздирающий крик, переходящий в дикий плач, полный боли.

***

— Даоджан, — Сюэ Яна только что отпустила очередная волна раздирающей боли. Голос хрипел — его он сорвал, едва Мэн Яо поставил барьер. Холодный пот лился ручьем, пропитывая легкое белое пао, дыхание сбилось с ритма, все тело рефлекторно вздрагивало от сжигающего все на своем пути огня, кандалы натирали даже сквозь ткань. Сяо Синчень не знал чем помочь — духовные силы Чэнмэй запретил ему передавать, оставалось только уложить его голову на коленях, гладя спутанные волосы, утирая сморщенный лоб и сдерживать, чтобы он не оторвал себе конечности или не размозжил затылок об пол. — Поговори со мной, даоджан, — Сюэ Ян сглотнул тяжелый ком, дернув рукой. — Иначе я разревусь, как девка… — Если тебе станет легче — не сдерживайся, — Синчень пропустил сквозь пальцы взмокшую прядь. — Кричи, плачь, ругайся — это нормально. — Последний раз я кричал так, когда понял, что твоя душа раскололась. Только та боль была сильнее. Даоджан обтер ледяной лоб и поцеловал супруга в висок. — Я здесь, живой. С тобой и нашими детьми, — Синчень положил руку на живот, тут же прикусив язык — он совсем забыл, что хотел сообщить важную новость после лечения. Чэнмэй на секунду задержал дыхание и перевел покрасневшие от слез глаза на мужа. — Не понял? — кажется, эта хрипота уже была вызвана потрясением, а не болью. — Я хотел тебе сказать, когда закончим с восстановлением, — сокрушенно выдохнул даоджан. — Мэн-сюн сообщил мне, что у нас будут… Он чувствовал энергию Инь в два раза больше, чем ее должно быть на пятом месяце. Как и энергию Ян… В общем… наверное… няньчиться с ними будет весь клан — Цзыченю просто не хватит рук… — Даоджан-даоджан… — вопреки своему состоянию, Чэнмэй разразился хохотом, тут же охнув от боли, едва не поперхнувшись слюной. — А ты хорош, Сяо Синчень, вот так сразу и наверняка… да еще и в мой первый раз… Четверняшки. Теперь точно в Гу Су хохотать будут. И как ты представляешь это? Да у меня никакого молока не хватит. А весенние утехи? Я же буду таким тяжелым… и толстым… Синчень не знал, куда деть себя со смущения — пунцовыми пятнами покрылись даже кончики ушей. Речи супруга ему казались полным бесстыдством, но главное, что Сюэ Ян пока не кричит, а хотя бы пытается держаться более менее непринужденно. — Уверен, ты справишься, — даоджан снова подцепил пальцами прядь и нахмурился — вместо привычного черного цвета она отливала серебром. По всей длине. — Старею, — Сюэ Ян проследив за взглядом мужа слабо усмехнулся, чуть сжав худую ладонь. — Я не замечал ее раньше. — Если она так тебя смущает — закрашу. Или лучше отрежу. — Даже не думай, — Синчень поднес прядь к губам. — Не позволю. Картина в виде даоджановых губ, целующих волосы вызвала у Сюэ Яна знакомое пламенное желание, заставившее совсем забыть о боли и закусить губу. — А ты жесток, Сяо Синчень, — он шикнул от очередного прострела в ноге. — И за эту жестокость тебя ждет расплата… Готовься, даоджан — как только я вернусь в былую форму, то свяжу тебя и отдеру до стесанных коленок и сорванного голоса… Сяо Синчень чуть улыбнулся уголками губ, склонившись почти к самому уху. — Только после того, как я подвешу тебя за руки под потолком нашего дома… Стоит ли говорить, что за оставшиеся дни и ночи лечения Сюэ Чэнмэй не проронил ни звука — Сяо Синчень умел прогонять боль раз и навсегда.

Десять дней спустя

Цзинь Гуанъяо вытащил последнюю иглу из ноги Сюэ Яна, пока тот зажмурившись, жался испуганным зверьком к Сяо Синченю. Тело пробивала мелкая дрожь, пальцы судорожно цеплялись за руку даоджана, лицо пряталось в складках ханьфу, лишь бы не видеть эти ужасные медицинские иглы. — Все, — Мэн Яо закончил осмотр, сложив все в цянькунь. — Нога полностью зажила, но не рекомендую первое время носиться стреляным зайцем — мышцы еще недостаточно окрепли. С рукой все в порядке. Остался только шрам, осложнений быть не должно. Можешь спокойно брать Цзянцзай топать в рощу. — Иди отсюда, пока я тебя этим самым Цзянцзаем не выпотрошил, — Чэнмэй обиженным ребенком сопел в коленку даоджану. — Даже спасибо не скажешь? Ответом ему послужил пролетевший в миллиметре от уха кинжал. — Промазал, — Мэн Яо даже не вздрогнул, просто с размаху надавил на точку, чуть выше коленки, подставив ведро. — Ты! — Сюэ Ян почувствовал в горле металлический привкус и согнулся пополам, сплевывая застой крови. — Теперь точно все. Каналы ци скоро придут в норму, золотое ядро прокачивает энергию в нужном ритме, — заклинатель чинно встал, разгладил несуществующие складки на ханьфу и поклонился даоджану. — Сяо-сюн, на этом моя работа окончена. Дальше все зависит только от него. Я буду приходить к вам каждые пять дней, проверят состояние беременности. — Благодарю Мэн-сюна за помощь, — Синчень придержал распущенные волосы Чэнмэя, гладя того по спине. — Я не заслуживаю благодарности, Сяо-сюн — зла в моих делах куда больше чем добра, — на лице Мэн Яо появилась уже обычная дежурная улыбка, за которой он привык прятать свою боль. Развернувшись, заклинатель покинул комнату под настороженным взглядом Сяо Синченя. Последний, кажется, понял, в чем причина глубокой скорби бывшего главы клана Ланлин Цзинь.