Саундтрек: Duncan Laurence — Arcade (cover Даниэла Устинова)
Лань Сичэнь ворвался в комнату, освещаемую лишь крохотной свечой в самом дальнем углу, теплым светом едва касаясь края низкой кровати, на которой лежала худая фигура, скоытая наполовину одеялом. Заклинатель бросился к неподвижно спящему Мэн Яо и упал на колени возле возлюбленного, дрожащими руками взяв в свою ладонь ледяную кисть. Сердце на осколки вновь. В них сохраню нашу любовь. Но потерял один-другой Я на пути, на пути домой… — А-Яо… — другой рукой Цзэу-Цзюн смахнул влажную прядь со лба Цзинь Гуанъяо и приложил два пальца к переносице, разрушая чары. — А-Яо… — А-Яо? — тихо постучав Лань Сичэнь зашел в покои Верховного заклинателя. Он корил себя за то, что не предвидел назревающий меж названными братьями конфликт. Итог — Чифэнь-Цзюнь скончался на месте от искажения ци, предварительно скинув Ляньфан-Цзюня с той самой лестницы в Башне Кои. Мэн Яо разбил себе висок — ковровый ворс не стал препятствием к сильному удару об ступень. Вдобавок, ударом ногой в живот Не Минцзюэ сломал левое ребро. Ко всему этому прибавился и ушиб поясницы, поскольку на промежуточный пролет Цзинь Гуанъяо упал на спину. И в завершение, когда волна ци разлетелась в разные стороны от главы клана Не, Мэн Яо закрыл собой прибежавшего Хуайсана, спровоцировав сотрясение органов. Едва весь шум утих, Лань Сичэнь немедля направился в Благоуханный дворец, обнаружив Цзинь Гуанъяо на кровати — отвернувшись от входа, заклинатель лежал на боку и тихо плакал в шелковую подушку, сжимая смятое одеяло до побелевших костяшек. Ушамао и золотые одеяния были небрежно закинуты на спинку стула, сапоги сиротливо покоились возле кровати. На прикроватной тумбочке догорала одинокая свеча. — А-Яо, — Лань Хуань присел на край постели, кладя руку на вздрогнувшее плечо. — Эргэ? — Мэн Яо обернулся к Цзэу-Цзюну, немного удивленно глядя покрасневшими глазами на светящееся теплотой лицо старшего брата. На скуле наливался синяк с отпечатком крупной ладони. — Эргэ, ты не должен был приходить… — Тебе нужна помощь, А-Яо, — Лань Сичэнь нахмурился и приподнял свисающий вниз край одеяла — носком сапога он задел небольшую чашу, на дне которой виднелись кровавые разводы. — У тебя кровотечение? — Ничего такого, что бы заслуживало внимания старшего брата, — Цзинь Гуанъяо попытался незаметно вытереть капли крови с уголка губ, но его остановила твердая рука с белоснежным платком. — Просто позволь мне помочь, — Лань Хуань тепло улыбнулся и, дождавшись неуверенного кивка, мягкими движениями смахнул уже засохшие корки, стараясь не надавливать лишний раз на покалеченную щеку. Ляньфан-Цзюн лишь молча принимал предложенную помощь, устало прикрыв глаза. Лань Сичэнь приподнял названного младшего брата за плечи, уложив его к себе на колени. Лицо Цзинь Гуанъяо тут же вспыхнуло румянцем, но глава клана Лань не обратил на это должного внимания, просто устроил его по-удобнее и принялся духовными силами залечивать синяки и ссадины. Самым сложным оказалось ребро — нужно было сначало вернуть кость на место, после чего резким импульсом ци зафиксировать в неподвижном положении, медитация доделает все остальное. — А-Яо, мне нужно залечить перелом, — Сичэнь погладил Мэн Яо по голове, как когда-то делала госпожа Мэн, и коснулся губами виска. — Будет больно. Ты готов? Цзинь Гуанъяо заторможенно кивнул и зажмурился в ожидании волны боли, крепко ухватившись за край длинного рукава Цзэу-Цзюня. Лань Хуань выдохнул и сильнее прижал к себе почти эфемерное тело и закрыл глаза. На всю комнату раздался хруст, едва не выгнувшись дугой Мэн Яо тихо вскрикнул, тут же прикусив губу — боль действительно была сильная, но он не хотел лишний раз причинять душевные страдания Сичэню. — Когда-то я делал то же самое, — слабо улыбнулся Цзинь Гуанъяо, помятуя времена аннигиляции солнца, когда он спас Лань Сичэня от клана Вэнь. — Эргэ я… — Эргэ… Лань Сичэнь резко вскинул голову, сморщившись от резкого хруста — видимо он уснул возле Цзинь Гуанъяо, положив голову на кровать. Перед глазами тут же заплясали цветные пятна. — А-Яо! — едва Цзэу-Цзюн разглядел приподнявшегося в изумлении Мэн Яо, как он буквально со скоростью ветра оказался на кровати рядом с ним и закутал его в крепкие объятья. С глаз скатилась непрошенная влага. — А-Яо… Цзинь Гуанъяо сначала опешил, но миг спустя расслабился и обнял плачущего заклинателя в ответ, слушая свое имя, молитвой звучавшее в вечерней тишине сыхэюаня. — Эргэ, тебе надо успокоиться, — Мэн Яо пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить Цзэу-Цзюня чуть отстраниться и посмотреть ему в глаза. — Тревога еще никому не шла на пользу… — А-Яо… А-Яо, прости меня, — Лань Сичэнь вряд ли соображал, что сейчас говорил, слова лились из него нескончаемым потоком вмечте с прозрачными слезами. — Эргэ, я сейчас тоже расплачусь. Неужели, ты хочешь, чтобы наш сын увидел свет раньше срока? Цзэу-Цзюн практически моментально отстранился и, хлюпнув носом, посмотрел на выделяющуюся округлость. Цзинь Гуанъяо взял его руку в свою и прижал к животу, чтобы отец смог почувствовать энергию Ян. — Сын? — удивленно прошептал Лань Сичэнь, коснувшись второй рукой, чтобы сильнее ощутить равномерно пульсирующие потоки ци. — А-Яо… ты придумал имя? — Я думал, что в быту его будут звать Юшенг. Мэн Юшенг звучит не так уж и плохо А первое имя ему должен дать отец, — от улыбки на лице Мэн Яо вновь расцвели столь любимые Первым Нефритом ямочки. — Гуанлин, — не думая ответил Сичэнь. — Лань Гуанлин. Лань Юшенг. — Эргэ! — Мэн Яо в ужасе схватил Цзэу-Цзюна за руку. — Ты представляешь, какой это ущерб нанесет твоей репутации, если ты дашь ему свою фамилию? — И слышать ничего не хочу, А-Яо, — спокойно ответил Сичэнь. — Как только ты поправишься, а наш сын придет в этот мир, я заберу вас в Гу Су, где вы будете в безопасности, хочешь ты этого или нет. Ты станешь моим мужем и тебя признают, как супруга главы клана. Если ты не захочешь возвращаться в Гу Су, то я оставлю пост главы клана и мы уедем отсюда подальше. — Ты пойдешь наперекор устоям клана Лань? Наперекор своей семье? Дяде? Брату? И ради кого? Ради сына шлюхи? — Ты не сын шлюхи, А-Яо. Твоя мать была прекрасной женщиной, потому что подарила мне тебя. Мне все равно, кем она была и как зарабатывала на жизнь. Твоя мать любила тебя, и это самое главное. Если бы не она, то у меня не было бы того, что есть сейчас. Один раз я уже упустил свой шанс. Второй раз этого больше не повториться. Хрипло выдохнув, Мэн Яо всем ослабевшим телом прильнул к Лань Сичэню, без слов прося его лечь рядом с собой, прикрывая глаза, с удобством устроившись на сильной груди. Пожалуй, теперь, он мог быть точно уверен, что все будет хорошо. Сложно быть самим собой, Словно явь стране другой. Звон в ушах, затем покой. Верни меня, лишь меня, домой. Твою руку не удержал. Вся любовь это лишь обман. Скромный мальчик в большой игре. И я увлекся, позабыв о сне. Знаю я, знаю я, Полюбив тебя, проиграю я…***
Сюэ Ян со стоном откинул назад голову, крепче сцепив ноги за спиной мужа. Руки были крепко стянуты за спиной поясом от ханьфу, что сейчас бесформенной грудой покрывало бедра. — Ты с ума сошел, предложить такое бесстыдство здесь… — Сяо Синчень из последних сил сдерживал себя, чтобы не накинуться на него, вжав его в деревянный трон в форме листа полыни, который выстругал за три дня Чэнмэй. — Я скучал, — Сюэ Ян нашел в силы улыбнуться самой дьявольской улыбкой, в подтверждении своих слов резко приняв в себя супруга. — Ненасытный. — Не я, а они, — Чэнмэй взглядом указал на свой живот и впился в губы Синченя голодным поцелуем. Сюэ Ян раскачивался на ногах даоджана подстраиваясь под нужный ритм, пользуясь тем, что руки Синченя держали его под лопатками, чтобы он не упал. В конце концов даоджану надоели наглые поддразнивания и он обхватил мужа за талию, резко дернув на себя, вырывая предоргазменный крик. — Син… Синчень! Патрульные, столь не вовремя оказавшиеся напротив окон тронного зала поспешили убраться восвояси, поскольку Чэнмэй запер двери, но напрочь позабыл о талисманах тишины.