Один наглый Ло Бинхэ равен сотне тысяч изменений в сюжете

      Утро Ло Бинхэ началось с того, что Шэнь Цинцю, его прекрасный и возвышенный Учитель, потирался своим стоящим членом о голые ягодицы ученика, а после пожелания друг другу доброго утра вошёл в него. И начал сразу вдалбливать в постель, заставляя юношу под ним задыхаться.              Ло Бинхэ хныкал и протяжно стонал, руками сжимая простыни чуть ли не до дыр, пока большие мозолистые руки Учителя крепко держали его задницу кверху, натягивали на себя. Его не отпускали, безжалостно вбиваясь; Бинхэ пытался подмахивать в такт безумному ритму. Его член прыгал взад-вперёд, оставаясь нетронутым.              Ло Бинхэ и не думал самоудовлетворяться. Он обязательно кончит от члена учителя.              Он был весь мокрый, липкий от масла, спермы и пота. Горло начинало саднить от бесстыдного воя, который он издавал каждый раз при новом толчке в его голодную задницу. Ему нравилось, он хотел всеми способами дать понять это своему возлюбленному.              Громкие грязные шлепки наполняли комнату Учителя.              После добрый и мягкий Учитель поцеловал Бинхэ в послеоргазменной неге, позволяя им поваляться в постели в объятиях друг друга ещё немного. Мужчина мял спину и бёдра ученика, заставляя того расслабиться. Они вместе ушли мыться, убирая остатки их бурных ночи и утра со своих тел, что не особо нравилось самому Бинхэ.              Бинхэ больше предпочёл быть постоянно заполненным своим Учителем. И его семенем, и его членом. Засыпать с членом Учителя внутри, просыпаться с ним же, трапезничать, сидя на нём, и пока Лорд пика проверяет сочинения и пишет отчёты, сидеть на нём и наслаждаться заполненностью, запахом и добротой его возлюбленного.              Всегда быть рядом и отдавать ему всего себя, быть его удовольствием.              Но его Учитель это прекрасно знал, специально очищая все остатки и умышленно игнорируя попытки липкого ученика продолжить утреннее занятие, усмехался перед бедным учеником за своим веером, давая увидеть только весело поблёскивающие глаза.              — Этому старику нужен отдых, Бинхэ, — ласково высушивая полотенцем кудрявые волосы ученика, произнёс мужчина.              — Учитель — не старик, — посмел всё же возразить юноша, поддаваясь ласкающим ладонями и упрямо смотря в глаза Шэнь Цинцю. — Учитель — молодой бессмертный, способный совершать чудеса.              — Бинхэ, нет, — всё равно отказал тот, поцеловав нос обиженно дующегося полудемона.              Ученик стал привыкать к их новым отношениям и особенно их любовным занятиям, но всё равно ему было недостаточно. Однако он отступил перед отказом Учителя. Просто потому, что знал — он получит ещё чуть позже.              Мысль о грядущем заставляла смущённо-радостный румянец покрыть его щёки, сдержать радостный фырк и взбодрить на весь оставшийся день.              Для завтрака Бинхэ приготовил лёгкую пищу и спросил, что собирается делать Учитель и есть ли у него задания для его ученика. Учитель всегда был занят, но Бинхэ специально оставался в их бамбуковом домике, чтобы в любой удобный момент, когда Учитель сделал бы передышку, появиться перед ним с чаем и закусками.              К этому времени их постиранная постель со спальной одеждой обычно уже сушились снаружи, будучи заменёнными новыми.              Хотя полукровка мог бы специально немного отвлечь возлюбленного своим появлением безо всякой одежды, намереваясь всего лишь освободить член мужчины из брюк для голодного рта этого ученика. Бинхэ мог бы сказать, что он вычитал в старых и древних, как сам мир, свитках, что частый минет и секс повышают умственные способности. Чушь, конечно, но Учитель не стал бы проверять.              Учитель вряд ли отказал бы ему перед подобным напором, но Бинхэ всё же приберёг эту затею на другой день.              Учитель не особо ругал своего успешного ученика, который так любил своего Учителя, что не мог (не желал) от него далеко уходить и всегда появлялся рядом, если что-то не получалось или его возлюбленному требовался отдых от всех дел, за подобное нахальство, но всегда баловал за своевременную помощь.              Примерно как это вышло сегодня:              После чая и закусок во время перерыва от проверки ученических работ Ло Бинхэ всё равно поднял по пояс свои лёгкие мантии, наклонился над рабочим столом Учителя, раскрывая руками свои ягодицы, и предоставил тому готовый смазанный маслом анус для награды за свои старания.       Слезливо и жалобно смотря через плечо, он проговорил:              — Учитель похвалит этого ученика за помощь? — Да, он хитрый, упрямый и жадный мальчишка, но он хитрый, упрямый и жадный до своего Учителя мальчишка.       В награде Шэнь Цинцю никогда не обижал Бинхэ, заполняя ученика до упора со звонким масленым шлепком бёдер об ягодицы. Бинхэ не сдержал стон облегчения: он слишком любил быть заполненным своим Учителем, быть с ним единым целым.       Этому ученику было бы плевать, если бы Учитель в момент близости сравнил его со шлюхой из городских борделей. Если бы Учитель сказал так, то Ло Бинхэ непременно согласился бы, потому что он мог быть кем угодно для Учителя — если шлюхой, то только для своего наставника.              Учитель, конечно, отругал бы его за подобные мысли и начал бы непременно отговаривать, чтобы Бинхэ больше не смел с подобным соглашаться, подкрепляя свои слова тяжёлыми и глубокими толчками, из-за чего этот ученик просто не смог бы думать вообще ни о чём другом, кроме пронзающего его толстого члена, так плотно давящего на нежные стенки и простату.       Только думая о подобной ситуации, ученик издал протяжный стон, подмахивая задницей в сторону бёдер бессмертного мастера и пытаясь насадиться обратно. Шэнь Цинцю беззлобно ругнулся позади и глухо простонал, сильно сжимая нахальные бёдра и натягивая на себя сильнее.              Наверняка даже останутся следы пальцев; будут напоминать о себе вплоть до вечера.              Хлюпающие шлепки и удары плоти — это всё, что мог слышать и чувствовать довольный похотливый ученик.              Ло Бинхэ было хорошо настолько сильно, что он не стремился получить максимально быструю разрядку, оставляя его собственный член, капающий прямо на пол предэкулятом, покачиваться на весу. Он прогибался в спине, и Небесный столп Учителя глубже проникал в него, чаще задевая простату.              Слишком много, слишком полно, слишком хорошо, чтобы думать о своих вялых дрожащих ногах, луже спермы под собой, разбросанных то тут то там рабочих бумагах и свитках. Всё расплывалось перед глазами Бинхэ; появлялись чёрные пятна, будто его зрение постепенно угасало вместе с сознанием. Телу было жарко, душно, его пронзало импульсами удовольствия и тягучего тяжёлого наслаждения.              Он чувствовал себя так, будто находился в самых приятных водах горных источников Поднебесной, расслабляясь душой и телом, вот-вот готовый потерять сознание от удовольствия.              После приятного секса на рабочем столе красный Бинхэ прибрал разлетевшиеся по столу бумаги со свитками, пока позади него Учитель пальцами и тряпкой чистил от спермы и масла жадно сжимающуюся дырочку.              Они всегда держали в каждой комнате бамбукового дома по корзинке со свободными тряпками и баночками масла, чтобы в случае чего убрать за собой весь беспорядок или быть готовыми, если вдруг внезапно возжелают друг друга.              Бинхэ всегда был предусмотрителен, а потому получал приятные глубокие поцелуи признательности от Учителя. Шэнь Цинцю любил держать дом в чистоте и порядке, хотя иногда небрежно оставлял где попало свои недописанные документы, иногда и целые слои мантий, неприлично-соблазнительно оставаясь в одном или двух слоях одежд. Бинхэ так и желал наброситься на Учителя.              Бинхэ был бы совсем не против, узнай о них кто-то. Безумная, наверняка демонического происхождения часть Ло Бинхэ всегда желала, чтобы их раскрыли; хотела, чтобы окружающие видели все эти развратные вещи, которые они вытворяли в бамбуковом домике, знали, что они были вместе.              Он мечтал о том, чтобы все знали, что Шэнь Цинцю, его добрый, блестящий, порядочный и благородный Учитель, хочет и любит его. Шэнь Цинцю был его, а сам Ло Бинхэ на века принадлежал Учителю.              Дико лелеял маленькую мечту о том, чтобы Шэнь Цинцю рискнул бы своими положением, титулом, репутацией, именем в заклинательском сообществе, чтобы обнародовать их неправильные отношения. Чтобы быть вместе и не стесняться этого.              И они бы могли не опасаться выйти в люди, держась за руки. А может, даже целоваться на людях. Бинхэ мог бы сосать его член на скучнейших собраниях, чтобы потом смазать его маслом, сесть на колени Учителя, протолкнуть его член в свой готовый растянутый вход и начать двигаться, пока Шэнь Цинцю обязательно пытался бы дослушать сообщения своих собратьев по оружию. Но в итоге бросил бы это дело ради грязного постыдного ученика.              Но это всё может быть как-нибудь потом. Бинхэ обязательно уговорит Учителя хотя бы заявить о их чувствах друг к другу на публике, а пока он наслаждался своим тихим внезапным счастьем.              Всё это началось с простых неприятностей, которые Ло Бинхэ обычно упрямо и стойко переносил: то его проклянет какой-то низший демон, который хотел проклясть вовсе не его, а его Учителя, то ядом отравят блюда в нанятый номер гостиницы, пытаясь убить знаменитый меч Сюя, то из-за череды случайных событий он сломает себе парочку костей. Из-за чего Учитель, и так отравленный Неизлечимым, начал ещё больше беспокоиться о своём непутёвом ученике, который после ран, снятий проклятий и отравлений лежал в кровати и лечился около полугода.              Этому старому Учителю ничего не навредило бы, только, пожалуйста, ученик, прекрати спасать его! Он так «усиленно» готовился вместе с учеником к Собранию Союза Бессмертных, что уже начал подумывать о том, чтобы не отправляться никуда и просидеть всё это время на пике.              Но Бинхэ не слушал и отважно принимал все удары, которые предназначались Учителю, пытаясь доказать, что он более чем готов к тому, чтобы защищать своего учителя и весь пик. В итоге, Учитель запретил ему почти всё, кроме готовки и уборки их дома (просто Ло Бинхэ упорно продолжал этим заниматься, отказываясь слушаться), пока не наступило Собрание Союза Бессмертных.              Учитель нервничал ещё больше, потому что Му-шишу пока не позволял отправлять его любимого ученика на соревнование, как бы того ни просил сам больной. Учитель же не хотел уходить, оставляя Ло Бинхэ одного. Юный ученик от подобного внимания был бы только счастлив, если бы также сильно не хотел показать своему Учителю, на что способен.              Никто не верил, что этот ученик сразу после длительного лечения всё-таки запоздало явится на Собрание Союза Бессмертных и за один-единственный день наберёт нужное количество кристаллов, чтобы занять первое место и в тот же момент уйти вместе с Лордом Пика Цинцзин обратно лечиться.              В тот же день он признался своему Учителю о своём происхождении, об истинных чувствах, желая в качестве награды за победу только чтобы Учитель всё обдумал и ответил ему честно.              Удивительным было то, что Шэнь Цинцю тут же не отрубил ему голову за демоническую половину, не стал изгонять со своего пика, а лишь поразился тому, что этот ученик питал к нему совсем не сыновьи чувства и столь смело рассказал правду о себе.              Бинхэ от страха и волнения тогда обнял мужчину и долго не отпускал, благодарил его за понимание и доброту, за то, что был верен своим словам, за то, что ему было неважно, кем был по происхождению его ученик и оставался рядом с ним.              Тогда Ло Бинхэ и уверился в том, что любить этого мужчину ещё больше, чем раньше, всё-таки возможно.              После трудного разговора полудемон долго нервничал, не смея докучать вопросами, и терпеливо поглядывал издалека на задумчивого и тихого Учителя несколько дней, пока однажды вечером тот не попросил его остаться на ужин. После еды Бессмертный заговорил.              Положительный ответ его лучшего и прекрасного Учителя заставил Ло Бинхэ со слезами счастья согласиться на всё, что тот просил: никогда не пытаться собрать гарем (оскорбительное предположение – Ло Бинхэ никогда не воспылал бы любовью к кому-то ещё), никогда не оставлять его, даже если разлюбит (что было за гранью воображения полудемона!), и что он будет слушаться своего Учителя во всём. Стараться, по крайней мере.              Самым лучшим было то, что Ло Бинхэ понимал, что все просьбы Учителя он выполнит безукоризненно, и то, что Учитель питал к нему достаточно тёплые чувства, чтобы не отвергать сразу же. Его не отвергли, его чувства не подвергли сомнению из-за столь юного возраста.              С тех пор утекло не так много воды, но Бинхэ определённо назвал бы эту пору самой неловкой, трепетной и счастливой в его жизни. Потому что до его совершеннолетия они только учились целоваться, просыпаться в объятиях друг друга и изучали самих себя, раскрывая новые привычки и стороны характеров.              Наверное, если бы не наступление совершеннолетия Ло Бинхэ и его серьёзные волнения по поводу их отношений в постели (помимо насмешек Мэнмо), то они бы и не дошли до интимной страсти. Или, наверное, всё же дошли, но только, когда Бинхэ совсем потерял бы терпение и набросился на Учителя в пылу возбуждения, не отпуская из постели, пока не получил бы своё.              Но, скорее всего, из-за своей природной удачливости ему удалось склонить Учителя к сексу. Ему было отчасти неловко, однако он был слишком ошеломлён и взволнован тем, что его Учитель согласился на его одно маленькое, но твёрдое желание:              «Единственное, чего бы хотел этот ученик в свой День рождения, так это чтобы Небесный Столп Учителя пронзил его хризантему».              Ло Бинхэ точно может сказать, что тот его День рождения, который он никогда не забудет, был самым лучшим и самым счастливым за всю его жизнь. Да, тогда Учителю снова пришлось брать всё в свои руки, потому что у Бинхэ не было опыта, как и у Учителя, а позже им обоим пришлось понять, чего они оба хотят друг от друга, но та ночь всё равно была прекрасной.              После того, как Бинхэ узнал, что двойное совершенствование используется не только для помощи в развитии духовных вен и ядер, а также для получения обоюдного удовольствия, но и как очень хорошая тренировка для всех мышц, то он был готов слёзно умолять Шэнь Цинцю всё время трахать его во всех местах их бамбукового домика.              Конечно, он сказал об этом Учителю, добавляя, что просто хочет быть рядом со своим возлюбленным, доставляя ему безграничное удовольствие, но мужчина просто испугался возросших аппетитов ученика и попросил немного поумерить пыл.              После недели молчаливого избегания, пыл действительно был умерен, как казалось Бинхэ, но Шэнь Цинцю так совершенно не считал, хотя он всё равно уступал и потакал желаниям возлюбленного ученика, стоило только увидеть чужое грустное лицо с выступившими на глазах слезами.              Для них обоих всё было в новинку, так что им требовалось много терпения, времени и труда, чтобы прийти к тому, что они имели сейчас. У Ло Бинхэ было всё время в мире, чтобы добиваться того, чего он хотел.              Тарелки с горячим и свежим обедом были расставлены, и юноша улыбнулся, присаживаясь на своё место рядом с Учителем. Ло Бинхэ почувствовал, как внутри всё сжалось от пустоты и желания, он буквально покраснел от возникших перед глазами картинок-воспоминаний о том, как Учитель по его просьбе трахнул его прямо на обеденном столе, одновременно поедая с него лёгкие закуски.              О, это был хороший опыт совмещения приятного с полезным.              Бинхэ хотел бы повторить.              Сейчас стол был другим, более крепким, ибо предыдущий сломался в прошлый раз во время занятия любовью. Ло Бинхэ кусал губы и кокетливо смотрел на своего красивого Учителя, который выглядел как ожившая мечта из его первых весенних снов — даже не постарел ни на год, всё такой же красивый, благородный и молодой Учитель.              Учитель ровно и тихо подошёл к нему и сел за стол. Такой элегантный, спокойный и безмятежный, что и не скажешь сразу, на что он способен в постели.              — Спасибо за обед, Бинхэ.              Его личный небожитель улыбнулся, грациозно присаживаясь на подушку рядом. Он был в той же многослойной одежде, что и с утра — даже не поменял её после занятия сексом на его рабочем столе.              В груди Бинхэ сладко сжалось от этой мелочи. Сердце юноши затрепетало от любви к Шэнь Цинцю.              То, как он в ответ посмотрел на ученика тёплым… Нет, горячим взглядом и с нежной улыбкой на устах заставило Ло Бинхэ взволнованно поёрзать на месте и почувствовать, как его член начал твердеть. Рот наполнился слюной, а низ заныл от пустоты.              Сидеть ровно, поедая резко ставший безвкусным обед, было тем ещё испытанием. Бинхэ хотел бы съесть что-то другое: определённо толстое, горячее, пульсирующее и капающее предэкулятом.              Шэнь Цинцю был тем ещё искушением.              Да и в памяти были ещё свежи те моменты последних дней, когда Шэнь Цинцю, смотря на своего ученика точно таким же образом, тяжело дышал ему в ухо. Они оба, казалось бы, были одеты самым подобающим образом, вот только Бинхэ сидел на коленях Учителя и старался не стонать от того, как мучительно медленно в нём двигался чужой член, чей хозяин постоянно одёргивал себя, не давал себе ускориться из-за присутствия постороннего.       Учитель держал его за талию и переговаривал с кем-то через ширму. Ло Бинхэ уже не помнил с кем, да и неважно это было. Даже если бы этот человек выглянул из-за ширмы, он бы ни за что не подумал бы ни о чём непристойном, просто Бинхэ в его глазах выглядел бы великовозрастным ребёнком, сидящем на коленях Учителя.              Хотя Ло Бинхэ предпочел бы уже тогда раскрыться: ударить духовной волной ту ширму, повалить Учителя на пол и трахнуть себя его столпом, показывая, как ученик может доставлять удовольствие Шэнь Цинцю, стонать так громко, чтобы все знали, какой Лорд пика Цинцзин отличный любовник, и насколько сильно Бинхэ любит своего Учителя.              Ох, подобные мысли только будили его необузданное либидо.              Бинхэ был готов в ту же минуту разорвать неудобную сковывающую разгорячённое тело одежду, наброситься на Учителя, который только-только положил палочки на стол вместе с пустой миской.              Это пробудило полукровку от сладких воспоминаний вперемешку с фантазиями.              Учитель не заметил внутренних метаний ученика и лишь улыбнулся, поманивая полудемона к себе указательным пальцем. Нервно сглотнув и отложив от себя миску с палочками, Бинхэ пододвинулся ближе к Учителю, подавляя дикое желание усесться ему на колени.              Ло Бинхэ уже достаточно подрос, он даже был почти одного роста с Учителем, чему просто не мог нарадоваться — минимальная разница в росте делала их ещё ближе.              — Бинхэ хорошо сегодня потрудился, — довольно заметил Цинцю, целомудренно целуя ученика. Тот мог лишь зацепиться за рукав возлюбленного, не желая отпускать его. – Этот Учитель закончил все свои дела. Ученик желает получить награду?              У юноши перехватило дыхание: ох, так Бинхэ сегодня повезёт?              — «Все свои дела»? — переспросил юноша, облизывая свои губы после поцелуя и продолжая всматриваться в чужие. Поцеловать губы мужчины хотелось ещё больше. — Учитель говорил, что у него много дел на этой неделе…              Мужчина приблизился к лицу Ло Бинхэ почти вплотную, укладывая свою ладонь на его щеку, притягивая к себе, пока второй рукой приобнимал ученика, мягко поглаживая его спину. Ло Бинхэ уцепился за возможность быть ближе, обнимая плечо Учителя и сжимая его ладонь.              — Я сообщил главе хребта, что все задания сделают Мин Фань и Нин Инъин, — там нет ничего сложного — и пошлют ему всё вместе с отчётом, который я напишу позже, — так сладко прошептал в губы полудемона Шэнь Цинцю, не касаясь их, дразня Бинхэ своим дыханием. — Поэтому этот учитель…              Бинхэ не сдержался и сам радостно прижался к устам Учителя, который в ответ принялся покусывать то нижнюю, то верхнюю губу ученика, после чего вообще проник языком в рот юноши, переплетаясь с языком самого Бинхэ и поглаживая нёбо. От поцелуя у полукровки перед глазами всё плыло, а голова кружилась.              Его Учитель был очень похож на сексуального демона. И даже если бы он и был им, Ло Бинхэ всё также отдался бы ему, не задумываясь. Просто потому, что это всё ещё был его Учитель.              Юноша едва успел заметить, как его непослушные руки обвили шею бессмертного, а ноги – талию. И вот он уже был у него на коленях. Собственным твёрдым пахом он через ткань мантий почувствовал вставшую эрекцию его мужчины. Сквозь поцелуй Бинхэ улыбнулся и дерзко потёрся.              Это то, о чём думал Бинхэ? Всю неделю они будут предоставлены самим себе? Будут проводить время вместе? Они смогут заниматься сексом сколько и когда захотят, не заботясь об одежде, посторонних и времени? Учитель выполнит своё давнее обещание? Учитель позволит это ученику?..              О-о-о, это было бы замечательно.              — Этот ученик с радостью примет награду за свои старания.              Бинхэ едва успел произнести это, как Учитель наклонил лицо в другую сторону, чтобы вновь развязно поцеловать его под другим углом. Полудемон почувствовал себя очень счастливым.              Казалось, что он до сих пор спит, вот уже два года как, и всё происходящее лишь сладкий весенний сон, навеянный демоном снов.              Бинхэ приоткрыл глаза, чтобы с трепетом в сердце увидеть утончённое лицо его красивого Учителя.              Это была реальность. Его прекрасная настоящая реальность.              Когда Учитель целуется, он всегда закрывал глаза, а его ресницы мелко трепетали. Руки Лорда пика Цинцзин гуляли по телу ученика: одна поглаживала узкую талию и спину сквозь ткани, а вторая проникла снизу под мантии, пальцами пробегаясь по бёдрам и ягодицам, пока те не провели по промежности, задевая ободок входа…              Ло Бинхэ бесстыдно простонал сквозь поцелуй, углубляя его и пытаясь прижаться ближе.              Это почти невесомое, но, тем не менее, острое прикосновение для юноши.              Бинхэ положил руку на плечи и шею мужчины, внутренне сгорая от желания, чтобы Учитель тут же наполнил пальцами его пустой анус. Он несдержанно поёрзал на коленях.              — Бинхэ хочет в спальню?              Он не открыл глаза, лишь немного отстранился и мокрыми и пухлыми от поцелуя губами провёл по скуле содрогающегося от восторга Бинхэ. Полукровка вместо ответа мог только возбуждённо дышать в ухо наставника и хныкать, прижиматься к нему и выгибаться всем телом навстречу крепким надёжным рукам, пару раз толкнувшись тазом в пах Шэнь Цинцю, попутно скрестив свои ноги за его спиной.              — Если того хочет Учитель, — хрипло и тихо ответил Бинхэ.              На самом деле Бинхэ был бы не против, если бы его взяли прямо на столе или на этих прекрасных коленях. Место не важно, если его сейчас трахнут, заполнят невыносимую пустоту, покроют кожу поцелуями и ласками, а его Учитель будет нависать над ним, бездумно шепча о красоте Бинхэ, и исполнять его маленькие желания.              По ягодице резко шлёпнули — у Ло Бинхэ перед глазами резко замерцали звёзды, моментально возвращая в возбуждённую реальность, а очи Учителя опасно прищурились.              О, такой злой и опасный бог, держащий в своих объятиях молодого полудемона.              Да, Учитель просил не называть его так, но каков соблазн поддразнить Учителя, ответить ему тем же… Учитель всё равно иногда пропускал это мимо своих ушей.              — Учитель есть Учитель, разве этот ученик не прав?              Бинхэ отстранился, чтобы оказаться лицом к лицу со своим мужчиной. Он робко склонил голову к плечу, смотря на холодное сдержанное лицо Лорда. Уголок его губ чуть дёрнулся вверх, после чего Учитель улыбнулся тонкой улыбкой, а его глаза совсем потемнели; рука на ягодице сильно и больно сжалась.              Накажи этого демона, о Боже.              Мантии неожиданно съехали с плеч юноши, и Учитель укусил его в плечо совсем рядом с шеей. Бинхэ вскрикнул от внезапности, забывая, как дышать, и чувствуя, что внизу очень-очень пусто. А потом в него вошли два пальца. Бинхэ зашипел от сухости, но всё равно возликовал и громко и радостно застонал.              Мужчина начал медленно нежно зализывать укус, второй рукой давя на чужую спину, прижимая ученика к себе, лаская его внутри лишь двумя пальцами. Бинхэ хотелось так многого: чтобы они двигались быстрее, чтобы они были покрыты маслом, чтобы их было больше, чтобы они растягивали его ещё больше, чтобы вместо пальцев в него погрузился толстый пульсирующий столп Учителя.              Его собственный член, кажется, стал совсем отвратительно твёрдым, дёрнулся от похотливых мыслей. Ему не хватало только сильного интенсивного трения внутри или снаружи, чтобы тут же кончить. От возбуждения хотелось выть.              — Больше, ещё! — всхлипнул Бинхэ, потерявшись от перевозбуждения и начиная насаживаться на пальцы самостоятельно, когда те покидали его тело, не проникали так глубоко, как могли бы, не давили на комочек нервов внутри… Противно! Больно! — Ещё! Учитель, дайте мне свой член. Бинхэ готов к нему! Ты же знаешь.              — Какой у меня капризный ученик, — будто бы сожалением произнёс Учитель, проведя носом по шее ученика снизу вверх, пальцами играясь со входом. Он не торопился. — Стоит ли Учителю исполнить столь капризное желание?              Полудемон знал, что он быстро заводился, но ничего поделать с собой не мог.              Бинхэ обиженно надул опухшие губы, а после укусил их, заглушая стон разочарования, в уголках его глаз появились капельки слёз. Он сжал учительские мантии на плечах, комкая и раздвигая. Перед глазами меркло от возбуждения. Ему хотелось как можно скорее прикоснуться к голой коже, почувствовать её вкус, прикоснуться к сильному телу его Учителя, снова и снова осознавая, что это теперь только его.              — Учитель обещал награду, — поспешно объяснился он, чувствуя, что вот-вот заплачет от неудовлетворённости: он ждал этого почти весь день. — Учитель обещал своему Бинхэ, что они будут вместе несколько дней подряд. Учитель не сдержит своего обещания?              — А Бин-эр просто хочет всё и сразу? — ласково улыбаясь, тихо спросил Учитель и потянулся сцеловывать капли выступивших слёз. Его пальцы отодвинулись от промежности к бедру, рисуя на нём узоры. Его Бог продолжал мучить его. — Учитель думал, что нам стоило бы растянуть наше занятие, чтобы запомнить каждое мгновение.              Бинхэ пристыженно насупился, сморгнул слёзы обиды от поддразниваний Учителя. Внутри было до неприятного пусто, от возбуждения голова почти не соображала, и всё сбивало с толку.              — Ах, Учитель прав, — сразу же признал он, прильнув к мужчине и лизнув его губы, пока руками пытался освободить мантии от пояса. Может, так он быстрее приведет мужчину к действиям.              Руки Учителя всё ещё ласково проходились по оголённой коже, одежда Ло Бинхэ скомкалась на локтях и талии, удерживаемая только широким поясом. Его бёдра, вставший член и открытая грудь покрылись мурашками от прохладного воздуха и чужих прикосновений. Ещё чуть-чуть — и одежда будет полностью отброшена.              Бинхэ будет только этому рад. Ему очень хотелось прижаться оголёнными участками тела к чему-то тёплому, горячему. Тело Учителя было для этого просто идеально.              — Этот ученик не подумал об этом. Бинхэ будет только рад последовать наставлениям Учителя, — раскаянно проговорил он, одной рукой отбрасывая назад надоедливый пояс Учителя, не замечая чужого весёлого фырканья и проникая ладонями под слои мантий, чтобы коснуться кожи возлюбленного. — Этот Учитель может делать со своим Бин-эром всё, что ему захочется.              — Ученику следует запомнить эти слова.              Мужчина поцеловал юношу, вернул пальцы в раскрытый вход и попытался достать из рукава талисман звукоизоляции. Влив в него немного ци, он направил его сразу к входной двери. Талисман был ненадёжен из-за того, что действовал не так долго, как хотелось бы, но на некоторое время они не привлекут внимание посторонних.              — Ах, ещё, а-а-а! — ещё, Учитель, — жалобно протянул Бинхэ, сдерживаясь, чтобы не кончить, и концентрируясь на том, чтобы одной рукой всё-таки снять мешающиеся одежды, а второй — убрать корону с волос Учителя.              С третьей попытки ему это всё же удалось.              Поцелуи были мокрые. Глубокие. Страстные. За ними Ло Бинхэ не замечал ничего, кроме тёплого рта и юркого языка Учителя.              Потом стало не хватать воздуха до такой степени, голова немного закружилась. Нужно было сдержаться на пару секунд, отдышаться, но стоило только снова посмотреть в глаза Учителя, чей взор был полон мрачного возбуждения, как Бинхэ тут же притянул чужое лицо к себе, желая приникнуть к этим тонким губам ещё раз.              Руки мужчины, отбросив ненужный широкий пояс, блуждали по дрожащему от томления телу ученика. Тело полудемона было очень чувствительным, ещё непривыкшим к постоянным прикосновениям подобного характера, да и Учитель всегда каким-то образом умудрялся находить такие места, от прикосновения к которым Бинхэ подбрасывало вверх и хотелось ещё.              Было так хорошо от одних лишь откровенных поцелуев и смелых касаний. Ещё два года назад, перед собранием Союза Бессмертных, Бинхэ и мечтать о подобном не смел, лишь изредка позволял себе фантазировать в соседней комнате от Учителя, думая о бессмертном мастере, поглаживая свой Небесный столп и сгорая от стыда и неправильности собственных чувств.              Но теперь… Теперь всё было иначе, всё встало на свои места, будто бы Ло Бинхэ и Учитель изначально были созданы друг для друга. Сейчас Ло Бинхэ мог себе позволить подобные фантазии и даже куда больше.              Это счастье, эту радость и это удовольствие хотелось передать возлюбленному.              Гонимый подобной идеей, юноша провёл рукой по немного растрёпанной и полураскрытой одежде Учителя вниз, доходя до края штанов. И тут же просунул руку к полутвёрдому паху, высвобождая его из дурацкой плотной ткани. Рука Бинхэ не была такой же большой, как у Шэнь Цинцю, но вполне могла обхватить его Небесный столп.              Он отчаянно старался гладить и двигать ладонью так, чтобы член Учителя налился большей кровью, увеличился и затвердел от похабных манипуляций порывистого ученика.              Конечно, было обидно, что Учитель не мог заводиться так же быстро, как Бинхэ, но ученик вполне мог помочь ему.              Пару раз обведя большим пальцем горячую головку, он немного надавил на щель, будто пытаясь просунуть палец вовнутрь. Хватка рук Учителя моментально стала твёрже, и он гортанно простонал прямо в рот Бинхэ. Юноша с радостью ловил и проглатывал всё, что Цинцю ему давал.              О, этот ученик мог гордиться знанием некоторых вещей, которые его Учитель полюбил во время их занятий любовью.              Бинхэ, несмотря на свой впечатляющий размер для молодого человека, не отличался выносливостью в сексуальных практиках, Учитель держался гораздо дольше него, но Мэнмо как-то раз обмолвился, что его выносливость увеличится со снятием демонической печати.              Очевидно, снимать демоническую печать юноша не собирался, как бы ни убеждал его старый демон и, к удивлению Бинхэ, Учитель, который также следил за развитием его не только светлой, но демонической части, частенько поговаривая, что с таким потенциалом Бинхэ сможет стать Повелителем Демонов и, может быть, Императором нескольких миров.              На скромный взгляд этого полудемона, ему ничего не было нужно, кроме места рядом с Шэнь Цинцю.              Поцелуй был разорван. Перед глазами юноши всё плыло, но и без зрения было ясно, что Учитель поднялся с места вместе с ним. Бинхэ крепче прижался всеми конечностями к своему мужчине, потираясь болезненно твёрдым членом о другой и утыкаясь носом в густые волосы, пахнущие ладаном.              Этому ученику определённо нравилось развитие событий, и он хотел получить максимум от неожиданного дара своего Учителя.       

      ***

             Он застыл на месте, не смея ни вздохнуть, ни двинуться, ни произнести слова, ни закрыть глаза.              Шан Цинхуа был в ужасе. В шоке.              Ему всё было прекрасно видно: абсолютно голые спина и ягодицы его Главного Злодея; ступни в белых носочках, принадлежавшие Главному Герою, который столь бесстыдно широко расставил ноги, закинув их на чужие локти; их быстрые движения по направлению друг к другу, мокрые шлёпающие звуки.              Шан Цинхуа не мог успеть принять то, что происходило прямо перед его глазами; он не успел отреагировать на увиденное, как положение неожиданных возлюбленных сместилось.       Шэнь Цинцю приподнялся, садясь на колени и выходя из Бинхэ. Его волосы щекоткой пробежались по потному бедру ученика, тут же прилипая к нему. Юноша был на грани того, вот-вот готов к тому, чтобы кончить, его массивный член протекал, покрывая торс предэкулятом.              Внутри внезапно стало чего-то не хватать, не было ни спермы, ни члена Учителя. Ло Бинхэ сжался вокруг отвратительной пустоты, не до конца понимая, что произошло.              Пусто. Из него вышли. Его в один миг лишили всего.              Он едва ли не задохнулся от отчаяния, перевозбуждения и возмущения. Большими изумлёнными глазами он посмотрел на своего невозмутимого мужчину, который с неким интересом и волнением разглядывал его хризантему, края которой трепетали, то ли бесполезно пытаясь сомкнуться, то ли призывая Учителя вернуться в приятную глубину.              — Учитель! Что ты делаешь? — с каплей смущения и досады спросил Бинхэ, машинально пытаясь свести теперь свободные ноги, но у него ничего не вышло. Оргазм, который вот-вот должен был прийти, начал таять, и это неприятно.                     Самолет, Пронзающий Небеса чётко слышал голос юноши, что только пару секунд назад бессвязно выл от каждого мощного толчка, повышая тональность с каждым ударом. И если бы Цинхуа не слышал этот голос раньше, по одним только стонам он ни за что не догадался бы, кого сейчас так жёстко брал Шэнь Цинцю.              Оба возлюбленных даже не догадывались, что у них появился невольный зритель — так сильно они были поглощены своей похотливой страстью и друг другом.       Ноги ученика дрожали и не хотели слушаться, а Учитель лишь приподнял его таз, притягивая к себе на колени. Ноги разъехались ещё больше, и теперь пульсирующий ободок входа был полностью на показ для Шэнь Цинцю.              Лишь немного нахмурившись, он внимательно оглядел хризантему Бинхэ.              Он волновался, что, вбиваясь в него слишком сильно и быстро мог навредить. И ведь Бинхэ и слова ему не сказал бы, предпочтя и вовсе не отвлекаться на такую — по его мнению, но не по мнению Шэнь Цинцю, — мелочь. Пиковый лорд мог забыться, упустить момент, когда в погоне за собственным удовольствием порвал бы вход ученика, так как даже после множественного занятия сексом его хризантема оставалась, на удивление, тугой.              Это определённо была какая-то демоническая способность. Или регенерация, неосознанно направленная в тазовую область?              Игнорируя восклицания партнёра, он провёл пальцами по ободку, погружая их обратно в горячий растраханный вход, поглаживая стенки изнутри, проверяя их на любые повреждения. Таковых не наблюдалось. Ткани были растянутыми, липкими от небольшого количества масла и предэкулята Цинцю, но однозначно целыми. Мужчина мог спокойно выдохнуть.              — Учитель, мне мало… — услышал он голос неудовлетворённого ученика, в чьих глазах стояли слёзы, а губы шептали бесчисленные мольбы. — Верни свой член обратно. Без тебя так пусто…              Шэнь Цинцю смешливо фыркнул: Ло Бинхэ было мало его пальцев, Ло Бинхэ почти кончил от того практически животного секса, который они тут устроили, Ло Бинхэ хотел быстрее и глубже. И ведь Цинцю лишил его самого сладко-взрывного удовольствия. Теперь же Бинхэ тёмным вожделеющим взглядом окидывал стоящий член Учителя возле собственного ануса.              Цинцю и сам мог вот-вот кончить, но он не мог так просто дать ученику то, что тот хотел.              — Прости меня, Бин-эр, — Он снова мягко огладил края чужой хризантемы, и те тут же раскрывались безо всяких усилий; ноги юноши вновь мелко задрожали, — мне нужно было проверить, что я тебе точно не навредил. — Цинцю ногтем провёл по краю входа, что никак не мог сомкнуться, и Бинхэ тут же откинул голову на простыни.              — Ах! Учитель! Ещё! Больше, прошу-у-у!              — Но теперь я вижу, Бин-эр, — как ни в чём не бывало продолжил Учитель, наблюдая за метаниями полудемона; дышать мужчине становилось всё тяжелее, как и оставаться на месте, — ты целый, твоя хризантема лишь немного опухла. Внутри ты мягкий, такой влажный и раскрытый для этого Учителя…              — Учитель! — всхлипнул Бинхэ, выгибаясь навстречу пальцам, самостоятельно впуская их внутрь. — Не дразни, Учитель. Дай мне…              У мужчины от возбуждения и такой похабной картины, достойной тех сцен папапа в развратной писанине оригинальной новеллы, тяжело стояло не хуже Бинхэ, ему самому хотелось вновь вернуться в горячее нутро ученика и всё же дать ему то, чего лишил.              Однако у них были дни на пролёт, чтобы вдоль натрахаться и просто пожить вдвоём, словно женатая пара, как он и обещал юноше давным-давно. Поэтому Цинцю не стал спешить, а лишь улыбнулся, протягивая руку к лицу полудемона и вытирая дорожки слёз.              Пальцами другой руки он подался внутрь жаждущему мокрому отверстию, водя их вперёд-назад, медленно выходя и пристально наблюдая за тем, как анус Бинхэ, сжимаясь, не хотел их отпускать, и снова прошёлся ногтём по чувствительному ободку, чуть не поцарапав, пока Бинхэ звонко восторженно охал и двигал тазом так, чтобы снова погрузить в себя чужие пальцы, чтобы они соскользнули внутрь. Однако Учитель не давал его попыткам свершиться.              — Учитель… — вновь заплакал его ученик, и Учитель более не мог терпеть его слёзы, наконец сжалившись, погружая пальцы до костяшек и сгибая их внутри, пытаясь задеть простату. Теперь он знал её расположение. — Ах! Учитель, да! Ещё! Ещё! Больше, Учитель! А-а-а-а… Мне нужно больше…              Учитель просто давал его ученику то, что он просил.              Ло Бинхэ подкинуло вверх; он двинул тазом навстречу, протяжно моля ещё и ещё, словно воспевал мольбу своему божественному Учителю. Его член снова подтёк предэкулятом, и пиковый Лорд довольно улыбнулся.              Бинхэ снова был на грани, чтобы достигнуть пика удовольствия. Его глаза так и горели похотью и желанием…              Мир перевернулся: руки Бинхэ толкнули Учителя в грудь, а затем ученик навалился на мужчину, откидывая его назад. Благо, у них был достаточно широкая мягкая кровать, чтобы совершать подобные манёвры. Юноша лёг на него сверху, смотря красными мутными глазами и поглаживая его грудь.              — Учитель, Учитель, Учитель, простите, — плакал от возбуждения Бинхэ, и Шэнь Цинцю молча огладил его нежное лицо, которое с течением времени медленно теряло детскую мягкость, и костяшками убирал выступившие слёзы. — Твоему Бин-эру нужно больше. Бин-эру нужен твой столп внутри.              Пустота изводила Ло Бинхэ, а возмутительные поддразнивания Учителя медленно сводили с ума. Ему так хотелось получить оргазм от их соития, так хотелось насадиться на член Шэнь Цинцю, хотелось кончить, хотелось ощутить себя полным, хотелось сжать своим нутром Небесный столп Учителя и довести его до края.              — Тогда почему бы Бин-эру не взять то, что ему хочется?              Его милостивый бог сжалился над ним и улыбнулся.                            Шан Цинхуа своим глазам не верил. Внутри он плакал и молил, чтобы его не заметили. Он смог бы свалить, но как?! Как эти двое вообще могли дойти до такого и не заметить невольного зрителя?!              И ладно, Главный Злодей соблазнил Главного Героя — это избитый сюжетный троп! Было ясно, что Пиковый Лорд Цинцзин изменился, но что бы всё это привело к этому?! Шан Цинхуа почти мог бы смириться с изменением характера главного злодея. Почти — потому что оплакивал тот факт, что нагнули Ло Бинхэ, а не Шэнь Цинцю.              Шан Цинхуа совсем не хотел этого видеть, но он уже лицезрел то, чего не должен был. Более того, он уже не мог уйти, потому что видел запрещенное и любое движение привело бы к смерти от рук героев. Или мог?..              Он попытался сделать пару шагов назад, но даже это показалось ему неимоверно тяжёлой задачей. Ему даже дышать было тяжело: воздух буквально был пропитан потом, спермой и сексом. Ещё чуть-чуть — и у Шан Цинхуа закружится голова.              Ноги Лорда дрожали от страха и переполняющего его шока. Его главного героя ебут, и тот, судя по всему, даже не против… Да он с ещё большим энтузиазмом, чем Шэнь Цинцю, пытался насаживаться посильнее!              Казалось, ещё шаг, и Шан Цинхуа упадёт, — ноги просто не удержат его — и тогда его заметят, тут же испепелят и, скорее всего, продолжат трахаться возле бедного маленького трупа!              Он прекрасно знал своих персонажей, чтобы он мог представить дальнейший сценарий.                     Ло Бинхэ привстал и сел на бедра Учителя, откинув назад блестящие скрученные кудри, выглядя при этом так сексуально и развратно, словно был опытным суккубом. Ученик счастливо улыбнулся, нависая над несопротивляющимся мужчиной. Он поддерживал себя руками, опираясь на крепкий живот, и раскрывался для своего мужчины.              Пиковый Лорд широкими ладонями поглаживал тонкую талию и бёдра, поддерживая и помогая жадному ученику нависнуть прямо над его членом. Держа толстый и мокрый столп Учителя одной рукой, Бинхэ приставил свой раскрытый покрасневший анус к обжигающей головке, сведя брови домиком и насаживаясь на него одним слитым движением.              Шлепок тел, сопровождающийся характерным хлюпом смазки, оказался слишком громким.              — Ах, Учитель! — облегчённо взвыл он, закатывая глаза от ощущения полноты и выгибаясь, чтобы пульсирующий твёрдый член непременно надавил на простату. — У-у-у-учи-тель, так хо-о-орошо.              — Этому Учителю… — с придыханием жарко ответил Цинцю, сдерживая себя, чтобы не начать двигаться, ведь это теперь было в руках (бёдрах) его прекрасного, но нетерпеливого ученика, — …тоже хорошо.              Опираясь на мужчину, он сделал пару нерешительных фрикций, после чего глубоко вздохнул и приподнял таз, чтобы вновь опуститься на член.              Бинхэ было хорошо, очень хорошо. Он наконец снова был полон; горячий твёрдый член Цинцю заполнял его, что полукровка даже осмеливался подниматься всё выше и выше, покуда каждый раз красная головка не стала показываться из ануса, оставляя самый кончик внутри, а ему навстречу подмахивал бёдрами Учитель, не давая промахнуться и соскользнуть.                            Нити спермы и масла между ними блестели в свете нескольких танцующих свечей, и это была самая развратная и грязная картина в жизни Самолёта.              Шан Цинхуа одновременно хотел и не хотел развидеть её. Благодаря острому зрению бессмертного он чётко видел, как тёмно-красный член Шэнь Цинцю с хлюпом погружался и выскальзывал из опухшего растраханного отверстия юного главного героя, как сильные бёдра меча Сюя звонко и безжалостно шлёпали по раскрасневшимся ягодицами, разбрызгивая вокруг предэкулят.              Ло Бинхэ восторженно скакал на члене своего Учителя.              Его задница и ноги подпрыгивали вместе с массивным Небесным Столпом, о котором Самолёт сам прописал миллионы слов. Его главный злодей дрочил главному герою, чуть ли не выдавливая из того крики ликования. Шан Цинхуа не мог поверить, что Ло Бинхэ мог так отчаянно цепляться задницей за член и жадно всасывать его обратно.              Но реальность была неотвратима: ранее казавшийся благородным и праведным Лорд пика Цинцзин самозабвенно трахался с Ло Бинхэ, своим лучшим и любимым учеником, который только и кричал о большем, о том, как ему хорошо, о том, как будет ещё лучше, если Учитель кончит в него.              Это определённо не был сюжет романа Шан Цинхуа. Более того, это определённо было совсем не то, что он хотел бы увидеть.              Шан Цинхуа не выдержал, наплевал на свои онемевшие ноги и на то, что он может спалиться, и тихо сбежал, попутно наложив новые талисманы на стену: ещё один для звукоизоляции и один по отвлечению внимания, чтобы никто больше не оказался на его месте.              А ведь он просто хотел обсудить планы по восстановлению ворот на пике Цинцзин, разрушенных дикарями-учениками Лю Цингэ.              Выбежав из бамбукового дома, он тут же поднялся на свой меч, неожиданно молниеносно улетая на родной пик.              Теперь-то он понял, из-за чего весь сюжет его романа пошёл под откос.              Вернее, из-за кого.              Система же бесстрастно говорила о том, что ему стоило почаще заглядывать в уведомления, чтобы увидеть обновления.              Шан Цинхуа поклялся больше никогда не появляться на данном пике, даже если очень захочется (заставят).