Пешка и ферзь.

Минув настолько уже привычную и даже приевшуюся рутину когда журналист говорит своё имя, показывает удостоверение и поднимается на лифте вверх, для того чтобы встретиться с директором, юноша зашёл в кабинку лифта, осматривая его, словно в надежде найти хоть малейший изъян в этом идеальном мирке в который он попал, даже не по своей воле. Тут всё было белым или же серым, везде стояли какие-то растения, но в установленных местах, кажется словно их никогда никто не делал, а пыль в этом странном месте вообще что-то неизвестное, что даже не появляется тут, а люди словно роботы, всегда улыбаются и механически выполняют свои действия, заученные наизусть, а их слова отточенные без малейшей запинки. Несмотря на то что парень был киллером, у них никогда не было стерильной чистоты, а жесткий голос был только у той, кто давала задание. Остальные машины для убийств, парни и одна девушка были довольны приятными в общении и вполне походили на нормальных, хоть их бы и посчитали извергами за такое, но те кто осуждают, не понимают, что от хорошей жизни, убийцей не становишься. Тут два варианта: либо у тебя нет средств к существованию, либо ты псих, но второй вариант встречается всё же чаще. Бину никогда не нравилось как романтизировали его профессию описывая как что-то интересное и то чем можно хвастаться, ведь приятного тут мало, а вот риска, бешеных скачков от адреналина до норадреналина, дрожащих рук и лиц, лиц убитых тобою, перед глазами как только закрываешь их в надежде заснуть, отключиться… Холодные металлические стены лифта давят на того кто едет в нем, омрачая и без того отвратительные мысли, всё больше и больше накаляя напряжённую обстановку. Дыхание юноши сбилось и он с напряжением сжал папку в своих руках, нещадно сминая листы бумаги, находящиеся в ней. Вот сейчас он должен встретиться с очередной своей жертвой, светловолосым парнем, с глубокими карими глазами, что словно проникали в душу, изучая каждый её уголок и его фото, так же отправится в коллекцию Со. Он хранил фотографию каждой из своих жертв, даже самую первую, он отлично помнил её… Выкрашенные в русый волосы, темно карие глаза, что казались черными почти всегда, кроме моментов когда на её лицо падали лучи заходящего солнца. Тогда Чанбин даже не мог решиться на убийство столь хрупкой и нежной души, но работа есть работа, хоть и парню она была вовсе не по душе, каждый раз после выполнения задания он уходил в свои мысли, заливаясь янтарным виски, что обжигал глотку, согревая душу изнутри и заставляя хотя бы на время отвлечься и смыть со своей совести грязь порока, греха, что давил на него, вынуждая чувствовать себя виноватым за выбор более лёгкого пути, для того чтобы обогатиться, заглушить боль и ощущение пустоты внутри, уничтожить свой гнев, заменив его наслаждением от убийства, даже теми секундами наслаждения что он получал, пока не приходило осознание того что он загубил ещё одну невинную душу. Дверцы лифта распахнулись, выпуская встревоженного юношу из железных тисков и выпуская его в просторный коридор, в конце его находился ещё один человек которого он должен устранить только из-за прихоти какого-то богатого придурка, ведь ему не хотелось пачкать свои руки в крови. Бина постоянно будоражил вопрос, ответ на который он никак не мог найти, как бы упорно не пытался сделать это: «Почему на подобные сложные и опасные дела постоянно отправляли его?». Огромные окна в стенах коридора, тошнотворно белые обои, именно того цвета который парень ненавидел, пытаясь исключить любое его появление в своей жизни и распахнутая дверь в конце коридора. Дойдя до неё, Чанбин лишь на несколько секунд остановился, вглядываясь в спину довольно высокого для него молодого человека, который казалось бы не переживал насчёт того что в любую секунду кто-то может к нему зайти, а может он и ждал журналиста, ведь явно же его предупредили о том что скоро должен прийти ещё один надоедливый людишка который будет спрашивать что-то вроде: «Когда у вас появятся отношения? Почему мы никогда не видели вас на публике со своей избранницей» и тому подобное. На нем был черный, облегающий тело пиджак, застегнутый на одну пуговицу, а блондинистые волосы были идеально уложены, прядка к прядке, поражая вообще как волосы вообще могут так лежать. Но внимание темноволосого привлекло кое-что другое, то что находилось на столе и расточало густой, пьянящий запах, что кружил голову любому, кто хотя бы немного вдыхал его. — Белые лилии… — Чанбин с интересом посмотрел на цветы стоявшие в стеклянной вазе, с множествами мелких узоров в виде крохотных птичек тёмно-синего или же голубого цвета, что сплетались в прекрасную картину, нанесённую на самый обычный кусок стекла. — Именно. Lílium candídum. — юноша что стоял у окна, отвлекшись от пейзажа города что стелился под его ногами, слегка повернул голову. Он встретился взглядами с только что зашедшим журналистом, окинув его не то презрительным, не то любопытным взором. — Вы собираетесь написать статью о том что мои любимые цветы это белые лилии? — Мне это ни к чему. Никому не будет интересен тот факт, что вы любите цветок династии Бурбонов. Я собираюсь лишь взять у вас интервью и уйти. — Брюнет не дожидаясь разрешения подошёл к столу и отодвинув стул, разместился на нём, опуская свой взгляд на лист с вопросами и диктофон, которые он держал в руках — Кристофер, не заставляйте меня ждать, моё время ценится даже дороже чем ваше. Чан удивлённо посмотрел на сидящего юношу, слегка сжав челюсти, из-за чего косточки на шее стали выпирать, поражая людей которые хотя бы раз видели подобную эмоцию тем, насколько тонкая кожа была у Кристофера. Ещё в детстве ему говорили что он похож на маленького принца или даже ангела: белокурый, бледный с большими карими глазами и пухлыми губками. Был действительно идеальным ребенком, что почти никогда не плакал, не кричал, не ломал дорогие вещи, всегда слушался родителей, которые наплевали на него, чуть ли не с рождения. Он машинально отвечал на вопросы которые задавал Бин, даже не вникая их суть, просто зная что такой ответ должен тут быть, ведь таких было уже ближе к сотне, если даже не больше. Все задавали одни и те же вопросы, интересовались личной жизнью, один даже спросил гей ли отпрыск богатеньких родителей. Но вопрос, который прозвучал от журналиста последним, зацепил ту тонкую струну души, которую так яро прятал Крис, не открывая и не доверяя её никому, даже самому себе толком. Он на секунду затормозил и попробовал переварить это несколько раз, понимая что к глазам начали поступать слёзы, а губы предательски дрожат, вот вот готовые приоткрыться в тихом всхлипе. Он нашёл именно эту болезненную точку, на которую следует только немного надавить и можно уничтожить эту идеальную картинку. Вместо того чтобы поддаться своим эмоциям, заплакать прямо тут, прямо перед этой тварью дрожащей, что пришла мучить его, блондин приоткрыл губы, явно раздражаясь и посмотрел на журналиста, пытаясь понять правильно ли он услышал вопрос и не показалось ли ему. — Ещё раз повторяю, Бан Кристофер Чан, ваши родители опекались вами в детстве, или поступали как обычно это делают с детьми богатых родителей? — киллер хмыкнул и облакотился на спинку стула, держа микрофон в руках и будучи готовым воспринимать любую информацию которая вот-вот должна сорваться с приоткрытых уст, напрочь обескураженного юноши. Но вместо ответа он подошёл к Бину и остановился рядом с ним, заглядывая прямо в глаза, с нескрываемым огоньком злости, от которого зрачки расширились до предела делая тёмно-карие глаза ещё темнее, да такими что брюнет даже увидел в них своё отражение. Самодовольное отражение, с ухмылкой застывшей на губах, как смотрит человек на поверженное перед собой сильное животное, которое только что хотело его разорвать, а сейчас лежит мёртвым. — Это не ваше дело. Всего хорошего, убирайтесь из моей компании. — Он серьезно так и сказал? — Чеён тихо фыркнула и уже в который раз взяла микрофон, для того чтобы прослушать голос раздражённого Бана, и подавив приступ смеха, начала передразнивать его, специально понижая голос. Она проделала эту процедуру с сотню раз, да так, что юношу уже начала подташнивать под этого голоса, хотя раньше он казался ему очень даже приятным — Это не ваше дело, Чанбин ты как ещё жив, после такого грозного дядьки? — Ты думаешь он меня может напугать? — юноша хмыкнул и наконец-то отобрал у смеющейся старшей аппарат, выключая его, после чего откинул куда-то в дальний угол дивана, не сразу соображая что телефон буквально разрывался от того что на него звонят. Тяжело вздохнув, он вытащил его из кармана джинс и посмотрев на дисплей где светился неизвестный номер, всё-таки снял трубку, сначала тихо промычав себе под нос, после чего стал говорить громче — Кому я там ещё нужен? Алло? Да Со Чанбин. Спустя несколько мгновений, лицо его сразу преобразилось став из расслабленного, удивлённым и словно испуганным, что довольно-таки удивило девушку. Просидев так ещё с несколькими секунд он выключил смартфон и так же отложил его на край дивана, откидывая голову на спинку, довольно ухмыльнувшись. — Помнишь 50 оттенков серого? Так вот кажется я оказался в этом фильме.