Безумная канитель

      Фудомару уже добрые полчаса вертел в руках повязку с протектором, не зная, куда бы её примостить. На лоб надевать не хотелось — так все делают, да и длинная чёлка будет скрывать столь гордый для многих показатель того, что он теперь полноправный шиноби Конохи, а не простой ученик Академии. На шее был намотан бордовый шарф, ставший отныне неизменным атрибутом, а на пояс знак деревни прицепить мог только чудак, вроде Майто Гая, превосходивший по возрасту на несколько лет и своим поведением порой вводивший в ступор даже славящегося странностями Танаку Фудомару… Хотя, если закрывать глаза на характер, противником Гай был весьма опасным, хоть и специализировался исключительно на тайдзюцу. Вот только, к сожалению, этот неугомонный парень выбрал себе в постоянные противники Хатаке Какаши — ещё одного гения деревни, только постарше и уже официально заслужившего титул чунина — и почти не обращал внимания на других людей. С одной стороны, это лишало весьма неплохого оппонента в спаррингах, но с другой, Фудомару отлично понимал желание превзойти одного-единственного человека. Оставалось разве что пожелать Майто Гаю удачи, поскольку цель тот себе выбрал отнюдь не простую.       — На себя посмотри, — улыбнувшись во все зубы, хмыкнул тогда Гай. — Спорим, я превзойду Какаши раньше, чем ты своего сноба из Учих?       Жаль, некому было в тот день разбить спор, но они оба и без свидетелей считали его официальным. А наказание проигравшему придумают уже позже, если хоть один сумеет преуспеть.       — Надень ты его уже, как все, — с плохо скрываемым раздражением произнёс Итачи, которому просто осточертело следить за душевными терзаниями прожигающего протектор неистовым взглядом Фудомару.       — Это у тебя лоб большой, вот и прикрываешь протектором, — незамедлительно отреагировал тот и притих, ожидая реакции. Та, собственно, никогда не заставляла себя долго ждать.       Помимо них на крыше находился ещё один человек, причём уже знакомый — именно этот светловолосый мальчишка в круглых очках однажды встрял в их привычный конфликт в стенах Академии и совсем недавно оказался в самом центре сражения у здания госпиталя. И ведь он тогда дал знатного дёру! А ещё шиноби, называется, генин, да и старше, к тому же. Представился он именем Атооши Дайчи и в дальнейшем старался лишний раз на рожон не лезть, молча наблюдая за периодически возникающими спорами.       …К сожалению, нарвавшись на сражение у больницы, Фудомару и Итачи привлекли к себе не совсем желательное внимание, и это вынудило лишний раз присмотреться к и без того выделяющимся ученикам Академии. Какие-то глупые формальности, называемые выпускным экзаменом, оба осилили без труда, но с явным нежеланием — в голову даже закрадывалась мысль намеренно их завалить, но в это бы всё равно не поверили. Ни Фудомару, ни Итачи прочь с учебной скамьи в так называемую полноценную жизнь шиноби не рвались, в конце концов, даже самый низкий ранг ко многому обязывал, отнимая привычное свободное время — Итачи знал это, как минимум, по примеру Шисуи, который в каком-то смысле в их слишком раннем выпуске и оказался виноват, случайно или намеренно, гадать и уточнять не хотелось. А если учесть, что генины ещё и были обязаны работать в группах по три человека, не считая наставника-джонина…       — Свезло же, ничего не скажешь, — буркнул себе под нос Дайчи, наблюдая за очередной словесной стычкой своих будущих товарищей по команде.       Он свято надеялся, что больше этих неугомонных и вечно лезущих на рожон ребят не увидит — по крайней мере, в непосредственной близости — а вышло, что ему теперь придётся терпеть их компанию каждодневно. Хотя, кто знает, вдруг их так называемая гениальность поможет продвинуться к рангу чунина в рекордно короткий срок, и они поспешат дальше идти в гору, оставив напарника позади и не сильно по нему скучая. Ну или, вернее, даже не вспоминая о нём. Так случилось с предыдущей его командой: двое генинов постарше Атооши «выслужились», тогда как он сам, не особо сведущий в сражениях, повышения не получил… И был этому крайне рад, чем многих ввёл в ступор. Зато смог спокойно взяться за обучение ирьёниндзюцу, в конце концов, он с самого начала считал себя далёким от настоящих сражений, а обычную академическую программу — крайне скверно подготавливающей к реальному бою. Причём не только в плане навыков, но и чисто психологически — не так давно в этом удалось хоть и не лучшим способом, но убедиться.       — Это вы, значит, команда №4? — прозвучал какой-то слегка обречённый вздох со стороны лестничной пристройки.       Лишнего человека на крыше Дайчи уже успел вычислить — всё же, не будь у него хорошего чутья чакры, и учёба на ирьёнина стала бы бесполезной тратой времени. Да и просто не заметить довольно внушительный её источник поблизости было трудно, потому что прошлым наставником его ныне несуществующей команды был неплохой шиноби-сенсер, вдолбивший в детские головы хотя бы азы этой непростой области… Но до личности находившегося по соседству человека Дайчи как-то особого дела не было; мало ли, какой шиноби просто случайно оказался рядом.       — А ты дольше прятаться не мог? — моментально повернувшись на голос, оскалился Фудомару. — Ещё минут пять, и мы бы точно решили подкрасться и напасть.       Итачи, как ни странно, согласно кивнул на эти слова.       Представший глазам ещё довольно молодой на вид шиноби назвался именем Канагава Минору и без особого желания подтвердил догадки о том, что именно он будет наставником новой четвёртой команды. Слегка поджатые губы и покачивание головой краше любых слов обрисовывали ситуацию — брать под свою опеку столь сомнительный набор детей он желанием не горел. Вероятно, он был наслышан и о постоянных стычках младших из выпавшей троицы в Академии, и об отсутствии стремления учиться чему-либо, кроме ирьёниндзюцу, у старшего из них. Тем более что один из будущих подопечных в довесок ещё и принадлежал клану Учиха, иметь дело с представителями которого всегда было непросто.       Дайчи поправил очки и скрестил руки на груди, оценивающе рассматривая своих невольных напарников. Явившийся наставник произвёл куда меньше впечатления, нежели внезапная слаженность тех, кто всего мгновение назад не мог или просто не хотел найти общий язык. Фудомару с Итачи, выходит, тоже заметили наблюдателя и тоже виду не подали. Да ещё и каким-то образом успели обсудить это событие, не прерывая взаимных оскорблений? Когда, кстати, Фудомару успел закрепить повязку с протектором на левой руке? Этот момент тоже как-то остался незамеченным… А судя по тому, что завязана лента протектора ровно, сделано это было не без чужой помощи. Вот и думай после этого, сколько всего оказалось скрыто за их быстро надоевшей и оттого обделённой дальнейшим вниманием перепалкой.       На следующий день лента протектора, несмотря на видимый узел, к левому рукаву Фудомару была уже просто пришита, хотя сама футболка с чёрной сменилась на фиолетовую. Не чета привычной бежево-голубой юкате, но уже что-то отличное от стандартной формы. К тому же, Дайчи теперь не один выделялся одеждой, это почему-то немного радовало.       …Вновь вернувшиеся генинские будни, к сожалению, не радовали Дайчи абсолютно. Возможно, для Фудомару или Итачи они казались не такими скучными, как не приносящее уже никакого удовольствия и пользы обучение в Академии, но не для него, уже неплохо знающего, что некоторые задания могли занять столько времени, что после них о каких-то личных планах и думать не приходилось. Равно как и о личных тренировках. Хотя с тренировками совместными тоже не очень-то складывалось: Танака Фудомару и Учиха Итачи могли сражаться только при установке свернуть друг другу шею, а сам Дайчи и подавно отказывался принимать участие в спаррингах — тайдзюцу никогда не было его сильной стороной, а ниндзюцу… С этим ему ещё нужно было разобраться, причём желательно без лишних отвлекающих факторов. Единственным плюсом от обретения новой команды, который Дайчи для себя отметил — ну или который просто сам себе велел считать за положительный аспект — оказалась лишняя практика в ирьёниндзюцу. Памятуя, что Танака Фудомару не единожды заявлялся к Инузуке Хане с просьбами по-дружески исцелить мелкие раны, Дайчи даже не удивился, когда с тем же самым обратились к нему, раз уж вроде бы под рукой; хотя в случае с Дайчи именно на просьбы это было мало похоже, Фудомару скорее просто считал, что пользоваться положением имел полное право, просто потому что они были членами одной команды. Собственно, на чём-то подобном понятие команды у них и заканчивалось.       Канагава Минору попал в поразительно слаженную немилость уже на второй неделе. Сначала он смотрел на полученных генинов, как на диковинных зверей, слишком своевольных и даже в каком-то смысле опасных, а после, не то осмелев, не то ошибочно решив, что нужно действовать наглее или жёстче, перешёл на приказной тон. Вот только если кто-то вроде Атооши Дайчи, несмотря на недовольство, почти смиренно слушал, то Фудомару с Итачи устраивали тёмную… Не обязательно вместе, но всё же. Они переглядывались, словно оценивая каждое слово, и принимались за работу — они её выполняли, не в ущерб родной деревне, но сам процесс страшно выматывал нервы; и если на того же Итачи можно было, в крайнем случае, найти управу в лице отца, то одёрнуть его неизменного соперника было некому.       И именно Фудомару однажды, окончательно обозлившись на наставника, решил положить главенству над собой конец, ужасающе нахмурившись и щёлкнув пальцами, призывая даже его самого удивившего впоследствии количество искрящихся чакрой молнии стрекоз.       — По-моему, ты переборщил. — Дайчи, тоже оказавшийся после этого под особо тщательным надзором, пусть и не будучи причастным к случившемуся, нервно поправил на носу очки. — Чем ты вообще думал, напав на Минору-сенсея?       — Этот Канагава вообще страх потерял, — без какого-либо раскаяния в голосе изрёк Фудомару; называть наставника исключительно фамилией и даже без прибавки «сенсей» он начал ещё в конце первой недели, и с тех пор себе не изменял. — Я терпел до последнего, но…       — Подумаешь, назвал тебя девчонкой, он весьма близок к истине, — отстранённо фыркнул Итачи, а после, что-то прикинув про себя и опередив даже слишком предсказуемое возмущение, добавил: — Но кое с чём я согласен, как джонин он не оправдывает ожиданий. Даже Шисуи его бы обошёл.       — Погоди-ка! — воскликнул Дайчи, не зная, удивляться ему или возмущаться. — Ты хоть понимаешь, что он натворил? Отправил нашего наставника на больничную койку! Напав вне тренировочного времени и без предупреждения!       — Опередив меня, что прискорбно, — только и хмыкнул Итачи. Слова прозвучали настолько тихо, что их вряд ли удалось бы разобрать, стой Дайчи на какие-то шага два дальше.       — Просто ты вечно тормозишь, разрываясь между желаемым и моралью, — не упустил возможности прокомментировать услышанное Фудомару. Дайчи только глаза закатил, не без причин полагая, что это была хоть и запоздалая, но месть за «девчонку». — В общем, раз миссии отменяются, то я побежал, — выдержав паузу и не дождавшись больше ничьей инициативы продолжать разговор, решительно изрёк он. — Один из старых моих знакомых из приюта тут на днях объявился: сказал, что сегодня вечером одна из наших воспитательниц отправляется на задание, так что мы решили вместе её немного проводить. — Прозвучавшие имена Кабуто и Ноно ничего никому не сказали, но и не было похоже, что Фудомару до этого было дела; он просто абсолютно бездумно поделился планами и каким-то осколком собственного прошлого, даже слишком редко поднимаемого в разговорах. Это можно было просто отложить в памяти или забыть через пять минут. — Мы, кстати, раньше подозревали, что она могла быть шиноби… но как-то всерьёз об этом не задумывались.       Орочимару зашёл в кабинет Хокаге и сложил руки за спиной, ожидая объяснений. Его самым возмутительным образом выдернули из лаборатории, не сказав, что именно требуется — хорошо, хоть хватило уважения не ворваться внутрь, а передать приказ через присутствующую там Митараши Анко; всё же лишних посвящённых в его личные исследования совсем не требовалось, даже если самые компрометирующие эксперименты проводились в совсем других местах.       Сарутоби Хирузен приветственно кивнул и, вскинув руку, призывая чуть подождать, какое-то время молчал, вникая в пришедшие с границы свитки — территориальный конфликт с Ивагакуре всё набирал обороты, так что людей на границе не хватало. Да и в Кусе начал зарождаться бунтарский дух, почти готовый восстать против «оккупантов», что столь бесцеремонно делят чужую землю.       — Я ведь говорил, что не собираюсь обучать генинов, — изрёк Орочимару, когда ему обрисовали, наконец, суть столь неожиданного вызова. — У меня есть дела, которые требуют внимания и концентрации, я не могу тратить время на учеников.       Митараши Анко была не в счёт, в конце концов, она заявлялась к нему в своё свободное время и ученицей могла называться разве что благодаря тому, что её просто не гнали прочь и позволяли ей на вольных началах помогать с какими-то почти не имеющими важности мелочами. В конце концов, не так уж и плохо, когда кто-то принесёт тебе нужную вещь, избавляя тебя от надобности идти за ней самостоятельно.       — Уверен, твои исследования, как всегда, значительны. И хочу верить, что они, как и раньше, принесут пользу деревне. — Сарутоби Хирузен уронил подбородок на скрещенные пальцы и воззрился на собеседника исподлобья. — Но почему бы не дать этим ребятам шанс тебе понравиться? Мне кажется, состав четвёртой команды тебя весьма заинтересует.       — Четвёртой? — В голосе Орочимару промелькнуло едва уловимое удивление. — Разве в этом году было собрано не три команды?       Хирузен незаметно улыбнулся. Заинтересованность, даже совсем малая, уже являлась хорошим знаком. Главное — не позволить бывшему ученику понять, что других вариантов, кроме него, нет, иначе тот откажется просто из принципа.       Как и предполагалось, стоило лишь прозвучать фамилии Учиха, и вечно занятый, отвергающий все просьбы взять генинов учёный сверкнул глазами и даже чуть подался вперёд, словно предвкушая лакомое угощение. Но весь задор почти моментально испарился, когда Орочимару вспомнил, что помимо обладателя столь интересующего его шарингана на шее балластом повиснут ещё двое ребят, возиться с которыми не было ни малейшего желания. Фамилия Атооши, конечно, уже была знакома после второй мировой войны шиноби — эту семью медиков Цунаде приводила в пример молодым ирьёнинам, да и в кое-какой другой области они однажды выделились… Вот только от семьи Атооши, к сожалению, ничего и никого не осталось, кроме, похоже, последнего отпрыска.       А третье генинское имя и подавно было совершенно незнакомым и даже в памяти не отложилось ввиду своей неизвестности — бесклановые вообще редко бывали достойны внимания.       — Ну, так как, я сумел тебя заинтересовать? — серьёзно, насколько это вообще возможно, изрёк Хирузен, наблюдая за молчаливыми рассуждениями своего бывшего ученика.       — В чём же подвох, Сарутоби-сенсей? — внезапно с ехидством поинтересовался Орочимару.       Шипящее «сенсей» резануло слух и оставило после себя не самые приятные ощущения, а лицо учёного в мгновение ока стало полностью непроницаемым. Хирузен слегка обречённо вздохнул и покачал головой. А ведь всё так хорошо начиналось…       — Джонин, которому была поручена команда №4, отказался работать с ними. Больше у нас сейчас никого нет. — Пытаться хитрить было уже бесполезно, так что оставалась лишь правда; хотя и она, если правильно подать, могла оказаться достаточно действующей. — Отправить же этих ребят обратно в Академию мы не можем, боюсь, это окажется чревато для всей Конохи. Рано или поздно, но наверняка.       — Насколько я понимаю, эта команда младше стандартно набираемых. Так какие же проблемы у обученного профессионала возникли с совсем ещё детьми?       Орочимару выжидающе замолчал, давая понять, что не станет продолжать разговор, пока не получит исчерпывающий ответ. А если не получит такового, то непременно откланяется, чтобы вернуться в лабораторию и продолжить приостановленную работу.       — Бывший наставник четвёртой команды, скажем так, не смог найти общий язык со своими учениками. — Хирузен вновь тяжело вздохнул, потянулся к лежащей на столе трубке и прикурил, выдерживая многозначительную паузу. — В данный момент он находится в госпитале. — Он поймал заинтересованный взгляд и продолжил, тщательно подбирая каждое слово: — И на больничную койку своего наставника отправил совсем не Учиха или Атооши. Насколько мы можем судить, у Танаки Фудомару аномальная живая форма кейтайхенка молниеносного типа. Её проявление и развитие отслеживали в стенах Академии, но ничего конкретного сказать пока всё равно нельзя. Есть упоминания, что нечто подобное встречалось в Кумогакуре, а также среди шиноби Суны, но с проявлением чакры ветра. — Хирузен выдержал ещё одну паузу. Говорить за носителей фамилий Учиха или Атооши нужды не было, но раз они всё-таки не стали определяющими, оставалось только заинтересовать и в третьем человеке. Хотя ничего особо примечательно в этом самом третьем, за исключением его кейтайхенка, не было. Разве что возможная проблемность из-за характера. — Что касается лично Танаки Фудомару… Исходя из наблюдений и недавнего инцидента можно сделать вывод, что его кейтайхенка при должном количестве вложенной в неё чакры может быть довольно опасна, например, она способна прожечь при прикосновении как одежду, так и плоть. Это как минимум, остальное будет видно по мере его роста и развития.       …Не говоря уже о том, что были все шансы, что Танака Фудомару впоследствии от использования этой живой формы откажется. В конце концов, стандартные техники куда удобнее и проще в использовании. Да и просто разнообразнее — на одной неизменной аномалии долго не проживёшь и многого не добьёшься.       — Знаете, сенсей… — Орочимару прикрыл глаза, изображая покорность, — я думаю, что предоставлю этим детям возможность попытать удачу и понравиться мне. Если им это удастся, то я возьмусь за их обучение.       Фудомару удовлетворённо потёр ладони. Всё же тренировки не прошли даром, и молния на этот раз с лёгкостью поразила все десять мишеней совершенно без болезненной отдачи. Если уменьшить плотность чакры, то количество целей может и возрасти, хотя сила удара уже не будет сравнима с первоначально рассчитанной. Потребовалось несколько месяцев, чтобы создать эту технику в ответ на используемые Учихой Итачи множественные огненные шары, способные поразить сразу нескольких врагов — в конце концов, одними стрекозами сражение не выиграешь… А если что-то подобное и есть среди известных миру шиноби ниндзюцу, то Фудомару просто неоткуда было раздобыть о том информацию; значит, придумает этой технике собственное название и с помощью её утрёт нос слишком наглеющему в последнее время Итачи.       К тому же, никогда не будучи скромным, Фудомару даже готов был заявить, что, доведя свою технику до совершенства, переплюнет «Хосенка», поскольку электричество во время атаки перекидывалось от мишени к мишени без риска промаха, а не просто летело вперёд, как это случалось с огнём…       — Уже слышал, что нашей команде назначат нового наставника? — Учиха Итачи объявился, стоило только о нём подумать. Как говорится, про волка речь, и он навстречь, хотя порой хотелось употребить совсем другую интерпретацию этой пословицы.       — Теперь слышал, — хмыкнул в ответ Фудомару, потянувшись и широко зевнув. Торчал на тренировочной площадке он с раннего утра, а время уже давно перевалило за полдень; в конце концов, командных заданий уже не было где-то с неделю. — Кто именно, не известно?       — Тщательно скрывают, наверное, чтобы мы заранее не начали придумывать, как от него избавиться.       — Ну и ладно. — Фудомару повторно зевнул и со вздохом уселся на землю. — На ходу сочинять всегда интереснее. Да и полезнее, соображалка развивается вдвое быстрее.       Итачи на подобное ничего не ответил, лишь пожал плечами и продолжил стоять, сверля товарища каким-то выжидающим взглядом.       — Слушай, Ита-чан… — как-то недобро сощурился Фудомару, — давай и Атооши на этот раз подключим? А то он всё пытается сделать вид, что не с нами.       — Можно попро…       — Скверно играешь! — Фудомару молниеносно вскочил на ноги и отшатнулся назад, выхватывая оружие. — А теперь отменяй технику перевоплощения и покажи мне своё настоящее лицо.       Собеседник на это заявление усмехнулся, но делать ничего не стал. Мираж «Хенге» продолжил скрывать личность человека, да и сам неизвестный не сдвинулся ни на шаг, внимательно наблюдая за раскусившим его Фудомару.       Пристальный взгляд раздражал, равно как и повисшая напряжённая тишина.       — Во-первых, как бы Учиха порой ни был невыносим, он никогда не стоит над душой во время разговора, это пройденный этап, мы друг друга от этого отучили. — Фудомару привычно щёлкнул пальцами. — Во-вторых, за «Ита-чан» меня ещё со времён Академии ненавидят и клянутся прибить, пока никто не видит… Ответную реакцию на это сокращение вообще вряд ли у кого-нибудь выйдет скопировать. — Искрящиеся стрекозы, следуя команде, начали нарезать неровные круги рядом с призвавшим их шиноби; в словах-приказах они никогда не нуждались, надобность жестов в последнее время тоже удалось свести к минимуму. — И в-третьих… Чтобы я предложил объединиться с этим трусом очкастым? Да ни в жизнь! Настоящего Учиху подобное заявление, как минимум, удивило бы. А как максимум, насторожило.       Противник внимательно — как показалось, даже очень внимательно — выслушал растолкование своих ошибок. Фудомару мог и ошибаться, но его не отпускало ощущение, что без этого неизвестный так и продолжил бы стоять, ничего не предпринимая… Словно бы намерением было оценить само умение объяснять чужую неправоту. Раздражения это только прибавляло.       …А после, получив столь интересующие сведения и всё ещё оставаясь в обличии Учихи Итачи, незнакомец резко дёрнулся вперёд со вполне реальным настроем снести голову.       Фудомару едва не взвыл. Кем бы ни был его оппонент, он нещадно превосходил в силе и скорости, только вовремя созданные теневые клоны и жутко нелюбимое «Каварими» спасли от участи проиграть на первой же минуте. И будь Фудомару проклят, если его противник не был способен и на куда большее… Вот только непосредственно сейчас его целью была явно не победа; скорее — проверка возможностей.       — Вот уж дудки, я отказываюсь играть по твоим правилам. — Фудомару резко остановился и, метнув вытащенные было кунаи в землю, недовольно скрестил руки на груди. Как раз отошедший для нового рывка враг тоже выжидающе замер на месте, подтверждая догадку. — Назови имя и покажи настоящее лицо, и тогда я кину тебе вызов по всем правилам.       Ответом на это был какой-то странный смешок, и техника перевоплощения наконец-то спала. Но, на удивление Фудомару, ожидавшему увидеть кого-нибудь знакомого, просто успевшего добиться завидных результатов в тренировках — или, в крайнем случае, кого-нибудь вроде Учихи Шисуи, который однажды уже в шутку предлагал спарринга — перед ним предстал взрослый человек. Довольно высокий, черноволосый; вместо стандартной форму шиноби — белое кимоно, сразу же вызвавшее ассоциации с мертвецами; кожа бледная, словно порой неумолимо жарящее солнце никогда её не касалось. И жёлтые глаза… с каким-то почти вертикальным, как у зверя, зрачком. И ещё говорят, что это у него, Фудомару, странные глаза? Фиолетовый цвет пусть и редкий, но уж точно куда более естественный, чем эта странная аномалия.       — Ты… Только не говори, что ты наш новый наставник… — выдавил Фудомару, смутно вспоминая, с чего всё началось. Недопустимо панибратское обращение слетело с языка само собой, но исправляться, во-первых, было уже поздно, а во-вторых, на фоне недавнего совсем не захотелось.       — До сегодняшнего дня я не особо хотел им быть, — прозвучал спокойный ответ, тогда как мужчина оценивающе провёл пальцами по паре прожжённых прикосновениями кейтайхенка дырок в одежде: молниеносные насекомые, прежде чем исчезнуть, мазанули искрящимися крыльями по длинным рукавам кимоно. То ли случайно вышло, то ли это было рассчитано, чтобы хоть как-то задеть противника напоследок, пусть бой вроде бы и закончился. — Но, похоже, Хокаге не соврал, команда №4 оказалась весьма любопытной. И раз вы чего-то да стоите даже поодиночке, то все вместе, уверен, сможете удивить меня ещё больше.       Фудомару таким заявлением оказался ужасно недоволен, но его хмурость, похоже, только лишний раз развеселила будущего наставника. Нужно, что ли, попытаться выяснить, кто он вообще такой, а то знания о старших шиноби всё-таки даже слишком обрывочны.       Орочимару открыл окно и выглянул на улицу, провожая взглядом дико машущую на прощание Митараши Анко. Как ни крути, а резвости и целеустремлённости этой девчушке не занимать — умудряется совмещать и домашние дела, и встречи с друзьями, и «помощь» в лаборатории змеиного саннина… К тому же, она, похоже, успела привязаться к обманчиво-доброму образу, который Орочимару поддерживал не только перед ней, но и перед всей деревней. Иногда даже становилось немного жаль её — вскоре будет закончена разработка печати, и чем больше подопытных будет под рукой, чтобы проверить результат своих трудов, тем лучше.       А благодаря Сарутоби Хирузену и его глупой идее назначить его наставником генинской команды у Орочимару прибавилось ещё больше пищи для размышлений.       Учиха Итачи владеет легендарным шаринганом, способным копировать вражеские техники и позволяющим воспроизводить их, если для того совпадёт тип чакры и хватит её количества. Атооши Дайчи, если повезёт, окажется достойным наследником своей почти забытой фамилии и сможет вытащить на свет божий немало секретов, о владении которыми сам пока может не догадываться. А вот Танака Фудомару — с ним ещё нужно разобраться. На первый взгляд ничего особо примечательного, кроме живой формы кейтайхенка, в нём нет, но и это уже весьма любопытная способность, подобная аномалия встречается слишком редко, чтобы упустить шанс попытаться изучить её. И пусть вряд ли все трое так просто подпустят к себе и позволят войти к себе в доверие, но игра вполне может стоить свеч.       Команда №4. А ведь четвёрка так красиво созвучна со смертью.       Дети-гении под началом Орочимару — звучит ужасающе, особенно из уст самого змеиного саннина…