Красное солнце сгорает дотла

      Он не понимал, сколько времени потратил на путь — его заботила только скорость, с которой он сможет доставить ведьму в город и… что? По крайней мере, найти целителя и эликсир (Фред не сомневался, что Гермиона была под воздействием яда). Вернуться домой, в более безопасное место, не было ни сил, ни даже времени. Потому лесник бросился в самое небезопасное место, которое, тем не менее, давало Гермионе — как бы невозможно ни звучало — шанс на спасение.       В миле от города, у самой кромки леса, он наконец остановился — всё тело колотило и гудело от тревог и нагрузки. Но остановка была недолгой. Фред закутал Гермиону в плащ плотнее, спрятал их вещи под собственной накидкой (чтобы чей-то рыскающий или скользящий взгляд не зацепился за что-то примечательное и, наконец, двинулся дальше.       У городка не было постов, но он всё равно был огорожен высокой стеной из деревянных обветшалых за годы брёвен. И прохода было всего два: через большие ворота и вперёд ногами через ход для могильщиков. Фред уже бывал в этом городе однажды. Джордж тогда болел, и лекарств у них не осталось. Старшему брату пришлось обежать два города, околотить пороги домов каждого лекаря, чтобы найти хоть какое-то дельное снадобье. Именно здесь он его и нашёл — у одного сварливого старика-целителя, видевшего срочность дела и торговавшегося до последнего гроша, который Фред таки вывалил ради близнеца. После того братья надолго остались без единой монеты. Но зато лекарство Джорджу помогло, и тот выздоровел без осложнений.       И теперь Фред всем сердцем желал, чтобы удача вновь ему улыбнулась.       Начинало стремительно моросить (серое марево над городом давно намекало на ухудшение погоды), когда он проходил через ворота. Сквозь них неровными рядами проезжали (чаще покорёженные) повозки с едой и товаром, метались оборвыши и сновала скромная стража. Под редкими самодельными настилами ютились попрошайки и юродивые, которых та самая стража повсеместно разгоняла. Краем глаза Фред заметил, с какой свирепостью те подняли с места слабенького старичка в худой накидке и пихнули вон из города, запустив вдогонку опустевшую пыльную чашку — деньги отняли вместо того, чтобы вести бездомного к темницам.       Впрочем, мало кому было дела до наглухо облачённого в плащ путника с ношей на руках. Что не могло не радовать. Такой тут был каждый второй.       Фред без препятствий вошёл в город и двинулся в сторону домика целителя — в кармане барахтались и бренчали лишь пара монет. Фред брал их из рук Джорджа с большой неохотой, слабо себе представляя, какая нелёгкая может завести их с ведьмой в город. И что теперь?       Оставалось надеяться, что целитель скостит цену за снадобье, продаст за такое малое количество монет. Или придётся… что? Вероятно, кража. Что угодно, если то будет необходимо ради спасения волшебницы.       Он шёл быстро и метал внимательные взгляды на округу — пытался упомнить дорогу. Улицы были едва ли чище, чем их лесник запомнил. Под окнами домов всё глубже укреплялись пятна от помоев, стекавшихся ручьями на дорогу. Грязь под ногами мешалась и скользила, смешанная с мусором и лошадиными кучами. А ещё чавкала. Сквозь тонкую материю подошвы стареньких ботинок всё ощущалось вполне чётко. Камень небольших двухэтажных домов темнел с годами, впитывая в себя и сажу от огней, и птичий помёт, и нечистоты.       Впрочем, поместья богатых семей выглядели хоть сколько-то опрятными и аккуратными, стояли особняком отдельно от прочих зданий — не было грязи на стенах, убранство было пышнее, но дороги оставались знакомо непроезжими. И всё равно выглядели для лесника неприятно. То ли дело его с братом уютная маленькая хатка, сложенная из дерева? И всегда чистая под любящей хозяйской рукой и дождями. И пахнущая пряными травами да можжевельником…       Фред чувствовал себя вполне уверенно среди этой откровенной помойки. Он привык контактировать с такой частью мира (но, конечно, не питал к ней тёплых чувств).       По дороге, даже несмотря на нарастающий ливень, в большинстве своём сновали люди — их темные фигуры в запахнутых плащах метались по углам подворотен, пабов и публичных домов. Однако один шёл прямо, твёрдо, целенаправленно.       К Фреду.       Лесник не мог этого не заметить. И, склонив голову пониже, прижав бездвижное, но дышащее тело Гермионы теснее, ускорил шаг. Фигура тоже стала приближаться стремительнее, не сходя с намеченного курса, почти идентично повторяя шаги Фреда.       Он почти на полном ходу врезался в этого человека, успев увернуться в последний момент, но незнакомец вдруг извернулся и ухватил его под руку, дёрнув обратно.       — Вам нужна помощь? — раздалось слабо-беспокойно и тихо, но твёрдо. Вроде как… почти участливо.       Фред поднял взгляд, пробежавшись глазами по высунувшимся из-под капюшона чертам лица, которые выражали очевидное напряжение, и вырвал руку, мотнув головой. Незнакомец не выглядел угрожающим или подозрительным — даже, наоборот, каким-то образом располагал к себе. Однако в малознакомом городе с ужаленной ведьмой на руках лесник не мог довериться никому, при этом не подставляясь. Он уверенно поспешил вернулся к дороге.       Человек опалил его растерянным взглядом и вновь, дёрнувшись следом, удержал на месте — Фред ответил ему раздражением на лице (минуты были на счету). Юноша — а то был именно молодой юноша — бросил взгляд по сторонам, внезапно встал ближе, вынуждая Фреда глубоко опустить голову, потому что незнакомец был сильно ниже, и ловко закатал рукав кофты.       Лесник насилу второпях метнул гневный взгляд.       Заметил.       И оцепенел…       Назад он поднял уже очумелый взгляд.       На руке незнакомца была метка Мерлина.       — Вам нужна помощь? — повторил незнакомец с расстановкой и нажимом. Во взгляде его теперь было нетерпение и попытка воззвать к благоразумию.       И Фред уверенно кивнул.       Волшебник потащил его в неизвестном направлении, петляя меж улочек и проулков (чтобы избежать возможного преследования новых гостей, догадался Фред). И спустя время, которое лесник пробыл в разгорячённом беспокойстве и страхе, мешающихся с ощущением неожиданного доверия (уж колдун знал, как помочь волшебнице с укусом магического змеёныша!), они наконец вышли под какую-то трухлявую вывеску с изображением русалки, распивающей пиво из двух кружек разом. Здание выглядело ничем не лучше прочих в городе — на углу вон даже самозабвенно блевал какой-то кутила.       Фред ненавидел города.       Они вошли в корчму. Волшебник, бросив владельцу заведения пару монет (благодаря которым сальный мужчина, поплёвывавший и оттиравший кружку, демонстративно отвёл взгляд от незнакомца с кучей тряпья на руках), потянул Фреда в верхние комнаты и толкнул дальнюю дверь. Лесник бросился туда и, заприметив заправленную постель, тотчас возложил туда ведьму, распахивая (почти разрывая) плащ и обнажая плечо.       Незнакомец плотно закрыл дверь и, приблизившись, склонился над больной. Глаза обоих юношей блеснули: у Фреда — мукой, у волшебника — интересом. Вокруг укуса кожа посинела и высохла, под ней проступали зелёные полоски воспалённых нервов. Гермиону ужасно лихорадило.       — Что случилось? — спросил незнакомец, скидывая собственный плащ в дальний угол и вновь подскакивая к кровати.       — Её укусили, — выдавил Фред, едва сглотнув, и обессиленно, но в то же время беспокойно глядел за склонившимся над девушкой волшебником. — Какая-то фиолетовая змея…       Тот что-то пробубнил — вероятно, какое-то название, потому что на деле лесник все равно не смог бы повторить это слово, при этом не сломав язык. Волшебник бросился к ящику у кровати: оттуда он выворотил сумку, сильно похожую на утерянную поклажу Гермионы, и стал копаться в склянках.       Фред отсел от них, чтобы не мешать. Вернее — отъехал буквально на корячках, потому что сил (ни физических, ни душевных) подняться не было. И, засипев, вцепился обеими руками в слипшиеся от пота волосы, стараясь сбросить с себя волнение и успокоиться. Получалось из рук вон плохо. Леснику казалось, что он задыхается. И то было правдой, потому что в какой-то момент воздуха стало поступать катастрофически мало, но из горла не вырывалось ни звука — казалось, тело сопротивлялось, не желая отрывать колдуна от важнейшего в данное мгновение дела. Вдруг промедление станет фатальным?..       Волшебник что-то ускоренно мешал в каменной плошке, добавлял ингредиенты и молол ступкой — то какие-то цветочки, то травы, то, кажется, засушенные косточки и, возможно, глаза. Фред опустил веки, не желая знать — у магов были свои заскоки, он в них не разбирался и не лез. И пытался дышать самостоятельно, чтобы не задохнуться насмерть.       В голову шли мгновения суточной давности, когда Гермиона помогала ему справиться с таким же состоянием. Её дрожащие руки, солёные губы с привкусом металла, сверкающие на ресницах слёзы… И воспоминания эти мгновенно сталкивались с теми полученными знаниями, ввинченные, словно гвоздями или проросшими в плоть палками, в его воспалённое сознание прошлыми видениями.       Его разрывало.       За ожиданием прошло намного меньше времени, чем мог бы насчитать лесник. Если бы попытался. Однако он просто выпал из него, и, казалось, мимо пробежала бесконечность и ещё несколько. Ему было страшно, как в тот раз, посреди горящей поляны. Но помимо страха в нём было отчаянье и непонимание.       Когда всё закончилось, незнакомец отошёл от постели и устало осел в ветхое кресло слева от Фреда. Пот блестел на его узком лице. Юноша глубоко и грузно дышал.       Гермиона лежала в том же положении, в котором лесник её оставил, а из ранок на её плече виднелось два зеленоватых хвостика — волшебник затолкал в них своё снадобье. Дыхание ведьмы выровнялось — Фред со своего места видел, как мерно вздымалась её грудь. Синева вокруг укуса постепенно проходила, возвращалась допустимая бледность кожи и живая розовость щёк.       Гермиона оживала.       Фред выдохнул с огромным облегчением и, наконец, отпустил волосы, которое всё то время остервенело сжимал. Несколько рыжих прядей повисли меж его пальцев.       Он наконец обернулся и смог рассмотреть лицо волшебника без влияния тревоги, в хорошем освещении. У незнакомца были непослушные вихры тёмно-русых волос, довольно приятное лицо с двумя изумрудами глаз, сверкающих поверх двух круглых стёклышек. И на лбу виднелся не слишком ровный, но вполне запоминающийся зигзагообразный шрам. Ссутулившись и утомлённо глядя под ноги, он вовсе не выглядел, как хоть сколько-то опасный человек или даже опасный волшебник. Угрозы от него вовсе не чувствовалось. И лесник думал, что на то, вероятно, была какая-то особая причина.       Фред рассеяно наблюдал за ним краем глаза. Незнакомец наконец поднял на рыжего свой взгляд и словно что-то вспомнил.       — Намажьте этим свою руку, — он пихнул Фреду меж пальцев какую-то баночку и указал подбородком на рану от ожога. Лесник запоздало кивнул. — А вашей спутнице больше не грозит опасность, будьте покойны. Она восстановится полностью через пару часов. Но, конечно, нужен будет кое-какой уход, и поесть было бы замечательно… — за размышлениями вслух волшебник не сразу осознал, что заговаривается, и его слегка тряхнуло, когда он вынырнул из своих мыслей. Глаза его блеснули интересом и доброжелательностью:       — Полагаю, теперь мы можем познакомиться? Моё имя Гарри. Я такой же, как и вы, м-м-м… — он словно пытался подобрать термин, язык его в это время перекатывался в закрытом рту, пробуя слова, — путешественник.       Маг, на самом деле. Но даже у стен есть уши.       — Фред, — ответил лесник размякшим языком, не торопясь открыть лекарство, и вновь не сдержался, переведя взгляд на постель. — Девушка, которой вы помогли — Гермиона.       — Фред и Гермиона… — повторил Гарри тихо и, проследив за мягким взглядом нового знакомого, теперь глядел на спящую колдунью. Она была красива, как многие другие колдуньи, которых он знал. И было вполне понятно, почему рыжий юноша смотрел на неё с таким томлением. Его было даже немного жаль… Впрочем, Гарри не знал всех деталей этих… отношений.       Они молчали некоторое время.       — С какой целью вы путешествуете?       На этот вопрос Фред уже пространно махнул нетвёрдой рукой — сил не было уже даже на разговоры. Гарри окинул взглядом собеседника, и наконец заметил, как истощён был второй путник, тащивший на руках бессознательную волшебницу Мерлин знает сколько суток и милей.       Фред устало опустил глаза, и Гарри лениво, почти сконфуженно улыбнулся. А затем подхватил плащ и ловко встал на ноги.       — Я оставлю вас на некоторое время, а потом, я полагаю, мы сможем поговорить о ваших скитаниях. Вы встретите меня внизу, — говоря это, он подходил к двери, а потом вдруг остановился и опустил всё ещё уставший и сочувственный взгляд на ожог лесника. — И всё же обработайте руку. Это правда поможет.       После этого дверь со скрипом распахнулась и бесшумно закрылась, огласив наступление гнетущей тишины звоном в ушах. Лесник несколько долгих мгновений с усилием избегал поднять взгляд на бездвижную кровать — его глаза нервно перебегали с одной щели в полу на другую. Но в итоге какие-то иные чувства пересилили его неуверенность и страх — Фред не просто поднял голову, а вытянул шею, высматривая. До хруста затёкших позвонков, до щемящей боли в груди и руке, на которую он оперся.       Но этого оказалось мало. Фред встал на нетвёрдые, подкашивающиеся ноги и шатко, хватаясь больной ладонью за стену и ящик (потому что в здоровой была та самая баночка, которую он так крепко сжимал) подбрёл к кровати. Несмело, словно остерегающийся зверь, навис. Оглядел спокойно спящую Гермиону, на лице которой играли отсветы тающей свечи, зажжённой Гарри ранее, и губы его изогнулись в улыбку.       А потом вновь вспомнил виденье. И ласковая усмешка мгновенно сошла с его лица.       Он отшатнулся от постели, как от опасности, сделал пару шагов назад и упал в кресло — спину опалило болью от столкновения, но даже это не отрезвило его. Больная судорога и непонимание исказили его лицо, мучительно сжав, и он растёр его руками, прогоняя кошмар.       Ему нужно подумать… но он ничего не понимает. Почему всё так запутано?! Если бы рядом был Джордж, то он бы помог, потому что он всегда мог развеять напрасные сомнения в голове старшего, мог направить мысль в нужное русло… Отсутствие близнеца добило Фреда вдруг окончательно — голова и без того шла кругом, потому он не мог здраво думать самостоятельно и даже не мог просить ни у кого помощи, а тут ещё и родимый брат так давно отсутствует рядом… Сон. Ему нужен сон.       Прикрыв глаза, Фред постарался уснуть. Тело требовало отдыха, как и разум, но внутреннее напряжение крепко охватило юношу, потому ему казалось, что благословенный дядюшка Морфей всё же не придёт…       Спустя некоторое время с кресла раздавалось лишь сопение. Раскрытая и опустевшая баночка скатилась по вытянутым ногам на пол.       По пробуждении Фред обнаружил себя в комнате в одиночестве. Уже было довольно темно — вечер сгустился на улице. И рука больше не болела — совершенно здоровая кожа покрывала конечность. О старых ранах напоминали только розовые рубцы, которые, насколько мог посудить лесник, должны были остаться с ним навсегда. На второй руке рана от когтей медведя тоже превратилась в белые полоски, как память.       Гермионы в комнате не было. Фред был один.       Он перепугался и, подорвавшись, рванул вниз по лестнице, попутно набрасывая плащ (и стараясь не думать, что одновременно с тем испытал и некоторое облегчение). Мрачный и тёмный коридор, по которому он бежал, распугивая поднявшийся ко сну народ, нагнал на него столько безутешных и страшных мыслей, что с Фреда за такую короткую передышку сошло семь потов. Он ворвался в корчму рыжим вихрем, чуть не снеся встреченного днём владельца, и безумным взглядом охватил всё помещение, пока не заметил знакомую кучерявую голову.       Его спутница и новый знакомый обнаружились за столиком в дальнем углу. Ужас сошёл с него колючим водопадом под кожей, смытый тёплым чувством облегчения. Недолго думая, Фред двинулся к ним.       — Теперь мы наконец можем поговорить, верно? — раздалось участливо. Юноша со шрамом улыбался.