Красное солнце сгорает дотла

      Собирались ранним утром. Близнецы уже были на ногах и, пока ведьма спала неожиданно крепким сном, пуская слюну на подушку Фреда, паковали необходимое. Фред впервые набивал котомку почти до краёв: вложил лекарств, верёвок, охотничьих снастей, одежды. Ещё никто из них не знал, насколько может затянуться путь, потому лесник брал всего про запас, при этом опасаясь, как бы груз не перевесил его при первом же шаге. Ещё и Джордж впихнул пару сух-пайков на дорогу, хотя, по сути, в лесу всегда есть чем поживиться — уж без еды бы путники не остались. Фреду пришлось всё утро выслушивать нравоучения обеспокоенного брата: запахнет жареным — беги, на рожон не суйся, в незнакомые места не прись… и прочие наставления. Фред слушал с улыбкой, еле сдерживая хохот — так забавлял его тревожный вид близнеца. Сам он ничего опасного не видел. Ну, доведёт Фред ведьму до цветка, она его сорвёт, да и разойдутся своими дорогами. В лесу им опасаться нечего: лесник знал каждую веточку и с животиной был на «ты». И пусть его слегка настораживал тот рассказ о почти недосягаемом цветке, про который ведьма повествовала каким-то даже загробным голосом, Фред всё же не собирался подвергать себя опасности. Уж не ради ведьмы.       Когда Гермиона проснулась с утра и на утверждение — никак уж не предложение — лесника пойти с ней отреагировала нейтрально-положительно (она ведь промолчала, но и не отказалась!), последние сборы завершились довольно быстро. Ведьма лишь забросила на плечо прозвеневшую сумку и встала у дверей. Фред поднялся следом, но Джордж вдруг ухватил его за рукав. Выглядел младший так, будто боролся сам с собой, отпуская близнеца. Гермиона поспешила выйти, чтобы не присутствовать при этой душещипательной и интимной сцене.       — Может, и мне всё-таки пойти?.. — предложил младший из братьев, когда дверь их хатки захлопнулась.       — Нет, Джорджи, — улыбнулся Фред, когда близнец опять заиграл старую шарманку. — Зачем так рисковать? А за домом кто смотреть будет? Уж лучше так: я — там, ты — здесь. Каждый на своём месте.       — Оставляешь меня, как бабу на хозяйстве, — поджал губы Джордж. — И вообще, твоё место здесь, Фредди!       — Ой ли… — задумчиво протянул вдруг тот, отчего брат его воззрился на него с новой тревогой. — Не в том суть, братец. Не в том суть…       Вскоре, спустя ещё один диалог со столкновением мнений, они вышли следом. Ведьма уже достаточно далеко отошла от хаты и, пока братья обнимались у крыльца на прощание, смотрела на них издалека неясным взглядом, даже каким-то завистливым. А потом медленно двинулась в ту сторону, с которой её и приволокли в прошлый вечер.       Когда она уже начала подозревать, что заплутала, из-за спины раздались спешные и в этот раз совсем не тихие шаги.       — Ну, что дальше, Ведьмочка? — спросил нагнавший её Фред, улыбаясь какой-то по-ребячески лёгкой улыбкой, отчего Гермиона начала сомневаться, что именно этот человек утягивал её, намереваясь отдать на смерть. Погода была замечательная — птицы пели с душой, деревья приветливо махали леснику листвой, и солнце вновь ласкало кожу. А скрип ботинок о мокрую траву так ублажал слух! И как тут не быть в приподнятом настроении?       Девушка же смерила лесника холодным взглядом — негодование внутри подбивало вновь вскинуться на него за это обращение — и всё же ответила, смиренно проглотив обиду:       — Отведи меня туда же, откуда вчера увёл.       Дальше они шли молча, хотя Фред время от времени начинал о чём-то болтать, почти не заботясь о том, слушают ли его. Гермиона ни на одну его реплику не отвечала. Ему это не нравилось. Однако молчание ведьмы Фред объяснил по-своему, потому, остановившись у очередного пня, вытряхнул из котомки хлеб и воду и протянул ей. А когда Гермиона в нерешительности замерла, он уверенно пихнул завтрак, которым она пренебрегла в братской хатке, прямо ей в руки. Это её немного задобрило — на его реплики она, по крайней мере, отвечала взглядом или кивком, аппетитно пережёвывая хлеб.       Наконец выйдя на ту самую полянку, они разошлись: Фред со вздохом двинулся к вчерашним силкам, в которых так и не оказалось никакого зверька, а Гермиона вдруг отошла к деревьям. За своим делом лесник и не замечал, как ведьма, сложив на дерево ладошки и слегка соскребая ногтями кору, о чём-то шептала в опустившиеся до земли кроны. Фред же вдруг заприметил очередное изменение: в паре ярдов от силков лежала вещь, ни одному из братьев не принадлежавшая.       Когда лесник уже почти подошёл к опасной железке в траве, ведьма неожиданно оторвалась от ствола:       — Думаю, нам сюда… — и она так быстро проскочила мимо, что Фред еле успел выбросить руку вперёд, преградив дорогу в последний момент:       — Здесь капкан. Не видишь, что ли? — голос его негодующе и грозно дрогнул.       — Что это такое? — ведьма подняла настолько растерянный взгляд, что лицо Фреда смягчилось.       — Что же ты, Ведьмочка, и про капканы не слышала? — Та покачала головой. Фред удивлённо вскинул брови. А потом осмотрелся и нашёл глазами толстую палку. Отпустив плечо замершей ведьмы, он подобрал ветку и несильно стукнул тарелочку — капкан резко захлопнулся с громким щелчком, ломая палку в щепки. У Гермионы глаза на лоб полезли, и мурашки побежали по спине от этого звука.       — Кость дробит только так, — заметил лесник, заглядывая в лицо ведьмы.       — Для кого оно?.. — с ужасом спросила она, поднимая глаза.       — Этот? На медведя. Но так охотятся и на более мелких зверей, — Фред снова полунасмешливо-полусерьёзно поглядел на ведьму. Что ни говори, а её он не особо боялся. Всё-таки в байках Деда колдуны и колдуньи не были страшными и опасными, а скорее даже открытыми к чужим бедам и смелыми. А рассказам родителя Фред доверял достаточно. Хотя, конечно, это и не лишало его полностью некоторых опасений насчёт этой едва ли ему знакомой девицы. — И как ты только ни разу ни в один из них не залезла, если в глаза их не видишь?       Гермиона не ответила, вновь посмотрев на капкан, явно представив себе сломанную кость и вывороченное мясо, и с трудом сглотнула.       — И он… ваш?       — Нет, — Фред поморщился, — не наш. Вероятно, здесь были охотники или, возможно, разбойники… или кто-то такой. Нечасто сюда забредают — те ведь ещё трущобы…       Он отбросил сломанную палку в сторону и опустился на корточки, пока ведьма отошла на шаг, стараясь держаться подальше от опасной штуковины даже без предупреждения лесника. Захлопнувшийся капкан был больше не опасен, но оставлять его здесь Фреду не особо-то хотелось. Ловко открепляя его от земли, лесник параллельно объяснял:       — Капкан ломает зверю лапу, и он не может сбежать. Если его оставили и забыли — животное долго мучается и умирает, потому что не смогло есть. Например, медведь со сломанной лапой много не набегает и не налазает. Если за ним возвращаются, то выследить зверя по следам не составит труда. Да и уйти он далеко не успеет. Его находят и добивают. Жестокая штука. Мы с Джорджем ими не пользуемся — по нашей части силки да ловушки.       Фред поднялся и, вновь оглядевшись, убрал капкан поглубже в ямку под дубом. На немой вопрос Гермионы он ответил просто:       — Заберу на обратном пути и унесу домой. Джордж эти штуки пускает на более полезные вещи. Или, глядишь, Луна заберёт по дешёвке… Как бы только перед этим брата предупредить, что у нас тут, вероятно, всё же кто-то шастает, а мы и в ус не дуем… — казалось, что лесник полностью ушёл в себя и говорил уже сам с собой вслух. Гермиона, стоявшая рядом, смотрела отчего-то внимательно, но не слушала или хотя бы делала вид. Тем временем юноша встряхнулся, прогоняя навязчивые мысли: — А насчёт остального не переживай, Ведьмочка, — я и без таких капканов смогу защитить нас от животных, если на то пойдёт.       Ведьма отреагировала мгновенно: в глазах вспыхнул блеск воспоминаний, она обняла себя за плечи и понурила голову. Вопрос она задала уже дрогнувшим голосом, даже не осознав, что произнесла вслух:       — А от людей?       Фред вновь обернулся из-за этого отрешённого тона. Гермиона смотрела застекленевшими глазами в землю, словно вдруг упомнила что-то необыкновенно грустное и страшное. Фред уже давно задавался вопросом, почему реагирует так на проявления её чувств. Они знакомы с натяжкой лишь сутки, а лесник отчего-то с завидным увлечением старался уловить каждую её эмоцию (от просто хмурых бровей до улыбки с зубами, которой он пока так и не видел), словно околдованный, чувствовал такой безграничный интерес (вероятно, потому что она — ведьма), что даже удивление самому себе уходило на какой-то второстепенный план. И всё по той же необъяснимой причине Фред вдруг поступился собственной убеждённостью.       Он смотрел на неё с минуту внимательно и всё же ответил:       — И от них. Смогу.       Гермиона подняла глаза и столкнулась взглядом с лесником. На лице у него так и горела уверенность. Несколько мгновений Гермиона поражённо смотрела в ответ, а после благодарно кивнула.       Они шли весь день. Пока Фред выбирал дорогу, ведьма с таким восторгом оглядывала лес, считая себя незамеченной, что у него уголки губ косили в ухмылку. А вечером наконец устроили привал: собрали веток и камней, устроились посреди полянки и зажарили над костром пару найденных по дороге грибов. Солнце уже заходило, напоминая о себе лишь прощальными закатными лучами. Гермиона чувствовала тягучее удовлетворение от того, что теперь опережала свои прежние планы. Во многом сопровождение Фреда гарантировало ей то, что она вполне и вполне могла бы успеть на цветение. А там уже только… дело за самым тяжёлым.       Да и то, что Гермиона так сытно поела, тоже играло свою роль в её теперь приподнятом настроении. Вот только сам Фред к вечеру сидел хмурый, как туча, свесился над своим мешком и то выкладывал припасы, то складывал обратно. Вероятнее, в этом деле он находил для себя некое успокоение на фоне всех переживаний. Гермиона только сейчас отчего-то обратила внимание на то, что лесник всё ещё не находил себе места после происшествия с капканом.       — Если тебе что-то нужно передать брату, то я могу помочь, — от её голоса Фред вздрогнул, но не спешил оборачиваться. — У тебя есть карандаш и пергамент?       — Издеваешься? — ответил он угрюмо. — Недешёвое удовольствие.       — Ох, точно… — поспешно выдохнула Гермиона, уже поднявшись и возводя глаза и руки к небу, пока юноша не смотрел, — может, есть что-то, что сможет понять только Джордж?       Фред какое-то время задумчиво глядел в котомку, впав в размышления. Вопрос ведьмы вывел его на какую-то иную волну мыслей. Из них его вывело громкое граянье позади. Лесник обернулся быстро, сбросив наступивший морок и глядя на уже стоявшую посреди полянки Гермиону. И вдруг задержал дыхание. Ветер трепал её тяжёлые кудри, края юбки ласково путались в ногах, и глаза загадочно блестели в свете костра, отливая волшебным золотом. Она смотрела на него как-то неожиданно мягко и проницательно, будто знала что-то, чего он сам не знал. Гермиона была похожа на лесную нимфу, а не на страшную колдунью из сказок. Громко шелестел лес, трещал костёр, и кузнечики завели свою ночную трель, словно о чём-то загадочно перешептываясь или создавая природную мелодию, особую музыку. Фред думал, что последнее. Потому что от этой мелодии ведьма становилась ещё более…       Он запоздало обратил внимание на чёрного, как ночное небо, ворона на её пальцах, и оторопело спросил:       — Почему не сова?       Ведьма удивлённо вскинула брови, гладя пальцами второй руки клюв птицы.       — И как это понимать?       Фред наконец сморгнул, прогоняя из головы неожиданный образ, и объяснил, глядя уже не на ведьму, а на костёр:       — Ну, Дед рассказывал, что вы пользуетесь совами. А потом какой-то сильный волшебник выделился использованием ворона как фамильяра, и от него пошла легенда, что все вороны — помощники ведьм. Но это ведь не так. Вы используете сов.       Теперь Гермиона смотрела ещё более удивлённо, чем прежде, и отвлеклась от своего крылатого товарища, из-за чего ворон недовольно затрещал. Фред заметил её затянувшееся молчание и, желая развеять его, произнёс полушутливо-полуобиженно:       — Брось, не боишься же ты рассказывать мне? После того, как я дважды… нет, трижды спас тебе жизнь? Мне ведь даже рассказать некому! Я, если ты забыла, живу в точно такой же ограниченности.       Пока ведьма так и стояла в нерешительности, Фред поднялся со своего места и, недолго порыскав по опушке, взял в руки какую-то ветку и выхватил из ремня нож. Гермиона рассеянно и задумчиво наблюдала за его движениями и, когда лесник вновь присел, она, похоже, так и не смогла найти ничего плохого в том, чтобы поведать часть правды.       — Сов мы используем для общения друг с другом. Они безопасные переносчики. Их, по крайней мере, не перехватывают. А воронов уже для всего остального.       — То есть друзья у вас есть и за пределами общины? — рассеянно спросил Фред, уже склонившись над куском молодой ветки, и, задумчиво прикусив палец на мгновение, начал выскребать на коре какие-то засечки лезвием.       — Ты придумал, как передать брату сообщение? — вместо ответа спросила Гермиона, с интересом заглядывая за широкое плечо.       — Да… — медленно ответил лесник, полностью сконцентрировавшись на ноже. — Вырежу кое-что, что поможет понять ему, что это я…       — Ну и отлично! — Гермиона оказалась рядом с ним в пару шагов и посадила ублажённого лаской ворона на выступ ветки почти под боком у юноши, и тот от неожиданности подскочил. — Когда закончишь, отдай это ему в лапку. Куда лететь, он знает.       Глядя в чёрный блестящий глаз птицы, воззрившейся на него неожиданно мудро, Фред и не подумал спросить, откуда же ворон знал, куда ему нужно лететь. Гермиона вновь отсела на свою часть полянки, а лесник, невольно косясь на молчаливого товарища, вновь склонился над веткой. Всё время, пока он был занят, ведьма за его спиной что-то тихонько раскладывала. А птица с увлечением и интересом лезла ему под локоть, намереваясь разглядеть ветку поближе или и вовсе выхватить её да удрать. Фред только и успевал шикать, а когда всё же не без опаски почесал пальцами пернатую голову, то ворон смолк и больше не мешал. Видимо, без ласки это создание не могло прожить и минуты. Ну, не кусался, по крайней мере.       Когда Фред закончил, вокруг сгустилась такая тьма, что ему пришлось развернуться и подползти к костру поближе. Через какое-то время он, сдув с ветки остатки отодранной коры, глядел на своё творение довольно. На палочке проступал небольшой, но аккуратный (насколько это было возможно с учётом её величины и количества отведённого времени) рисунок солнца в треугольнике. Они с братом ещё в детстве использовали этот знак для своих игр в рыцарей и волшебников. Джордж должен был понять. Под этим знаком Фред старательно выскреб слово «опасность». Дед не особо обучил их грамоте и счёту, но некоторые базовые знания у близнецов всё же были. Среди них было и вот это слово. В их жизни оно играло ключевую роль с самого их рождения, как бы прискорбно это ни было.       Фред встал с колен и обернулся в поисках ворона, но нашёл его быстро — тот сидел на куске бревна и клевал зажаренный часом ранее гриб, который он не успел съесть. Лесник бросился к птице и ради приличия махнул рукой, прогоняя наглеца от своего ужина. Гриб наверняка был достойной платой за доставку сообщения к брату, но Фред всё же не собирался давать ворону спуску — больно тот был вольный и дерзкий, покушаясь на чужой ужин. Птица отскочила и воззрилась на него невиновными глазами, на что Фред лишь покачал головой. Он вновь опустился, встав на корточки, и протянул деревяшку. Ворон ловко выхватил её из чужих пальцев и зажал в когтистой лапе. И смотрел теперь будто в ожидании.       — Чего зёнки вылупил? — выдохнул лесник, предлагая ворону руку, на которую тот осторожно перескочил. — Лететь куда, ты знаешь. А плату свою ты вон уже слопал — отклевал половину моего же гриба. Всё честно?       Птица ничего не ответила, но, казалось, была согласна. Тогда Фред слегка подбросил её в воздух, помогая взлететь, и ворон, точно сокол, взмыл в чёрное небо, почти сразу же слившись с темнотой. Лесник на мгновение невольно позавидовал его крыльям — быстрые, вознесут до самых высоких белых точек в ночном небе и унесут, куда хочешь. Хотелось бы и ему летать.       Отправив птицу в полёт и проводив её взглядом до того момента, пока крылья ворона уже поглотила чернота, Фред оглянулся и заметил, как Гермиона раскладывала что-то на земле. В этот раз, благо, в его голову не полезли сравнения с нимфами. Зато кое-что другое — да. Недолго думая, Фред почти гуськом приблизился к ведьме.       — Что ты делаешь? — спросил он, подсев рядом, и Гермиона дёрнулась, скрывая от него своё занятие полой худенького платка.       — Раскладываю знаки, — угрюмо ответила ведьма на вопрос, смотря в его глаза исподлобья.       Фред вскинул брови, но улыбнулся с зубами:       — И что, мне смотреть нельзя? — Искры, вырывающиеся из костерка, блеснули в его глазах, придавая какого-то развязного блеска.       — Нет, — заметив недоброе, сквозь зубы резко ответила Гермиона.       Фред удивлённо и слегка раздражённо на неё вытаращился, хмуря брови. Возмущение так и подступило к горлу, разжигая внутри недовольство, отчего он воскликнул:       — Да что я сделал-то?!       Его вдруг громкий голос невольно напугал ведьму, отчего она неосознанно отпрянула от лесника, но твёрдости взгляда не растеряла. Сам Фред, однако, не шелохнулся, но сложил руки крестом на коленях, глядя обиженно. Негодование в его глазах было настолько осязаемо, что Гермиона слегка смягчилась и объяснилась терпеливо:       — Ты — ничего. Но не стоит мешать мне и знакам. Это, знаешь ли, дело кропотливое. Требует концентрации и, ммм… одиночества, — она дождалась понимания в его глазах и продолжила: — Так что, если у тебя нет важного дела, то, пожалуйста, пересядь обратно.       Буйные чувства в его глазах слегка улеглись. Фред, сцепив зубы, кивнул. Какие-то мгновения его глаза с сомнением глядели в глубокие карие глазищи ведьмы, словно считая количество ресничек. Гермиона смотрела вопросительно и ждала его ответ. Фред думал вновь недолго. Желание высказать то, что собирался изначально, отпало.       — Ничего важного, — ответил лесник и встал спустя несколько мгновений уже решительно, возвращаясь к своей части опушки с какой-то мрачной досадой.       Глубокой ночью, когда сон поглотил Фреда почти целиком, он ещё краем уха разобрал в сумрачной тишине еле слышимый певчий голосок. Ведьма то тихо мычала, то мягко тянула ноты, то шептала неразборчивые слова - кажется, пела колыбельную. И, уже едва окунувшись в очередное сновидение, Фред подумал, что отчего-то песня эта казалась ему далеко знакомой...