a hundred one, counting bellamy

Начало недели Левитта не задалось с того самого момента, как дверь в его комнату бесцеремонно распахнулась. - Левитт, к захвату памяти, сейчас же, - последовал голос, затем шаги в обратном направлении. Дверь так и осталась распахнутой настежь. Его голова едва коснулась подушки, и он так и остался в рабочей одежде в любом случае – с последнего сеанса с Октавией, который они закончили каких-то сорок минут назад. Когда она согласилась обменять информацию на защиту Хоуп. Так что встать и пойти на очередной вызов не составило проблемы. Вопрос был только в том, почему вызвали именно его? Профессионалов в его сфере не было много, но и он не был единственным. Все говорило само за себя, вся ситуация в тот самый момент, как он ступил ногу обратно в помещение, и сначала ему понадобилась секунда, чтобы привыкнуть к яркому свету и приглядеться к сидящей на стуле фигуре, чтобы убедиться, что это та, кто он думает. - Это она? – спросил Левитт, на пониженных полутонах и едва ли не с благоговением, от которого он сам почувствовал себя «фанатом с постерами», как называла его Октавия. - Кларк Гриффин, - ответил Андерс с небольшим, лаконичным кивком, не отрывая взгляда от девушки, обмякшей на кресле. Процедура требовала ясного сознания от испытуемого, поэтому Левитт задался вопросом о том, что же Кларк сделала, чтобы ее пришлось насильно успокоить. - Почему она здесь? – и, получив укорительный взгляд от Андерса. – Что я могу сделать? Андерс, после напряженной минуты, отвел глаза, и Левитт тихо выдохнул. - Понаблюдай за ней. Посмотри на жизненные показатели. Затем… - он взял секунду. – Начинай процедуру. - Сразу? – Левитт пытался не звучать так, будто это застало его врасплох. Он почти уверен, что у него не получилось. - Не заставляйте меня сомневаться в вашей компетентности. Левитт едва уловил эту перемену на «Вы», как Андерс уже скрывался за дверью, не принимая никаких возражений и не слушая вопросов, коих у Левитта было не счесть. Он сел за монитор, и приступил к работе, даже если тошнотворное чувство в его желудке говорило ему, что что-то здесь неправильно. Это не было лечением стрессовых расстройств и это не было помощью в любом ее виде, к которой он привык – потому что ни разу в жизни до этого, ни разу до Октавии, в этом не возникало необходимости. Может, у него просто смелости не хватит довести это до конца, может, он слишком мягкий для этой работы, но он нужен Октавии и он не может оставить Кларк. Не в таком состоянии. Это было бы просто жестоко – потому что он знал, есть другие добровольцы на работу, которую прожгут свой путь в ее воспоминания и даже не моргнут. Кого он обманывал. Он сам себя ощущал скорее одержимым фанатом, которому не сидится в антракте до следующего акта спектакля, чем благородным спасителем. И он смирился с этим. В каком-то смысле. Воспоминания Кларк – молчаливой девушки, никогда не встречающей его взгляд прямо – были тоже похожи на спектакль. Сказка о чудном месте, о втором шансе, кульминацией которой стала яма крови и отчаяния, а мораль сводилась к тому, что второй шанс – это просто иллюзия, чтобы можно было без кошмаров лечь спать и протянуть до следующего дня. Захватывающе, до холода в костях страшно – и должна заканчиваться потушенным светильником и словами, что это все просто выдумка разыгравшегося воображения. Левитт впитал это все. Все те крохи, что ускользали из сознания Кларк, несмотря не ее отчаянные усилия, несмотря на пот и кровь и крики – все те крохи, что он уже не видел в сознании Октавии или видел совершенно под другим углом. Все равно что читать одну и ту же книгу с точки зрения другого персонажа. Ровно до горы Везер. Ровно до трех сотен трупов, и болезненная пульсация в горле самого Левитта и чувство опустошения в его грудной клетке и сухость во рту – это не было частью смотрения самого по себе. Это было чем-то фундаментально ясным и в то же время это заняло слишком долго для Левитта, чтобы понять. Это реально. Это настоящие люди. Это три сотни тел, сейчас давно сгнивших и обратившихся в прах, а не живописная картинка на экране. Он смотрел на зал, полный трупов глазами Кларк Гриффин – убийцы – и чувствовал ее горе и опустошенность, даже не глядя на нее, потому что, каким-то образом, все это сказывалось кричащей пульсацией в его собственном теле. - О боже, это ужасно, - он сглотнул ком в горле, не зная конкретной причины, почему он вообще начал говорить. – Это ужасно, что это с вами случилось. Мне так жаль. Кларк распахнула влажные от слез, покрасневшие глаза и недоуменно на него уставилась. То ли не ожидала жалости в свою сторону – в конце концов, это ее рук дело – то ли не ожидала жалости от кого-то вроде него. Он умолчал в своем отчете про то, кто еще был в комнате во время облучения. Про «вместе». Это было важным моментом, но важным для самой Кларк, чем-то переломным и глубоко личным именно для нее, и он имел немного достоинства, чтобы не затрагивать это. Не выносить в список вещей, о которых кучка беспристрастных, бесчувственных человек в белом будут обсуждать это, как что-то, достойное грязи из под их ботинок – только потому, что имеет в себе живые, оголенные эмоции, которые они сами не понимают. Левитт забыл, когда начал так думать о собственных людях. В любом случае, это больше не имело значения – его сняли с дела Кларк, несмотря на его протесты, не объясняя причины. - Хорошо, я понимаю, - сказал Левитт, несмотря на то, что ничерта не понимал. – Объясните, по крайней мере, почему нам нужен Беллами. Что в нем особенного? С Октавией и Кларк… У нас есть все, что мы могли бы получить от четырех сотен любых других испытуемых. Почему Беллами? Я имею в виду, из всех, кого мы видели в воспоминаниях Кларк и Октавии, имело бы больше смысла искать в качестве союзника Шармейн Дийозу, или… Да самих Кларк и Октавии хватит, чтобы убедить санктумцев в чем угодно, я просто не… Он замолкает под пристальным, изучающим взглядом Андерса на себе, и Левитт ожидает, что его просто бесцеремонно вышвырнут отсюда, но вместо этого – Левитт получил объяснение. - У нас уже есть наш ключ. Левитт моргнул. - Что? - Беллами – не ключ к Последней войне с Санктумом и точно не ключ к нахождению пути вернуться на Землю, - вздыхает Андерс. – Но он – ключ к Кларк Гриффин. В голове которой могут быть остатки кода АЛЛИ и воспоминания Бекки, в которых, вероятно, есть информация о коде доступа к Земле. - То есть вы хотите использовать Беллами, чтобы манипулировать Кларк на то, чтобы она рассказала код? – Левитт сам не верил тому, насколько пораженным звучит его голос, насколько неверящим. – Она не отдала код, даже когда на кону стояла жизнь ее матери, тем более я не думаю, что она сама знает что-то о коде. - Я не говорю о том, что она знает, - выделяет Андерс, возможно слегка раздраженно. – Я говорю о том, что где-то в ее голове есть эта информация. Спрятанная. Все, что нам нужно – это правильный человек и правильный прибор. Прошла секунда, и ужасающее осознание накатило с головой. - Вы хотите поместить их обоих в симулятор страха? – он пораженно фыркнул. – Но это не безопасно! Одно дело обычная процедура, но если вы хотите уйти так глубоко в подсознание, чтобы выудить те сведения, которые она подавляет… - Беллами не пойдет так глубоко в ее подсознание. Но никто не говорил о том, что будем делать мы во время процесса. Левитт пожевал губу, невольно хмурясь. - И как вы собираетесь заставить Беллами это сделать? Какая у него может оказаться мотивация забраться в голову Кларк? На это уже Андерс не ответил. Левитт и не ожидал ничего другого. Но, тем не менее уже на выходе из кабинета, минималистичной белой комнаты с одним столом и двумя стульями, он повернулся и спросил прямо, потому что действительно, что ему терять: - Чего я не понимаю, - вырвалось у него, и на момент он остановился, но слова уже висели мертвым грузом в воздухе, и поздно было отступать, - это почему нам нужно вернуться на Землю, если Кэдоган тысячелетия назад намеренно сбежал с нее? - Радиация, Левитт. Он ждал, пока планета снова переродится. - Но даже если вы узнаете код, - продолжал Левитт, не заметив тот момент, когда «мы» превратилось в «вы», - как вы собираетесь попасть на Землю? Если на планете Камень намеренно отключен, попасть туда с другой планеты невозможно, даже с кодом. - Потому что Камень не был отключен, - пояснил Андерс, сцепляя пальцы и откидываясь на кресле, и все исходящее из его рта казалось таким удивительно, сказочно простым. – Он был замурован. Каллиопой Кэдоган. Не зная больше своего места и что он теперь здесь делает, Левитт развернулся на каблуках и вышел, не закрывая за собой дверь. Несколько месяцев спустя, оказавшись в перестраивающимся крыле с пятью разыскиваемыми беглецами и понятия не имел, какое его жизненное решение привело его к этому моменту. Знал, однако, точный момент, когда весь хаос начался. Ну, не весь в общем масштабе. Но конкретно этот. Как и изначально, его обычный, скучный день был прерван открытой дверью и требовательным: - Ты должен помочь нам отсюда выбраться. Он развернулся – в захвате памяти был только он один и его отчеты. Ну, один минутой ранее. Сейчас – перед ним стояло пятеро человек, четырех из которых он видел только на экране и мог пересказать по памяти их имена и части биографий. И Октавия – в начале всей группы, одновременно лидируя и демонстрируя доверие Левитту, потому что конечно небесным нужно было трижды проверить его надежность. - Хоуп, - в своей манере поприветствовал девушку Левитт, как только ее заметил, на краю сознания задавшись вопросом, как она снова здесь оказалась. В ответ он получил тонкую, мимолетную улыбку, жест солидарности. И тогда пришел другой вопрос. - Как вы… - начал он и почти сразу понял, насколько это нелепо. Конечно они выбрались. Он почти забыл, о ком здесь говорил. Тем более Октавия была технически завербованной. Технически. До сегодняшнего дня. Было просто с ее позиции незаметно выудить пленников. Эта женщина… - Где Беллами и Кларк? – спросил он, наконец находя объяснение тому назойливому чувству, будто чего-то здесь не хватало. - В этом и проблема, - Октавия нервно оглянулась в пустой коридор. – Они сейчас в симуляции страха, и здесь наверняка куча охранников у Камня, поэтому… - Ох чтобы тебя, - вырвалось у Левитта, и это звучало гораздо приличнее, чем то, что он действительно подумал. – Началось. - Что началось? – нахмурилась та, кто, предполагал Левитт, была Рейвен. За слоем грязи и крови, черты выглядели очень знакомо. И Левитт беспомощно стоял, свесив руки по бокам с открытым ртом, не зная даже, с чего ему начать. И к счастью, у Октавии не было ни времени, ни терпения как такового изначально. - Так как нам отсюда выбраться? Левитт втянул вдох и тихо фыркнул самому себе под нос, осознавая иронию собственных слов. - Беллами – ключ ко всему.