А вы думали, в сказку попали?!

* * *       Дождь, вызванный шаманом, шёл всю ночь, принеся с собой прохладу — многие жители клана Белого Тигра были вынуждены достать одеяла, чтобы не подмёрзнуть. Впрочем, те, у кого была пара, предпочли просто покрепче прижаться друг к другу во сне — и сам Иноуэ сладко сопел в сильных руках своего ненаглядного Джунища.       Благодаря новым урокам Ямагучи-сана ещё один день пролетел незаметно. Оносэ дополнительно развлекался тренировками с Хандзо-куном, который согласился немного побороться с новичком, чтобы тот, при необходимости, мог защитить себя и своих друзей от настоящих хищников. Учитель и Шаман, сидя на удобных скамеечках на краю тренировочной поляны, с удовольствием наблюдали стремительные поединки Тигра и Льва. И Шинобу замечал, что с каждым разом у Джея получается всё лучше — в анимагической форме он обучался драться быстрее, тут ему помогали звериные инстинкты, обостряющие восприятие. [Иллюстрация 19]       «Дикий зверь в первую очередь хочет тебя прогнать со своей территории, а не убить… поэтому либо сразу отступай — либо демонстрируй силу и голос», — утробно урча, наставлял младшего самурай в паузе между стычками. Тигр привстал на задние лапы, угрожающе расставив передние, и громко рявкнул — вышло очень впечатляюще. Джун-лев потряс гривой, потом кувырнулся лёжа, но не вернулся в человеческий облик, а почему-то стал ещё крупнее, чем был — и тогда повторил угрожающий жест.       — РРРАААААУРРРЫЫ!!! — от души проорал он, и Уэсуги-сан невольно сделал шаг назад.       «Да уж… глотка у тебя лужёная, парень, горазд же ты орать. А за счёт чего ты вдруг подрос?» — озадаченно спросил Хандзо.       Ему ответил Ямагучи-сан:       — Этот приём мало кто знает теперь, потому что он использует много внутренних сил, а эффективности заметной не приносит… так что его редко применяют. Этому учат шпионов и лазутчиков — нынче не самая востребованная профессия, потому что Клановые войны ушли в прошлое. Оносэ-кун, покажи в обратную сторону. Вдруг Уэсуги-куну это когда-нибудь пригодится…       Лев снова разлёгся на земле и перекатился через спину, вдруг уменьшившись вдвое… а потом ещё раз — и получился размером с пару обычных домашних кошек, — после чего отряхнулся от мусоринок и сразу запрыгнул на колени к своему неразлучнику, чтобы ткнуться хитрой мордахой в шею — мол, гладь!       — Ой, ты ж моё чудо расчудесное, — обрадовался кошатник Ино, прижимая к себе этого лохматого хулигана, запуская пальцы обеих рук в шелковистую гриву.       — Видишь, Уэсуги-кун, он теперь вынужден отдыхать, потому что такое превращение отнимает гораздо больше сил, чем десяток обычных… даже у сильного опытного мага. Но Оносэ-куну повезло, он может иногда делать так, потому что у него есть персональное зарядное устройство.       — Что-что? — не понял самурай.       — А… это словечко из их Мира, — хитро улыбнулся старый Лис. — У нас тут «культурный обмен».       Шинобу хмыкнул, нежа на руках своего маленького лёвушку, подпитывая его своей жизненной энергией. Учитель объяснил, чем Огненные и Водные маги принципиально различаются: первые быстро тратят энергию и быстро восстанавливают её, но не могут запасать впрок, а вторые могут копить в себе очень много, но после потерь восстанавливаются гораздо медленнее и не могут использовать всё разом из-за вероятности летального исхода. Только Высшие маги могут рискнуть всем, но к моменту достижения этой ступени им уже это просто не нужно — они не попадают в такие ситуации.       — Тренированный шпион может, не меняя анимагической формы, становиться маленьким, как мышь, но при этом не терять свою обычную силу. Представляешь, что такая «мышка» может натворить во вражеском стане? Вот-вот… и поди её поймай, — договорил Ямагучи. — Я надеюсь, что ты тоже не станешь применять эти знания во вред нашим соседям, — он внимательно посмотрел на Тигра.       Тот помотал головой, рыкнул вслух:       — Я честный воин, такие штуки не по мне.       — Хорошо. Отдыхайте до обеда… и приходите подкрепиться.       Обед прошёл в дружеском общении, гости — в человеческом облике — продолжили культурный обмен, рассказывая о некоторых вещах из огромного списка достижений своего Мира: телевизор, радио, транспорт и авиация, музыкальные инструменты и способы записи…       — Мы же музыканты, мы играем впятером и поём свои песни, которые сочиняем сами, — азартно рассказывал Джей, — поэтому для нас важно, чтобы их услышало как можно больше людей — это наш заработок. И пластинки с кассетами, а теперь ещё и лазерные диски стали тем средством, через которое мы можем… как бы размножить себя, подарить свои песни очень большому количеству людей.       — Но все наши фанаты при этом говорят, что никакие записи не сравнятся с живым выступлением, — добавил от себя Шинобу. — Поэтому мы часто выступаем с концертами, сами приезжаем в другие города, как исстари повелось. Про телефон расскажи.       Оценив масштабы сотовой и спутниковой связи, Ямагучи только качал головой, не одобряя, но и не осуждая такой размах коммуникаций.       — У нас нынче новости гуляют неспешно, редко когда бывает что-то столь срочное, чтобы нужно было использовать кристаллы Диалога или Безмолвную речь. Теперь, когда все Кланы подписали мирный договор, они поддерживают связь через большие кристаллы Диалога, чтобы оповещать соседей о праздниках, состязаниях и фестивалях, свадьбах и похоронах… и других редких явлениях, которые могут быть важными. Я лично поговорил с представителем клана Курамори через такой кристалл, но он заявил, что необходимо выслать делегацию, как положено, чтобы они обстоятельно изложили суть дела самой Матери. Видимо, там не сочли эту новость спешной… или у них есть свои причины затягивать это дело.       — Ямагучи-сан, вы сказали, что сегодня… — начал было Джун, но умолк.       — Да, послы уже прибыли во дворец… и сейчас докладывают лично Белому Тигру. Думаю, он скоро вызовет вас к себе.       И точно — через пару часов после обеда явился слуга из покоев Хозяина, чтобы пригласить гостей к нему на беседу.       — Наконец-то! — обрадовался Оносэ, которому надоело вынужденно ждать. Хотя уроки Учителя были весьма полезны и интересны, ему хотелось поскорее увидеть Сугихару, обнять его, как раньше… Ино только улыбался, не чувствуя ни капли ревности, — он тоже хотел бы поскорее найти всех друзей.       Хозяин Тигр прятал улыбку в длинной белой бороде, видя скрытое нетерпение своих молодых гостей — он-то прекрасно понимал, что этим чужестранцам, привыкшим к бешеному ритму жизни, чужды такие долгие церемонии, обмен послами и чинные посиделки за чаем. И, конечно же, они торопились выйти в путь. Поэтому Белый Тигр не стал слишком уж затягивать разговор, объяснил, что у них будет возможность поговорить со своим потерявшим память другом… чтобы попытаться разрушить его Печать или убедить его уйти с ними.       — Она не стала снимать с него тёмную Печать, — раздумчиво говорил Хозяин, имея в виду Старшую клана Курамори, — хотя я почти уверен, что она могла это сделать… в самом начале. Теперь же расклад на её стороне: вас он не помнит, а в её Клане прижился, чувствует себя там своим… и Печать могла стать ещё крепче. Я искренне желаю вам удачи, молодые люди, — видя их растерянность, чуть мягче сказал старец, — но если сразу не выйдет — не огорчайтесь. Мы поможем вам отыскать остальных… быть может, когда вы соберётесь все вместе, вам будет легче сломать эти Печати.       Поблагодарив радушного Хозяина и уверив его в своём уважении, двое попрощались и вернулись к ждущему их в холле Ямагучи. Джун был подавлен и хмур, а Иноуэ, наоборот, собран и строг.       — Ямагучи-сан, мы хотели бы выйти в путь сегодня же, — заявил он старшему. — Помогите нам, пожалуйста.       — Я так и знал, — притворно вздохнул сэнсэй. — Что ж, ваши вещи при вас, никто не станет вас держать силой… дорогу вы знаете…       — Э… вообще-то, нет, — очнулся от своих мыслей Джей. — Блин, мы же не знаем, куда идти! — вдруг сообразил он. — И мы столько времени проторчали тут, но забыли узнать, куда идти. Прелестно!.. — он хотел выругаться, но прикусил губу.       — Ямагучи-сан, — Шинобу чуть наклонил голову набок, серьёзно глядя на Учителя… и тот не выдержал, усмехнулся в усы.       — Не переживайте, я дам вам подробные указания, как найти долину клана Курамори. Да, они хорошо прячутся от чужих, но они обещали не мешать вам. Может быть, они даже не пустят вас к себе, а просто выведут Юнэ-куна к вам для разговора. Туда всего дней пять пешего пути, а верхом — за два доберётесь.       — Ано… а как же…       — Наши посланники ходили специальными быстрыми лисьими тропами, по ним могут ходить лишь кицунэ, наделённые особыми полномочиями, — пояснил старый Лис.       Потом рассказал, как идти, указав ориентиры для путешествующих по обычным путям: дорога на юг, Седая скала, перевал, похожий на самурайское седло, за ним — обширная долина с плодовыми рощами.       — При взгляде сверху вам покажется, что там никто не живёт — это работают мощные чары иллюзии. Продолжайте следовать тропой, а если и она исчезнет — просто бредите к центру долины — там уже вас встретят Стражи. Покажете им этот знак, — Ямагучи будто бы нарисовал в воздухе белую ленту, накрутил из неё сложный узел и привязал его к правому плечу молодого шамана. Лента с узлом заискрилась и пропала, став невидимой на фоне одежды. — Просто коснись этого места большим пальцем и пошли слабый импульс своей магии — знак проявится на несколько секунд.       Иноран воспроизвёл это действие — лента вспыхнула и, заискрившись, снова исчезла.       — Дело за малым — дойти и убедить Суги-куна в том, что мы — свои и хотим ему помочь, — глядя на эти приготовления, невесело хмыкнул Лев-сан.       Ино взял его за руки, заглянул в глаза… и твёрдо произнёс:       — Мы сделаем.       — Вместе, — кивнул он.       Сборы были недолгими, Ямагучи распорядился, чтобы гостям не мешали посторонние любопытные, и сам проводил их до ворот дворцового комплекса. Освобождённый от дежурства Уэсуги уже ждал там, чтобы сопровождать до выхода на южную границу земель Клана.       — Жаль, что вы так быстро уходите, — вздохнул Учитель, и на сей раз это было искренне. — Мне было очень приятно и интересно общаться с вами. Надеюсь, мои советы пригодятся вам… но я желаю вам не попадать в скверные истории. Берегите себя. Не хочу прощаться насовсем, я думаю, что мы ещё увидимся… Ано… может быть, ваша музыкальная группа захочет провести у нас живой концерт, например?..       На этой позитивной ноте, вызвавшей улыбку кохаев, они распрощались, и двое гостей пошагали по утоптанной тропе. Впрочем, через сотню шагов Джун перекинулся, чтобы Ино мог ехать верхом — так было быстрее — и они с Тигром порысили дальше. Незадолго до заката они уже прощались со своим провожатым. Лев по-дружески боднул головой Тигра в шею, и тот отозвался мягким урчанием.       — Удачи в пути, — пожелал он, тоже не собираясь прощаться навсегда.       Шинобу поправил котомку на спине, которую сделала местная мастерица, последовав объяснениям иномирянина — получилось что-то, похожее на рюкзак, и довольно удобное, несмотря на внешнюю простоту. Снаружи рюкзачок казался пустым почти, но там стало гораздо больше пожитков и важных мелочей. Кое-что Иноран сделал сам, используя подсказки Учителя: оберег от опасных насекомых с небольшим радиусом действия и амулет-компас, который мог подсказать, в какой стороне находится человек с тёмной Печатью на памяти. Этот амулет тоже был довольно слабеньким и действовал немного неуверенно, но это было лучше, чем ничего.       Солнце село за дальние холмы на западе, а Оносэ продолжал размеренно бежать по ставшей широкой дороге, хотя их предупреждали не путешествовать ночью, ибо на границах Кланов могли шастать злые духи и настоящие демоны из соседних Миров. За такими гостями следили Стражи… но ведь они могли не успеть.       — Тут где-то ручей течёт, — негромко сказал ритмер, — давай-ка сделаем привал, мой хороший. Тебе тоже нужно отдыхать.       Джей недовольно фыркнул, но не стал спорить с любимым. Они устроились на берегу ручья, который радостно приветствовал Шамана своим журчанием. Ужин на сей раз был более привычным: двое общими усилиями сумели сварить в котелке рис и запечь в углях рыбу, обмазанную глиной. После чего сытно поели и легли спать, окружившись специальным заклинанием палатки, выставив несколько охранных заклинаний и обезопасив себя от насекомых. Эта палатка была ещё невидимой и выполняла только функцию защиты от сырости и ветра. Снаружи всё выглядело так, будто бы двое решили спать прямо на траве, подстелив кусок тонкой тёмной ткани.       — А ты мне так и не сказал, милый, почему мы торопимся? — негромко спросил басист, обнимая Ино и глядя в угасающий огонь. — Переночевали бы в доме, на постели…       — Интуиция, родной. Мир, куда мы попали, живой, и он хочет либо исторгнуть из себя нас, чужаков… либо сделать нас своими, чтобы мы остались тут навсегда.       — Хм… м-да… я уже и сам не знаю, так ли сильно хочу вернуться, — задумчиво пробормотал Джун. — Мне с тобой везде хорошо… но пальцы чешутся от желания коснуться струн, а гитары нет, и мозоли уже почти сошли. Зато здесь я могу быть самим собой, а не марионеткой в руках начальников, захапавших себе власть… Впрочем, здесь ведь тоже свои законы и начальники. Мне нравится использовать магию и свои силы, нравится, что тут нам не нужно прятать свои отношения… В общем, не знаю. Уже не знаю…       — Спи, солнышко… у нас есть важная задача, и когда мы её решим, тогда уже будем решать остальные. Мы ведь не собираемся возвращаться домой, оставив тут своих друзей? — Шинобу ласково погладил обнимающую его руку Оносэ.       — Нет, конечно!       — Тогда не мучай себя этими вопросами. Я тоже не знаю, где мне нравится больше… и стараюсь не забивать себе этим голову раньше времени… Оясуми, милый.       — Оясуми, счастье моё… * * *       До Соловьиной деревни Рюичи пошёл пешком, всё же опасаясь лесных обитателей, которые могли бы испортить жизнь мелкой пичуге. По дороге кое-где пощипал диких ягод, сочных и сладких — на десерт после сытного обеда с шинигами. Обострившееся обоняние оборотня подсказало ему, что эти дары природы безопасны.       Как-то незаметно для себя вокалист принялся сочинять нехитрые песни в стиле «что вижу — то пою», но они казались негармоничными и пустыми. Соловушка недовольно морщился, крутил слова так и сяк, негромко напевая готовые куплеты, и замолкал, только что не плюясь — текст драл язык. Подумав, Кавамура добавил строчки про лесных ками и обнаружил, что дело пошло веселее. Поиграв ритмами, запутал текст, руша структуру фраз и переставляя слова, попробовал обновлённую песню на язык и остался доволен. Больше ничто не царапало восприятие, но появилось сомнение, стоит ли петь такое жителям деревень. Певец фыркнул: ну уж, к тэнгу! Пока он в лесу — будет петь, что захочет, и так громко, как захочет! И он свободно горланил получившуюся песню, на ходу придумывая мелодию и отстукивая ритм в такт шагам двумя сухими палочками, поднятыми с земли.       Увлечённый пением, Рюичи не заметил, как дошёл до дуба с дуплом. Оно и в самом деле было велико, настолько, что там мог бы спрятаться взрослый мужчина.       — Ой, кто ты? — словно отвечая мыслям путника, из дупла показалась хорошенькая женская мордашка. — Не ты ли Прародитель Соловей? Ты так красиво поёшь! Только не очень понятно, про что… но всё равно очень красиво! — зачастила девушка.       — Эээ… Нет, прости, красавица, — рассеянно улыбнувшись, развёл руками певец, которому похвала незнакомки была приятна. — Жаль тебя разочаровывать, но я не он. Меня зовут Рюичи, и я странствую в поисках неведомого. Позволь узнать, а кто ты, зачем ищешь Прародителя и почему делаешь это в дупле?       — Меня зовут Сузу*! — представилась девушка, ловко вылезая из укрытия. Имя ей шло — голосок у неё и правда был звонкий, как колокольчик. — Я ищу Соловья, потому что мне нужна помощь, — уголки губ Сузу-тян опустились. — Три года назад я вышла замуж, но у меня никак не получается подарить любимому наследника, — горестно вздохнула она. — Матушка присоветовала пойти в лес и найти Прародителя… А те женщины, кому он уже помог, говорили: чтобы встретить его, нужно найти этот дуб, три раза позвать Соловья, спрятаться в дупле и там ждать, и он непременно придёт…       Кавамуре эта история казалась смешной, но со своим уставом в чужой монастырь не лезут, поэтому, вместо того, что крутилось на языке, он сказал иное:       — Так ты из Соловьиной деревни! Не скажешь ли, как до неё добраться? — заодно решил он уточнить указанную шинигами дорогу. — И нельзя ли будет у вас ненадолго остановиться? Видишь ли, у меня нет ни денег, ни еды…       — Об этом не беспокойся! — перебила Сузу. — Тебе у нас будут рады! Кто-нибудь обязательно пустит тебя к себе пожить! Пойдём, я провожу тебя! Думаю, Соловья я сегодня уже не дождусь, зато ками послали нам такого славного гостя! * * *       Обретение цели, пусть и промежуточной, благотворнейшим образом подействовало на Кумото. Он без устали шагал рядом с Аптекарем, ведшим его к Двуглавой горе самым коротким путём. Однако на одной из развилок они надолго остановились. Кусуриури с сомнением посмотрел на спутника, прошёл с полсотни шагов по правой дороге, попросив подождать его, внезапно остановился, словно на стену натолкнулся. Покрутил носом, будто принюхиваясь, и вернулся.       — Более прямой путь нам заказан, — сообщил он. — Когда-то в той стороне находился полигон… мм… не важно. Просто отпугивающие чары, наложенные на дорогу и окрестности, до сих пор не рассеялись. К сожалению, Кумото-сан, вы человек с нераскрытыми магическими способностями, защищаться от этого вида магии не умеете. Поэтому здесь вы не пройдёте. Даже я дважды подумал бы, пожалуй, прежде чем туда соваться… Придется воспользоваться другой дорогой и сделать крюк, так безопаснее.       — Что же это за другая дорога?       — О, это довольно приятный путь — через Соловьиные деревни, где меня знают. Несколько раз я останавливался там, и могу сказать, что тамошние люди довольно дружелюбные… хотя и странные порой, — Кусуриури поправил короб за плечами и свернул налево, по дороге, что вела южнее.       — Соловьиные? — заинтересовался Мастер чая. — Там много соловьёв, должно быть?       — Верно, и их там почитают как предков.       — Вон как… Я люблю слушать соловьиный щебет, он такой… умиротворяющий. Жаль, что в это время года они не поют.       Аптекарь немного рассказал о деревнях и их жителях, удовлетворяя любопытство спутника. Они шли несколько часов через негустой лесок, прежде чем из-за деревьев показались дома, примыкающие вплотную к опушке. Пожилая женщина, подметавшая дорожку у крайнего из них, завидев путешественников, всплеснула руками:       — Ох, да ведь это же господин Аптекарь! Приветствую вас!       — Здравствуй, госпожа, — тот приветливо улыбнулся в ответ и поклонился.       Внимание Томоэ меж тем привлёк недалёкий шум множества взволнованных голосов, про что он не замедлил спросить у местной жительницы.       — В чём дело? Что-то случилось там?       — А, это дочка старосты, Сузу-тян, привела из леса какого-то парня, — махнула рукой крестьянка. — Сама я ещё не видела его, но, говорят, поёт уж больно хорошо! Только наши всё равно не знают, пускать его пожить или нет, вроде бы странный он какой-то! Господин Аптекарь, не взглянете ли на него? Уж вы-то точно разберётесь!       — Почему бы и не взглянуть… — задумчиво произнёс Кусуриури, привычно сведя брови к переносице. Он уверенно двинулся в сторону шума, к центру деревни, где толпился народ, окружив кого-то плотным кольцом. Аптекарь, однако, легко прошёл сквозь толпу — люди сами расступались, пропуская двоих странников в круг, где дочь старосты, уперев руки в боки, заслоняла собой стройного смуглого парня с длинными чёрными волосами, заметно вьющимися. Тот выглядел растерянным, но не напуганным.       Кумото сперва даже не поверил своим глазам: это был тот самый юноша, которого он видел, валяясь в полубреду, когда сработала магия кольца. Поношенные традиционные одежды не могли обмануть его проницательный взгляд.       — Рюичи! — вырвалось у него. Парень по-птичьи резко повернул голову, выискивая глазами того, кто позвал его. «Значит, это действительно его имя!» — Рюичи, — пытаясь улыбнуться непослушными губами, повторил мужчина в наступившей тишине. Машинально снял с плеч свой короб с привязанной к нему циновкой, скатанной в рулон, чувствуя, как слабеют колени.       — Откуда вам известно моё имя, уважаемый господин? — удивлённо спросил Кавмура. Ни тени узнавания не мелькнуло в его тёмно-карих глазах, лишь появилось доброжелательное любопытство. — Мы виделись раньше?       «Голос тот самый, который я слышал…» Кумото не знал, что ответить, растерявшись под пристальными взглядами жителей деревни. Но они не проявляли враждебности: незнакомца привёл Аптекарь, а его тут знали и верили ему, хотя он тоже был весьма странным типом.       — Когда-то вы знали друг друга, но чужое колдовство заставило вас забыть об этом и разлучило, — видя, что пауза затянулась, вмешался Кусуриури.       Кто-то из женщин в толпе жалостливо охнул, иные, заслышав про колдовство, поспешили уйти. На лице соловушки отразился скепсис, но он только пожал плечами. Сузу, дёрнув его за рукав, прошипела на ухо:       — Верь ему, Рюичи-кун! Это же Аптекарь! — сказано это было с большим уважением, словно об отпрыске императорского рода. Вокалист переводил взгляд с одного незнакомца на другого и обратно. Узнавший его мужчина был привлекателен, этого он не мог не признать, только уж очень бледен. Второй вообще был каким-то странным: разноцветная одежда непонятного кроя, узоры на лице, слишком прямой взгляд.       — Всё может быть… Я-то сам не помню ничего, потому что меня по голове кто-то ударил, — привычно озувучил певец свою версию событий. — Вам плохо, господин? — Рюичи шагнул навстречу незнакомцу, знающему его имя, видя, что тот по всем признакам собрался в обморок.       Бывшему осветителю было от чего побледнеть: от виска до виска словно перекатывался свинцовый шар, перед глазами опять мелькали обрывки воспоминаний… воспоминаний ли? Увиденные картины были столь пикантного свойства, что Кумото ещё шире распахнул глаза. Гибкое обнажённое тело в этих видениях определённо принадлежало стоящему перед ним Рюичи, голос, выстанывающий его имя — тоже. В голове стучало: «Не может быть! Не может быть!»       — Меня зовут Кумото Томоэ, — слова прозвучали сипло и придушенно, Мастер чая из последних сил держался, чтобы не свалиться, не показать свою слабость.       — Что это с ним, господин Аптекарь? — немного заискивающе спросил староста деревни, которому законы гостеприимства не позволяли сбежать отсюда поскорее. — Кажется, твоему спутнику нужна помощь, нэ?       — Наверное, перегрелся на солнцепёке, — нарочито небрежно пожал плечами Продавец лекарств. — Вели приготовить постель в доме, где никто нас не потревожит, остальное я беру на себя, — маг покачал головой. — Ему понадобится покой, тишина… и твоё присутствие, Рюичи-кун.       Кавамура вздрогнул, снова услышав своё имя. Всё это было так странно… Но Хранитель озера говорил ему про сильные чары, наложенные на него. Вдруг этот Аптекарь сможет пролить свет на этот вопрос?.. Колебался он недолго — и твёрдо произнес:       — Я помогу!       Староста был рад-радёшенек, что сплавил обоих незваных гостей на попечение кого-то более могущественного, чем он сам, и быстро отдал нужные распоряжения. Для троих путников освободили дальнюю жилую пристройку возле его дома, Кусуриури и Кавамура под руки проводили туда бледного шатающегося Томоэ и уложили в постель. Маг-травник сразу же принялся готовить какое-то остро пахнущее снадобье на принесённой сюда же маленькой жаровне.       — Почему ему так плохо? — несмело подал голос певец, усевшийся поодаль в сэйдза.       — Колдовство, наложенное на него, сопротивляется пробуждению памяти. Он хочет вспомнить прошлое, пытается понять, откуда помнит тебя, — спокойно объяснил Аптекарь, помешивая лекарство в глубокой пиале, чтоб скорее остыло, и можно было пить, не обжигаясь. — А ещё его внутренняя магия требует выхода. Оборотням очень вредно подолгу не превращаться.       — Так он тоже? — ахнул соловушка — и тут же прижал пальцы ко рту под строгим взглядом странно одетого знахаря с разрисованным лицом. — А откуда вы знаете? — уже шёпотом спросил он.       — Когда-то я часто сталкивался с… такими, как вы. Неважно. Так, помоги ему приподняться, Рюичи-кун.       Кумото не вслушивался в этот странный диалог, но в какой-то момент почувствовал, как его аккуратно придерживают тёплые сильные руки. Он боялся открыть глаза: при каждой попытке сделать это стены и потолок превращались в тошнотворную карусель, вынуждая снова зажмуриться. Но эти прикосновения… Почти объятия, такие знакомые… Стоило на них сосредоточиться — и становилось легче. Губ коснулся край пиалы, и Томоэ послушно выпил лекарство. По вкусу оно было похоже на снотворное, но какое-то необычное.       — Рюичи… Рюичи, — как заклинание, повторял менеджер, цепляясь слабеющими руками за потрёпанную одежду молодого вокалиста. Головная боль стальным обручем обхватила голову, и мужчина прижался лбом к худощавому плечу кохая. Тот вздрогнул, но не отстранился, — и только теперь Кумото позволил себе отключиться.       — Не отпускай его, — проваливаясь в блаженную темноту, будто бы издалека услышал он слова Кусуриури, — ты сейчас единственный, кто может помочь ему по-настоящему… * * * [Иллюстрация 20]       Временно лишившись магических сил, Сугихара стал чуть менее чем невыносим и прекрасно понимал это. Восстановление шло ни шатко, ни валко, и Хироки, сжалившись над новым учеником, показал ему комплекс дыхательных упражнений и динамических асан и велел посвящать этому занятию не меньше четырёх часов в день.       «И запомни, делать это нужно в хорошо проветриваемом месте, твоя стихия — Воздух, тебе нужен ветер!» — наставлял он Суги. Тот внимал, мотал на лисий ус и старательно исполнял все указания, чтобы как можно скорее пополнить запасы внутренней энергии. Накопители-амулеты он получил в маленькой лавке за счёт школы и ходил, бряцая многочисленными медными и латунными браслетами на обеих руках.       «Дыши ветром. Говори с ветром. Стань им сам. Он — твоя сила». Эти слова наставника стали для Юнэ вроде мантры, и уже два дня, сидя то на энгаве, то на краю рисового поля, он медитировал, накапливая силы внутри себя и заряжая амулеты. Пользоваться заёмной энергией ему, правда, не очень нравилось: она была «скользкой», казалась чужой и то и дело норовила вывернуться из-под контроля и натворить дел.       Из сосредоточенно-умиротворённого состояния Сугихару вывело ощущение приближения кого-то знакомого и дружелюбно настроенного. Открыв глаза, он еле заметно улыбнулся: силы возвращались, раз он почуял приход Юкихиро.       — Всё сидишь? И как успехи? — сияющий улыбкой сэмпай хлопнул друга по плечу и сел рядом, на край циновки. Вокруг расстилались рисовые поля, желтоватые из-за долгой засушливой погоды.       — Сижу, — хмыкнул рыжий. — Восстанавливаюсь, тебя, вот, смог почуять, — похвастался он. — Хироки-сэмпай хорошим приёмам научил. А ты чего светишься, как цветы марубатакэбуки с Поляны превращений?       — Родители моей Момоко-тян дали согласие на наш брак! — Фуджимура вскинул руку в победном жесте. — Представляешь, она мне рассказала, что какой-то чудесный кузнец-знахарь вылечил её матушку от мигрени, отца от язвы желудка, вернул силы ей самой, велел им поговорить… В общем, всё уладилось! И через пару месяцев, когда она окрепнет, я поеду с официальным визитом — свататься!       Кицунэ сунул руку за пазуху, пошарил там и вытащил бутылку сакэ и пару фарфоровых чашечек.       — Ну, ничего себе у тебя на радостях фокусы получаются! — присвистнул Юнэ, делая вид, будто поверил в это нехитрое «волшебство».       — А то ж! Ну давай, за этого знахаря, как его там… Ксо, ещё же не пил, ну! Момо-тян ведь имя называла… а! За Ямаду-сана! Чтоб ему жилось долго и счастливо! Кампа-а-ай! — они выпили по первой. — Надо будет потом лично сходить к нему и спасибо сказать. И что-нибудь хорошее, может быть, сделать для него! Есть ещё в этих дурных «просвещённых» землях нормальные шаманы-лекари! Теперь-то мне не надо похищать свою милую и лечить её от последствий безграмотных действий тамошних медиков, как там называют целителей.       — Пожалуй, сходи, — согласился Суги, разливая по второй. Ямада-сан… Отчего-то фамилия кузнеца засела в голове и звучала в ней назойливым рефреном… «Да мало ли на Благословенных островах людей с фамилией Ямада!» — фыркнул он про себя, а вслух добавил: — Поблагодарить его надо обязательно.       — Так и сделаю! А теперь давай за мою Момо-тян! Кампай!       — Кампай!       Затем выпили за родителей Момоко, ещё раз за кузнеца-знахаря, за то, чтобы чудесный дар и впредь попадал в руки нужным людям, за любовь… Так незаметно и приговорили бутылку. * * *       Рано утром двоих путешественников разбудил птичий гомон: стайка воробьёв шумно делила остатки белого риса, просыпавшегося из неплотно закрытой котомки.       — Кышь, хулиганьё, — громко рявкнул на них Джун, а Ино взял мешочек в руки и покачал головой.       — Мда… от насекомых мы обезопасились, а от таких вот воришек — не подумали. Ладно, ещё на один раз тут осталось… а дальше как-нибудь перебьёмся. Или купим у местных крестьян.       — Купим? На что? — удивился Оносэ, на всякий случай охлопывая хакама — не появились ли там карманы и местные монеты в них?       — Мне выдали специально зачарованный кошелёк, — Шинобу вынул из котомки скромный кожаный кулёчек, на котором белыми нитками была вышита морда тигра — знак Клана. — Он выглядит пустым… и монеты в нём появляются лишь тогда, когда я имею право купить что-то за счёт Клана — и ровно та сумма, которая нужна. Ну, и в чужих руках он вообще не действует, понятное дело.       — Типа, защищённая именная кредитка… которая сама решает, что ты можешь ею оплатить? — скептически поморщил львиный нос басист. — Прикольно.       — Да ещё и выдаёт те деньги, которые в ходу у местного населения. Очень удобно, потому что разнообразных «валют» здесь много, почти у каждого большого Клана — своя, — кивнул Иноуэ.       Позавтракав рыбой, они прибрали полянку после себя, и продолжили путь. В деревнях, встретившихся по дороге, не останавливались, только в первой купили немного риса и овощей, чтобы было нетяжело тащить.       — Такое странное чувство, — делился Лев-сан за обедом, — когда я зверь, мне кажется, что я могу так вот рысить сутками… но превращаясь в человека, чувствую сильную усталость… Жаль, не у кого теперь спросить, почему так.       — Из того, что нам рассказывал Учитель, — раздумчиво отозвался Шинобу, — я могу сделать вывод, что анимагическая форма хотя и менее уязвима, но зато отнимает больше жизненной энергии у твоего собственного тела, только это незаметно, пока ты лев. Видимо, у животных, которые оборачиваются людьми, обратная ситуация… и в человеческом виде они устают сильнее. Заметил, кого мы чаще видели зверем, а кого — человеком?       — Ано… да… лисята и тигрёнок, с которыми я играл… Уэсуги-сан… и среди охотников были те, кто сразу уже был зверем.       — Наверное, дело было так: когда первые маги научились превращаться в зверей, то и среди диких животных тоже нашли себе пару — продолжили свой род не только традиционным способом. А их детишки-зверята получили возможность становиться людьми и учиться колдовству… И дальше продолжали смешивать гены и магию — то с людьми, то с животными.       — Мммфф… зоофилия? — лукаво прищурился Оносэ, сыто вытягиваясь на травке и подкладывая руки под голову.       — Не без того, — сидя, скрестив ноги, шаман чуть склонил голову на бок.       — Эх… жаль, что твоя эта… анимагическая форма не… хммм…       — Хочешь попробовать? — бровь Инорана взметнулась вверх, а в глазах плясали бесенята. Он не рассказывал своему ревнивому львёночку о том, что в стае дельфинов успел получить некоторый интересный опыт — правда, только с другими самцами.       — Ну, солнышко, как ты это себе представляешь? Дельфин и русалка… точнее, лев — это как? — густо покраснел Джей и отвёл взгляд.       — Я пошутил, — легко отказался ритмер, чувствуя, что сейчас его ненаглядный сгорит от смущения — в прямом смысле. Он явно не был готов к таким экспериментам.       — А…       Оносэ вроде бы успокоился, прижал к себе милого, который перебрался к нему под бочок — так было проще восстанавливать баланс сил.       Продолжив путешествие верхом на Льве, Иноран через пару часов заметил далеко впереди вершину Седой скалы. Она будто бы вырастала из дремучих лесов, окружавших её подножие, и открывала собой цепь чуть более низких гор и холмов, полностью заросших деревьями и кустарниками. Только у нескольких вершины были лысыми, без растительности, а так эти пологие горы походили на высокие зелёные волны, одна за другой встающие из-за горизонта. Дорога шла довольно прямо между бесконечными рисовыми и гречишными полями, на которых тут и там встречались группки крестьян, но они не особо обращали внимания на странную парочку — к оборотням и магам тут давно уже привыкли, и платили дань Клану-покровителю.       Двое сделали ещё один привал в тени небольшой рощицы — как ни спешил Шаман, он понимал, что его любимому необходимо отдыхать и подзаряжаться, чтобы быть готовым к возможной опасности. Поэтому после еды обязательно массировал Джею голову и плечи, передавая понемногу свою силу. И с наступлением сумерек путешественники остановились в лесу у подножия Седой скалы, чтобы понадёжнее обустроить ночёвку. Доев овощи, они поплотнее упаковали оставшийся рис, и ритмер зачаровал свой рюкзачок от проникновения птиц и грызунов.       — Ты куда? — лёжа на тонкой подстилке, Оносэ проводил глазами Шинобу, который шагнул куда-то в темноту, за круг света от костра.       — Хочу ополоснуться, — отозвался Иноуэ, подходя к более плоскому месту на берегу небольшой речушки и раздеваясь на ходу. И что-то было в его голосе, что вызвало на красивом лице Джуна довольную лукавую улыбку.       Бесшумно поднявшись, он кувырнулся, не издав ни звука, и, встав на лапы, чутко вслушался в темноту, принюхиваясь. От реки слышались разные звуки: тихий плеск и журчание, шаги в воде и фырканье умывающегося Ино… До чуткого носа зверя доносился его запах — такой родной… будоражащий полузвериные инстинкты… Джей мельком вспомнил разговор о зоофилии — и только тихо фыркнул, догадываясь теперь, что дело могло быть ещё интереснее. Да, он стал зверем, но его влечение вызывал только один человек. Хотя он успел познакомиться с парой других представителей крупных кошачьих, никто больше не привлёк его внимание. Только его малыш, его ненаглядный Ино.       Дёрнув ухом, Лев-сан улучил момент, когда тихоня вышел из воды и даже успел обтереться куском холста, зачарованного на поглощение воды, — и подошёл вплотную, негромко басовито мурлыкнув, чтобы потереться мордой о ноги и бёдра возлюбленного, бесстыдно ткнуться носом в пах, жадно вдыхая. Сейчас он был не намного крупнее самого Шинобу, и тот сперва изобразил страх, но его пальцы уже привычно вплелись в густую гриву.       — Ох, и напугал же ты меня! Джун… перестань… ты чего это удумал? — ритмеру было немного смешно, но и очень волнительно, он прекрасно ощущал, чего хочет его любимый… и от этого по всему телу прокатилась волна мурашек. — Ну, перестань, дай мне одеться…       — Мрррр, хочу тебя съесть, мой сладкий, — утробно проурчал Оносэ, не подпуская любовника к лежащей на земле одежде. Его горячий язык прошёлся по бедру Инорана, оставив влажный след. — Мррр… урррр, тебе нравится! — с удивлением и восторгом констатировал он, увидев, как реагирует тело любовника на эту ласку.       — Ну тебя, Джун, нашёл себе развлечение, — сгорая от стыда, пробормотал Шинобу, а оттого, что ему в самом деле нравилось, было ещё более стыдно. — Если хочешь, кувырнись обратно, ты меня смущаешь… этим…       Басист был в восторге, ему ужасно нравилось смущать своего любимого тихоню, поэтому он не стал перекидываться, а просто подтолкнул Ино к потухающему костру и к подстилке из тонкой зачарованной ткани, не пропускающей влагу.       — Ложись, мой сладкий, я хочу облизать тебя всего, — мурлыкнул этот домашний хищник. — Хочу согреть тебя… своим теплом… — Ты же устал… милый, ну, какой же ты хулиган, — сделал последнюю попытку шаман, садясь на импровизированное ложе и прижимая к себе лобастую голову в лохматой гриве. — Ты нарочно сейчас… не такой большой… да? Чтобы мне было удобнее тебя обнимать? — Мррр, — утвердительно отозвался Джей и пару раз лизнул шею любовника, лишая его последних сил к сопротивлению… * * *       Кумото проснулся уже несколько минут как, но глаза открывать не спешил: опасался, что снова будет вынужден созерцать тошнотную карусель. До его слуха доносилось тихое звяканье и голосок Рюичи, тихонько напевавший про отважного самурая, который не боится никого на свете, кроме достопочтенной матушки дражайшей супруги своей. Томоэ поймал себя на мысли, что так бы лежал и слушал, слушал… Только, по его мнению, петь Кавамура должен был что-то иное, более мощное, свободное… такое, как он слышал в грёзах при пробуждении памяти. Мастер чая всё же рискнул приоткрыть один глаз и выяснил, что голова больше не кружится и не болит.       Вокалист сидел возле изножья футона, скрестив ноги, и пестиком растирал пахнущую свежестью зелёную массу в маленькой бронзовой чашке. Почувствовав, что на него смотрят, поднял голову:       — О, Кумото-сан, вы очнулись! Ну вы меня и напугали! — на лице юноши было написано облегчение. Прочтя недоумение в глазах Томоэ, он пояснил — почему-то шёпотом: — Представляете, вы сперва потеряли сознание и даже дышали почти незаметно, а потом вдруг превратились в большого оленя! Хорошо ещё, что рога маленькие у вас, а то мы бы не поместились в комнате втроём. А Кусуриури-сан сказал, что всё нормально, и что так вы скорее выздоровеете…       — А где он сам? — хрипло спросил Кумото, пытаясь приподняться. Певец не мешкая поднёс ему пиалу с тёплой водой. Старший отхлебнул, закашлялся — горло отчего-то драло немилосердно, — но допил до конца. Своё недоумение насчёт превращения в животное он сумел скрыть, чтобы не обижать Рюичи недоверием. К тому же у него были более насущные вопросы.       — Пошёл поговорить о чём-то со старостой. Кстати, он велел вам выпить вот это, — Кавамура снова поднял бронзовую чашку, разбавил зелёную пасту водой из чайника, стоящего на жаровне, чтоб вода в нём не остывала, и протянул сэмпаю. — Сказал, это вернёт вам силы.       Питьё было горьковатым, чуть мятным и хорошо освежало, так что проглотил его Мастер чая почти с удовольствием.       — Сколько времени я спал?       — Больше суток… Надо же, а по вам и не скажешь, что вы из наших! — снова понизив голос, внезапно выдал соловушка, намекая на способность нового знакомца к анимагии.       — Это из каких «ваших»? — настороженно поинтересовался Томоэ. Певец озорно улыбнулся, подпрыгнул — и будто исчез, превратившись в маленького соловья, желая развлечь и повеселить своего пациента. Устроившись за неимением другого насеста на краешке низкого столика, отодвинутого в угол, птах защебетал что было голоса и вдохновения. Кумото улыбнулся тепло… но перед его глазами возникло совсем иное видение: залитая нереальным голубоватым светом сцена, посреди которой симпатичный вокалист молодой рок-группы пел про лунный свет. Сейчас менеджер видел это чётко и ясно, а не как в обрывочных грёзах, и красивая мелодия была удивительно знакома. И вот ещё чудо — голова при этом совсем не болела!       Через тонкую стену стали слышны шаги по каменистой дорожке и негромкое деликатное покашливание, предупреждающее о приближении гостя. Кавамура оборвал песню и ловко скатился со столика уже в человеческом облике, умудрившись ничего не опрокинуть. Фусума раздвинулись, впуская в комнату Аптекаря, следом за которым семенила служанка старосты с подносом. Поставив его на татами, она боязливо шмыгнула обратно за дверь и аккуратно задвинула створку.       — Как дела, Кумото-сан? — Кусуриури бегло осмотрел подопечного. — Уже можете сесть, это хорошо. Есть хотите?       — Разве что бульона бы выпил, — Томоэ чуть заметно скривился: аппетита не было совсем.       — А вот это не очень хорошо, — нахмурился сэмпай. — Превращения отнимают много сил, — пояснил он.       — Я, я хочу есть! — бодро заявил соловушка. — Я тоже превращался!       Старшие невольно рассмеялись — Кумото более открыто и тепло, Аптекарь — тише и сдержанней, после чего снова посерьёзнел. Впрочем, из-за татуировок на лице он казался серьёзным всё время.       — Здесь хватит еды вам обоим, — он махнул рукой в сторону подноса. — Подкрепите силы, и потом мы проведём небольшой ритуал, который должен развеять некоторые мои сомнения. Я сходил за одной особенной травой, необходимой для него, и договорился со старостой, чтобы использовать эту пристройку для… «научного эксперимента», — тут маг снова скривился, показывая своё отношение к местным страхам перед магией. — Пришлось приврать, чтобы не говорить о волшебстве. И без того на нас теперь косо смотрят. Так что воздержитесь от анимагии, пока мы тут.       Оборотни кивнули в ответ.       — А фто за ритуаф? — невежливо пробубнил певец с набитым ртом. Он за обе щеки уплетал рис с жареной курицей, отдав обе порции мисо-супа Кумото, которому хотелось жидкого.       — Ритуал поиска разлучённых сердец, — принялся объяснять Кусуриури, взяв себе мисочку тушёных овощей. — Если ваши судьбы когда-то уже пересекались, это сразу станет видно, даже если ваша память намертво запечатана. Её, увы, так просто вернуть не получится, но хотя бы появится уверенность в том, что мы не ошибаемся, принимая желаемое за действительное.       Дождавшись, пока Рюичи и Томоэ закончат трапезу, а служанка уберёт посуду, он вытащил из рукава небольшой «веник» тёмно-зелёной травы с мелкими кучерявыми листиками.       — А теперь посидите тихо пару минут… и лучше всего не двигайтесь. Хотя если и пошевелитесь — ничего страшного, просто времени уйдет чуть больше.       Аптекарь поджёг в жаровне траву, сразу начавшую густо дымить. Дым расползался клубами, а маг медленно кружил по комнате, взмахами рукавов заставляя его подниматься к потолку, заполняя всё пространство, и выпевал заклинания на каком-то древнем диалекте, из которого нынешним людям была понятна едва ли десятая часть. Запахло горелыми осенними листьями, сыростью и ещё чем-то, вызывающим в сердце тоскливое щемящее чувство. Наполнив комнату дымом, Кусуриури остановился в центре и, выкрикнув резкое «Ха!», вскинул руку с остатками зелени, внезапно брызнувшей искрами. Они не угасли на лету, но стали вытягиваться в цепочки, в тонкие светящиеся ниточки, колышащиеся в воздухе, тянущиеся к людям.       Одна из них протянулась между иномирянами — и вспыхнула красным. Остальные же словно исходили из самых сердец двоих, сияя золотом — и вторые концы этих нитей уходили в никуда, растворяясь в дыму, теряясь за пределами комнаты. Аптекарь потрясенно вздохнул.       — Невероятно!       Будто испугавшись возгласа, нити искр ярко полыхнули и погасли, но маг уже выяснил всё, что хотел.       — Что невероятно? — любопытный Рюичи едва не подскочил на месте.       Кусуриури приоткрыл сёдзи, выгоняя ставший ненужным дым.       — Боюсь, это может шокировать вас, но… когда-то вы были любовниками. Больше того скажу: в этом мире есть ещё кто-то, кого вы знали, но забыли, хотя раньше были по-дружески близки.       Мастер чая и бродячий певец молча впились взглядами в старшего мага: потерявший дар речи Кавамура — широко раскрыв глаза, Кумото — сдвинув брови в напряжённом раздумье.       — Любовниками… — глухо повторил менеджер, лучше сохранявший самообладание. — Вероятно, поэтому нить между нами стала красной? — предположил он.       — Верно, — подтвердил Аптекарь. — Золотые нити означают связи дружеские. Их от ваших сердец тянулось по четыре… но далее они сливались попарно. Это одни и те же люди, ваши общие друзья, которые…       — И это значит, что в этом мире есть ещё четыре наших друга, которых мы не помним? — перебил его соловушка. Он попытался уйти от темы, которая слишком сильно взволновала его. — Ой, простите, Кусуриури-сан…       — Ничего, Рюичи-кун, я понимаю твоё волнение, — кивнул маг. — Да, всё правильно: вы не помните их… и они, возможно, не помнят вас. Тёмная Печать у вас обоих изначально была идентичной. Легко предположить, что и ваших друзей также заколдовали.       — Выходит, у меня в самом деле был молодой любовник, — шёпотом повторил Томоэ, будто пробуя это слово на вкус. — Что ж, не исключаю такой возможности… — пробормотал он себе под нос, вспомнив пикантные видения. Всё равно, как-то верилось с трудом. — Кусуриури-сан, а нет ли способа узнать, где находятся эти люди? Возможно, по направлениям этих нитей… — он запнулся, затрудняясь продолжить мысль — ведь неизвестно, куда цепочки связей могли тянуться за пределами комнаты.       — Увы, Кумото-сан, — старший развел руками, — вы уже и сами поняли, что это невозможно. Пока что вся надежда на вашу пробуждающуюся память и на вещий сон, который мы собирались вызвать. Значит, наш путь к Двуглавой горе не окончен.       — Вы шли туда? — взволнованно переспросил певец, задрав брови домиком. — Надо же… и мне Хранитель озера велел идти к этой горе. А можно… я тогда с вами пойду?       — Разумеется, — серьёзно ответил Кусуриури. — Вам нельзя расставаться, иначе вы никогда больше не сможете встретиться… и не найдёте остальных своих друзей.       Кавамура внимательно слушал и кивал, но в голове теперь ураганом крутились мысли: неужели они с этим Кумото были вместе? Как они могли потеряться и забыть друг друга? И, главное, — что ему делать теперь? Пытаться восстановить связь? Но как, ведь он совсем ничего не помнит об этом незнакомце…       «Глупый пучок перьев, да познакомься ты с ним заново! — внутренний голос прозвучал так ясно, словно кто-то сказал это вслух. — И посмотрим, что из этого получится. Он ведь тебе нравится? Ну так не трусь! Но и напролом через кусты не ломись, олень из вас двоих он, а не ты!»       Аналогичные сомнения одолевали и Томоэ, но он быстро положил им конец. Если верить Кусуриури, они уже были вместе, значит, когда-то ему уже удалось завоевать сердце Рюичи. Раз он покорил этого соловушку однажды, то сможет сделать это снова, если понадобится! * * *       Шинобу проснулся первым и сразу же вспомнил вчерашнее безумство… но не ощутил былого стыда. Ничего ужасного не произошло, ведь это был его Джун, его любимый сёгун, он чувствовал его магию, слышал его дыхание… А то что под руками ощущалась густая грива и бархатистая от шерсти кожа льва, лишь придавало остроты эмоциям. Тем более, что Оносэ не решился сделать что-то из ряда вон — вовремя обернулся человеком и, воспользовавшись густым ароматным маслом, закончил начатое, оберегая хрупкую психику любовника. Мало ли.       Заклинание палатки оберегало их обнажённые тела ночью от холода и сырости, поэтому двоим путешественникам было уютно и комфортно даже спать практически на земле. Ямагучи-сан сказал, что чем чаще пользоваться подобными заклятиями тем меньше сил они будут отнимать потом, именно поэтому самые сильные маги — это те, кто много и часто практикует, а не те, кто много читал о магии.       Первым делом, ещё не одевшись, шаман прослушал магический фон Джея — тот был в полном порядке, легко восстановившись после дальней пробежки и вечерних игрищ. Иноуэ запомнил тот тонкий намёк старого Лиса насчёт занятий любовью — если двое делают это по обоюдному согласию, то их магические силы и жизненная энергия не складываются, а умножаются…       — Мм… охаё? — сонно проурчал Оносэ, щуря глаза на одевающегося партнёра. — Всё в порядке, милый?       — Да, мой хороший, — тепло отозвался Шинобу, целуя своего лохматого сёгуна. — Поднимайся, будем завтракать.       Джун сперва запалил новый костерок, потом сходил к речке, чтобы ополоснуться и взбодриться, а вернулся уже к готовому завтраку.       — Ух, здорово. Бодрячком! Такая жизнь мне даже нравится!       С каждым разом они быстрее собирались в путь, уже отработав некоторые моменты, чтобы поменьше возиться с уборкой лагеря — тут помогли сёгунские воспоминания о походной жизни его армии. Первый привал сделали у подножия перевала, похожего на самурайское седло, чтобы отдохнуть перед подъёмом в гору. Дорога петляла между большими валунами, Джун-лев сперва шагал уверенно и быстро, но чем выше они забирались, тем яснее понимал шаман, что нужно идти пешком.       — Солнце моё, пусти, я слезу, — уговаривал он своего упрямого басиста. — Я же чувствую, что тебе тяжело. Ну… я сам тогда спрыгну, — пригрозил ритмер, рискуя сверзиться на острые камни тропы.       — Сиди, я сказал, — хмуро рыкнул Лев-сан. — Ещё сто шагов.       — Сто! Да ты на тридцатом ляжешь! Джун, перестань артачиться.       — Грр.       Так, препираясь, они дошли только до середины подъёма и снова сели отдохнуть, устроившись на большом плоском камне, нагретом солнцем. Оба сперва молчали, дуясь друг на друга… но Иноуэ не мог позволить милому остаться без подпитки — сам обхватил его за шею, прижал к себе. Лев тихо вздохнул, повозился, устраиваясь поудобнее, положил голову на колени любимому и затих, ощущая, как в него вливается свежая энергия… потом тихонько заурчал, потому что пальцы Ино так ласково перебирали его густую гриву, чесали за ушком…       — Мне повезло, что ты кошатник, — утробно хмыкнул лохматый сёгун, чуть потёршись ухом о колено милого.       — И мне с тобой повезло, мой котик, — мягко отозвался Иноран, показывая, что больше не сердится на самоуправство этого «хышшника». — Как ты? Получше?       — Мм… да… немного не рассчитал силы, — чуть виновато уркнул Лев. — Никак не ожидал, что подниматься в эту невысокую горку будет так тяжело.       — Не нужно геройствовать, родной, ты не перед своим войском… нам обоим надо сохранить силы для… ну, мало ли что нас там ждёт…       Джей согласно вздохнул, смиряясь с тем, что нынче парадом командует его тихоня, который лучше чувствует уровень сил и понимает обстановку. Подкрепившись остатками жареной рыбы, путешественники пошли дальше пешком, надеясь найти хотя бы маленький ручеёк для пополнения запасов воды.       — Слушай, — сказал вдруг Оносэ, — а зачем мы ищем ручей, если ты сам можешь наколдовать целую речку?       — Затем, милый, что наколдованная вода требует очень много сил от меня — даже теперь, когда я немного потренировался в этом… А ещё потому, что из такой речки нам не поймать живности, если она не соединяется с настоящим природным водоёмом. Да и невкусная эта призванная вода.       — Вон как, — вздохнул сёгун. — Мне кажется, что сейчас тут сухо, как в пустыне, потому что тоже было мало дождей.       — Возможно, — нахмурив брови, Шинобу покусал губу. — Но призывать сюда дождь я не буду, чтобы случайно не спровоцировать оползень.       — М-да уж… только этого нам тут не хватало.       — Я наколдовываю, если можно так сказать, дистиллированную воду, в ней даже бактерий нет, и нет никаких солей и прочих примесей, — негромко рассказывал в пути шаман. — Так же, как и твой Огонь — он даже не сразу начинает жечь, потому что он — воплощение чистой магии. Но я, в теории, могу приманить воду из ближайшего ручья или озера… Ямагучи-сан сказал, что мне это подвластно. Только тут я не чувствую поблизости источника воды, увы. [Иллюстрация 21]       Они уже перевалили через седловину, полюбовавшись шикарным видом на уютную долину, кажущуюся необитаемой. На самом перевале оба почувствовали охранные чары, которые будто бы ощупали их, но не воспрепятствовали гостям войти.       — А вон там что — не ручей ли? — Оносэ острым взором оглядывал местность. — Что-то блеснуло в траве вроде бы.       — Это могут быть отголоски иллюзий… или мечи Стражей, — пожал плечами Иноран. — Я пока не чувствую воду.       — Ты уверен, что они не нападут? — Джей впервые пожалел, что не обзавёлся оружием… хотя и понимал, что всё равно не умеет им пользоваться. Запоздало сообразил вдруг, какой был бы позор, если бы он, будучи сёгуном, попытался всерьёз с кем-то драться на мечах. Недовольно передёрнул плечами, но ничего не сказал вслух.       — Не уверен. Лучше покажу метку Белого Тигра сразу, — и Шинобу воспроизвёл нужное действие пару раз, привлекая вспышкой магии внимание невидимых Стражей. В ответ до них долетел невнятный шёпот, и стало тихо. — Наверное, ушли докладывать. Ладно, мы не пойдём слишком далеко… давай вон у той рощицы остановимся, пока нам не скажут, куда конкретно идти.       Спускаться в долину было не в пример легче, так что двое быстро достигли облюбованной рощи и уселись в тени. Чтобы не пятнать чужую землю кострищем, путешественники воспользовались наукой Ямагучи, сварив рис без открытого огня, словно бы на пару. Бытовая магия помогала сохранять продукты свежими довольно долгое время, поэтому остатков рыбы и креветок хватило на нормальные порции.       Иноджуны успели поесть и отдохнуть, а никто так и не сказал им, что можно идти дальше, не пригласил… и не выгнал. Солнце клонилось к закату, собираясь кануть за дальние горы, покрытые лесами, Джей маялся от безделья, бродя среди деревьев, пиная ногами мелкий лесной мусор, но не углубляясь в лесок, ритмер медитировал, пополняя свои запасы в «колодце Силы»… и вдруг оба, не сговариваясь, обернулись в сторону зарослей цветущего шиповника.       — Там кто-то есть, — стоя возле дерева, негромко сообщил Лев-сан.       — Это он, — спокойно кивнул Иноран и мягко позвал: — Юнэ-кун, не бойся нас, пожалуйста. Мы не причиним тебе зла, просто хотим поговорить… и помочь…       Джун не смог увидеть Сугихару в густой листве, но он же был хищником, и потому учуял его запах — новый, странный… не совсем человеческий.       «Он тоже оборотень?» — мелькнула удивлённая мысль — и Шаман кивнул в ответ, подтверждая. В отличие от Оносэ, он уже видел лисьи уши и хвост у Сугизо в том сне, что наколдовала Сян-Мэй.