memento mori — латинское выражение: помни, что когда-нибудь придется умирать. В современном, более литературном и всем привычном, звучании — помни о смерти.
ты же помнишь, правда?
Даже в самые хорошие моменты своей жизни люди задумываются о том, что будет с ними после. Через год, через два, через десять лет или даже через сто. Когда они умрут. А каково это, умирать? Что ты чувствуешь, когда понимаешь, что пути назад больше нет и больше не суждено увидеть всех тех людей, которых любишь? Да и рассказать об этом никак нельзя, хоть это и путь каждого с одним лишь исходом. Думай об этом постоянно и не забывай. Смерть — не только физическая погибель. Смерть — это ты сам, в каждой своей частичке. Смерть моральных устоев, отношений и правил. В моменты одиночества мысли кружатся в голове гораздо больше, чем обычно. Сотни страхов за будущее, ещё столько же переживаний по поводу вечного поиска смысла. К чёрту. Дима сидит за компьютерным столом, разглядывая аккуратные буквы в письме. Капли чёрных принтерных чернил сливаются в символы. Печатным текстом на той самой бумажке написано очень много всего, но это так бессмысленно, с учётом того, что большинство из этого просто не важно. Напоминает жизнь, не так ли?«Экзамен сдан на 87 процентов из ста возможных. Этих баллов недостаточно для поступления на бюджетный уровень факультета программирования»
Это значит что всё? Конец? Наверное, да. Дмитриев сжимает в руках бессмысленный клочок бумаги, раздумывая о том, что будет делать дальше. Неужели всё зря? Эти два месяца, проведённые в идиллии и усердные подготовки к экзаменам по ночам были напрасными. Дима, наверное, больше никогда не увидит белые ночи в Санкт-Петербурге и не закурит сигарету, глядя на растрёпанные волосы Лёши. А увидятся ли они с ним вообще? Горелов звонит ему сам, выслушивая долгие гудки в трубке, которые стучат по черепной коробке молотком. — Алло, Дим, ты… — Я не сдал. Никаких приветствий и в горле сушит — это молчание оседает какой-то угольной пылью глубоко в лёгких. — Блять, мы что-нибудь придумаем, я обещаю, Дим, правда, — Лёша нарушает эту давящую тишину. — Каким образом? У меня денег с партнёрки хватает еле-еле на снятие квартиры, я так долго не проживу. Меня на работу возьмут только в мак, картошку ебаную круглосуточно готовить. Мне до следующего года придётся ждать и жить на улице, блять, похоже. — Я помогу тебе, если дело в деньгах. Что плохого в работе, объясни? Пережди год на этом, потом всё наладится. Я не могу позволить тебе уехать, пожалуйста, пойми, — в голосе слышится искренняя мольба и жалость. Дмитриев не хочет, чтобы его жалели, но ради Лёши ему просто необходимо остаться здесь. — Ладно. Я понял, — становится немного легче, но всё равно в душе скребётся ощущение маленькой смерти своего самолюбия. Дима сбрасывает, откидывая телефон на кровать. Рядом с ним противное письмо, пропитанное липким и вязким сожалением в каждой букве. Он хватает его и разрывает в клочья, рассыпая по столу кусочки плотной зелёной бумаги. В его жизни такой хуйне места просто нет. Димитриев сидит и ещё несколько минут думает над всем вокруг. Может быть ему действительно лучше уехать? Он грузит неопределившегося подростка своими чувствами и проблемами, заставляя парня думать об этом каждый божий день. Даже сейчас Дима находится здесь только благодаря ему. И ради чего? Своим существованием старший губит моральную психику ребёнка, но потом просто забивает на это, когда чувствует холодные прикосновения пальцев на своей шее.я просыпаюсь в поту ночами меня съедят мои страхи никто не предупредил что практически всё здесь неправда
Дима едет в вагоне метро, вглядываясь в размытые силуэты на станциях. В какой-то момент ему даже начинает казаться, что Питер — его город, а значит, что он должен остаться. Дмитриев фильтрует информацию в своей голове, а потом понимает, что прожить без этих вечеров на балконе с русоволосой головой на его плече не сможет. Он откидывает мысль о возвращении во Владивосток, обещая себе, что сделает всё возможное, чтобы остаться здесь. По крайней мере, пока Лёша находится рядом с ним. От этого становится легче, но только на чуть-чуть. Будущего по прежнему нет, он идёт по туннелю без света в конце. В голову каждую секунду вбиваются мысли о том, насколько он жалок. Ему бы сейчас правда хотелось вернуться в те года, когда он строил замки из песка на берегу моря. Он погнался за журавлём в небе, хотя должен был держать синицу в руках. Ирония играет с ним злую шутку. Ещё несколько станций и Дмитриев понимает, что проехал. Придётся возвращаться назад. Он садится на новый поезд и старается не пропустить, выметая из головы ненужные мысли. До Лёшиного дома остаётся совсем чуть-чуть. Горелов сидит дома и пялит в потолок, потому что просто не знает, как реагировать. Он обещает помочь, но боится, что когда-нибудь утром просто не найдёт Диму рядом с собой. Боится, что он просто исчезнет. Этот страх встаёт комом в горле и накатывает слезами в глазах. Он знает, что если отпустит его, то к этим звонкам в дискорде уже не вернуться. Дмитриев выходит на улицу и вдыхает свежий прохладный воздух, обжигающий лёгкие. Считает кляксы от краски на асфальте возле свежевыкрашенных заборов, наблюдает за людьми, которые вечно куда-то спешат. Это всё ему безумно нравится и уезжать куда-то он просто не готов. Эти длинные улицы с домами кремового цвета сжимают сердце в тисках до боли. Дима не замечает, как доходит до парадной. Маршрут до дома Лёши уже отпечатался у него в памяти. Кажется, что он никогда его не забудет, даже если сильно попытается. Дмитриев подходит к квартире, дёргает за ручку двери и на удивление, она поддаётся. «Научись закрывать двери, пожалуйста», — мысленно просит Лёшу парень. — Дим? — из спальни выглядывает русоволосый парень, заглядывая в прихожую, облегчённо вздохнув. Старший скидывает кроссовки, даже не здороваясь. И вот опять, казалось бы, это молчание, но Дмитриев больше не хочет слушать тишину серых стен. Он медленно подходит к Лёше, чувствуя на себе его задумчивый взгляд, отчасти полный сожаления. Парень кладёт свою голову младшему на плечо. Накатывает волна слёз, которую он старается остановить всеми силами. Рядом с Гореловым ему и легко, и тяжело одновременно. С ним ему не хочется думать о чём-либо, но мысли о том, что когда-то это может закончится, нещадно давят внутри. Лёша прижимает его затылок к своему плечу, перебирая чёрные волосы, всё также неизменно пахнущие сигаретами. Ему хочется быть рядом, когда тяжело, и вроде бы у него получается. Он нежно целует его в затылок, приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться. — Всё будет хорошо, Дим. Правда, поверь мне, — шепчет Горелов, закрывая глаза. И Дима ему верит.это музыка души или её крики? будущего нет, я как будто его призрак меня разделяет с ним всего лишь один выстрел
Спустя час, Лёша сидит на компьютерном кресле и наблюдает за спящим черноволосым парнем. Он поджимает губы и думает о будущем. Есть ли оно вообще? А если и в следующем году Дима не поступит? Что тогда делать? Он сидит так ещё минут двадцать, обнимая себя за плечи. Мыслей очень много, но хороших среди них почти нет. Горелов утешает Диму, но кто бы утешил его самого? Парень поднимается с кресла, усаживаясь рядом с Дмитриевым на кровать. Он мягко берёт его за руку, улыбаясь. Дима медленно открывает глаза, зевая, и тоже смеётся. Сейчас думать о плохом просто невозможно. Дмитриев тянет его на себя, обвивая руками тонкую талию младшего. Лёша падает на него сверху, устраивая свои руки на щеках парня. Он всматривается в его карие глаза, пытаясь что-то в них отыскать, но не успевает, ибо чувствует обжигающее дыхание на своих губах. Старший целует его, перемещая свои руки на бёдра Горелова. Это ему однозначно нравится, поэтому он расплывается в улыбке, прикрывая глаза. Хочется думать, что будущее есть, хотя бы ради таких моментов. Хотя бы ради этих прикосновений, поцелуев, волос с запахом ментола и холодных стен, с серыми, до боли знакомыми обоями. Ради поездок на метро, закатов, луж с солнечными бликами и пятен красок на асфальте. Ради того, чтобы быть вместе.будущего нет, но я верю в то, что будущее есть