a hundred one, counting bellamy

Почти у самой линии щита, на самой границе Санктума, были разбросаны небольшие домики. Те были стратегически поставлены вблизи полей – чтобы во время сбора урожая складывать в них, собственно, связки урожая, которые будут там лежать до тех пор, пока их не увезут непосредственно в Санктум на тележках. Чаще это были пустые домики, в них обычно были пару столов, лампы – электрические, потому что керосиновые были запрещены здесь во избежание несчастных случаев – и иногда даже пару стульев, какой-нибудь старый диван и изношенные шторы на окнах. Сбор урожая был всего несколько недель в году, местные не видели смысла держать отдельные домики только для связок кукурузы и оставлять их пустовать остальную часть года. Беллами остановился у одного из таких домиков и наворачивал круги перед ним, пиная комки земли под ногами и тревожно поглядывая на дворец. Минут тридцать назад в этом направлении скрылась Кларк, неожиданно бросив, что она кое-что забыла, и ушла, не потрудившись даже объяснить, что она забыла и почему не вспомнила об этом раньше. Она виновато улыбнулась, дружески похлопала его по плечу и развернулась по направлению к дворцу без дальнейших объяснений. Беллами был готов поклясться, что она знала – он останется здесь ждать ее, она рассчитывала на это. Понял это по тому, как ее взгляд лениво скользнул по нему, не задерживаясь. Если раньше у него было ощущение, что его изучают, как нерешенную математическую задачку, то сейчас он точно мог сказать, что Кларк сделала какие-то выводы для себя. Он тряхнул головой, будто сомнения и смутное предчувствие можно вот так просто стряхнуть и продолжить идти. Это наверняка из-за Эбби и он делает все, что может, чтобы поддержать ее и быть рядом, но почему у него такое чувство, будто он уже ее подвел? Он почти не помнил то время после смерти Авроры. У него просто не было возможности горевать – только не с Октавией в тюрьме, ее жизни на кону и этим спуском на Землю. А когда он смог остановиться, оглянуться и осознать потерю, он понял, что он научился выживать без нее, а непролитые слезы так и остались тяжелым грузом в груди, напоминая о себе только во время бессонных ночей. Последние были у него часто. Не всегда, но бессонница возвращалась в некоторые промежутки его жизни. После подрыва бомб у челнока. После Маунт Везер. После бойни и смерти трехсот землян. После смерти Кларк. И в первые годы он мог с этим справляться тем, что у него просто не было возможности отдышаться между битвами, которые все накапливались, давая разнообразие его кошмарам. На Кольце все было по-другому. На Кольце было тихо. Как в гробу. И чем тише там было, тем громче были выстрелы и крики, которые никто не слышал, кроме него. Нет наступающей битвы, на которую можно переключиться, поэтому оставалось или бродить по пустым коридорам, или смотреть в одну точку на стене, пока образ плавящейся кожи Кларк и ее светлых, цвета сливочного масла, горящих волос не начинает терять очертания. Когда у него были кошмары о Кларк, в его горле наравне с чувством ужаса гнездился стыд. На его руках было крови больше, чем воды в некоторых озерцах на Земле, он смотрел в глаза сотням мертвецов и участвовал в стольких битвах, что потерял им счет. Он терял близких. Друзей. Родных. Но никто из них не приходил к нему так часто, как Кларк. Это вызывало какое-то извращенное чувство вины, будто тот факт, что Кларк чаще всего являлась причиной его бессонных ночей, каким-то образом оскорбляло остальных знакомых ему мертвецов. - Может это из-за того, что это… самая свежая рана? – предположила однажды Эмори, пытаясь заговорить ему зубы. Была глубокая ночь, по крайней мере для их режима, и они сидели на матрасах, на которых они обычно тренировались от скуки. Эмори нашла его на одном из этих матрасов пока шла за водой, дрожащего, бормочущего что-то про жар и горящие волосы. На полу их «тренировочного места» было действительно прохладней, чем в комнатах. Подойдя ближе, она заметила у него в руках бутылку спиртного. Неоткрытую, но она видела, что он держался из последних сил. Она посчитала своим долгом говорить с ним, отвлекать внимание на себя. Эмори, несмотря на ее эмоциональную зажатость, верила, что открытый разговор поможет лучше, чем опустошенная бутылка алкоголя. - Я… - он запнулся, не встречаясь взглядом с Эмори и впившись взглядом в этикетку на бутылке. – Наверное, ты права. - И потому, что это Кларк? – спросила Эмори, но вопрос в самом деле звучал больше как утверждение. Он поднял на нее затуманенный, смятенный взгляд, и снова уронил его в пол. Они оба понимали, о чем она говорит. В ту ночь она забрала у него бутылку и взяла с него обещание, что он попытается уснуть. Обещание звучало неубедительно из его уст, но он действительно сделал то, что было в его силах. Эмори делала, что могла, делала то, что хотела бы сделали для нее, если бы Джон умер также, как Кларк, но не была уверена, что этого достаточно. Уронив голову на подушку и подмяв тонкое одеяло под себя, Беллами закрыл глаза, ожидая услышать выстрелы или крики или треск огня, пожирающего радиационный костюм – или что угодно, что он слышит, только оставшись в тишине и закрыв глаза. - Но простые карандаши продавались в каждом мелком магазинчике, понимаешь? – услышал он голос, эхом отдающийся в стенах его комнаты, и тот мягкий смешок, который ожидал никогда больше не услышать. - Удивлена, что именно они перевелись здесь первыми. Ну, по большей части. Ты понял меня. Еще один смешок. В ту ночь Кларк не горела. Она делала наброски в блокноте. Говорила о принадлежностях для рисования. О буднях на курсах подготовки медсестер. Постоянно размахивала левой рукой с зажатым между двумя пальцами угольным карандашом словно дирижер. Вскидывала голову и каждые пару минут смахивала две короткие пряди волос у висков. Они так редко были в нормальных спокойных ситуациях, не в битве и не на грани войны, но у них было достаточно тихих моментов, чтобы знать – так бы она и выглядела. Постоянно вертящую что-то в руках и в то же время задумчивой, слегка отстраненной. Если улыбающуюся, то широко и чуть склонив подбородок к груди. Когда он проснулся, он еще по крайней мере сорок минут провел в постели, вцепившись руками в простыни, пытаясь унять дрожь и контролируя дыхание, чтобы не закричать. В тот момент он решил, что кошмары про смерть или полная бессознательность от нескольких бутылок чего покрепче лучше, чем это. К сожалению, запасы спиртного были ограничены, а Монти не стал бы пытаться решить этот вопрос, только не так. Когда они вернулись на Землю, он понимал, что Кларк изменилась. Поначалу это пугало его. Смотреть на нее с этой короткой стрижкой, с дочерью, с какой-то новой уверенностью и твердостью во взгляде было все равно, что прийти домой и понять, что кто-то сменил все замки. Но как только он смирился с этим, то понял, что если копнуть поглубже, то она осталась все той же. И с этим пришло понимание, что ему за многое надо извиниться. Санктум, казалось, было идеальным местом. Новое начало, второй шанс и вся остальная чушь, про которую здесь все говорят. И он пытался исправиться. До всей этой «ситуации» с Праймами он начал делать первые шаги. Он бы сказал, что спасение Кларк искупило его вину за все, что он сделал на Земле, но он не чувствовал, что сделал это из чувства долга. Он просто знал, что если бы позволил ей умереть, то остаток его жизни выглядел бы как первые несколько лет на Кольце. Все шесть, если быть честным. Ему хотелось найти рациональное объяснение того, почему он так отчаянно хотел спасти ее жизнь. Но каждый раз приходил к выводу, что просто не мог поступить иначе. Не мог и все. Поэтому действительно исправляться, честно, он считал, сейчас было идеальное время. Пока все затихло. Но весь этот день, он просто… Если смотреть на Кларк после возвращения на Землю было словно прийти домой и понять, что кто-то сменил все замки, то весь сегодняшний день, смотря на Кларк, он чувствовал, будто наконец пришел домой и слишком поздно понял, что он пустой, всю мебель вынесли, а картины сожгли. Но ведь прошел всего день, что могло все так изменить за день? Он отвернулся от дворца и протер глаза. Он устал. Может, в этом и была причина. И в том, что ком в его горле никак не уходит после новости о пропаже Октавии. Все, что ему говорили, звучало так бредово, что он не был уверен, реально ли это или его разыгрывают. Он только вернул свою сестру. Как так получилось, что он так быстро ее потерял? Как получилось, что она исчезла в зеленом тумане после того, как ее ударила ножом незнакомка в одежде землян? Если бы не поздний вечер, если бы не убеждения всех вокруг него, он пошел бы обыскивать эту гребаную палатку прямо сейчас. Вместо этого, он отложил это на утро. Встанет с рассветом – если у него вообще получится уснуть ночью – и сам начнет поиски. - Эй! – он услышал голос Кларк и вздрогнул, обернувшись. – Извини за опоздание. Теперь мы можем идти? Кларк положила руку ему на плечо и крепко сжала, словно бы подбадривающе. И тогда, словно из ниоткуда, из самого его нутра начала подниматься необъяснимая паника. Дело было в чем-то на самом краю его подсознания, в чем-то кричащем о неправильности происходящего, даже громче, чем весь этот вечер. Он резко обернулся на замок, несмотря на железную хватку Кларк на его плече, только чтобы увидеть панику вокруг дворца, кричащих людей, снующих туда-сюда с ведрами. И дым. Дым, поднимающийся откуда-то с первого этажа и завлекший пеленой весь силуэт дворца. Яркий свет, отбрасывающий тени на остальные здания вокруг дворца. А потом огонь перекинулся на второй этаж, и Беллами невольно подумал о Земле. С этого расстояния замок выглядел как разгорающийся костер у челнока. Те же отдаленные звуки, тот же запах… Он был готов поклясться, что чувствовал запах керосина и горелого дерева. Он невольно сделал шаг вперед, сам не понимая зачем и как он сможет помочь, когда понял, что рука Кларк все еще на его плече, уверенная, удерживающая. Запах. Он чувствовал запах. Повернувшись к Кларк, он снова оглядел ее с ног до головы, но в этот раз - критично, отстраненно, так, словно она была какой-нибудь незнакомкой, с которой он столкнулся в коридоре. От Кларк, вместо обычного запаха кожи ее куртки и въедливой ягодной краски, пахло бензином. Его глаза невольно распахнулись, плечи напряглись. Ком застрял в горле, не только из-за запаха горелого на волосах девушки, которая несколько лет приходила к нему в кошмарах в огне, но и из-за того, что что-то в его голове в тот момент щелкнуло. Что-то сошлось, но он не знал, как сформировать это в слова. А Кларк словно бы читала его мысли. Как всегда не прилагая к этому усилий, но в этот раз это чувствовалось… неправильно. - Кларк, - начал он, не уверенный, что собирается сказать. – что… Она отрезала все, что он хотел сказать, одним выражением лица, одной улыбкой, похожей на отсветы лесного пожара из-за деревьев. Беллами успел только краем глаза заметить движение ее руки у пояса. Движение слишком быстрое, а Беллами был слишком сбит с толку. В один момент он видел девушку с лицом Кларк на фоне разгорающегося пожара, а в следующую – только темноту. *** Кларк решила, что если наводить небольшой хаос в Санктуме в качестве отвлечения, то делать это по-крупному. Немного бензина, подходящая комната, факелы, и она может идти дальше. Жаль только, что не получилось добраться до Хоуп раньше ухода, но вряд ли она вспомнит хоть что-то раньше, чем она и Беллами уберутся из этого места. Раньше, чем его друзья начнут что-то подозревать. А что случится дальше - ее не волнует. Сидя на шаткой табуретке в пустом домике на самом краю щита и очищая итак чистое лезвие ножа краем футболки, Кларк понимала, что ее сознание начало проясняться. Не полностью и точно не навсегда, но та ее часть, что вела людей на битвы и принимала решения в разгар войны, эта часть словно осталась нетронута безжалостными машинами на Бардо. Все такая же неотъемлемая часть ее существа, такая же чистая и в этот раз не затуманенная эмоциями и воспоминаниями о прошлом. Эта была единственная часть ее сознания, на которую она могла рассчитывать, потому что все остальное было темными джунглями. Она пыталась заглянуть в то, что осталось после м-капа и симуляций страха. Но каждый раз находила только, что она смотрит словно в пустоту. А пустота была живой. Она шевелилась. Она шептала вещи, которые Кларк не хотела слышать, и сама не знала, почему. Кларк отходила от края, возвращаясь к тому, что должна сделать. Это было проще, спокойней. Только на это в ее развороченном сознании она могла рассчитывать, на планы. Осталось не так много. Ей самой осталось не так долго. И тогда… Тогда все наконец затихнет.