POV: Джон
— Я уже скучаю. — Мне не обязательно уходить. Могу остаться — прошептал Алекс. — Ммм... Воцарила тишина, нарушаемая лишь стуком моего сердца и моим прерывистым дыханием. Иногда так легко забыть, что рядом с тобой вампир. Каждое его прикосновение, поцелуй, шёпот... В его руках я чувствую себя в безопасности. И каждый раз во мне просыпается желание. Но заставить этого упрямца перейти черту, крайне сложно, и, наверное, даже невозможно. Я приоткрыл глаза. Наши взгляды встретились. Казалось, будто я заглядываю ему прямо в душу. Его глубокие, чуть ли не чёрные глаза. Лишь линзы. Но, даже несмотря на это, я утопал в его глазах. Ярко-красный - вот его цвет глаз, но вижу его я так редко. Без линз Александр смотрит на меня, как обычно, с любовью, но и одновременно с этим хищно, с невероятным желанием. И не важно, что он говорит о том, что жажда моей крови уже не так сильна, как раньше, но я-то вижу каково всё на самом деле. И пусть так. Зато знаю, что я в самом деле желанный. Желанный во всех смыслах. Смотря ему в глаза, я пытался разглядеть ту слабость, за которую мог бы зацепиться и наконец-то пробиться через эту железную стену запрета, которую возвёл Гамильтон. И всё-таки, какова его душа? Ну конечно же прекрасная! Прекраснее, чем его блестящий ум и неописуемо красивое лицо. Его взгляд тоже, казалось, проник в мою душу. Сердце застучало чаще, а Гамильтон ухмыльнулся. Хорошо, что мои мысли Алексу не подвластны. Мне было бы невероятно стыдно, если бы он прочёл хотя бы одну из них. Нам всё ещё неизвестно, почему ему не удаётся прочесть мои мысли. Но это и к лучшему. Я словно отталкиваю от себя абсолютно все вампирский силы. Все, кроме тех, которые околдовывают мой разум красотой. Я вновь потянулся к губам Александра. — Теперь точно остаюсь — прошептал он. — Нет-нет. У тебя "мальчишник" — я хихикнул — Нужно идти. — Раз уж говорим о мальчишнике, то тогда ты тоже должен пойти, а вообще, — Гамильтон вновь поцеловал меня — мальчишник нужен тем, кто провожает холостую жизнь с сожалением. А я счастлив оставить её в прошлом. Так что не вижу смысла. — Я тоже оставлю эту холостую часть жизнь без сожаления — я улыбнулся ему. Сегодня я ночевал дома, так как «Вашингтоны» подготавливали дом к торжеству, и мне там быть было запрещено. Отец крепко спал, так что можно считать, что мы всё равно, что одни. Я прильнул к нему с очередным поцелуем. Совсем скоро бояться Алексу будет нечего, и я смогу целовать его когда хочу и сколько хочу. На поцелуй он ответил, хотя явно старался не потерять при этом головы. Тревога, вечная тревога. Как всё изменится, когда исчезнет необходимость постоянно волноваться за меня... Наверное, Лекс не будет знать, куда деть столько свободного времени. Придётся придумать какое-нибудь новое хобби. — Дрожишь? — спросил Гам. Я понял, что он говорит не о температуре моего тела. — Нисколечко. И завтра не дрогну. — Точно? Не передумал? — Хочешь меня бросить? — я усмехнулся. Ал засмеялся. — Всего лишь хочу убедиться. Не нужно делать того, в чём не уверен. — В тебе я уверен. А остальное переживу. — Переживешь? — тихо переспросил он — Я не про свадьбу. Её ты точно переживёшь, несмотря на все страхи. Я про то, что будет потом... А как же Элеонора и Генри? Я вздохнул. — Мне будет их не хватать... Но другого выбора у нас нет, сам понимаешь — я погладил его по щеке. Конечно же, я буду скучать. Безумно скучать. Но по-другому никак не может произойти. — Тебе совсем не страшно? — спросил Лекс. — Конечно, страшно. Я знаю, что будет тяжело, но мне это нужно. Мне нужен ты, причём навсегда. Одной человеческой жизни мне мало. — Остаться навеки восемнадцатилетним... — прошептал Гамильтон. — Мечта любого нормального человека — поддразнил я. — Не меняться, не двигаться вперёд.. — В каком смысле? Александр начал подбирать слова. — ... Понимаешь... связывая свою жизнь со мной.. и становясь вампиром, ты лишаешься некоторых прелестей человеческой жизни. — И... что? — Жить спокойной жизнью, иметь счастливую, нормальную семью — слово «нормальную» Алекс специально выделил — ... иметь детей... От последнего меня передернуло. — Стоп! А вот тут тормози. Для начала, я люблю только тебя, а затем, «нормальная семья»? Да я безумно счастлив, что я буду частью твоей семьи! А дети, Алекс, не самое главное. И тем более, у Джорджа же есть вы. Приемные. Но он счастлив и считает вас родными. Так что и мы могли бы в будущем сделать так же, как он - взять приёмных. Он вздохнул. — Я отбираю у тебя всё, так не должно быть. Ты идёшь на такие жертвы ради меня. Я не хочу лишать тебя будущего... Я прижал палец к его губам. — Ты моё будущего. И хватит. Кончай хандрить, а иначе позову твоих "братьев", чтобы они тебя забрали. Всё-таки мальчишник тебе не повредит. — Прости. Я хандрю, да? Наверное, нервы. — Дрожишь? — с усмешкой спросил я. — Не в том смысл. Я прождал сто лет, чтобы жениться на вас, мистер Лоуренс — Александр взял мою руку и поцеловал — Свадебной церемонии я как раз жду с нетер... — Алекс вдруг замер на полуслове — Ох, ради всего святого! — В чём дело? Он скрипнул зубами. — "Братьев" звать не надо... Такое чувство, Герк и Лаф решили своего не упускать. На секунду я крепко-крепко прижал его к себе. Но тут же отпустил. Состязаться с "братьями" «Вашингтонами» - гиблое дело. — Повеселитесь хорошенько — я чмокнул его в нос. За окном раздался визг. Кто-то царапал по стеклу, издавая невыносимо противный звук. Меня передернуло. — Если не отдашь Алекса, — угрожающе прошипел невидимый под покровом ночи Томас — мы придём за ним сами! — Иди — посмеялся я — Пока дом ещё цел. Александр закатил глаза, но всё же стремительным движением вскочил с кровати. Наклонившись, он поцеловал меня в лоб. — Спи. Завтра важный день. — Конечно. Теперь я точно успокоился. — Встретимся у алтаря. — Я буду в белом — улыбаясь, пошутил я. — Верю, — Ал усмехнулся — а я буду в чёрном — в следующий миг он исчез, неуловимым движением метнувшись в окно. Снаружи донёсся приглушенный удар, затем ругательство - голосом Геркулеса. — Смотрите, как бы он завтра не опоздал — пробормотал я, зная, что меня прекрасно расслышат. И тут в окне показалось лицо Чарльза. Блеск в его глазах почему-то заставил меня успокоится. — Не волнуйся, Джон. Времени у него будет с запасом. Я приподнялся на локтях. — Чарльз, а как проходит мальчишник у вампиров? В стрип-клуб вы же его не поведёте? — пошутил я. — Не вздумай рассказывать! — прорычал снизу Маллиган. Послышался ещё один глухой удар, потом тихий смех Аарона и Алекса. — Не волнуйся! — велел Ли — У нас, «Вашингтонов», свои традиции. Пара-тройка горных львов, несколько гризли... Обычная загородная поездка. — Спасибо, Чарли. Подмигнув на прощание, он скрылся из виду. За окном наступила тишина. Я откинулся на подушку, понимая, что сейчас засну. Из-под отяжелевших век обвёл взглядом стены своей маленькой комнатки, выбеленные лунным светом. Последняя ночь в моей комнате. Последняя ночь в качестве Джона Лоуренса. Завтра вечером я уже стану Джоном Гамильтоном. Сама свадебная церемония мне страшна, зато новое имя греет душу. Я дал волю мыслям, надеясь быстро заснуть. Но через минуту понял, что, наоборот, напрягаюсь ещё сильнее. В постели без Алекса слишком одиноко... День завтра предстоит долгий. Конечно, я понимал, что страхи беспочвенные, и вообще это должен быть самый радостный день моей жизни, но почему-то было какое-то странное и пугающее чувство. А на самом деле, моё волнение можно было объяснить. Во-первых, мой внешний вид. Меня заранее запугали Анжелика с Марией, что завтра будут мучать меня, пока я не буду выглядеть, как эталон совершенства. Во-вторых, список гостей. К началу церемонии прибудет клан из Денали во главе с Салли Хемингс. Об её клане я знаю лишь то, что они давние друзья Джорджа, а точнее их "мать" была подругой мистера Вашингтона. Сейчас у Салли большая семья, почти такая же, как у «Вашингтонов». Их пять: помимо Салли, Марты Меннинг и Марты Уэйльс (они были обращены, как раз подругой Джорджа, поэтому считают друг друга чуть ли не родными сёстрами), есть ещё Феодосия Бартоу и Долли Пэйн (их обратила Салли, и теперь они все впятером "сестры"). Всех их объединяет более милосердное, чем у прочих вампиров, отношение к людям. Однако, несмотря на расширение состава, Салли с "родными сёстрами" по прежнему чувствовали себя в определенном смысле обделёнными. И по прежнему носили траур. Ведь у них теперь нет "матери", а если быть точнее, то уже давно. Я без труда могу понять, как пусто и одиноко им стало с её потерей, которую не восполнить ладе за тысячу лет. Я попытался представить, как жили бы «Вашингтоны», лишившись создателя своей семьи, её главы и наставника, своего "отца" - Джорджа. Попытался и не смог. Историю Денальского клана мне поведал Джордж, в один из долгих вечеров, когда я засиживался у «Вашингтонов» допоздна, пытаясь узнать как можно больше о том, что меня ждёт в будущей жизни. "Мать" Салли постигла та же участь, что и многих других,и её история должна была послужить мне уроком, наглядным примером одного из правил обитания в мире бессмертных. На самом деле правило это одно-единственное, распаляющееся на тысячи подпунктов - храни тайну. Хранить тайну означает жить в неприметной глуши, подобно «Вашингтонам», переезжая с места на место, чтобы не вызывать подозрения своей вечной молодостью. Или вообще обходить людей стороной(кроме, разве что, тех случаев, когда одолевает голод), как кочевники. А ещё это означает полную ответственность за создание себе подобных. Из этого следует запрет на создания того, что в принципе неподвластно контролю.***
— Марта... — говорил Джордж — Она была прекрасной женщиной. Доброй, любящей... своих "дочерей" она любила, как родных. Она появилась на свет чуть позже, чем я. В нашем вампирском мире тогда свирепствовала чума. Нашествие бессмертных младенцев. Я не знаю, чем думали наши, когда обращали детей, едва вышедших из грудного возраста. Я представил себе эту картину и с трудом подавил поднявшуюся волну тошноты. — Младенцы получались невыносимо прекрасными — поспешно пояснил мистер Вашингтон, видя мою реакцию — Такие душки, такие очаровательные. К ним проникались любовью с первого взгляда, неизбежно и моментально. Однако при этом они не поддавались воспитанию. Замирали на уровне развития, предшествующем перерождению. Очаровательные двухлетние младенцы, картавящие, с ямочками на щеках, но в порыве гнева способные истребить полдеревни. И чуть почувствовав голод, они мчались на охоту, и любые запреты были бессильны. Они попадались на глаза людям, рождались слухи, паника распространялась со скоростью лесного пожара... И одного такого младенца создала "мать" Салли. Что ею двигало, я никогда не узнаю... — Джордж сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться — И, разумеется, вмешался клан «Короля». От этого упоминания меня передернуло. — Геогр исследовал бессмертных младенцев. Я видел это своими глазами, когда был в клане. Он пытался их укротить. Но сколько бы не старался, вердикт был один: бессмертные младенцы не имеют права на существование... Как я уже говорил, младенцы прелестны. За них сражались до последнего. И многие погибали.. наверное, все погибали... Марту и младенца арестовали, а девочки так вообще ни о чём не знали. Это их и спасло. Одним прикосновением Геогр получил доказательства их абсолютной невиновности, и они избежали уготованного для "матери" наказания. Ни одна из "сестёр" прежде не видела этого младенца, даже не подозревала о его существовании до того самого дня, как его сожгли вместе с "матерью" у них на глазах. Полагаю, Марта специально держала всё это в тайне, чтобы уберечь "дочерей" от неминуемой смерти. Но, зачем она обратила этого ребёнка? Что её с ним связывало? На эти вопросы не знает ответ ни я, ни её "дочери". Они получили прощения от «Короля», а вместе с ним - незаживающую рану в сердце...***
Погрузившись в воспоминания, я сам не заметил, как заснул. Вот я слушаю Джорджа и вижу его лицо, а вот передо мной уже серая пустошь и в воздухе запах гари. На поле я не один. Посреди пустоши - группа фигур, укутанных в чёрные плащи. Это «Королевский» клан. Вокруг лежат чьи-то останки. Я обхожу их, боясь увидеть знакомые лица среди обгоревших, и пробираюсь к участникам клана. Я подхожу ближе и осторожно прокрадываюсь между двумя перешептывающимися фигурами. И тут я вижу предмет дискуссии, уложенный на небольшом пригорке. Очаровательный пупсик, в точности, как описывал Джордж. Мальчик, едва вышедший из грудного возраста, года два на вид. Ангельское личико с пухлыми губками и щёчками в обрамлении светло-каштановых кудрей. Малыш дрожит, зажмурившись, чтобы не видеть смерти, которая с каждой секундой всё ближе. Я хочу только одного - спасти несчастного кроху, и в этом порыве исчезает страх перед грозной мощью «Короля». Кидаюсь к малышу... И тут же останавливаюсь, в ужасе разглядев пригорок, на котором он лежит. Это не земля, не камень... Это груда окровавленных тел... Не успев отвести взгляда, я узнаю одного за другим знакомые лица - Пегги, Джеймс, Элайза... А прямо под пятками малыша тела моих папы и мамы... Ребёнок распахнул свои алые, налитые кровью глаза...Конец POV: Джон