До рассвета

После бессонной ночи, Виктория приняла освежающий душ, как и хотела, и отправилась готовить завтрак. Глускин предлагал ей помощь, но девушка отказалась, ей хотелось просто побыть одной. Жених спокойно отпускал ее в душ и к кухне, так как ведущие к выходу двери были надежно заперты, а решетки на окнах говорили за себя. Блейк размышляла о побеге, о том, как раздобыть ключи, что Эдди держал при себе. Едва надежда загоралась слабым огоньком, как тут же затухала. Виктория трезво рассчитывала свои силы и прекрасно понимала, что в одиночку ей отсюда не выбраться. Стоит ей каким-то волшебным образом покинуть берлогу жениха, как она тут же столкнется с безумными обитателями клиники. А к такой встрече она явно не готова. Балерина попросту не сможет дать отпор, и падет их очередной жертвой. Совсем недавно она хотела покинуть это тело и распрощаться жизнью. И в принципе эта идея никуда не делась, но вопрос был в другом. Здесь ее ждет страшная и мучительная смерть. Стоит ей только встретить Трагера, например, или Уокера, но самым страшным для нее был Манера. Среди них всех, он был для нее самым запущенным пациентом. Если у Глускина был маломальский рассудок, он отдавал отчет своим действиям, то Фрэнк был самым глубоко больным пациентом этой клиники. А еще где-то глубоко внутри теплилась мысль о новой жизни. А что, если ей удастся сбежать от всего этого и начать новую жизнь? Уехать туда, где никто ее не знает, завести новых знакомых, а здесь пусть для всех она будет считаться мертвой. Переворачивая бекон на сковороде, девушка обратила внимание на синяки на запястье. Как бы не было горько, но без Эдди она и пары часов не протянет. Ей хватало смелости признаться в этом самой себе. Виктория всеми силами старалась избегать «супруга». Особенно после их прошлой ночи. Стыд и страх, что она испытала, граничил с физическим наслаждением и удовлетворением плотских желаний. Девушка сбежала от него в душ, затем заверила его, что сама справится с завтраком, лишь бы побыть одной. Блейк отпивала горячий кофе, наслаждаясь его горьким вкусом. Отсутствие медикаментозного лечения и тем более экспериментов Меркоф шли на пользу, за эти дни у нее не случилось ни одного припадка. Может она не настолько сумасшедшая, раз может выстраивать логические цепочки и предугадывать последствия своих решений? Или нет? Приготовив яичницу, балерина вдруг осознала, что давно не чувствовала себя на столько живой. Это было очень странно, если учесть прошедшую ночь, и что она в заложниках у одного из самых опасных маньяков США. Что это? Та самая новая жизнь, о которой она думала до этого? Не так себе она все представляла. Но, тем не менее, внутренне чувство никуда не делось. Дверь в столовую открылась, и в помещение вошел Глускин. В руках у него был огромный нож, а рубашка и жилетка перепачканы кровью. Виктория не проронила ни слова, она хорошо понимала, что произошло. Ни к чему были бы вопросы о его внешнем виде. Девушка лишь прикрыла глаза, сделав глубокий вдох. Блейк проглотила ком в горле, не дав слезам сорваться с ресниц. Она не в силах повлиять на это. Доктора были не в силах помочь Глускину, что уж говорить о ней. Такие как Эдди неизлечимы. Накачай его хоть всему лекарствами Маунт-Мэссив, это не поможет. Балерина не знала как вести себя с Эдвардом в целом, а в таких ситуациях тем более, поэтому выбрала самую нейтральную позицию. Девушка успокаивала сама себя и просто игнорировала все происходящее. Она старалась не смотреть в его сторону. Глускин был маньяком, кровожадным убийцей, насильником и психопатом, но чертовски обаятельным. Он прекрасно умел расположить к себе и так же чувствовал расположение других. Эдди заметил ее мимику, прикрытые глаза и прочие жесты, указывающие на страх перед ним. -Я сделал это ради нашей безопасности любимая, — обратился он к жене. Блейк не ответила. Она знала, что он это скажет. Эдвард все свои поступки и действия сводил к одному — безопасности их «семьи». Виктория молча выложила яичницу на тарелку, поставив на стол перед ним. Девушка развернулась к столешнице, дабы закончить дела. Эдди подошел к ней вплотную, прижимаясь грудью к хрупкой спине. По ее коже пробежал мороз, сердце забилось чаще, а руки задрожали. Глускин положил грубые ладони на ее тонкую талию, склонившись к темным волосам. Он зарывался в них лицом. -Не бойся меня моя девочка, — нашептывал он ей, вводя в транс. — Я не причиню тебе вреда, я так сильно люблю тебя. Ты не должна меня бояться, я твой муж и буду беречь тебя от всего в этом мире. Страх рождает ненависть. А я рассчитываю на взаимность моих чувств к тебе. Балерина делала частые и неглубокие вдохи, не смея открывать глаз. Она не знала, что должна делать. Поцелуи маньяка переходили с едва ощутимых и легких, на страстные и настойчивые. Глускин проводил ладонями с талии к груди и животу, пускаясь ниже к бедрам. Виктории было страшно и стыдно, но на удивление она не испытывала омерзения. Ее тело говорило об обратном, когда она чувствовала тяжесть внизу живота и влагу, что сама выделяла. Пальцы девушки сжимали нож. И в ее голове ютилась мысль, вонзить его куда придется, тем самым подарив себе шанс на побег. Побег куда? Но что если она промахнется? Или попадет всего лишь в руку, ведь для Эдди это как укус комара? Было страшно представить, что ее ждет. Виктория тяжело дышала, откинув голову назад и открыв шею. Она открыла глаза, из-за очередной мысли посетившей ее голову. А она это не делает лишь из-за страха? Или все же есть другая причина? Глускин еле удерживал себя. Ему не терпелось соединиться с его возлюбленной прямо здесь и сейчас в жарком соитии. Ему невероятно нравилось овладевать ею, как прошлой ночью, что никак не выходила из его головы. Эдвард прекратил свои действия, и осекся. Виктория тоже это слышала и напряглась. Как бы ему не хотелось сейчас останавливаться, но это было необходимым. Ради их безопасности. -Оставайся здесь и не выпускай нож из рук, — наказал он жене, указывая на нее пальцем. — Я проверю и вернусь. В случае чего никому не открывай. Балерина побледнела. Он знал. Знал о чертовом ноже, видел его в ее руке и ничего не сделал, чтоб отнять оружие. Это сильно удивило девушку. А еще поразило то, что, кто-то посмел пробраться в берлогу жениха. Ей стало любопытно, кто же такой отчаянный, или вконец рехнувшийся. Выждав около двадцати минут, Виктория приняла решение вернуться в локацию их обитания. Она как мышка прокрадывалась по коридору, слыша возню и крики, а еще голос Глускина. Кричит не Эдди, значит, опасность минимальна. Блейк короткими перебежками, крепко сжимая нож, добралась до берлоги. Балерина прильнула к щели в двери, наблюдая за происходящим. Лежащая на полу лампа, слабо освещала помещение, но этого было достаточно, чтоб Виктория различила Вэйлона, лежащего на столе с пилой и Эдди над ним. -О нет, — шепнула девушка, зажимая рот рукой. Шум в коридоре позади нее, оповестил о приближении незваного гостя. Кто-то из пациентов брел сюда на звуки. Балерина, не поднимаясь в полный рост, направилась вперед по коридору, чтоб избежать встречи и с Эдди и с неизвестным. Девушка знала, что в «мастерскую» Глускина можно было попасть через другую дверь, что была в их «доме». Мысли хаотично кружились в голове, пульс бил в виски, Блейк не представляла, как ей высвободить Парка. Но бросать его там она не собиралась. Он пришел сюда за ней, чтоб спасти ее шкуру. Совесть не позволяла оставить его на растерзание Глускину. Оказавшись у нужной двери, Виктория тихонько повернула ручку. К ее счастью, она оказалась открытой. Проскользнув внутрь, она пряталась в темноте среди ящиков и прочего хлама. Ее всю трясло, ведь в любой момент Эдвард мог просто убить Вэйлона. Затыкая рот руками, она вслушивалась в речь маньяка. -Я все делаю, чтоб защитить мою семью, — ровно и спокойно говорил Глускин, проделывая манипуляции с пилой. — Стараюсь для моей любимой девочки, а Вы так и норовите все испортить. Лезете сюда. -Она не твоя, больной ты ублюдок, — гневно выкрикивал Парк. Судя по его крикам и стонам, мужчина был ранен. -Шшш, — Эдди приложил палец к губам. — Никто не позаботится о ней, лучше меня. Скоро у нас появятся дети, я это точно знаю, я стараюсь…и никому не дам нам помешать. -Боже, — выкрикнул программист, не в силах терпеть боль. -Я буду хорошим отцом, уж поверь, — вещал Эдвард, не обращая внимания на крики жертвы. — Которого у меня никогда не было. Я никогда не допущу, чтобы что-то случилось с нашими детьми. Ничего такого, как… Включив пилу, Эдди двигал несчастного навстречу неминуемой гибели. Виктория уже отчаялась что-либо изменить, поэтому приготовилась просто выскочить из темноты, а что делать дальше, не представляла. В глазах Вэйлона полнейший ужас. Он понимает, что сейчас будет адская боль, за которой последует неизвестность. Все остановил ворвавшийся в «мастерскую» псих. Он набросился на Эдварда, сбив того с ног. Завязавшаяся драка, дала шанс и Вэйлону и Виктории. Девушка вдруг почувствовала прилив сил и рванула к несчастному. Парк же пытался высвободить хоть одну из рук и ему это удалось. -Виктория! — воскликнул программист. — Боже ты жива. Слава Богу, ты жива. Блейк разрезала веревки, освободив мужчину. -Скорее нам нужно бежать, — Парк схватил девушку за руку волоча к выходу. -Виктория, — по помещению раскатился вопль Глускина. Ярость придала жениху сил, хотя, казалось бы, куда еще. Он поднял напавшего на него пациента и насадил на штырь, торчащий из пола. Он пробил тело несчастного, и кровь хлынула из него, как из лопнувшей вишни, заливая Эдди и пол. Вэйлон рванул в коридор, крепче сжимая руку девушки. Блейк бежала за ним, в мыслях заминаясь. Она знала что будет, если Эдди догонит их. Стоит им только оступиться, их судьба будет предрешена. Завернув за угол, Парк указал на шахту лифта. Он планировал вместе с ней спуститься вниз, в надежде на спасение. -Скорее туда, — прикрикнул программист, указывая на цель. Визг Виктории пролетел по коридору, и Парк почувствовал тяжесть в руке, а затем как ее пальцы выскользнули из его ладони. Мужчина обернулся. Блейк лежала на полу, хватаясь за ногу из которой торчала рукоять ножа. Кровь мгновенно напитала штаны бордовым пятном, а лицо ее исказила гримаса боли. -Черт, — рявкнул Парк, намереваясь сделать пару шагов назад к ней. Глускин уже стоял над девушкой. Возвращаться не представлялось возможным. -Как ты могла так поступить, — взвыл маньяк. — Ты же не такая как все они. Псих перевел взгляд на программиста. -Вэйлон беги, — провыла балерина. Вэйлон рванул с места, как только Эдди сделал шаг в его сторону. Глускин был выше и сильнее, догнать Парка не составляло труда, и он уже предвкушал месть. Но мужчина, находясь в отчаянии, был готов прыгнуть в неизвестность, чем отдаться на милость жениха. С разбега Парк прыгнул в шахту лифта, не успев ухватиться за лестницу, и упал куда-то в темноту. Судя по звуку падения, Глускин предположил, что тот — труп. Вряд ли он выжил после такого падения. Но у судьбы на этот счет были другие планы, она не распоряжалась отдать его в объятья смерти, приготовив для него более долгий и мучительный путь. Эдвард отдышался, дав волю чувствам. Из его глаз потекли слезы. Маньяк до боли сжимал кулаки, а затем направился к лежащей на полу жене. Виктория пыталась вынуть нож из икры, чтоб отползти в угол. -За что ты так со мной? — выдавил из себя Глускин, склонившись над ней. Эдди резким движением вынул нож из ноги девушки, что сам кинул в нее. Блейк взвыла от боли, рана кровоточила. -Не надо, пожалуйста, — плакала девушка, хватаясь за его руку, что сомкнулась стальной хваткой на хрупкой шее. Глускин с легкостью поднял балерину с пола, удерживая за горло. Та хрипела, цепляясь ногтями в его предплечье. Его заплаканные глаза, полные разочарования, было последним, что она видела, перед тем как потерять сознание. Открыв глаза, Вэйлон не понимал где он, и что происходит. Тьма и холод вокруг дезориентировали. Мужчина попытался встать, но дикая боль в теле пронзила его. Пот стекал с его лба, попадая в глаза, Парка лихорадило. Включив камеру и режим ночного видения, мужчина понял, что лежит в шахте лифта. Именно туда он и прыгнул от Глускина. Как он остался жив, это большая загадка. Но вот что он, судя по всему, сломал себе обе ноги, это уже ближе к реальности. Состояние шока и страха притупляли боль. И он выполз на нижний этаж из шахты. Парк периодически терял сознание, снова приходил в себя. Отчаяние все больше поглощало мужчину. Он думал о Виктории, скорее всего она уже мертва. И он тоже здесь сгинет. Умрет от голода и обезвоживания. Если конечно его раньше времени не найдет кто-то из пациентов. Обреченный на мучительную смерть, Парк заплакал. Он отдал бы все, чтоб еще хоть раз увидеть жену и сыновей. Как его Лиза одна вырастит мальчиков? Кто позаботится о его семье? Как долго ему страдать, прежде чем смерть обнимет его своими костлявыми руками? Все эти мысли кружили в его голове и за ее пределами. Вэйлон пытался ползти в закуток коридора, дабы не оставаться в проходе и не привлекать внимания пациентов. На грани сознания и беспамятства, мужчина отер пот со лба, затем принялся осматривать поврежденные места. Боль не давала ему даже прикоснуться к ногам. Очередная вспышка боли погрузила мужчину в небытие, отключив его сознание. Виктория пришла в себя от холода. Сквознячок из разбитого окна обдувал ее ночной прохладой. Девушка жмурила глаза от света, хоть тот и был слабым, ей было больно смотреть на него. Вскоре глаза привыкли к освещению, что граничил с полумраком, и она смогла понять, где находится. Абсолютно нагая, она лежала на полу в той самой «мастерской». На столе с пилой лежал выпотрошенный труп пациента, что напал на Эдди, когда тот намеревался убить Парка. Кровью был залит стол, пол, место, где лежала Виктория и все, что она видела перед собой. Волосы на голове девушки зашевелились. А панике она подскочила, но раненая нога отдалась болью, возвращая девушку на место. Рана была обработана, зашита и забинтована. Блейк была на грани срыва. Слезы застилали глаза. Ей хотелось стереть с себя присохшую к ее коже кровь убитого. Балерина хрипела и выла, не в состоянии кричать. Ее глаза округлились в ужасе, а лицо вытянулось, когда дверь в мастерскую открылась, и в нее вошел Глускин. Он был одет в отличие от нее, это заставило Викторию зажаться в комок, пытаясь прикрыть наготу. Маньяк прошел к центру, окидывая взглядом все вокруг. Затем приблизился к девушке, забившейся в углу. Он больно схватил ее за лицо, залив в открывшийся ротик воду, что любезно принес для нее. -Я так старался для тебя, — шипел он ей в лицо, упуская слезы из голубых глаз. — Ради наших детей… Блейк еще больше зажималась от звука его голоса. Ее трясло. -Как ты могла убежать с ним? — переходил на крик Глускин. — Чем он лучше меня? Но это не важно. Виктория дрожа, забилась в угол, в страхе позабыв о раненой ноге. Она смотрела на него, не моргая. Казалось, стоит ей на долю секунды прикрыть глаза, произойдет нечто ужасное. Глускин столкнул со стола труп и тот с характерным звуком упал на землю. Блейк тошнило. Эдди поднял девушку с пола и толкнул вперед. По инерции она упала на стол, успев затормозить руками. Маньяк, приблизившись к ней, расстегивал ширинку брюк, прижимая девушку к столу свободной рукой. Ужас и омерзение овладели ею. Руки скользили по еще не до конца свернувшейся крови, и она падала грудью на влажную поверхность. Виктория заливалась слезами, вещая что-то не членораздельное. Она умоляла его остановиться, обещая, что больше так не будет. Но у маньяков отсутствует эмпатия. -Ну, разумеется, ты станешь хорошей девочкой, — усмехался он. — Надо только постараться, я об этом позабочусь. Ногой он толкнул ее ножку, раздвинув ее бедра. Окончательно потеряв равновесие, Блейк упала торсом на окровавленный стол. Не церемонясь и не дожидаясь разрешения, Эдвард грубо вошел в нее, сразу на полную длину. Виктория сильно жмурилась от боли, зажимая пальчики в кулаки. Теплая кровь пачкала ее промежность и пах Эдварда. Он двигался резкими толчками, вдалбливая девушку в стол. -Вот так, — шипел он, наматывая ее длинные волосы на кулак. — Ты только моя, родишь только моих детей. Слишком быстрые движения привели его к скорому оргазму. Ноги балерины подкашивались, не в силах ее больше удерживать. А сперма, смешавшаяся с кровью, вытекали из нее. Тогда он поднял жену с пола и усадил на липкую поверхность стола. Виктория поджимала колени к себе, но Глускин притягивал ее за ноги, не давая ей закрыться. -Обними меня ногами, — приказал он ей. Эдди прижимал ее сильной рукой за талию, входя вновь. Второй раз было уже не так больно. Из-за его резкости и размеров, у Блейк возникли множественные внутренние надрывы, повлекшие кровотечение. Это нисколько не смутило и не остановило Глускина. Маньяк продолжил свои движения. -Поцелуй меня, — рваным дыханием требовал он, не замедляя темпа. Виктория не подчинялась, отворачиваясь от него. Тогда Эдвард закинул ее руки на свою шею, свободной рукой удерживая за затылок. -Поцелуй меня сейчас же, — повторил он, так же рвано хватая воздух. Эдди поймал ее губы, проникая в ее ротик языком. Он овладевал каждой ее частичкой. -Я буду трахать тебя всю ночь и весь день, пока ты не забеременеешь, — шипел он, не выпуская нижнюю губу Виктории из своего болезненного поцелуя. Виктория цеплялась за воротник его рубашки, оттягивая его назад, от чего ткань трещала и роняла пуговицы. Глускин усмехался ее действиям. -Тебе нравится, — улыбался он, зацеловывая ее шею. — Я знаю, тебе это нравится. Он продолжал двигаться в том же темпе без устали. Уставшая и ослабшая Виктория надеялась на скорый финал, но у Эдди были другие планы. -Не отпуская меня, — приказывал жених, чувствуя как ее руки и ноги расслабляются. — Обнимай меня крепче родная. Эдвард обещал ей ночь «любви» и сдерживал обещание. Блейк уже потеряла счет времени и количество его семяизвержений. К утру он все же сжалился над несчастной и позволил ей отдохнуть. Но лишь потому, что она была ранена. Прижимая ее обнаженное, перепачканное кровью тело к себе, Глускин целовал ее макушку. -Сейчас ты отдохнешь, а когда наберешься сил, мы продолжим, — вторил он ей. — И так до тех пор, пока твое лоно не примет мое семя. Обреченная на страдания, Виктория закатила глаза и отключилась. Ее сознание тоже сжалилось над ней и позволило провалиться в небытие. -Ты не смог спасти ее, потому что сам был ранен, — закончил рассказ за него Харви. -Да, — тяжело вздохнул Парк. — Я подвел ее. -Но ты старался, — оправдывал его парень. -Мои «старания» привели к тому, что стало только хуже, — уселся на стул уставший Вэйлон. -Ты не знал, что так будет, — быстро проговорил Блейк, закидывая голову назад, не давая слезам выкатиться из глаз. Рассказы Вэйлона о том, как Глускин насиловал Викторию злили, и приводи в бешенство Харви, но он ничего не мог сделать. От этого становилось только хуже. Собственное бессилие бесило куда сильнее, чем поступки его отца. -Мне следовало сбежать одному и позвать на помощь, — Парк угостился сигаретой, вежливо поданной парнем. — Глускин не убил бы ее, а я бы смог привести подмогу. Оба курили, погрузившись каждый в свои мысли. Но думали, скорее всего, об одном. -Мы должны найти ее до рассвета, — прервал тишину Блейк. — Я должен ее увидеть. -Найдем, — кивнул Парк. — Уже немного осталось. Выглянув в коридор, и убедившись, что там никого нет, Парк подал сигнал Харви. Они тихонько вышли в коридор. -Как же ты выжил? — спросил Блейк. -Благодаря твоей матери, — взглянул на него мужчина. — Она не дала мне умереть и выходила меня. Вэйлон подошел к развилке. С одной стороны была лестница, с другой еще один коридор. Куда именно идти он не знал. Не бывал в этом месте. Блейк, стоявший все это время позади него, вдруг вышел вперед к лестнице и как под гипнозом пошел вверх. -Харви ты куда? — удивился Парк. -Нам сюда, — улыбнулся он. Вэйлону стало не по себе. -С чего ты так решил? -Я чувствую ее, — улыбался он, поднимаясь все выше. -Викторию? -Да, — лицо Харви засияло. -Ты пугаешь меня, — смутился Парк. -Пойдем, — махнул он рукой. Вэйлон послушно шел за юношей, изредка оборачиваясь назад, так как позади слышался шум. -Как это? — вдруг спросил мужчина. -Не знаю, как объяснить, — хихикнул Харви. — Это тепло внутри и свет, и я в голове слышу ее. -Что она говорит? -Не могу разобрать, просто идем. На следующем этаже он так же следовал за Блейк. Харви привел его к двери, перед которой лежал засохший цветок. -Думаю, она этим хотела что-то сказать, — пробормотал парень, вращая остаток растения между пальцев. -Наверное, нам сюда, — толкнул дверь мужчина. — Я первый, ты за мной. Не успели они войти, как со стороны лестницы раздался шум и рычание. -Уокер, — предположил Вэйлон. — Быстро в шкаф. Старый покосившийся платяной шкаф, приветливо открыл перед ними свои двери, уместив в себе обоих. -Сидим тихо, — прошептал программист. -Может он уйдет? — предположил парень. Парк прижал палец к губам, прислушиваясь. Из коридора послышались визги кого-то, кто все же встретился с Крисом. Харви зажмурил глаза, сдерживая крик. Вэйлон пытался успокоить дыхание. Все провалилось в тот момент, когда шаги Криса остановились у места их убежища. Виктория пришла в себя под струями прохладной воды. Эдди придерживал ее одной рукой, другой промывая лицо девушки. Блейк не с первого раза, но все же открыла глаза. Глускин был так же обнажен, как и она. Но в отличие от нее, он уже был чистым. Эдди пенной мочалкой проходился по поверхности ее кожи, смывая присохшую кровь. -Мы все смоем, вместе со вчерашней ссорой, — улыбался он жене. Тело балерины била дрожь, кажется, у нее была лихорадка. Ее губы синели, а голова кружилась. Машинально Блейк хваталась за Эдварда, чтоб не упасть. Здесь в душевой освещение было куда лучше, чем в их «спальной» и она могла разглядеть его получше. Первым что бросилось в глаза, были многочисленные шрамы. Они осыпали весь его торс и руки, так же следовали и к бедрам, некоторые и вовсе были похожи на клеймо. Например, на груди отчетливо красовалось нечто подобное. Промыв волосы любимой, Глускин завернул ее в полотенце, поднимая на руки. -Мне нехорошо, — осмелилась обратиться к нему Виктория. -Похоже, у тебя жар, — Эдди прильнул губами к ее виску. Странное ненормальное чувство стыда перед маньяком испытала Виктория. Он ведь правда заботится о ней, а она предает его доверие. Не будь здесь Глускина, ее настигла бы жестокая и мучительная смерть, а перед этим… -Я раздобуду лекарства для тебя, — произнес он своим обыденным тоном, надевая брюки. -Ты не знаешь какие, — перечила балерина. — Я пойду с тобой. -Как вчера, — саркастично подшутил он. — Забудь, — его настроение снова сменилось. — Это очень опасно, ты останешься здесь. -Я знаю, где они лежат, если мы пойдем вдвоем, это облегчит вылазку, — настояла она. Эдди молниеносно развернулся к девушке, обхватывая ее лицо руками. — Обещай слушать меня во всем и держаться строго возле меня, — всматриваясь в синие глаза, вторил жених. -Обещаю, — виновато опустила глаза Блейк. -Хорошо, я тебе верю, прошептал он, прильнув к ее губам. Виктория не ответила взаимностью, но и не скривилась. Девушка лишь покорно держалась, терпеливо прикрыв глаза. Она думала о Вэйлоне, надеялась, что он еще жив и возможно его еще можно спасти.