До рассвета

Подготовка к «свадьбе» проходила без участия Блейк. Да та и не рвалась помогать. Жених выпустил девушку из комнаты, чтоб она могла немного осмотреть их «дом». Помещение было похоже на швейный цех, но как если бы он не функционировал. Обшарпанные стены, мигающие лампы, свисающие с потолка провода и полумрак, резко контрастировали с красивой мебелью, что ранее использовалась в кабинетах врачей, картинами, развешанными на стенах. Полотна были обрамлены в массивные, резные рамы. Мебель своей роскошью абсолютно не подходила в интерьер этого места. Многие предметы, девушка узнавала. Например, кожаный диван стоял когда-то в приемной, а шкафы с книгами были из кабинета Смита. Окна так же были наглухо заварены решетками, но теперь на них были темно-синие плотные шторы, что совсем недавно висели в кабинете Блера. Все это настолько не подходило к самому помещению, что выглядело гротескно и сюрреалистично. Жуткая и холодная готика висела в воздухе этого места. Новый образ швейной мастерской точно описывал психическое состояние Глускина. И Виктория могла предположить, что в его голове творилось то же самое. За время пребывания в Маунт-Мэссив, она от скуки читала книги, и иногда среди них ей попадались медицинские справочники. Она совсем мало разбиралась в психологии, но считывала его состояние с дизайна их «дома», как он его называл. Ступая осторожно как мышка, Блейк шла по большому помещению, осматривая все вокруг. Бурые пятна на полу пугали, так как она наверняка знала природу их происхождения. Здесь было тихо. Это пугало куда больше, нежели крики заполняющие больницу. Помещение делилось на комнаты, отделяемые друг от друга дверьми. Пожалуй, не менее жутко выгляди эти самые двери, дерево которых давно скинуло с себя краску и лак. И теперь они обнажили свой истинный цвет. Балерина ожидала, что они окажутся запертыми, но, тем не менее, предприняла попытку открыть их. Повернувшаяся ручка издала щелчок, но запертый замок не дал ей открыться. -Было бы странно, если бы она открылась, — прошептала девушка сама себе. Считая себя единственной обитательницей этого места на данный момент, девушка решила не терять времени и поискать средства защиты. Она не знала, чего ожидать от обезумевшего в край маньяка. Обшарив тумбочки, полки и все возможные места, на наличие любого предмета, способного послужить оружием, Блейк разочаровалась в поиске. Не было абсолютно ничего. Глускин был хитер и опережал ее мысли и действия. Он тщательно подготовил жилище к ее появлению здесь. Предвидя поведение любимой, Эдди позаботился о безопасности, как от врагов снаружи, так и от нанесения вреда себе самой. Злость и отчаяние выражались на юном лице. Темные брови Виктории собирались в морщинку на лбу, а скулы заострялись. Яркая вспышка гнева заставила ее перевернуть кофейный столик, скидывая с него стопку книг. Слезы душили, а перед глазами уже образовывалась пелена. Ранее подобные психозы тоже случались, но это было давно, в прошлой жизни. В Маунт-Мэссив девушку залечивали препаратами, что подавляли любые эмоции. А теперь она пропустила приемы лекарств, и болезнь снова начала расплываться по ее разуму, не спеша, превращая ее в сумасшедшую. Конечно, до безумия Эдди Глускина ей далеко. Или нет? Пробуя дергать ручки всех дверей, Виктория дала волю слезам. Ее лицо исказила гримаса отчаяния и детской обиды. Совсем юная и хрупкая, девушка как пойманная бабочка билась о стены стеклянного колпака. В очередной попытке отпереть новую для нее дверь, за стеклом с мелкой решеткой, девушка различила тела и конечности, подвешенные на крюки. Комната освещалась лампой, что валялась на полу и скудно проливала свет на происходящее. В центре был стол с циркулярной пилой, залитый кровью. Что там было еще, она уже не видела. Блейк перестала дышать. Она словно каменеющая жертва под взглядом Медузы Горгоны, замерла глядя сквозь стекло. Ужас, что разливался холодной и липкой жижей, был не похож ни на что. Тошнота поднялась из пустоты внутри, пробивая тело мерзкими покалываниями. На смену ужасу пришло отчаяние, породившее в ней очередную вспышку безумия. Виктория взвыла как раненый зверь. Она на секунду представила себя по ту сторону двери и поняла, что не выберется отсюда никогда. Ей не уйти живой от кровожадного маньяка, что кромсает людей как орехи. Развернувшись спиной к двери, девушка оперлась на нее и осела на пол. Ее ждет та же участь. Жених и ее располовинит на своем «рабочем месте». Блейк совсем не вслушивалась в его слова о свадьбе, детях и прочем бреде который он нес. Она знала наверняка, что он просто тяжело больной человек. Такие как Эдди никогда не излечиваются. Они до конца жизни находятся в местах, вроде Маунт-Мэссив. А после бунта, здесь нет санитаров, врачей и охраны. Никто не придет и никто его не остановит. Ее никто не спасет. Зажимая голову руками, пальцы Виктории утопали в гуще черных прядей. Психическая нестабильность сильнее расстраивалась, расшатывая и без того нездоровый рассудок. Звук открывающегося замка, звонко раздался по помещению и остановил истерику девушки. Она резко подняла голову, широко распахнув глаза. -Это он, — приглушенно зашипела балерина. Вскочив с места, она теряла равновесие, но спешила спрятаться, не дожидаясь встречи с маньяком. Шок и стресс немного взбодрили девушку. Вики как нашкодивший ребенок стремилась скрыться за мебелью, дабы не получить воспитательного ремня. Затаившись в темном углу за диваном, Блейк старалась успокоить чрезмерно частое дыхание. Получалось плохо. Слезы никак не хотели униматься. -Виктория, — мягкий баритон прокатился по «дому». Мужчина прошел к центру комнаты. Она не видела его, но отчетливо слышала шаги и могла распознать траекторию его передвижений. Не услышав ответа, Эдвард направился к комнате, в которой расположил свою принцессу. -Ты где, дорогая? — слышала она откуда-то издалека. — Хочешь поиграть? Он снова перемещался, но куда именно она теперь не понимала. Виктория проползла к другой стороне дивана, надеясь на лучшую видимость. Но действия не принесли результатов. Ожидая еще какое-то время, балерина окончательно потеряла его след. Теперь она не предполагала его местоположения. В мыслях засияла надежда, что он оставил дверь открытой и если она сможет добраться до нее незамеченной, то сбежит отсюда. Выглянув из-за угла большого дивана, девушка прикинула, как ей добраться до пункта назначения. Для этого было необходимо сделать небольшой крюк. Теперь стоило вернуться к первоначальной позиции и оттуда двигаться в сторону двери. Стоило ей только развернуться, как девушку пробил ужас. Глускин стоял позади нее. Его лицо было плохо освещено, так как он находился в той же темноте, что и она. Но Вики различала его черты и даже аллергические волдыри. Эдди улыбнулся, своей безупречной улыбкой, а глаза блеснули искрой. -Вот ты где, птичка, — сквозь улыбку, обратился он к своей невесте. Испуг сковал тело девушки, она и рада бы закричать от увиденного, да не может. Крик застрял где-то внутри, и она как рыба, беззвучно открывала рот, глядя на него широко открытыми от ужаса глазами. Эдди едва успел прикоснуться к ее руке, чтобы поднять с пола. Как Блейк рванула руку на себя, заливаясь визгом. Его прикосновения, вывели ее из ступора. -Не трогай! — взвизгнула она. — Не прикасайся ко мне. Виктория была уверена, что сейчас случится нечто ужасное. Она билась в истерике. Внешний вид Глускина и без того был устрашающим, а перепачканный кровью своих жертв, он и вовсе не дал им обоим шанса. -Все в порядке, — попытался он успокоить будущую жену. Она не реагировала на его слова, в попытках вырвать руку из цепкой хватки. Эдди это злило. -Я знаю, женщины бывают, истеричны, — твердил он, заламывая ее руки. Слова и попытки успокоить любимую не увенчались успехом, и помогла лишь пощечина. Очень легкая для Эдди, но весьма ощутимая для Виктории. Она сбила девушку с ног, лишь его крепкая рука помогла удержаться на ногах. -Милые бранятся, только тешатся, — разряжал обстановку Глускин. — Нам не стоит ругаться перед свадьбой. Блейк держалась ладонью за горящее лицо, она не представляла, что ее ждет дальше. -Чего ты от меня хочешь? — отчеканила она каждое слово. -Любовь моя, — обратился мужчина, поднимая девушку на руки. — Я хочу семью, детей. Мне нужно наследие. -Эдди ты болен, — отчаянно уверяла она его. -Я буду хорошим мужем и отцом, которого у меня никогда не было. Я буду защищать Вас. Первым родится мальчик, — повествовал он, открывая двери свободной рукой и унося ее. — А второй девочка. Он будет ей защитником. Его слова стрелой попали в самое больное. Эдвард сам того не зная, разрывал старые затянувшиеся раны. Он вытаскивал воспоминания, от которых она так долго пыталась избавиться, и в итоге титаническими усилиями сумела их подавить. Теперь они всплыли на поверхность и сжирали ее. Виктория вдруг резко затихла, ощутив, как игла попала в мышцу. Из стеклянных глаз лились тихие слезы, а лицо не выражало ничего. Она-то уже и не слышала, о чем он там ей рассказывает. Да и вырваться больше не пыталась. Сознание замкнулось где-то внутри. Ей вдруг стало все равно где она, куда он ее несет, и что с ней дольше будет. Ее разум погрузился в густоту воспоминаний, абстрагируясь от происходящего. Так действовали сильные успокаивающие препараты. Попытка Вэйлона связаться с внешним миром не увенчалась успехом. Выйти на связь ему не дал Джереми Блер. Скрываясь от Уокера, Парк сам не догадывался как близко он к Виктории, чью жизнь так усердно старается спасти. Мужчина пробирался через здание тюрьмы, когда очередной пациент погнался за ним. Не имея другого выбора, Вэйлон выпрыгнул в окно. Это ему делать уже было не впервой. Будь Виктория смелее и решительнее, сейчас они бы уже были бы далеко. Парк разрывался между желанием сбежать из Маунт-Мэссив и оповестить полицию и общественность о произошедшем бунте, а главное о незаконных действиях Меркоф. И спасением Виктории. Совесть и отцовские инстинкты не позволяли ему бросить несчастную девочку тут. Он теплил надежду, что она жива, и он поможет ей сбежать, хоть здравый смысл твердил обратное. Интуиция подгоняла программиста двигаться в сторону своей цели. И не оставлять несчастную на милость Глускина. Парк догадывался, что он с ней сделает. И пусть, но главное чтоб была жива. Меркоф всеми силами будет удерживать всех здесь и скрывать от всех, включая правительство, все, что здесь произошло. Они будут покрывать случившийся здесь бунт, столько, сколько смогут. Через двор, ему следовало попасть к башне, но нужный ему вход, находился под напряжением. Очередное препятствие все больше раздавливало ту малую надежду, что он так берег. Но выбора не было. Идти надо было до конца. Если бы Вэйлон только знал, как стоило бы поступить, то возможно все было бы иначе. Возможно, он спас бы Викторию, смог бы выбраться гораздо раньше, и конец этой истории был другим. Но как говорится в поговорке «знать бы, где упасть…». К сожалению, ему это было не под силу. И действовал он лишь опираясь на собственные размышления и интуицию, которые вели его в лапы опасного психа, который нежной и больной любовью проникся к Блейк, удерживая ее в своей обители. Парк не был умелым воином, не обладал навыками рукопашного боя. Он был обычным парнем, средней внешности и телосложения. Но в нем было мужество и отвага, которой он распоряжался. Вэйлон обещал! Он обещал Виктории, что не бросит ее, и сдерживал слово. Парк представлял себе, как поможет девушке сбежать от Глускина. Как они вместе покинут это дьявольское место. Как он вернется к семье, как расскажет всем, о том, что здесь происходило. Его планам не было суждено сбыться. Во всяком случае, не так скоро, как он думал. Судьба приготовила для него другой, более сложный и длинный путь. А Викторию она оставит и вовсе здесь навсегда. Как бы ни старался Парк, ему не победить и не оспорить решение судьбы. На свете нет сил, чтоб смогли остановить или изменить это. Но Вэйлон пока об этом даже не догадывается, направляясь в самое сердце ада. Эдвард усадил невесту на стул в раздевалке. Он принес ее в душевые, чтоб она могла привести себя в порядок перед свадьбой, смыть с себя негатив после слезной истерики. Девушка сидела неподвижно, подчиняясь его воле. Отсутствие терапии сильно влияло на ее состояние. Истерики случались и раньше, но тогда рядом были врачи. А сейчас такой же нездоровый человек, как и она. Глускин присел перед девушкой на колени, поднимая ее лицо за подбородок. -Милая ты справишься сама, или тебе нужна моя помощь? — вопрошал он. Блейк не реагировала. Она наматывала кончик прядки на палец, смотря сквозь него. -Девочки такие беззащитные и не самостоятельные, — рассуждал он вслух. — Ну как бы ты справилась без меня? Эдди закатал рукава выше локтя и принялся «помогать». Он развязал бинты на ее руках, нахваливая, как быстро затянулись ее раны. -Моя ты умничка, — промурлыкал жених. — Теперь подними ручки. Девушка понимала, что именно происходит, но ничего не могла сделать. Она была, словно в состоянии опьянения и подчинялась его действиям. Жених снял с нее грязную сорочку, которую она испачкала пылью, прячась за диваном, и отбросил в сторону. Глускин тяжело дышал. Его возбуждал вид ее обнаженного тела. Бледная кожа, стройные ноги, узкая талия так и притягивали взгляд мужчины. Эдди старался и сдерживал себя, дав сам себе обещание не придаваться плотским утехам до свадьбы. Он не смел, очернять ее честь. Эдвард лишь помогает будущей жене привести себя в порядок, и не более. Все так же стоя перед ней на коленях, его грубые пальцы спускают с нее трусы. Легкая ткань падает на пол, и Глускин замирает. Сердце бьется в горле, а пульс бьет в барабаны по ушам. Делая пару глубоких вдохов, Эдвард возвышается над ней. Виктория едва достает ему до груди. Они настолько разные в росте и весе, что ладонь Эдди занимает всю площадь ее поясницы. Слишком крупный Глускин, слишком миниатюрная Блейк. Теплые струи воды обволакивают Викторию утяжеляя и без того густой волос. Из-за чего девушка откидывает голову назад, открывая шею и грудь. Эдвард придерживает любимую, так как глаза ее закатываются от введенного препарата, и она не в состоянии даже стоять. Вскипевшая кровь, бурлит по венам и артериям жениха. Но он не теряет самообладания. Мужчина вспенивает шампунь в ее волосах, тщательно промывая их. Эдди концентрируется на задаче, а не на объекте. Не получается вовсе… Он обещал, он должен. Пенной мочалкой, его рука скользит по ее телу вверх и вниз. Блейк заваливается спиной на Глускина, проваливаясь в небытие. Ее мокрая кожа напитывает ткань его рубашки влагой. Этот хлопковый барьер будто тает между ними. Эдди машинально кладет руку на впалый живот девушки, не давая ей упасть и ближе прижимая к себе. -Совсем скоро любовь моя, это мягкое местечко примет мое семя, — шепчет он ей в ушко, прижимая губы к виску. — Я наполню тебя, а ты дополнишь меня. Эрекцию невозможно скрыть, да он уже и не пытается. Его желание твердым стержнем упирается ей в поясницу. Но Глускин держит слово, и себя под контролем. -Все хорошо, моя девочка, — мурлычет он. Придерживая уже полностью расслабившееся тело Виктории, мужчина бережно оборачивает ее полотенцем. Сейчас она похожа на русалку из сказки. Влажная и блестящая от капель воды кожа, мокрые и длинные волосы, налипающие на спину, плечи и руки. Русалочка, попавшая в сети. Глускин был бы мечтой любой женщины, не будь он кровожадным маньяком. Нежный, заботливый, или он таким лишь кажется? Эдвард укладывает узницу своей любви в постель в ее комнате, заботливо укрывая одеялом. Мужчина нежно целует ее в лоб, как если бы укладывал спать дочь, прочитав ей перед сном сказку. -Спи моя радость, — шепчет он ей во мраке комнаты. — Сегодня твоя последняя ночь в одиночестве здесь, в этой спальной. Обещаю завтра, мы свяжем себя узами брака, и тебе больше не придется засыпать в одиночестве. Ты больше не одинока, радость моя, — его пальцы проводят контуры на ее лице. Ему хочется припасть к ее губам, как к живительному источнику. Целовать ее шею, грудь, живот, выплясывая дьявольский танец языком по ее коже. Эдвард борется с внутренним демоном, склоняющим его к удовлетворению его мужских потребностей. -Нет, — твердо останавливает он себя. — Это неправильно, я ей еще не муж. Глускин спешно покидает ее комнату, запирая ее на ключ. Он еще какое-то время стоит у двери, вслушиваясь в тишину за ней. Затем уходит. Эдди нужно привести в порядок и себя, ведь впереди самый важный день в его жизни. В его воспаленном воображении. Харви сбавляет шаг, сбрасывая рюкзак с плеча. -Давай немного передохнем, — предлагает парень, устало потирая переносицу пальцами. Вся та информация, рассказанная ему Парком, еле умещалась в сознании. Он, конечно, был готов услышать подобные истории о Виктории, Эдварде, Меркоф и этом месте. Но, тем не менее, это вытерпеть было сложно. Принятие правды о его родителях было тяжелым, а теперь он еще и узнал все эти подробности, которые плотным осадком осели в душе. Программист указал рукой на навес сбоку за решеткой. Под ним можно было укрыться от дождя. Блейк достал сигареты из кармана, сунув одну в губы. Парень несколько раз щелкнул зажигалкой, чей огонек теплым светом ненадолго озарил его лицо прежде, чем его окутал дым. Вэйлон лишь еще раз отметил для себя, как Харви похож на Эдварда. Лицом, ростом, манерой движений и даже голосом он походил на своего отца. -Мне можно? — указал на сигарету мужчина. -Конечно, — поспешил протянуть ему пачку Блейк. Некурящий Вэйлон подкурил сигарету за компанию с Харви. Наверное, из солидарности. -Вэйлон, — неожиданно обратился к нему юноша. -Ммм, — отозвался он, ожидая последующего за обращением вопроса. -Почему ты не забрал меня? — сделав тяжелый вздох, решился спросить Блейк. — Ну, в смысле с собой. Ну, … — не мог подобрать нужных слов парень. -Я понял вопрос, — глядя куда-то во мрак ответил Парк. Мужчина не смотрел на Харви. Не мог. Он делал затяжку за затяжкой, изредка сбрасывая пепел. -Не хочу тебе врать, — начал он. — У меня два сына, я бы просто не вытянул всех. Особенно после всего, что случилось. Я был вынужден бежать с семьей. У меня просто не хватило бы ресурсов… Харви молчал. Он знал ответ на собственный вопрос. Знал, что именно так Вэйлон и ответит. И был готов к этому. Кому, в конце концов, нужны чужие проблемы? В данном случае проблемой был он, а у Вэйлона своих хватало. -Прости меня, — вдруг поднял взгляд мужчина. Его глаза выражали стыд, сожаление, грусть и что-то еще. -Я не могу представить, какого тебе было расти в детском доме, но у меня не было другого выхода. -Ты не должен извиняться или оправдываться, — остановил его Блейк. — Ты сделал все, как и должен был. -Я просто… — не успел договорить программист, вновь перебитый парнем. -Спасибо Вэйлон, — Харви положил руку на плечо мужчины. — Спасибо за все, что ты делал для меня, пока я рос. Я очень это ценю, и благодарен, что ты сейчас здесь ос мной. -Я не мог допустить, чтоб ты остался здесь один, — снова глядя куда-то во тьму, ответил он. -Я не один, — едва улыбнулся Блейк. — Где-то здесь есть моя мать, я это чувствую. -Харви… -Нет, я это точно знаю, — теперь улыбался он. — Я найду ее. -Здесь и твой отец, — мрачно проговорил Вэйлон. — И храни Бог каждого, кто повстречает его. -Если он любил Викторию, и так желал с ней детей, — рассуждал парень. — То не причинит мне вреда. -Я бы не был так уверен, — пожал плечами Парк. -В любом случае, я найду ее. Зачем же я тогда сюда приехал, как ни ради нее. -Самый глупый твой поступок в жизни, — одарил он юношу саркастичным взглядом. -Разве ты не хотел бы ее увидеть? — вдруг спросил Харви. Вэйлон не ответил, он лишь затушил сигарету о стену, рассматривая листву под ногами. -Мне так много хочется ей сказать, — как-то мечтательно заявил парень. -А я бы хотел извиниться, — вставил реплику Парк. -За что? — удивился Блейк. -За все, что не смог сделать для нее, — незамедлительно ответил мужчина. — За то, что не успел спасти. Эдвард волновался где-то внутри себя, но внешне был все тем же каменным и хладнокровным. Мужчина в собственном понимании выглядел безупречно. Идеально гладко выбрит, волосы убраны назад, пока еще белоснежная рубашка, выглаженные брюки, жилетка и бабочка, сшитые им самим из подручных материалов. Глускин решительно направлялся в комнату своей невесты, ведь дело оставалось незавершенным. Ему надо было помочь собраться своей любимой. Девочки такие медлительные и не расторопные, его птичка попросту без него не справится. Виктория с трудом поднялась на кровати. После введенного ей препарата, состояние было как после пьянки. Девушка едва улавливала равновесие, голова раскалывалась, а пересохшие губы склеились между собой. Она не помнила вчерашних событий, воспоминания обрывались где-то на моменте ее побега, там был этот психопат и, кажется еще вода… Как она оказалась в комнате, почему волосы, да и сама она чистые, откуда на ней свежая сорочка и белье? Вопросов было куда больше, а ответ в принципе один. К счастью цепи на ноге не было. Но это вовсе не означало, что Глускин ей доверяет, это значило лишь, что он «дома» и ему незачем ее привязывать. О его присутствии свидетельствовала и музыка, играющая за дверью в ее комнату. Блейк слышала ее сотню, раз и уже знала наизусть, эти чертовы строки:

«When I was a boy my mother often said to me Get married son and see how happy you will be I have looked all over, but no girlie can I find, Who seems to be just like the little girl I have in mind, I will have to look around until the right one I have found».

Эдвард часто напевал ее себе под нос, особенно когда был в добром расположении духа. Вот и сейчас она слышала его голос за дверью. Он приближался к двери в ее спальную и снова мурлыкал ее, но уже громче обычного:

«I want a girl, just like the girl that married dear old Dad She was a pearl and the only girl that Daddy ever had, A good old fashioned girl with heart so true, One who loves nobody else but you, I want a girl, just like the girl that married dear old Dad».

Блейк поспешила отбежать от двери, понимая, что он направляется именно к ней. Бегая глазами по комнате, девушка прикидывала, куда можно спрятаться, но вариантов не было. А те, что есть, были до банальности очевидными. Истеричное отчаяние вновь обнимало ее своей холодной хваткой. Звук открывающегося замка, как отрезвляющая пощечина, привела ее в чувства. Чему быть, того не миновать. Тебе некуда бежать, твердил внутренний голос, прими неизбежное. Сжимая пальцы в кулаки до боли, девушка часто задышала, а в животе стало слишком тяжело от волнения. Дверь открылась. -Здравствуй моя прелесть, — широко улыбнулся Эдвард. — Надеюсь, тебе хорошо спалось? Блейк попятилась от него назад, не моргая. Ей казалось, что только стоит перевести взгляд, как он тут же нападет на нее. -А что такая хмурая? — продолжал односторонний диалог мужчина. — Сегодня ведь наш с тобой день. Теперь она обратила внимание на белое платье, что он повесил на спинку стула. И как она раньше этого не заметила? -Любимая, я надеялся, что ты соберешься без меня, но вижу, ты совсем не готова, — наиграно поджал губы жених. — Я помогу тебе, — улыбнулся Глускин, расстегивая молнию на платье. -Я это не надену, — тихо, но достаточно слышно произнесла девушка. -Не капризничай, — пригрозил он ей указательным пальцем. Блейк в ужасающем ступоре стояла на месте, боясь пошевелиться, и не зная, что ей делать дальше. Но куда больше пугало то, что она не представляла, чего ожидать от него. -Я стараюсь, — изменился Эдди в лице. — Пробую снова и снова, чтоб быть милым с тобой, а ты не ценишь этого. Виктория ужаснулась его перемене настроения и уже готова была подчиниться его воле. Но не успела. Глускин схватил девушку за предплечье, второй рукой сорвав с нее сорочку. Затем резко усадил на стул перед зеркалом, что принес вместе с платьем. Балерина побледнела от страха, и даже не могла кричать. Она сидела смирно на стуле, глядя на Глускина в отражение. -Ты такая красивая, — прошептал он, склонившись к ее лицу и положив свой подбородок на ее плечо. — Представляешь какие красивые у нас будут дети. Эдди расчесывал ее волосы, нежно перебирая пряди и собирая их в косу. Из глаз Виктории лились слезы, но лицо не выражало эмоций. -Для меня это так же волнительно и впервые, как и для тебя, — улыбался жених. Такие резкие перемены в настроение пугали ее. -Я так старался и сшил это платье для тебя, — продолжал он свой монолог. — Ты станешь моей женой в любом случае. И выйдешь из этой комнаты в нем или без него. Блейк ссутулилась, пряча небольшую грудь руками. На это, Глускин лишь усмехнулся. -Так-то лучше, — улыбнулся Эдвард, поднимая ее со стула. — Хорошая девочка. Эдди помог ей надеть свадебный наряд, сшитый из лоскутов белой ткани. Руки Блейк тряслись, и она не могла самостоятельно надеть подготовленную им фату. Эдди справился и без нее. Мужчина вплел в ее волосы венок из подвявших белых цветов, к которым была закреплена фата. Виктория больше была похожа на призрака, нежели на невесту. Бледное лицо, темные круги под глазами, впалые щеки, жуткое белое одеяние на размер больше, и почти завявшие цветы. Она ступала босыми ногами за ним, понимая, что выбора у нее нет. Либо подчинение его воле, либо мучительная смерть с пытками. Именно сейчас она четко понимала значение фразы «смерть еще нужно заслужить». Впереди ее ждала неизвестность, после их «свадьбы» в его больном воображении. И теперь Виктория задавалась вопросом. Что же страшнее? Ужасная и мучительная смерть? Или полная боли жизнь? И жизнь ли это?