***
— Сработало, — вышедший из медитативного состояния Сюэ Ян опрокинулся на сидящего сзади Сяо Синченя, хватаясь за раскалывающуюся голову. — Не думал, что будет так трудно, но сработало. — Тебе надо отдохнуть, — даоджан подхватил Чэнмэя на руки и направился к их общей кровати. — Три часа для того, кто очень долго не практиковался — весомое время. Вместо привычного ворчания Сюэ Ян обхватил шею супруга и прижался еще ближе всем телом, подпитываясь светлой ци для детей. — Чувствую себя так, будто вешу добрый десяток даней, — простонал юноша, когда Синчень уложил его на простыни. — А мне еще три месяца этих чревогрызов терпеть… — И еще думать над именами, — даоджан развязал пояс мужа и стянул верхние одеяния. — Нет уж, дудки. Я и так голову чуть не сломал, пока придумывал те имена. Вон, пусть твой дружок Сун Лань и А-Цин придумают, как разберемся с Мэн Яо. — Ты точно уверен, что с А-Цин все получится? — Уверен. Ядро есть, глаза и язык есть. Осталась лишь пара темных гвоздей и переписанные ноты для эрху. Пустяки. — А что с Цзэу-Цзюнем? — Сяо Синчень снял ханьфу, оставшись в темном пао и лег рядом. — Рассказал все, как есть, — Чэнмэй развернулся, уложив свою голову на грудь даоджана. — На рассвете будем встречать гостя. Сказал, что придет один, но я в этом сомневаюсь. — Сомневаешься в честности? — Сомневаюсь, что не приведет хвост в лицах Старейшины И Лина и Ханьгуан-Цзюня. И если первый еще поймет, то в адекватности второго я не уверен. — Ты слишком много беспокоишься, — даоджан легкими движениями начал массировать виски Сюэ Яна, плавно переходя на затылок. Тот едва не мурчал от удовольствия, подставляясь под теплую заветную ласку. — Уверен, в случае недоразумений мы сможем найти компромисс. Тем более, глава клана Лань более не допустит, чтобы с его цветком случилось что-либо еще. — Сяо Синчень, какой же ты все-таки наивный, — Чэнмэй поднял на него свои вишневые глаза. — Вот что тебе не сиделось на своей горе? Жил бы там спокойно, припеваючи, и не знала бы твоя душа всей грязи и мерзости этого мира… — Но тогда бы я не узнал, что есть любовь, пусть даже и такая, которой одарил меня ты, — Синчень улыбнулся и прижался губами к виску мужа. — Вот точно дурак, — Сюэ Ян уже вряд ли осознавал, что говорил — глаза его были прикрыты, а сознание потихоньку уплывало по реке сновидений. — Даоджан… — М? — Помнишь, ты пел мне, когда меня мучили кошмары? — Такое не забудешь. А-Цин потом долго капризничала, что пришлось петь вам двоим. — Спой нам, — Чэнмэй окончательно превратил туловище Сяо Синченя в подушку, наощупь уложив руку даоджана себе на живот. — Пожалуйста. Синчень несколько секунд молчал, вспоминая слова, а после тишина уступила мелодичному нежному голосу, напоминавшему больше шелест ветра в листве бамбуковой рощи. Я не оставлю тебя Я с тобою до рассвета Даже если все пойдет не так Я с тобою до рассвета. От заката до рассвета Не стремлюсь играть в игры И быть кем-то другим Я останусь здесь в этом Скажи мне, что и ты Чувствуешь этот ветер Дует через окно Чувствуешь этот ветер Заполняет наш дом Ведь я хочу прикоснуться И чувствовать тебя здесь Смотреть, как восходит солнце Над всем плохим, что в нас есть Поджигай на ходу И мы скорей в любви Помиримся, влюбимся, попробуем Я не оставлю тебя Я с тобою до рассвета От заката до рассвета Помни, я рядом Обниму, как все пойдет не так Я с тобою до рассвета От заката до рассвета Помни, я рядом К концу песни Сюэ Ян уже крепко спал.***
На рассвете Лань Сичэнь стоял у ворот ордена И Сяо Сюэ Сун нервно теребя в руках компас. Устройство действительно указало ему направление, и спустя час бездумного брожения по бамбуковому лесу он вышел на тропу к городу. На массивных дверях были выгравированы мощные охранные и отводящие взгляд защитные символы, от которых буквально разило темной ци. На удивление, эта энергия не наносила вреда, только предупреждала. Вдохнув, Лань Хуань подошел ближе. — Глава клана Лань, — знакомый юношеский голос заставил Цзэу-Цзюна посмотреть вверх — прямо над ним на Цзянцзае парил немного заспанный Сюэ Ян. — Вы как раз вовремя. Перелетайте, не стесняйтесь, открывать ворота — такое мучение. Некоторые бездари еще спят, а потом будут браниться, что шума создали на весь орден. — Глава клана И, — Лань Сичэнь поравнялся с Чэнмэем. — Благодарю за приглашение. — Ну меня здесь называют младшим главой клана, — юноша показал клычки и полетел вдоль ворот к ближайшей крыше. — Предлагаю спуститься на что-нибудь более устойчивое. Меч меня не очень хорошо слушается. Едва они ступили на черепицу, как Цзянцзай исчез во вспышке заклинания, а Сюэ Ян схватился за поясницу. — Вы в порядке? — Сичэнь не мог не заметить бледность его лица. — Четверо в одном — это вам не шутки, Цзэу-Цзюн, — Чэнмэй отдышался и спокойно продолжил путь, жестом приглашая заклинателя следовать за ним. — Четверо?! — Даоджан постарался, — от души рассмеялся юноша чуть ли не поперхнувшись. — Сам был в шоке, когда Мэн Яо сообщил. — А-Яо? — лицо Лань Хуаня озарилось секундной надеждой при имени возлюбленного. — Он скромный лекарь нашего ордена и далеко не скромных размеров заноза в моей многострадальной заднице. А-Ян нельзя то, А-Ян нельзя это… Сяо Синчень и то, позволяет мне больше. — Как давно вы знаете о его… положении? — Скажу одно — вы, Цзэу-Цзюн увидели его таким первый, — Сюэ Ян спустился по специально построенной для патрульных лестнице. — Он прожил с нами несколько месяцев, прежде чем мы узнали, что он перевертыш, да еще и на сносях — талисманы иллюзии на крови действовали идеально. Сейчас он под сонным заклинанием в своем доме. Когда он сбежал от вас, то не рассчитал сил и два дня бродил в лесу. Как назло, в то время здесь лил дождь. — Что с ним? — Лань Сичэнь уже в который раз проклинал себя, что вообще позволил Цзинь Гуанъяо сбежать. — Воспаление легких, — Чэнмэй привел Цзэу-Цзюна во двор сыхэюаня Мэн Яо. — Он держится, но вы должны знать, глава клана Лань — Мэн-сюн ваш «цветок». Если вы не признаете его, то через пару дней он начнет умирать. Вместе с ребенком. Лицо Лань Хуаня стало белее снега, руки задрожали, что выдавала кисточка на Шоюэ и тихий звон браслета. — Вы найдете его там, — Сюэ Ян указал рукой в сторону дома, куда тут же опрометью босился Лань Сичэнь, растеряв все гусуланьские манеры. Через секунду голубые одежды скрылись с глаз заклинателя в дверном проеме. — Ланьцы… Дети и то умнее, — буркнул Чэнмэй, сморщившись от весьма ощутимого прострела в пояснице, но тут же выпрямился при виде стоящего на крыше Сун Ланя. Юноша чертыхнулся, вспомнив, что сегодня его очередь на патруле. — Что? «Тащи свою задницу домой, Синчень тебя потерял» — при общении с Сюэ Яном Цзычень в выражениях не стеснялся абсолютно. Чэнмэй вздохнул, прикидывая довольно приличное расстояние до дома, и покосился на монаха. — Изыди, — юноша запустил в него талисман дымовой завесы, специально прицелившись чуть ниже ног. Когда туман рассеялся, лютого уже не было. Чэнмэй охнул, схватившись за живот — дети не очень были рады столь резкому движению рукой и пнули нерадивую мать изнутри. — Совсем обнаглели, — сморщившись заклинатель вытащил из цянькуня рисовую конфету, которую ему приготовил даоджан, и подкинул ее, поймав в воздухе, после чего снова призвал Цзянцзай.